Соня

«Она правда это сделала?» «Ты её видела?» «Кто тебе рассказал?» Вопросы, которые следовало бы задавать шёпотом, со скоростью света разлетались по коридору школы. Теперь о её попытке суицида знали все. Мишу это не волновало, вчерашний разговор с дядей Колей убил всю надежду и тепло, что он чувствовал по отношению к Соне. Он больше не хотел знать продолжение подробностей той фотографии, только лишь отомстить. Мише вспомнился сегодняшний сон: он в образе Давида стоит на коленях перед Богом и вымаливает прощение. Райский сад вокруг давно увял. Деревья больше напоминали болотные, чем божественные. «Помилуй меня, Боже, по милости Твоей», — говорил Миша. Непослушная рука сложила перстни вместе и начала поочерёдно касаться лба, живота и плеч. «А простишь ли ты ближних своих?», — отвечал ему Бог. Что-то женское казалось Мише в образе перед ним. Внезапно изменилось лицо. На него сверху вниз смотрела голова матери в белоснежном платке, вышитым золотом, а тело, совсем не её, а Христа, было прибито к кресту. «Я всё знаю про твои грешки, про то чем ты занимаешься по ночам», — язвила женщина. Рука начала двигаться всё быстрее, и вместо крещения стала имитировать мастурбацию. Миша попытался схватить правую руку левой, но сил не хватало. Сверху смеялась мать. «Бог простит твои шалости, сын мой. А ты простишь Соню или затаишь злобу до конца своих дней?» Вместо матери на кресте висела уже Соня. Её лицо было скрыто волосами, а кровь медленно стекала по запястьям. Со звонком в класс вошла классная руководительница Надежда Петровна. Класс встал. — Дети, садитесь, вчера с ученицей нашей школы — она вздохнула, — нашего класса, произошёл вопиющий случай. Я знаю, что вы уже в курсе произошедшей ситуации, поэтому мы вынуждены объяснить вам последствия этого глупого поступка. Уж в вашем-то возрасте нужно понимать, что это не выход из ситуации, какой бы сложной она ни была. Умерев, вы не получите ответ на самый популярный философский вопрос «Что же такое жизнь?» Возможно, вы думаете, что станете героями школы? Нет. О вас посудачат пару дней на переменах и благополучно забудут. Ещё лет через двадцать ваша могила зарастёт сорняком, так как детьми, которые могли бы ухаживать за ней, вы ещё не обзавелись, а родители, дай Бог им здоровья, уже не смогут в силу старости. Класс вздрогнул от её слов. — Такого конца вы себе хотите? — подняла голос учительница. — Если вы адекватные, то, конечно, нет. А если же нездоровы и отказываетесь лечиться, занимаетесь глупостями, то поверьте, лично я плакать по вам не буду. Это максимально эгоистический поступок. А вы думали сколькими проблемами это грозит школе? Начнутся проверки, а это прокуратура, инспектора по делам несовершеннолетних и прочие. Попадёт не только нам, но и вам. Дети недоумённо смотрели на учителя, боясь даже шептать. Миша слушал в пол-уха. Он был раздражён и не хотел ничего знать о Соне, в каком она состоянии. За него это спросила Лера. — Надежда Петровна, с ней всё в порядке? Она жива? — Да, с ней всё нормально, до свадьбы доживёт. Половина класса с облегчением выдохнула. — Я не знаю, что происходит у неё в жизни, — продолжила учительница, — но это поступок крайне отчаявшегося человека. Я очень надеюсь, что это не вы её довели. Миша никак не мог избавиться от назойливого образа распятой на кресте Сони, за что проклинал мать и её ежечасные божественные наставления. Он не видел её саму, но видел торчащий гвоздь из разрезанной руки. Кто-то шепнул ему, что Соня резала вены, от этого в его образе из раны обильно стекала кровь. Сознание не давало ему увидеть её лицо, лишь руку, ржавый гвоздь и прядь белоснежных волос, свисающих с предплечья. Миша мотнул головой и начал слушать предмет, который рассказывала Надежда Петровна. Не потому, что было интересно, а чтобы отвлечься от плохих мыслей. *** — Ты же с ней больше всех общался. Ты знаешь, что произошло? Как у неё самочувствие? — накинулись на Мишу одноклассники после урока. Миша никогда не был популярным парнем в школе, и такое обильное внимание его смутило. Он пытался объяснить, что ничего не знает, шептал, что ему всё равно, но одноклассники ещё больше заваливали вопросами. Внезапно всё закончилось. Кто-то сильный взял его за плечо и вырвал из толпы. Раздался гул недовольных школьников. Миша повернул голову и увидел Витю Богатырёва. Здоровяк тянул его в другую часть рекреации, где стояли Лера с Сашей. — Спасибо, Витя, — снисходительно улыбнулась Лера и помахала ему ручкой на прощание. Работу выполнил. Все знали, что Витя последние два года бегал за девочками и достиг статуса главного мальчика на побегушках. Класс за глаза называл его подкаблучником. В другой части коридора подростки разбились на группы и активно обсуждали происходящее, иногда посматриваю на Мишу и девочек. — Чего тебе? — буркнул Миша. Ему не понравилось, с какой наглостью его выдернули из толпы, но был благодарен, куда проще разговаривать тет-а-тет. — Я же сказал, что ничего не знаю. — Не шуми, — шикнула Лера. Она выглядела растерянно, — я хочу, чтобы ты забыл, что я тебе вчера показывала. — Забыл? — нервно рассмеялся Миша. — предлагаешь просто взять и вырезать кусок мозга, отвечающий за память вчерашнего дня? Я бы с радостью, но, боюсь, такого не забыть. — Хватит душнить и послушай. Это всё неправда. Мы вчера с ней поссорились, и она разбила мой телефон. Я хотела отомстить, но не знала, что она попытается себя убить… — Я знаю, зачем ты всё это придумала сейчас. Тебе просто стало её жалко, она же твоя бывшая подруга. Я не знаю, что у вас там произошло, и мне плевать. Может, ты и правду говоришь, но это не отменяет того, что она мне написала. Тебе показать? Лера недоумённо смотрела на Мишу. — Нет, постой. Давай после урока сходим к ней в больницу. Я хочу перед обоими вами извиниться. Я же сказала, я тебе соврала, чтобы отомстить ей за телефон! Я не знала, что она так сделает… — чуть не плача, просила Лера. Сбоку её за руку держала Саша. — Я не собираюсь в этом разбираться, но если ты к ней пойдёшь, — передай, чтоб больше ко мне не подходила. *** Соня открыла глаза. Страшный сон закончился, но в отличии от последних кадры из него остались в памяти. Девушка сразу поняла, что комната незнакомая. Вместо люстры, по бокам комнаты висели лампы, как в больнице. Они ярко светили, несмотря на день. Всё это тоже напомнило ей сон. «Только какой?» — задалась вопросом Соня. Очертания палаты были ей знакомы. «Палата». Непроизвольно дернувшись, Соня почувствовала острую боль в руке. Вместе с этим в голове начали появляться кадры. «щёлк» Перед ней всплыло смешное лицо медсестры. «щёлк» Кадр сменился на ту же самую палату, где она лежала, только стены были обшарпаны, а окно забито досками. Соня мотнула головой, избавляясь от воспоминаний. Затем осторожно посмотрела на перевязанную руку. Бинт по середине немного порозовел. Она не до конца помнила, что случилось, но ей казалось, что она уже была в этой ситуации, от чего стало жутко. «Вспоминай милая, вспоминай», — произнесла Матушка. Её голос сначала напугал Соню, но затем успокоил. Она поняла, что это не сон. «Ты же знаешь, что произошло?» — спросила Соня. «И по ту, и по эту сторону», — тихо ответила та. «Что ты имеешь ввиду?» Неожиданно кадры в её голове потеряли хаотичность, стали более чёткими. «Лера, Саша, да, я кажется вспоминаю». «Дальше!» — потребовала Матушка. «Я разбила телефон…» Кадры были не от первого лица. Она видела картинку со стороны. «Дальше я не вижу, словно вырезали из памяти, — Соня снова посмотрела на руку, — я опять это сделала?» «Да, но не успела. Даже не сильно порезалась». Соня хотела с удивлением на неё посмотреть, но Матушка существовала лишь у неё в голове. В итоге взгляд опустился на руку. В голове вспышкой стали появляться новые кадры из ванны, окровавленная бритва. По спине пробежал холодок. Появился кадр, где Соня с ужасом в глазах смотрит на собственную руку, которая разрезает плоть и вены, но ничего не может с этим сделать, будто рука не её. Воспоминание обрывается. Картинка показывает новое место. Но Соня точно знала, что вчера её там не было. Вечеринка у Кати, но она была неделю назад. Нет, не вечеринка. Та же квартира, но в центре комнаты при свете красной луны сидела она, Катя и пару одноклассников вокруг большой деревянной доски, на ней были вырезаны силуэты и лица невиданных доселе существ. Вокруг лежали карточки и фигурки. Кубики меняли свои цифры. «щёлк» За спиной у ребят появилась фигура в капюшоне. Все так увлечены игрой, что никто и не заметил. «щёлк» Вместо людей у доски сидели восковые куклы. «щёлк» Перед Соней («так странно видеть себя со стороны», — подумала Соня) сидела маленькая девочка, но вместо ног у неё был длинный чешуйчатый хвост, тянувшийся в коридор. «щёлк» Последний кадр — яркая вспышка света, после чего она просыпается. «Это был сон?» — с недоверием спросила Соня у Матушки. «Я бы сказала, кошмар», — ответила та. «Кошмар, кошмар», — как попугай повторил маленький иуда. «Откуда ты знаешь?» «Я была там, недолго. Ты помнишь, о чем ты разговаривала с тем… с той девочкой? Соня нахмурилась, но слов вспомнить не смогла, даже лицо не увидела. «Помнишь, ты говорила, что чувствуешь кого-то ещё, другой голос? Кажется, он проявляется через сны и не хочет, чтоб мы о нём знали. Что бы оно тебе ни говорило, ты не должна его слушать». Соня посмотрела на свою пострадавшую руку и попыталась сомкнуть пальцы. Острая боль снова пронзила запястье. «Я не помню, как резала себе вены. Точнее помню, но такое ощущение, что делала это не сама, а видела со стороны». «Смотри, не ляпни это врачам, а то следующие лет десять мы проведём в компании мягких стен». «Мя-я-ягких, мя-я-ягких!» — подтвердил маленький иуда. «Давно ли он такой странный?» — удивилась Соня. Его голос был еле слышен, а речь напоминала маленького ребёнка, способного только повторять. «После вчерашнего гадания… кажется, он так и не пришёл в себя после того раза. Карты его сильно утомляют» «Утомляют, утомляют!» *** Дверь в палату открылась. В мозгу снова щёлкнуло, и ей на мгновение померещилась подозрительно знакомая медсестра в смешном чепчике, но, моргнув, Соня увидела одноклассницу Леру. «А она то тут что забыла?» — хором спросили друг у друга Матушка и Соня. «Неужели пришла требовать деньги за телефон?» — спросила она у Матушки. Та промолчала. Соня присмотрелась, на одной из её щёк тонального крема было намного больше, чем следовало бы. Именно туда позавчера попала Соня. Лера остановилась в дверях и сильно сжала сумочку, которую держала в руках. Было странно видеть её неуверенной. С самого начала их «дружбы» именно Соня чувствовала себя такой. В пятом классе (всего-то пять лет назад) её выгнали из компании. Лера позже всех вернулась в школу после летних каникул. Ещё перед концом учебного года она хвасталась классу, что поедет отдыхать в Египет: купаться в Средиземном море и любоваться на пирамиды. Соне и их третьей подруге Саше Издемировой она обещала показать фотки. По приезде первое, что сделала Лера, — отправила Соню в игнор. Девочка в силу возраста не понимала почему, пока однажды не подслушала разговор родителей. Мать рассказывала, что тётя Оля — мать Леры — прилюдно называла Соню странной, и что она не хочет, чтобы Соня общалась с её дочерью, требовала, чтобы та прекратила к неё «лезть». После чего добавила, что их статус слишком разный, и из них всё равно не получится подруг в будущем. С тех пор непонимание превратилось в ярость. На фоне этих событий голоса стали появляться всё чаще. Впоследствии, когда начались издевательства, Лера с Сашей в них не участвовали, Соня подозревала, что у них ещё осталась толика сочувствия, но, на что надеялась Соня, никак этому не препятствовали. К концу десятого класса это выросло в высокомерное презрение и продолжалось до последней встречи. Лера молчала. Соня молчала в ответ. — Я хотела пошутить. Не знала, что ты так сделаешь, не знала, что ты так отреагируешь из-за фотографии. Соня не ответила. Признаваться, что это скорее всего была не она, не хотелось. — Я пришла извиниться перед тобой. Я не собиралась тебя шантажировать, мы просто хотели посмеяться. — Я тоже хочу извиниться, — неожиданно для себя перебила её Соня, — помнишь, у тебя пропала кукла? Твоя любимая, с красными волосами. Я завидовала, что у меня никогда такой не будет, и украла её. Лера кисло улыбнулась. — Мама мне так и сказала, что это ты её забрала, а я так спорила, защищала тебя. Ну и как, ты с ней наигралась? — Нет. Я оторвала ей руки и ноги и пустила по ручью. Я знала, что не смогу с ней играть, рано или поздно у меня бы её нашли. В этот раз Лера не улыбнулась. — Ты уже тогда отличалась странным поведением. Ты знаешь, из-за чего мы перестали общаться? — Конечно, тебе так мама сказала, — усмехнулась в ответ Соня. — Вовсе нет, хотя она много чего про тебя говорила, видела то, чего не понимала ребёнком я. С возрастом и я стала это замечать, начала тебя бояться. Твоё поведение и повадки с каждым годом становились всё страннее и жёстче. Я боялась этих изменений, думала ты можешь причинить вред, — серьёзно ответила Лера. — Я сама спокойность, ни одной мухи не обидела. —Ты уверена? А как же Лёша? Соня удивленно наклонила голову в бок и почувствовала напряжение голосов, хоть они и молчали. — Я не понимаю, о чём ты. — Тот случай, два года назад. Он кинул в тебя бумажкой, а ты укусила его, да так, что у него до сих пор шрамы от твоих зубов. Соня замотала головой, которая тотчас разболелась. — Ты врёшь, такого никогда не было. Он сам меня ударил, когда я кинула бумажку обратно. Голова затрещала от боли. В памяти начали вспыхивать кадры. Кто-то, Соня не помнила этого и не отожествляла эти воспоминания с собой, покачиваясь, шёл между рядов к предпоследней парте, где сидел Лёша. Парень ухмылялся и готовился кинуть ещё одну скомканную бумажку, но не успел. Кто-то (Соня до сих пор отрицала, что это она, хоть и видела всё от первого лица) рывком схватил руку мальчика, а зубы вонзились в плоть. В сознании материализовался вкус крови, Соня ощущала, как она вытекает их раны и размазывается по её лицу. Через мгновение кадры пропали. «щёлк» Соня схватилась обеими руками за волосы и мотала головой. «Это была не я, это была не я, это была не я». Боль отпускала, глаза открылись, и Соня увидела испуганную Леру. Она до сих пор стояла возле двери, опасаясь подходить ближе. «щёлк» Взгляд упал на руку. На мгновение Соня снова оказалась в заброшенной палате с забитыми окнами. Правая рука была привязана толстым кожаным ремнём к кровати. — Я этого не помню… — сказала Соня тихим голосом. — Но это было. Спроси у любого. А трансы, в которые ты впадала в детстве, когда гадала нам? Сперва это казалось весёлым, я думала ты придуриваешься. Один раз я хотела щелкнуть тебя по носу, не сильно, но ты с закрытыми глазами смахнула мою руку с такой силой, что у меня неделю был синяк. Если раньше ты делала больно другим, то теперь принялась за себя? Зачем? Неужели из-за этой фотки. Это даже не я сделала, мне её скинула Юля. Соня молчала. Она не помнила своих мыслей перед попыткой самоубийства. «Вырезать… Вырезать историю», — Это всё,, что оставил отголосок этой истории. — Ты не будешь со мной разговаривать? Соня дёрнулась. Огромное количество мыслей вытеснило ту реальность, в которой она находилась в одной комнате с Лерой. Соня покачала головой. — Тогда извини меня ещё раз, — Лера вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.