Домик на дереве

Передний двор Фостеров был небольшим. От калитки с забором тянулась небольшая аллейка к дому, где-то на пол пути разветвляющаяся в сторону гаража. Ухоженные, коротко подстриженные кусты составляли все украшение дворика. Для всякого, проходящего мимо Фостеров их дом не представлял ничего интересного, никак не выделяясь на фоне своих соседей. Однако главное его богатство оставалось скрытым на заднем дворике, соединенным с основным низеньким деревянным заборчиком. Он почти полностью скрывался за большим домом, а потому, что бы достичь его, нужно было обойти дом сзади. Вот где по-настоящему начиналось веселье, вот где мальчишки повели лучшие годы своего детства! За неказистым забором открывался огромный сад с яблонями, вишневыми и абрикосовыми деревьями. Как только наступал май вишни, сливы, а потом абрикосы начинали обильно цвести, и по саду разливался медовый аромат молодых листьев, цветов и весны. А уже несколько месяцев спустя, сад одаривал их настоящими фруктами, и Майк каждый вечер возвращался домой, неся плоды в потной футболке, в которой исследовал деревья весь день. Майк и Оливер подолгу пропадали в саду, сочиняя рассказы под деревом, охотясь на воробьев с рогаткой и конечно же отдыхая на ветвях каштана. Это был их маленький, но важный ритуал: до того, как мальчишки разбегались по домам, они непременно вскарабкивались на старое дерево и окидывали взглядом хозяев окидывали округу. Вот по проселочной дороге шайка Миллера находится по домам, вот старая соседка Майка возвращается с рынка, тащи за собой тележку с нераспроданными овощами, вот на холме у гор в небольшой постройке загорелся свет - пивная старика Рэддла возвращается к жизни. Удостоверившись, что все идет своим чередом и ничего не выбивается из привычной жизни, мальчики кивали друг другу и слазили с огромного дерева. Но каждый раз, покидая каштан, в груди Майка вспыхивало странное чувство, что-то типо грусти и сожаления. На прощание он постукивал по коре дерева и говорил про себя: ничего, завтра мы вернемся снова. Вспоминая об этом, Майк продолжал свой путь, крадясь от гаража к дому. По мере приближения к заднему дворику шум усиливался и теперь в нем ясно слышалось жалобные скрипы ветвей старого каштана. — Кто бы это не был, он за это поплатится. Я так надеру его задницу, что больше никогда не осмелится тиранить чужие деревья! — думал про себя Майк. Вот последний рывок, и он отлепляется от стены дома и открывает калитку в сад. Вступив на мягкую после дождя землю, он уверенно направляется к трясущемуся дереву, уже приготовившись засвистеть, как вдруг останавливается как вкопанный, вынимая пальцы изо рта. Дерево трясется в ознобе, напоминая то ли рыдающего ребенка, то ли пустынную гремучую змею. И вокруг…никого нет. Солнце висит прямо посередине неба, освещая неподвижные яблони, нежащуюся в жарких лучах траву и бьющийся в странной агонии каштан. С бешено бьющимся сердцем, Майк подпрыгнул и уцепился руками за нижнюю ветку дерева. Удержаться на дрожащей ветке оказалось сложнее, чем ему могло показаться с земли. С усилием подтянувшись, мальчик наконец залез на ветку и прильнул к стволу дерева. Кора его была горячей, но не такой, какой она бывает от палящего солнца. Касалось этот жар исходил откуда-то изнутри, что каштан пылает и только кора сдерживает готовое прорваться пламя. Не выдержав жара, Майк оторвался от ствола и с силой уцепился за трясущуюся ветку. Он уже протянул руку, чтобы уцепиться за верхнюю, как с кроны дерева, прямо над его головой донесся смех. Смех этот был отвратительный, похожий на смех гиены из мультика, который они недавно смотрели с Кэти. Он доносился с веток дерева над ним и выше, прятался в листьях каштана, заставляя их дрожать. — Ихи-хи-хи. Ихи-хи-хи-хи. Смех передвигался, к нему добавлялись новые, высокие и низкие голоса, он сновал туда-сюда по старому каштану как полчище надоедливых комаров. У Майка закружилась голова. Он отчаянно вертел головой пытаясь найти источник звука, а пальцы его намертво впились в ветку, на которой он сидел. На верху слева, на верху справа, со всех сторон раздавалось хихиканье, звук становился оглушительно громким, нарастая, приближаясь. Майк застыл в ужасе, неспособный пошевелить даже пальцем. Через минуту звук начал отдаляться, уходя вверх, в раскидистую крону каштана. Мальчик позволил себе вздохнуть, готовый пуститься вниз по ветвям дерева, назад, на твердую землю, как вдруг прямо над левым плечом он почувствовал зловонное горячее дыхание и над его ухом раскатился ехидный смех. У его головы не было видно никого, но оно определенно было. С отчаянным криком Майк сорвался с ветки и камнем рухнул на землю. По спине по ногам лавой разлилась боль, и через мгновение в глазах мальчика все потемнело.