True-blue

— Фирузе!       Ферайе набрасывается на Фирузе с объятьями у двери, крепко сжимая её своими тонкими ручками. — Слава Аллаху, с тобой всё хорошо, — шепчет Ферайе срывающимся голосом. — Всё в порядке, не плачь, — Фирузе гладит сестру по взъерошенным волосам, стараясь не заплакать. — Неужели ты думала, что меня может запугать такая букашка как Бора Бакырджи?       Ферайе смеется сквозь слезы и напоследок прижимает сестру к себе еще сильнее. Фирузе стирает слезы с её щек, а затем наклоняется и осторожно целует выпирающий живот Ферайе. — Прости свою глупую тетушку за то, что она заставила твою маму поволноваться, малышка, — улыбается Фирузе. — Думаю, она даже сильно испугаться не успела, — усмехается Корай, заходя в дом вслед за ней.       Фирузе чувствует странную неловкость, когда Ферайе и Корай встречаются взглядами. Щеки Ферайе заливает румянец, а Корай почему-то опускает глаза, изучая носки своих ботинок.       «Что успело произойти за эти несколько часов?» — Думает она, ощущая напряжение, витающее в воздухе.       А затем эти двое одновременно делают шаг друг к другу. Ферайе тянет руку к Кораю, которую он тут же обхватывает своей огромной ладонью, притягивая к себе, и, встав на носочки, целует мужа. Фирузе тут же отводит глаза, чувствуя, как горят её уши. Но при этом она не может сдержать вздоха облегчения.       «Неужели им не придется разводиться? Неужели Ферайе смогла довериться ему и полюбить его? Получается, что наша большая ложь стала правдой?» — С надеждой думает она, глядя на то, как Корай бережно обнимает её сестру. — Ты вернулся. — Улыбается Ферайе мужу. Её ладонь ласкает его покрытую щёку. — Ты не оставил нас. И вернул мою сестру. — Я ведь обещал. — Корай целует её ладонь, заставляя Ферайе захихикать от щекотки. — Но все лавры по спасению Фирузе принадлежат Атешу и ей самой. — А где Атеш? — Ферайе поворачивается к Фирузе с тревогой в глазах. — Ему же не пришлось героически закрывать тебя от пули своим телом? — Нет-нет, с ним всё хорошо, — успокаивает её Фирузе. — Он просто остался, чтобы выбить из Боры остатки дерьма. — Боюсь, на это целой жизни не хватит, — ворчит Корай. — Надеюсь, ему хватит терпения не прибить этого урода. Потому что я бы на его месте уже закапывал его труп на каком-нибудь пустыре. — Как хорошо, что ты не Атеш. Уж ему хватит ума на то, чтобы не убивать единственного сына и наследника Вурала Бакырджи. У него и без этого проблем выше крыши, — мрачно отзывается Фирузе. — Вурал Бакырджи в любом случае станет проблемой. Для нас всех, — пожимает плечами Корай. — Что ты имеешь в виду? — Внутри Фирузе всё холодеет. — Ничего важного, — отнекивается мужчина. — Корай! — Восклицает Фирузе, подходя к нему ближе. — Что вы с Атешем сделали? — То, что должны были. — Твердо отвечает Корай. — Мы ворвались в дом к Вуралу и угрожали ему пистолетами до тех пор, пока он не позвонил своему ублюдку, чтобы мы могли отследить ваше местоположение. Иначе как бы мы смогли так быстро тебя найти? — О Аллах, нет, только не это, — выдыхает Фирузе. — От меня одни только проблемы. — Не неси чушь! — Ферайе хватает её за руку, заставляя обратить на себя внимание. — Бору давно нужно было бы остановить. И Атеш сделает это лучше, чем кто-либо другой. — Это было обидно, Ферош, — шутливо обижается Корай. — Ты же сам сказал, что убил бы Бору и закопал бы его труп на пустыре. А Атеш будет действовать тоньше. — А мой вариант эффективнее. — Но более проблемный. — Ты совсем не ценишь меня, моя темноглазая чаровница. — Я просто не приукрашиваю реальность.       Фирузе усмехается, наблюдая за шутливой перепалкой супругов. Жалобный звук, который издает ее голодный желудок, заставляет их отвлечься друг от друга. — Какая же я дура! — Ферайе хватает её за руку и тащит ее в сторону столовой. — Совсем о тебе забыла.       Она усаживает Фирузе за стол и принимается суетиться на кухне. Спустя четверть часа она накрывает для сестры королевский стол и не отпускает ее до тех пор, пока она не съест всё до последней крошки. Затем Ферайе вручает ей чистое белье и пижаму и отправляет в ванную, где ее ждало наполненное горячей водой джакузи. Фирузе позволяет себе расслабиться в пенной воде, приятно пахнущей самыми разными травами, а затем долго трет себя мочалкой, смывая с себя воспоминания о прикосновениях Боры. Отмывшись до скрипа, она выходит из ванной и направляется в комнату, где Ферайе застилала ей постель чистым бельем. Фирузе внезапно вспоминает об отце. — Ферайе, отец ведь не знает об этой глупости с похищением? — Спрашивает она. — Нет, я сказала ему, что попросила тебя остаться со мной, — отвечает Ферайе. — А если Вурал решит отправить своих людей к нам домой? — Испуганно выдыхает Фирузе. — Атеш и Корай оставили у дома своих людей. Не волнуйся, Фирузе. — Успокаивает её Ферайе. — Тебе нужно отдохнуть.       Фирузе кивает сестре и позволяет ей уложить себя в постель. Ферайе расчесывает ее волосы и напевает колыбельную, которую им пела в детстве их мать. Фирузе боялась не уснуть после всех событий, произошедших за столь короткий срок, но мягкие руки сестры и ее тихая песня убаюкивают её. — Как хорошо, что с тобой ничего не случилось, — слышит она шепот сестры, прежде чем провалиться в сон.       Фирузе просыпается от ощущения, что за ней кто-то наблюдает. Она не открывает глаз, боясь, что это вновь Бора пробрался к ней посреди ночи. Но спустя мгновение она чувствует знакомый запах парфюма и осторожное прикосновение к своим волосам. — Атеш? — Шепчет она, открывая глаза.       Ей тяжело разглядеть его в темноте, но она накрывает его руку своей, ощущая знакомое тепло кожи. — Прости, что разбудил… — Голос Атеша звучит задушенно. — Я просто не мог находиться вдали от тебя.       Фирузе садится и включает лампу, стоящую на тумбочке. Лицо Атеша в тусклом свете ночника выглядит безумно уставшим. Фирузе осторожно прикасается пальцем к глубокой складке между бровями, разглаживая её. — Я же говорила, что тебе скоро ботокс придется колоть, если ты постоянно будешь так хмуриться, — шутит она.       Атеш тяжело выдыхает и притягивает её к себе. Фирузе охотно прижимается к его теплому, сильному телу, сцепляя руки в замок за его спиной. Одной рукой Атеш нежно гладит ее по спине, а второй зарывается в волосы. Фирузе улыбается, когда Атеш оставляет мягкий поцелуй на ее лбу. — Прости меня. — Просит он. — Прости за то, что я был упрямым гордецом. Прости за то, что не постарался понять тебя и твои страхи. Я был таким идиотом. — Ш-ш-ш, — Фирузе заставляет его замолчать, прижав пальцы к его губам. — Тебе не за что просить прощения. Если кто и должен извиняться, то это я. — Но… — Никаких «но», Атеш. Это я лгала тебе, это я принимала решения за тебя и скрывала от тебя такую важную правду. Я оскорбила тебя тем, что не доверилась тебе; тем, что решала всё за тебя; тем, что уподобила тебя Яману. Ты имеешь полное право не прощать меня, ведь то, что я сделала, можно назвать предательством, я просто…       Атеш не дает ей договорить. Он обхватывает ее лицо руками и целует её. И Фирузе отдается в его власть. Она послушно раскрывает губы, впуская его язык, и следует за его движениями, тая от нежности. Атеш целует её осторожно, будто в первый раз, лаская пальцами её щеки, и Фирузе готова расплакаться от облегчения. Она ведь боялась, что больше никогда в жизни не испытает тех чувств, что дарил ей Атеш. Поэтому она обхватывает его шею руками и пересаживается на его колени, чтобы чувствовать его всем телом. Атеш удивляется её напору, но не сопротивляется ей, помогая ей удобнее устроиться. Его руки оказываются на ее талии, задевая тонкую полоску обнаженной кожи между пижамными шортами и майкой. Фирузе зарывается пальцами в его растрепанные волосы и углубляет поцелуй, теряясь в жаре его рта и его нетерпеливых прикосновениях. Она отрывается от его губ ради того, чтобы сделать вздох, но Атеш вместо того, чтобы продолжить поцелуй, прячет лицо у нее на груди. — Подожди, — шепчет он, снимая её руки со своей шеи и сжимая их. — Всё в порядке? — Взволнованно спрашивает Фирузе. — Всё в порядке, — тихо смеется Атеш. — Почему ты смеешься? — Недоумевает девушка. — Просто так, — Атеш поднимает лицо и улыбается ей. — Только такая женщина как ты могла наброситься на меня с жаркими поцелуями в коротенькой пижаме, едва скрывающей хоть что-то, а потом спрашивать всё ли со мной в порядке.       Фирузе замирает после его слов.       «А в чем он не прав? Набросилась на парня как оголодавший пёс, залезла к нему на колени в шелковой пижамке, не прикрывающей вообще ничего, а потом удивляешься его реакции? Хорошо, что это Атеш, а не какой-нибудь озабоченный придурок, а то это ничем хорошим не кончилось бы», — звучит поучительный голос разума в её голове.       «Ну да, не хотелось бы предаваться страсти с возлюбленным в доме своей младшей сестры», — вторит ему голос сердца.       Фирузе чувствует, как румянец заливает её всю — от кончиков ушей до груди, тяжело вздымающейся в вырезе шелковой майки. Она закрывает лицо руками. — Как стыдно, — шепчет она, боясь даже взглянуть на Атеша.       Атеш смеется и обнимает её, оставляя короткий поцелуй на макушке. — На то чтобы я был против, моя ледяная госпожа. — Шутит Атеш. — Но не хотелось бы будить Ферайе и Корая твоими криками. — Вы так в себе уверены, господин Атеш? — Фирузе удивляется своей смелости, но не может не поддразнить возлюбленного. — Еще как, — шепчет он ей в губы, вжимая пальцы в её ничем не прикрытые бедра. — Со мной ты не будешь молчать. — Надеюсь, это не просто слова. — Ох, это обещание, моя госпожа. И я его обязательно сдержу.       Фирузе кивает, принимая его обещание, и уютно устраивается в его объятьях. Атеш рассеянно играет с её волосами, а Фирузе наслаждается звуком его сердцебиения, прижавшись к его груди. — Пока я не разберусь с Бакырджи, тебе придется потерпеть мое постоянное присутствие, Фирузе, — серьезно произносит Атеш.       Фирузе хочется возразить, сказать ему, что она не беззащитная слабачка, но она заставляет себя проглотить эти слова. Она вспоминает безумие в глазах Боры; легкость, с которой он играл с судьбами других людей. И она кивает, соглашаясь со словами Атеша. — Только обещай, что будешь осторожен. — Просит она. — Невозможно предугадать, что может выкинуть этот ненормальный. — Обещаю, — отвечает он. Он замолкает на мгновение. Фирузе чувствует, как он делает глубокий вдох. — А еще я хотел бы завтра прийти к твоему отцу. — Зачем? — Спрашивает Фирузе.       Она отстраняется от него, чтобы взглянуть в его лицо. На губах Атеша рассеянная улыбка. — Для того, чтобы попросить у него разрешения на официальные ухаживания, — говорит Атеш. — Я ведь теперь часто буду с тобой. Провожать тебя на работу, привозить тебя с неё. Поэтому я хочу поговорить с твоим отцом, чтобы добрые соседи не распускали слухи и не расстраивали тебя. — Но ведь тогда Четин начнет меня контролировать. Может, даже следить будет. И мы тогда будем видеться только на работе, — расстраивается Фирузе, не желая ограничиваться лишь встречами на фирме.       Атеш громко смеется и прижимает её к себе. Фирузе обиженно надувается, злясь на свою неудобную способность краснеть от любой мелочи, и это заставляет Атеша смеяться еще сильнее. — Я поговорю с Четином. — Говорит Атеш, отсмеявшись. — Никто не сможет встать между нами, любимая.       Фирузе вглядывается в его темные глаза и понимает, что он сдержит данное слово. — Хорошо. Придешь вечером после работы. Но мне нужно будет пару часов, чтобы подготовить отца и Четина. Я позвоню тебе, когда можно будет прийти, ладно? — Договорились.       Фирузе кивает и вновь утопает в объятьях возлюбленного. И ей почти хочется поблагодарить сумасшедшего Бору за то, что они с Атешем смогли помириться. Но только почти.