Пуговицы. Долгожданная вторая часть.

      Стоило Гермионе после долгой прогулки, в течение которой она придумала замечательную речь для Северуса о том, какое прекрасное будущее их ждет, сколько детей у них будет и какие они присвоят им имена, войти в Большой зал на ужин, как она столкнулась с удаляющимися вместе, едва ли не под ручку, Северусом и Сандрой. Они активно что-то обсуждали, медленно двигаясь к выходу, и даже не обратили внимания на застывшую около них девушку.       Конкурировать с Сандрой Салливан оказалось слишком сложно. Умудренная годами женщина, познавшая многих богатых и влиятельных мужчин, была, пожалуй, вишенкой на торте для любого существа мужского пола. От неё разило внутренней уверенностью и силой, о которой молодой и скованной Грейнджер было известно крайне мало. Новый профессор притягивала взгляды и была достаточно холодна, оставляя желающим пространство для завоевания. Кроме того, Северус был прав. Отдельного внимания стоил внешний вид гостьи. Высокая, бледная, темноглазая женщина с чёрным каре. Никого не напоминает? В жизни выглядит под стать Снейповской крови.       Гермиона никогда не признала бы, что ревнует. Она так смотрит на него, будто готова проглотить: хваткий взгляд темно-карих глаз, что трогает Снейпа под одеждой своими щупальцами, минуя преграды, злил неимоверно. В Большом зале, коридоре, в учительской, она всегда смотрела на его, не стесняясь окружающих. И этот голодный взгляд сводил волшебницу с ума.       Грейнджер наивно предполагала, что «явное внимание», о котором говорил Северус, означает бесконечные надоедливые попытки поговорить, сцены, слёзы и скандалы. Но за годы, что бывшие коллеги не виделись, Салливан стала мудрее, расточая своё сексуальное напряжение с помощью элегантных методов. Благодаря этим методам, она прямо сейчас уводила буквально из-под носа свободного и статного зельевара в свою хитрую ловушку!       Не выдержав резкого перепада настроения, Гермиона пулей влетела в свои комнаты, даже не отужинав, и бросила горсть пороха в камин. На том конце Лондона показалась огненная макушка красавицы-Джинни Уизли, дорогой сердцу кареглазой ведьмы.       — Она всё время на него смотрит! — Гермиона носилась из угла в угол своей комнаты перед камином, — и называет его «Северус»!       — Во-первых, привет, — цокнула языком Джинни, — во-вторых, кто «она»?       — К нам на огонёк заглянула Сандра Салливан, которая без ума от моего зельевара! Она едва не раздевает его взглядом, нахалка!       — Какая вольность, — саркастично подметила миссис Поттер, — может, наденешь на него маску Пожирателя, чтобы на него никто не смотрел?       — А он никак не реагирует!       — Ты ждала, что он будет прятаться от внимания женщины, которой он небезразличен? — рыжая ведьма фыркнула, всплеснув руками, отчего пламя взвилось, грозясь выползти на ковёр, — напомню, что твой Снейп, Мантикора его дери, обладает не самой привлекательной внешностью, а тем более характером. Для него любые проявления приятны! И как бы не было странно это признавать, он мужчина, они ведутся на настойчивость. Думаешь, если бы не я, наш брак с Гарри протянул бы, скажем, год?       Гермиона громко зарычала, вознеся руки к небу и борясь с желанием разбить что-нибудь — в голове некстати вспомнилась короткая встреча с Избранным, которая случилась задолго до ее приезда в Лондон. Тогда друг, взъерошенный и злой, рассказал историю о том, как его ненаглядная невеста не постеснялась заколдовать прическу одной из «очень милых дам», сделав из волос гнездо для птиц, прямо на праздновании дня рождения Кингсли. И всё из-за какого-то поцелуя в щеку! После Джиневра вместо извинений объявила о своей беременности, лишний раз подтвердив, что Гарри полюбил ее в том числе за пылкий нрав.       Гермиона прокручивала последнюю мысль в голове, а затем перестала бегать перед камином — ее острое лицо приобрело решительное выражение.       — Я ему такую ночку устрою, что он имя ее забудет! — миссис Поттер на том конце провода с сомнением оглядела обычную черную юбку, больше напоминающую школьную, черную рубашку на запах и привычно собранные в низкую причёску кудри. Гермиона с холодным выражением лица парой движений развязала верхнюю часть одежды, показав подруге своё бельё.       — Ого-го! — вскрикнула рыжая ведьма, — так, подожди, ты точно Гермиона Грейнджер?       — Зови меня Адским пламенем. Ибо в нём я собираюсь сжечь Салливан!       — Гермиона, ты что выпила? Если так, то лучше пережди бурю, а завтра все решите.       — Я пила только чай. Красный! — шатенка привела одежду в порядок, — ладно, Джинни, спасибо за совет, я должна идти.       — Хоть напиши потом, как прошло, дорогуша! — донеслось следом, а затем тихий голос ворчливо добавил, — сначала бедные домовые эльфы, потом жалкий Снейп… Дальше что, бедолага-Филч?       Путь от спальни к Подземельям был очень волнительным, но Гермиона была уверена в себе. Рассуждая о совместном будущем с Северусом, она всё ещё боялась брака, но ради любимого мужчины готова была вновь попробовать. Носить фамилию «Снейп» гордо, а быть женой такого самоотверженного, гениального и нежного мага почётно — убеждала она себя, тихо вышагивая по преисподней Хогвартса, стараясь не нарушить покой его обитателей. Меньше всего сейчас нужны были лишние глаза.       Однако знакомые голоса, отдаленно щебечущие в недрах Подземелий, заставили её примерзнуть к полу. Сделав три глубоких вдоха, она почти смогла унять скачущее сердце, чтобы услышать, как Салливан низким бархатным голосом ведёт интимные беседы с её мужчиной:       — Ты же понимаешь, что мне больше негде заниматься… исследованиями. Я, конечно, могу запросить у Минервы разрешение, но, я думаю, что ты и так понимаешь, что ответ будет положительным. Поэтому прекращай отпираться, дорогой. Тебе не идёт.       — Напомни, когда для изучения Рун вдруг понадобилась лаборатория?       — Я неясно выразилась? — резко спросила она, отчего у Гермионы пробежали мурашки по телу, — Мне. Нужна. Лаборатория.       Продолжительная пауза, возникшая между ними, была красноречивее жарких слов, что роняют друг на друга любовники томными ночами.       — Я тоже предельно ясно выразился, — наконец, ответил мужчина, — говорить больше не о чем.       — Приятно видеть, каким ты стал. Как замечательно, что я не ошиблась в тебе тогда: ты очень умён, твёрд, сексуален и остроумен. Что я могу ещё желать?       — Знаешь, чего я горячо желаю, дорогая? — безразличный тон сменился на глубокий и проникновенный, отчего Гермиона сильно напряглась и даже выглянула из-за угла, чтобы увидеть, как Снейп нагнулся к черноволосой ведьме, взяв ту за шею и, пробежавшись носом по её скуле, прильнул к уху. Глаза Александры закатились от удовольствия, она подчинялась пленительному шепоту, получив заветную вишенку на торте. Гермиона не слышала, что он прошептал ей на ухо, но кровь забурлила так, что у неё явно подскочила температура.       Тем временем зельевар выпрямился и отпустил гостью, словно ничего не произошло. Но не желающая разрывать контакт ведьма прижалась на мгновение к губам зельевара, будто целовала мертвеца, и томно спросила:       — Зачем ты сдерживаешь свою тьму Северус?       — Потому что мне есть, ради кого.       Она хмыкнула, оценивающе скользнув по его запертой в сюртуке фигуре, а затем развернулась в сторону лестницы.       — До скорой встречи, дорогой. В лаборатории.       Сколько она там стояла, чувствуя боль и ликование одновременно, гриффиндорка не знала. Северус, без сомнений, говорил о ней, о Гермионе, но позволил себя целовать и флиртовал с этой… Сандрой! Пальцы стали совсем ледяными, а колени стали подгибаться от статичного положения, и девушка, широко распахнув глаза, чувствуя тепло чая из Марены, бросилась к его двери, сама не ведая, откуда в ней столько силы и уверенности в себе.       — Ты женишься на мне? — Снейп второй раз за полчаса показался на пороге личных комнат, обдавая тусклым светом острое восторженное лицо Гермионы, словно она решила все вопросы мироздания. Он не удивился позднему визиту или не дал ей понять, что удивился, но в любом случае лицо его оставалось непроницаемым, как и в разговоре с профессором Рун.       Маглорожденная дышала так громко, что можно было подумать, что в Подземельях случился кросс. Однако её глаза застилала паника от мысли, что она теряет своего мужчину. Эмоции плавились, как плавятся плоды Омелы при закипании — с такой силой, что кровь вот-вот начнёт испаряться прямо из вен. Она выглядела, как и всегда: каштановые, слегка укороченные перед учебным годом волосы, что закреплены гребнем сзади, рубашка выглажена, но не идеально, мантия учительская, а из-под неё торчат носки бордовых туфель. Только вот глаза бешеные и совсем не еë.       Мужчина снисходительно оценил состояние своей ведьмы, пытаясь подавить желание прижать её к себе и в жаркой постели выбить всю дурь из головы — как из его, так и из её. Но лишь поднял одну бровь в знак вопроса, еще больше распалив в ней костёр.       — Ты женишься на мне?! — повторила она ещё громче, давясь своим сбивчивым дыханием.       — Нет, Гермиона. Мы закончили с этим, если ты помнишь. У тебя что-то ещё?       — Почему? Мы ведь…ты ведь…хотел…       — Если у тебя только этот вопрос, то ответ я тебе дал. Вернись в свою спальню, пожалуйста.       Она почувствовала, что внутри трещит защита, а осколки больно впиваются в грудную клетку. Спазмы боли не прекращались, а глаза застилали слезы, поэтому она попыталась побыстрее убраться из Подземелий, поджав хвост и оставив Северуса стоять на пороге больным и разбитым, как и она сама.