Пуговицы. Долгожданная вторая часть.

      У сообщества поклонников магловского табака есть одно общее негласное правило — выбрав место для задымления, не менять его, пока легкие не рассыпятся в пепел, а тело не будет уложено в деревянный ящик.       — Простите, профессор Спраут, — прошептала Гермиона, закуривая сигарету в очередной раз.       Курение с видом приносит особое удовлетворение. Вот башни вокруг поля для квиддича готовятся к предстоящему матчу, запланированному на середину сентября, вот кольца противостоят надоедливому ветру, вот студенты тянутся короткой змейкой к месту занятий. Вот-вот должен появиться Оливер, хозяин местного управляемого хаоса в виде детей, что проходят пубертат. Гермиона лениво вглядывалась в серое небо, стряхивая пепел на пень, когда небольшая холодная рука легла ей на плечо.       — Хочешь поговорить?       Перед ней стоял худощавый профессор Полетов в форме для квиддича, завёрнутый в гигантский гриффиндорский шарф — видимо, он недавно подстригся и побрился, потому что выглядел моложе нынешних семикурсников. Он слегка прищурился, наклонив голову и пытаясь понять настроение приятельницы. Гермиона слабо улыбнулась ему, возвращая взгляд на холодные и мрачные тучи. Гриффиндорцы всегда рядом, чтобы поддержать своих.       — Оливер, ты выглядишь потрясающе.       — А ты выглядишь злой. Встреча с Салливан не задалась, как я понимаю?       — Ох, ты как всегда всё пропустил, но подслушал последние сплетни, — Гермиона глубоко затянулась, выпустив большое облако дыма наружу, — пожалуй, скажу только, что ей лучше не подходить ко мне в этом семестре.       — Я видел её в Большом зале. Она очень похожа на него.       Гермиона прикрыла глаза. Тут же вспыхнул образ высокой брюнетки с вороновыми волосами до плеч, что в свои почти 50 выглядела непозволительно свежо и элегантно. Всегда по-лисьи прикрытые тёмно-карие глаза, прямой нос, как у произведения искусства из мрамора, едва заметный при определенном освещении шрамик над губой, холодный и жадный взгляд, упрямый подбородок, а если этого мало для очарования любого существа мужского пола, то мантия из черного материала (до комизма похожая на снейповскую) до сих пор опасно шелестела над ухом, но это были лишь остатки листьев на деревьях. Незабываемое впечатление.       Мерлин, она была не просто похожей на него, она была будто сделана специально для него!       — И ты ей явно не понравилась.       Стоило Сандре Салливан поприветствовать коллег, ее вопросительный взгляд молниеносно упал на стоящую рядом Гермиону. Подобно хищнику, она будто завиляла хвостом и обнажила ровные белые зубы с отчетливо выделяющимися клыками, почуяв лёгкую добычу:       — Девочка моя, кажется вы перепутали класс и учительскую, — и голос ее был величественным и приказывающим.       — Мисс Грейнджер здесь работает, — тут же ответил Снейп, словно был готов к подобному, он заметно шагнул к девушке. Это несдержанное движение не укрылось ни от единого взгляда, и впервые в жизни Гермиона почувствовала себя в абсолютной безопасности. Даже несмотря на то, что они с Северусом поставили отношения на паузу, он продолжал защищать её.       — Надо же, — теперь взгляд гостьи уцепился за зельевара. Она осмотрела его с ног до головы, удовлетворенно хмыкнув, — какие в Хогвартсе значительные изменения. И что мисс Грейнджер преподает, позвольте узнать?       — Магловедение, — ответила Гермиона резко, — самый необходимый предмет для тех, кто все еще считает себя лучше других.       — Или для тех, кто не знает, как потратить время зря. Впрочем по этим лохмо…одеждам, я уже догадалась, чем вы тут занимаетесь, мисс Грейнджер, — она еще раз обвела стушевавшихся коллег взглядом, — я зашла лишь поздороваться, не терпелось увидеть нынешний состав. Напоследок спрошу нового директора, почему мне не отдали мои комнаты на втором этаже?       Гермиона достала палочку из рукава и сжала ее, намереваясь сделать пару шагов к высокомерной даме и показать ей наглядно правила приличия, но Северус остановил девушку, потянув на себя. Он прижал тонкую талию вплотную к себе, чтобы уберечь от проблем — это не укрылось от проницательного взгляда Сандры. Тем временем Минерва Макгонагалл встала со своего места, наконец, решившись вмешаться в спектакль, который еще долго будут пересказывать друг другу профессора в сплетнях.       — Эти комнаты занимает мисс Грейнджер. К слову, профессор Магловедения, несмотря на юный возраст, является превосходным специалистом, поэтому я требую к ней соответствующего отношения. Надеюсь, это не проблема?       — Конечно, директор, — она улыбнулась холодно, бросив многозначительный взгляд на Снейпа, — некоторые из нас получили пост декана в 21 год, поэтому даже не смею сомневаться в вашей юной фаворитке — мисс Грейнджер.       — Профессор Грейнджер, — сквозь зубы прошипела девушка, пытаясь вырваться из цепких лап Снейпа.       — Несомненно. Что ж, мне пора, я устала с дороги. Всего хорошего и до ужина, коллеги.       — Мне плевать, нравлюсь я ей или нет.       — А что думает Снейп? Ты с ним говорила?       — Только вчера, — девушка смотрела вдаль, на макушки деревьев, сделав ещё один затяг, — ну что он думает… Думает, что наша миссис Салливан безумно в него влюблена.       — В Снейпа-то?! — чуть ли не закричал Вуд, — прости. Я имею в виду, он не похож на человека с личной жизнью. Ну пока ты не появилась так было.       — Уже не выплывешь, Оливер.       — А тебя Макгонагалл больше не пустит в Хогвартс, — парень схватился за древко метлы, кривляясь, — где Грейнджер, там драмы, интриги и расследования.       Гермиона надавила на метлу около ручки так, что она накренилась, и собеседник едва смог удержать равновесие, хихикая.       — Что нового в школе?       — Ну, в прошлом семестре исключили Вазовски. Он высосал портрет.       — Занятно, — оживилась Гермиона, — как он это сделал? Какой портрет?       — Непроглядная чёрная дыра на пятом этаже, — отмахнулся Оливер, — принёс артефакт в школу, так что картежник-Норкинс канул в лету.       — А я помню времена, когда у школы нас обыскивали Мракоборцы, — ухмыльнулась Гермиона, — а Северус промолчал. Хотя я говорила обратить внимание на Вазовски.       — Вазовски вылетел тихо, никто особо не шумел, — парень сощурился, заметив, как на поле в воздух поднимаются его гриффиндорцы без команды тренера, — папочка наверняка постарался.       — Аристократы, — выплюнула Гермиона с неодобрением, — уверена, директору не нужны скандалы, поэтому она пошла навстречу. Школа и так всегда привлекала много ненужного внимания.       — Вы снова здесь дымите?! — послышался издалека мягкий, но недовольный голос, и Оливер пулей направился к полю, а Гермиона резко нагнулась, чтобы из окон теплицы бедная Спраут не заметила источник плохого запаха.       Полная дама вышла из своих владений, покачиваясь и кряхтя, чтобы поймать преступников. Никого не увидев на уровне глаз, она медленно опустила взгляд вниз, застав профессора магловедения сидящей на корточках под линией, где заканчивалось старое деревянное окно.       — Заходите, мисс Грейнджер.       Гермиона поднялась на ноги, отряхнув подол мантии. Ей было неловко.       — Извините, профессор, мне нужно возвращаться в замок.       — Заходите, — настойчивее сказала она, — не пропадать же пирогам!       Кроме невообразимо большого куска влажной земли без намека на ростки и посеревших от отсутствия солнца столов с резкими углами столешниц, на которых ученики занимаются работой с горшечными растениями, в теплицах Спраут было две укромных двери. За одной из них хранились различные инструменты: грабли, лопатки, порванные перчатки и разбитые глиняные горшки, за другой, что зачастую была открыта и светилась приятным желтым огоньком, было самое уютное место в мире.             Легкая деревянная дверь была прислонена к стене так, что само ее существование казалось ошибкой. Сколько помнила себя Гермиона, из открытого пространства торчала большая шляпа её доброго профессора, был виден край кресла, а напротив всегда сидел собеседник. Захаживал и Рубеус, и Слизнорт, и даже Снейп.       Сейчас ей предстояло попасть в новый мир, отчего приятное волнение разливалось где-то внутри. Девушка медленно прошла к комнатке и неуверенно посмотрела на указывающую на кресло руку в перчатках из драконьей кожи. Гермиона послушно села на гостевое место и постаралась незаметно оглядеться. Несмотря на то, что через огромные окна оранжереи пробивалась осенняя серость и туман, небольшая керосиновая лампа, зажжëнная от мягкого заклинания огня, отгоняла печальные меланхоличные нотки от убежища. Пространство казалось длинным и не обустроенным — на полу, состоящего из серого камня, были видны следы птиц и залетевшие сухие листочки деревьев, что привычно разбрелись от ветра. Вся мебель была скучкована напротив двери — красное клетчатое кресло хозяйки с вытертыми до мяса подлокотниками, гостевое болотно-желтое кресло, явно списанное в ходе инвентаризации в гостиной жёлтого факультета, квадратный столик между ними и старый деревянный шкафчик с посудой.       На том самом столике уже дымился чай, а аппетитные бутерброды и пироги ждали теплой беседы. Гермиона неуверенно заняла место и сложила руки на коленях. Спраут же, подобно матери-наседке, принялась ухаживать и предлагать угощения.       — Спасибо, — Гермиона сделала глоток ароматного чая, — как же вкусно!       — Еще бы, чай заварен из ягод красной Марены, которые мы заготавливали еще с вашим однокурсником, мистером Лонгботтомом. Кстати, как он?       — Честно, я давно его не видела. Пожалуй, полгода точно. Но Джинни рассказывала, что он, заняв место в научном сообществе, делает полезные открытия, — она облизнула губы, чувствуя эхо чая, — а пироги явно не местные. Наши эльфы такое не готовят.       Помона стала румянее, чем была на осеннем морозе, и добродушно улыбнулась. Женщина сняла вторую перчатку, чтобы потрогать пухлые бока чайничка, что так напоминал ее саму, украшенную листвой и пахнущую землей, и легко ответила:       — На выходных я навещала свою сестру в Уэльсе, а она знатная мастерица. У нее недавно появился первый внук, вот радости-то было!       — Это действительно очень приятное событие, — Гермиона вытерла салфеткой рот, чувствуя, как приятное нездешнее тепло разливается по телу, — сын Гарри, Джеймс-Сириус — это лучшее, что со мной произошло в прошлом году. Он очень смешной, но уже показывает характер: я тоже на выходных навещала Поттеров, Джеймс отказывался ложиться в постель, потому что увидел розовые простыни, представляете? Разве это возможно в таком маленьком возрасте? Удивляет меня каждый визит, сорванец.       — А сама еще не думала, деточка?       Эта женщина красиво и доброжелательно поставила гостью в тупик, задав абсолютно нетактичный вопрос. Помона всегда выглядела располагающе и уютно, отчего злиться на нее не представлялось возможным.       — Я думаю, что… Я боюсь ошибиться с выбором пути. Нужно сначала найти себя, а потом приводить в эту жизнь кого-то еще, разве нет?       Профессор заботливо подлила чай гостье, вежливо улыбаясь. Волшебница в шляпе по-доброму посмотрела на профессора Магловедения, как смотрит мать на наивное дитя.       — Гермиона, мы всего лишь люди. Слабые, трусливые, ищущие, влюбленные, сложные, сентиментальные. Это глупо бояться ошибаться: в жизни нет ничего правильного, любой выбор можно оспорить, любое мнение опровергнуть. Ктому же, это глубокое заблуждение, что мы воспитываем детей: дети воспитывают нас. Разве Гарри не изменился в родительстве, не стал более ответственным, забавным, искренним? — Гермиона активно закивала, блестя карими глазами, вдохновляясь словами Помоны, — а ошибки…они помогают нам достигать цели. И если хочешь моё мнение, то я думаю, что у вас с Северусом все получится.       — Это так видно?       — Знаешь, у северных народов есть дерево — Quercus plexus. Оно долголетнее, крепкое и настолько выносливое, что холода ему нипочем. Но стоит срубить соседний Quercus plexus, они оба засохнут, — её голос затягивал в неизведанные глубины, заставляя проникнуться и воодушевиться, — вот и вы с Северусом как эти два дерева. Как только один высыхает, второй начинает чахнуть.       Гермиона поймала себя на том, что слушает, открыв рот. Она часто заморгала, закусив губу, а сердце стучало где-то в горле: у них была удобная связь со всеми вытекающими, которые нужны двум взрослым людям. Им было интересно друг с другом, они могли говорить на равных и не бояться быть собой — быть обнаженными, делиться детскими страхами, предупреждать о своих пунктиках. Гораздо важнее этого было полное понимание и абсолютное принятие партнёра со всеми грехами и тараканами. Ни разу они не ссорились из-за того, что Гермиона предпочитала делать многие вещи вручную, словно и не была волшебницей, что Северус отказывался расставаться со старой и поношенной одеждой. Никто не знал, что у них происходит за закрытыми дверьми, но единение двух отшельников, как выяснилось, было отлично понятно со стороны.       — И почему…почему так происходит?       — Общее корневище, — проникновенно ответила Спраут, подливая чая, — сверху дубы никак не связаны, однако под землей крепко держатся друг за друга. Им нельзя разъединяться.       Гермиона уходила из теплиц в воодушевленном настроении. Проговорив свою главную боль, получив добротную порцию поддержки и женской мудрости, она чувствовала, что всё будет хорошо, и у них с Северусом всё может получиться. Рядом не было матери или закадычной подруги, чтобы подсказать, что делать, если ты не можешь жить без человека, но боишься назвать это чувство вслух, чтобы не привязывать. Но сейчас, после женского поддерживающего разговора, ей казались все разногласия мелочными. Он ведь всего лишь просил узаконить их отношения, а не родить ему завтра целый выводок мрачных и крючконосых детишек. А фамилия у него красивая и отлично могла бы подойти к её имени! Они обязательно попробуют построить отношения, а затем и семью, ведь в Северусе она была уверена больше, чем в себе.       А необычный и легкий чай с ягодами красной Марены подарил небывалое ощущение уверенности в себе на весь день!