Жизнь, она состоит из встреч и расставаний. Каждый день люди приходят в твою жизнь, ты говоришь им «доброе утро», потом говоришь «добрый вечер», некоторые остаются на несколько минут, некоторые — на несколько месяцев, некоторые — на год, другие — навсегда. Кто бы это ни был, вы встречаетесь, а затем расстаетесь.
Кофе, приготовленный руками сестры, остро застрял где-то в глотке. Дыхание прервалось, грудь стянула невыносимая боль, заставляющая на месте шрамов прорисовать новые, открытые раны. Осознавать, что он был так рядом, а затем вновь оказался слишком далеко — невыносимо. Сейран много раз в своей жизни слышала одну глупую, по её мнению, фразу. Время лечит. Нет, оно не лечит. Время яростно пытается отобрать у нас воспоминания, так или иначе причиняющие боль. Иногда оно отнимает счастье, а иногда дарит страдания, выворачивающие душу наизнанку. Если бы у Сейран спросили, какая душа у неё, она ответила бы молниеносно. Всё потому, что сердце было в шрамах от ножа, который так неожиданно вонзился ей внутрь восемь лет назад. Её душа была вывернута словно жалкая простыня у кровати, и изрезана так, что кровь не переставала хлестать на протяжении её никчёмного существования все эти годы. Ферит оставил после себя лишь боль, которую невозможно было чем-либо притупить или остановить. Он подарил ей большую коробочку с воспоминаниями, которую Сейран боялась открывать. Знала, что жизнь унесёт её в небытие как только она уронит первую слезу над их общей фотографией. Ферит оставил после себя лишь любовь, которую нельзя было убить никаким холодным оружием. Десятки, сотни тысяч пуль не заставили бы её разлюбить его и полюбить другого. С того холодного летнего дня, когда роняя жгучие слёзы, Сейран оказалась в самолёте над Парижем, она дала себе слово, что будет верна самой себе несмотря ни на что. Так и вышло, за двадцать восемь лет Ферит Корхан был единственным мужчиной, который знал всё её тело наизусть. От шрамов на коленках, до точечных родинок на шее. — Погода в Стамбуле сегодня отличная, — внезапно раздался у уха голос Гюльгюн, а Сейран от испуга едва ли не выронила кофейную чашку, — не хочешь прогуляться? Ей не нравилось, с каким рвением сестра и мать бывшего мужа пытались увести тему разговора в совершенно другое русло, где бы имя Ферита ни в коем случае не прозвучало. — У меня мигрень, — резко выпалила Сейран, внимательно рассматривая дно с кофейной гущей, — я бы хотела сегодня остаться дома. Она сразу же заметила выразительный взгляд мамы Гюльгюн на Суну, явно намекающий на что-то. А когда сестра вышла из гостиной вон, плечи Сейран заметно напряглись. — Я понимаю твою боль, Сейран. — Тёплая ладонь накрыла её холодные руки, а из глаз покатились первые предательские слёзы. Впервые ей было не стыдно показывать свои эмоции. — Выскажись, поделись со мной, но только не плачь беззвучно, умоляю тебя, милая моя. А чем делиться? Что высказывать? — Мне невыносимо больно, — тихо произносит, зажмуривая глаза, — неужели это стоило того? — Сейран… — Он привёл её в мой дом, Гюльгюн! В мой дом! И даже не извинился, когда понял, что оказался обманутым. — Улыбка дрогнула на лице, а в следующую секунду Сейран вскочила на ноги. — Будет лучше, если мы закроем эту тему раз и навсегда. Я постараюсь не быть такой эмоциональной.***
Восемь лет назад Ферит привёл Пелин в их дом. Взял за руку и объявил, что станет отцом мальчика. У него будет долгожданный сын от женщины, которая с позором была выгнала из особняка месяцами ранее. Сейран ярко помнила, как стала лишь тенью на стенах дома. Помнила, что в тот вечер не спустилась на ужин, а переписывала прощальную записку десятки раз. Она была унижена. А её чувства не волновали ни единого жителя особняка. Отец в очередной раз поднял на неё руку, оставляя кровавые пятна на теле и клочки вырванных волос на голове. — Тебе так трудно было родить Корханам внука?! Сейран смеялась как сумасшедшая с этих слов. Возможно, что именно в тот момент пришло озарение. Она поняла, что была лишь материальным объектом для собственных родителей и второсортным продуктом для мужа. Убегать от проблем — это вовсе не то, что ей нужно было. Но они просто не оставили выбора.***
Вытащить Сейран на прогулку у Гюльгюн с Суной всё-таки получилось. Долгая, двухчасовая прогулка по набережной Босфора, небольшая кучка съеденных сладостей, которые непременно отразятся на её фигуре и наконец долгожданная улыбка на лице. Как бы Сейран не противилась, счастье она испытала. Племянница вымотала её со своими играми, но подарила незабываемые эмоции и впечатления от этого дня. — Твой ребёнок, Суна, — пытаясь отдышаться, произнесла Сейран, — у неё вечный запас энергии? — А я не шутила, когда сказала, что она жутко на тебя похожа. К концу дня ноги будто бы отделились от тела и несли её сами. Гюльгюн смеялась с исковерканных фраз ребёнка, а Суна украдкой поглядывала на время. — Ну, может уже пойдём? — Сейран остановилась в паре метрах от особняка, вовсе не замечая озабоченный взгляд сестры. — Давайте ещё погуляем. — Внезапно выразила протест Суна, укачивая на руках плачущую Анису. — Твоя дочь, как и я — против, сестра. Возвращаемся.***
Опустив пакеты на пол, Сейран грубо приземлилась в кресле у окна. Её тело не привыкло к длительным прогулкам, а голова не соображала из-за бесконечного детского плача. Гюльгюн вытаскивала приобретённые вещи, причитая, что каждая из них отлично сядет на Сейран. Вот только та плохо слышала и вовсе не обращала внимания, фразы пролетали мимо. Внезапное желание выйти на свежий воздух во дворе сыграло ей на руку, и извинившись, Сейран покинула их. Двор практически не изменился. Тот же бассейн, сейчас наполненный водой до краёв и одинокая беседка в углу. Сейран соврёт, если скажет, что скучала за этим местом. Столько несчастий и мерзких воспоминаний, тревожащих душу. Но было ведь и счастье… — Добрый вечер. Она готова поклясться, что в этот момент её сломанные часы вновь ударили звуковой волной, намекая, что только что её жизнь поменяла своё направление в сторону бурлящего любовью моря. — Добрый. — Сорвалось с полуоткрытых губ и Сейран замерла, встретившись с ним взглядом. Ферит Корхан собственной персоной. Прямо перед ней.Каждое расставание — это начало пути к новой встрече.