Путь к истокам

      Мое отношение к Эйнгил Коллин с тех пор, как мы познакомились, напоминало американские горки. Сначала я знал о ней лишь то, что она хорошо учится и дружит с МакКиннон. Однако, узнав, что она слизеринка, моя оценка ее личности кардинально изменилась, вписав ее в ряды плохишов. Идея о том, что она может быть злодейкой, прочно укоренилась в моем восприятии.       Когда мне пришлось извиниться перед ней, казалось, что она воспринимала меня как стену. В такие моменты появлялось странное чувство вызова, заставляя меня привлечь ее внимание. Каждый ее замечание касательно меня выявляло мои ошибки. Она не требовала, чтобы я исправлял их, как это делают другие. Просто предоставляла мне выбор, даже не высказывая их явно.       Она была холодной со мной, и я не замечал, насколько ей трудно. В конце первого курса я узнал, что Коллин — маглорожденная волшебница, оказавшаяся в месте, где презирают ее подобных. Я думал, что ей нужна помощь, и я решил сделать что-то доброе, чтобы поднять ей настроение. Я пытался быть тем, кто приносит радость в ее жизнь, но каждая моя попытка отклонялась. В ее глазах читалась что-то, что я даже не могу представить.       Меня задевало, что ее взгляд всегда уклонялся в сторону, когда мы разговаривали, заставляя меня думать, что, возможно, я ей неприятен. В свете этого я решил отступить и попытаться забыть о ней. Тем не менее она стала поддерживать моего брата в трудной ситуации. Ее внимание к моей личности помогло объединить меня с братом. Это еще больше подталкивало меня к дружбе с ней. Но Регулус был для нее более привлекательным, чем моя попытка дружбы.       Возможно, я чрезмерно стремился стать ее другом, что идеализировал каждое ее действие. Эйнгил казалась совершенной во всем. Все профессора ее восторженно хвалили, включая бывшего аврора, который, по словам отца Джеймса, трудно угодить.       В дуэльном клубе она продемонстрировала, что ей не нужна помощь. В начальных поединках она не прибегала к использованию щитов, а лишь уклонялась, приближаясь к своим соперникам. Ее противники путались, не зная, как реагировать на такой нестандартный подход. И когда эта тактика была использована против нее, она находила различные способы одержать победу.       — Для новичка у нее отличное мышление в поле битвы, — комментировал профессор Клитон после ее очередной победы.       Надо было прислушаться к его словам, а не просто ощущать восхищение. Ведь ее высказывания в том коридоре стали своеобразным спуском с высокой точки. Все вернулось к началу, и теперь она снова та самая слизеринка, которую я презирал.       Как она и сказала, все ее 'инструменты' хорошо приучены. Марлин и Лили даже не желали слышать что-то плохое против своей 'подруги'. Это повлияло даже на Регулуса. Он отстаивал ее честь, даже против меня.       — Может быть, ты завидуешь, что Эйнгил дала мне право быть ее другом, а не тебе, — сказал он, когда я пытался его переубедить относительно Коллин.       — Да нет, Рег, послушай…       — Сириус, не отрицай, это уже низко.       Брат, который в детстве всегда следовал за мной, теперь стал против меня. В его глазах Коллин стала большим авторитетом, чем я. Я был рядом с ним всю его жизнь, а она за короткое время превратила его в свою пешку. Это лишь усилило уровень ненависти к ней еще больше.       — Прекрати, сверлить ее, — вмешался бледный Римус, усаживаясь передо мной за большим столом. Он своим телом закрыл доступ к сцене, где Коллин рассказывала Регулусу что-то интересное, из-за чего она даже не поужинала нормально. — От этого, Эйнгил, вряд ли отпустит твоего брата.       — Ты все еще называешь ее по имени, — обратил я внимание на другое. — Не говори мне, что ты все еще веришь, что она не такая. Ты сам слышал, как она отзывалась о своей подруге.       — Лучше спросить у нее самой, зачем она так сказала, — предложил он. Римус близок с подругой Коллин. В последнее время Марлин очень заботится о Римусе, за что Люпин чувствует смущение и благодарность. С учетом внимания, которое Марлин уделяет Римусу, вряд ли он будет враждебно относиться к ее подруге.       — Клинтон хвалит ее за изобретательность, так что у нее найдется отговорка.       — Странно видеть тебя таким. Раньше твои отношения с Эйнгил были другими.       — Не хочу быть снова на поводке.       Почувствовав, что его слова зашли за пределы моего комфорта, Римус отступил. Быть под влиянием в школе — это не то, что я хочу, особенно когда стремился освободиться от этого, выбравшись из дома.       — Сири, ты не поверишь, что я придумал, — зазвучал игривый и полный энергии голос сбоку, привлекая мое внимание на Джеймса. Такой голос у него был только во время шалости.       — И что же? — подключаясь к его идеям.       — Я узнал, что это за камни.       У Джеймса в руке был странный предмет, который он передал мне. Внешне это был обычный круглый камень, на его поверхности гипнотизировали руны голубого цвета, изысканная спираль, переплетающиеся линии и вихри. Несмотря на внешнюю привлекательность, мне было непонятно значение этих символов.       Мы обнаружили этот уникальный камень в ежемесячной посылке от Нешемирона. Когда мы предложили назвать отправленный нам пакет «Мародерским», наш благодетель воспротивился такому обозначению, раскрывая свой псевдоним в своих посланиях. Нешемирон продолжал присылать нам сладости, зелья и идеи, снабженные инструкциями, хотя в последнее время эти инструкции исчезли. Вместо обычных приветствий нас ждали послания, зашифрованные в такой степени, что нам потребовалось время для их расшифровки.       Первое время, Питер, увидев их, высказал свои размышления: «Это, видимо, своеобразная проверка от него. Он проверяет наши способности разгадывать тайны и принимать вызовы.» И, как выяснилось, Питер был прав. Когда мы успешно разгадали первую загадку, Нешемирон предоставил нам местоположение кухни.       — Я забрал конспекты у Пруэттов по рунам, — начал мой друг описывать свое открытие.       — Что ты за это дал? — спросил его Римус, зная, как высокомерны наши соперники в шалостях. Вряд ли бы они помогли Джеймсу по предмету, который он даже не изучает.       — Фабиан попросил поделиться, как мы в прошлом году довели Розье до сердечного приступа.       — Зачем это ему?       — Да, Шафик его достал, вот и пытается его спугнуть.       — Серьезного же противника он нашел, — когтевранец, умеющий доказать вину любого, и преступника он просто так не отпустит.       — Понятно. А что с камнем? — вернул я его к теме.       Джеймс объяснил, что руны на этом камне представляют символ пространства и воздуха. Если налить на него магии, то можно создать пространство бури в размере комнаты. Он предложил установить его в подземелье.       — Тогда эти напыщенные аристократы придут на уроки взлохмаченными. Это нанесет им сильный удар по их гордостям. Даже Коллин с Нюниусом не сможет уйти от этой шутки.       Эта парочка всегда избегали наших проделок. Одна отказывалась есть, когда мы подсыпали что-то в их еду, а другой задерживался в кабинете, из-за чего чары, предназначенные для него, порой попадали на профессора, выходящего из кабинета.       Даже когда наши шалости срабатывали, Коллин не реагировала, а любимчик Слизнорта предпринимал ответные шаги. К тому же их подруги из нашего дома читали нам нотации. Им бы стоило пересмотреть свое дружбы с ними.       — Джеймс Поттер, скажи, твой внешний вид не связан с тем, что ты тестировал его? — заметил Римус, что обычный образ друга значительно ухудшился.       — Так и есть, — улыбнулся он, поправляя свои волосы, которые никогда не были уложены. — Оказывается, камень одноразовый. Но ничего, у нас же их достаточно.       — В кабинете и в коридоре ты не мог использовать эту вещь, значит…       — Ты использовал его в нашей комнате, — продолжал я мысль Римуса. — Ах, ты…       Джеймс встал и убежал от нас, а мы пошли его догонять. В качестве наказания за порчу нашего имущества ему пришлось отправиться на кухню и принести нам вкусняшки. Пока мы ждали его, Питер рассказал, что мы пропустили в дуэльном клубе.       — То, что она проиграет старшему, было очевидно, — сказал факт Римус, ища свои вещи, убранные куда-то благодаря эльфам. — Зачем ей было вызывать бой Лестрейндж?       — Я мельком от слизеринцев услышал про пари между ними, — Питер открыл дверь Джеймсу, скрытому в мантии невидимке. Фамильный артефакт семьи Поттеров часто нам помогал в шалостях.       — На что? — поинтересовался я, беря из рук друга сладости.       — Кроме них, никто не знает.       — О чем разговор? — спросил Джеймс, не понимая, о чем идет речь.       — Коллин упала с пьедестала победителя, — сообщил я.       Джеймсу эта история понравилась, ему хотелось быть на месте Лестрейнджа. Его «любовь» к Эванс заставлял бросать вызов Коллин каждое занятие, и каждый раз он ей проигрывал.              Когда мы наконец устроили ловушку для слизеринцов, они решили остаться в гостиной и дождаться, пока ураган утихнет. Их староста отправила своему декану сообщение с патронусом в форме кобры, и профессор Слизнорт отправился спасать своих студентов.В результате этого инцидента МакКошка в очередной раз назначила нам наказание.       Поскольку слизеринцы не пробрались через бурю, я решил поднять настроение небольшой шуткой. Мой план заключался в том, чтобы подсыпать дополнительные ингредиенты в котел для взрыва, в совместном занятия по зельеварению с Коллин. Однако этот замысел не сработал.       Коллин не явилась на занятие, и декан Слизерина объявил, что она болеет. Природу ее болезни нам не раскрыли, но, судя по всему, это было нешуточно. В последующие дни Коллин, хоть и присутствовала на уроках, ее внимание было рассеянным. Она с трудом скрывала зевки, массировала область вокруг глаз и бровей, а также начала забывать свои вещи в классе. Марлин пыталась поддерживать Коллин, но другие слизеринки не позволяли ей приблизиться к подруге. Чем дольше продолжалась болезнь Коллин, тем больше Марлин и Лили начали беспокоиться за нее.       Даже профессор Клинтон предпринял меры, заметив плохое состояние Коллин. Он запретил ей участвовать в дуэлях, опасаясь, что ее заболевание может вызвать серьезные последствия при физической нагрузке.       Теперь она занимала место на скамейке, прищипывая свою левую руку так, что запястье стало покрасневшим. Попытки внимательно следить за боями, как обычно, у нее не особо удавались.       — Не мучи себя, возьми перерыв, — не выдержал я, видя, как она страдает. Ее реакция на мои слова была так медлительной, что вызвала у меня чувство сочувствия.       — А я думала, что, наконец, избавилась от тебя, — пробормотала она, наверное, слышно только для себя, затем взглянула на меня, не избегая. Несмотря на явные признаки усталости, ее ироничная улыбка не исчезла. — Щеночек, твои гриффиндорские побуждения привели тебя ко мне? Вроде бы ты был занят осквернением моей чести.       — Не упади в обморок, помогать не буду, — в тон ответил я на нее, не обращая внимания на то, как она меня назвала. Развернувшись, я направился к Джеймсу. Я не видел, как Коллин позже встала и подошла к профессору Клинтону. Не услышал, как она у него отпросилась. Просто заметил, что ее уже нет в зале клуба, и не видел ее до конца семестра.       

***

      В период рождественских каникул я вернулся домой в компании Регулуса. На вокзале Кингс Кросс нас ожидал Кикимер, наш старый домовой эльф. Между нами царила взаимная неприязнь: я испытывал к нему отвращение из-за его невыполнения моих поручений, а он не признавал меня наследником, считая меня источником горя для его госпожи. Это было странное явление для эльфов, которые обычно проявляют преданность своим волшебникам. В то время как мой брат пользовался его благосклонностью.       Кикимер, взяв наши руки, трансгрессировал нас внутрь дома. Это вызвало неприятные ощущения, лучше бы он использовал какие-то другие средства перемещения. Дом Блэков, известный своей мрачной роскошью и старинной аристократией, выделялся среди прочих резиденций волшебников. Фасад дома, выполненный в стиле неоклассицизма, украшен колоссальными портиками, изысканными статуями и изогнутыми балюстрадами. Грозные геральдические знаки Блэков венчали входные ворота, напоминая о вековых традициях моего семейства.       У дома было два входа: один предназначен для магического мира, а второй — для магловского. Второй вход располагался на площади Гриммо и был скрыт от глаз маглов. Мой отец обладал обширными знаниями в области заклинаний, поскольку он провел много времени в доме, активно улучшая его. Он сумел создать эту дверь, несмотря на то, что само поместье находится в другом месте. Однако отец запер эту дверь, чтобы никто не мог воспользоваться ею.       Меня всегда удивляло, почему мои родители соорудили этот второй вход, если они так презирали маглов. Хотя мама иногда выражает свое недовольство на этот счет, она не удаляет его.       — Неужели, ты почтил нас своим присутствием, сынок? — раздался циничный голос матери с лестниц. Она спускалась в своем темно-зеленом винтажном наряде, волосы уложены в собранный пучок. Ее строгий фасад сменялся изысканностью и красотой. Кикимер поклонился перед ней и растворился в воздухе.       — Рад вас вновь видеть в полном здравии, матушка, — улыбнулся я, не обращая внимание на ее сарказм.       — Я думала, что ты болен, раз не писал нам писем. Новости о тебе мы узнаем у твоего декана, который недоволен твоим поведением.       — Вальбурга, дорогая, оставь их. Они только что пришли, — вмешался отец, выходя из своего кабинета и направляясь к свои жене.       Приветствуя родителей, мы удалился по своим комнатам. При входе в нее я ожидал увидеть зеленые оттенки. Ранее мама выражала желание переобучить меня как представителя Слизерина, поэтому отсутствие этого цвета показалось мне странным. Вместо зеленого преобладали оттенки бежевого и коричневого.       — Я предвидел, что так и случится, — прозвучал голос брата сзади, прервав мои размышления о комнате. Заметив мое удивление, он продолжил. — Я рассказал маме о твоей ситуации. Может быть, ей и хочется, чтобы у тебя было больше черт слизеринца, но она стремится провести время с нами мирно. Устраивайся, — Рег начал уходить в свою комнату, но добавил еще кое-что. — Если ты хочешь того же, старайся не выставлять атрибуты своего факультета, пока мы здесь.       

***

      Вечер в доме Блэков. Обеденный стол украшен изысканными серебряными приборами, антикварной посудой и блестящими хрустальными стаканами. Орион Блэк, мой отец, занимает место у главного стола, внимательно слушая рассказ своего младшего сына о последних событиях в школе. На его лице отражается серьезность, выработанная во время работы в Визенгамоте, где он противостоял директору Дамблдору в судейском составе, пытаясь найти что-то, что могло бы использоваться против него. Тем не менее, ему действительно интересна жизнь своих детей. Мать, тоже рассматривала наши реакции и задавала вопросы о школьной жизни. В ее голосе звучит теплота и нежность, смешанная с легкой долей строгости, характерной для Блэков.       — Хорошо, что Сириус в этом году не выходил на поле, иначе…       — Иначе я бы выбил бладжером пуффиндуйского ловца, — вмешался я в разговор брата, который рассказывал о событиях в квидиче.       — Разве ты не видел, как Пруэтт чуть ли не упал с метлы от удара Берка по бладжеру, — воскликнул Регулус, сопротивляясь. — Тебя же с первой минуты бы отправили в землю. Как она и сказала, ты все еще неокрепший, чтобы отбивать мячи у опытных.       — Она? Кто она? — поинтересовалась мама, улавливая в словах Регулуса упоминание девушки. Я посмотрел на брата, пытаясь понять, как же он выкрутится. Он тоже посмотрел на меня, моляще, но мое выражение лица говорило: «Ну же, скажи мамочке, что ты дружишь с Колин, которая «полукровка». Я издевался над ним за его непослушание мне в школе.       — Ээ… — замялся он, но сразу собрался, даже улыбнулся. — Она одногруппница Сириуса, на моем факультете. Её зовут Эйнгил Коллин.       — Коллин? Полукровка? — в маминых нотках послышалась брезгливость.       — Да, — согласился он. — Но она лучшая своего курса, её даже признала Белла.       Постой-ка, он говорит о той Белле. Той самой Беллатрисе, нашей двоюродной сестре, которая мучает всех, кто осквернил свою родословную хоть малейшей степенью. И теперь она благосклонно относится к Коллин. К магглорожденной, которая скрывается как полукровка. Это какая-то шутка?       — Понятно. И какая же она? — вся негативная энергия ушла из мамы, сменившись интересом. Регулус начал рассказывать о Коллине, и это продолжалось до конца ужина.       Что? Мама просто так отпустила. Что в Коллине такого, что игнорирует ее статус крови? Мама даже не проявила такой реакции на талант чистокровного. Даже отец не высказал никаких возражений.       

***

      Прошло несколько дней, за это время я написал письмо друзьям и подготовил для них подарки. Однако меня мучили вопросы о реакции родителей на Коллин. И ответ на эти вопросы знает идеальный сын родителей. Я нашел его в нашей библиотеке, которая не уступала Хогвартской. Там он, как всегда, читал. Он не заметил, как я появился в его светилище. На столе, где он сидел, была стопка книг с отметиной в виде шестиконечной звезды. Я, конечно, редко заходил сюда после школы, но до этого мне приходилось быть здесь регулярно, и таких книг я не замечал.       — Что читаешь? — спросил я его, подходя к нему. Увидев меня, Регулус сразу закрыл книгу. Когда я протянул руку к одной из книг в этой стопке, они в тот же момент исчезли. — Интересно? Объяснишь, что только что произошло? — сказал я брату, указывая на прежнее место фолиантов.       — Тебе запрещено прикасаться к ним, — утверждал он.       — Я как-то понял, что нельзя, — присел к одной из кресел рядом с ним. — Но что за книги? Раньше таких у нас не было в доме. И почему тебе можно, а мне нет?       Когда Регулус открыл рот, чтобы ответить на мои вопросы, он замолк. Его лицо выражало дискомфорт, и правой рукой он держал свою грудь — место, где примерно находится ядро волшебника.       — Ты дал обет о неразглашении? — с беспокойством подошел к нему и обнял. В ответ на это он кивнул. — Хорошо. Не буду настаивать.       Отпустив его, я попытался изменить тему и задал вопрос, за которым собственно я пришел. Но Регулус опять замолчал.       — Ты обещал даже Коллину? Теперь все понятно. Она…       — Мантикора тебя дери, Сириус, нет, — он остановил мою тираду. — Эйнгил к этому не причастна. Ты бы сам это узнал, если бы не попал в Гриффиндор.       — Оо… разговор перешел к моему галстуку в школе, — мой голос поднялся на высокие ноты. — Мне неприятно быть слизеринцем.       — Проблема не в том, что ты не Слизеринец. Родители рассказали бы тебе обо всем, даже если бы ты попал в Пуффендуй.       — Что?       — Этот секрет знают все чистокровные слизеринцы. Только успешные полукровки, такие как Эйнгил, узнали о нем. И все они дали такое же обещание. Ты бы знал все об Адаре, которую скрывали наши родители.       Прошло несколько мгновений молчания, пока я пытался усвоить всю информацию, которую Регулус мне предоставил. Увидев, что Регулус уходит из библиотеки, я поднялся с места и пошел за ним. Ложащаяся в комнате тишина и неопределенность волновали меня.       — Рег, подожди! — окликнул я его, настигая брата в коридоре. — Разве ты не собираешься рассказать мне больше?       Регулус медленно обернулся, его выражение было серьезным, но я заметил в его глазах некоторую тревогу.       — Сириус, это все, что я могу сказать, избегая нарушения обета. Тебе лучше узнать это самому. Время придет, и ты все поймешь.       — Но я не понимаю, почему это так важно, и почему это затрагивает наших родителей, тебя и, похоже, даже Коллин! — воскликнул я с разочарованием. Он вздохнул, видя мое беспокойство.       — Сириус, это сложная история, связанная с прошлым не только нашей семьи. Твоем случае стоит сначала обратить внимание на то, что происходит вокруг тебя, а потом вглядеться в прошлое.       — Ты звучишь, как будто мне предстоит какое-то важное испытание, — сказал я с нерешительной улыбкой.       — В каком-то смысле, да. Но ты сильный, Сириус, — Регулус положил мне руку на плечо, а затем пошел дальше.              

***

      В период пребывания в родительском доме, мои дни наполнялись званными ужинами, хитрыми разговорами, и странными моментами, когда родственники избегали встречи со мной. Они обсуждали темы, к которым я не имел доступа. Вечера становились более приятными, если Поттеры были приглашены. Я находил Джеймса и проводил с ним время в компании.       Что касается Регулуса, то для нас все стало более сложным. Не можем говорить о школе из-за факультетов и развлечений. Я был бы рад разговаривать об этом, но это не интересно для него. Его интересы, в основном, связаны с Коллин, с которой я не хочу общаться. Мы избегаем разговоров о будущем, которое приготовили нам родители, и о прошлом. Вспоминать приятные моменты прошлого было приятно, но с частой упоминанием они тускнеют. Мы стараемся оставаться доступными друг для друга, но иногда невозможно преодолеть наши различия.       Вернувшись вместе с друзьями в школу, я ощущал полное счастье. В вагоне витало веселье: разговоры, смех и радостные крики наполняли воздух. Я внимал, как Питер вкратце рассказывал о своих рождественских приключениях.       По прибытии в общежитие нас с Джеймсом пригласили к директору. Не было видно явных признаков того, что мы успели что-то взорвать, чтобы привлечь внимание директора. Разве что нас ждет разговор о каком-то взыскании, которое мы не успели отработать.       Проходя через каменную горгулью, мы вошли в кабинет директора. Вдоль стен стояли полки с книгами, артефактами и вековыми магическими предметами. Золотистые портреты предыдущих директоров Хогвартса украшали стены, оживая при нашем появлении.       Большой деревянный письменный стол, уставленный стопками пергамента и книг, располагался в самом конце кабинета. За ним сидел наш директор смотря на ежедневный пророк, и, увидев нас, указал на стулья напротив своего стола. Подойдя к столу, мы заметили феникса, который узнавал только благородных людей. Это свидетельствовало о том, что Альбус Дамблдор занимает заслуженное место.       — С возвращением, мальчики, — приветствовал он нас, предлагая лимонные дольки, которые мы не отказались. — Не волнуйтесь, я вызвал вас не для того, чтобы говорить о ваших проделках.       На этих словах я с Джеймсом расслабились и внимательно слушали директора.       — Тогда для чего, сэр? — спросил мой друг.       — В этом семестре к вашему факультету присоединится новая студентка. Она ваша ровесница. Я бы хотел, чтобы вы присмотрели за ней.       Мы обменялись взглядами, поднимая брови в удивлении. Новая студентка — всегда интересно.       — До этого она училась дома по желанию ее матери, которая умерла недавно. Наверное, ей будет трудно адаптироваться к новой среде.       Значит, она не маглорожденная из другой школы. Тогда остается полукровка или чистокровная. Если вторая то с характером, не зря же Шляпа отправляет таких нам. Подружимся.       — Вы знаете, почему новенькую не пустили в школу, как все остальные?       — Мисс МакДональда потеряла отца до своего рождения, и его убийцу до сих пор не нашли, — после директор указал на колдофото в газете. Там был череп, у которого из рта выходила змея, метка убийц, начавших орудовать среди маглов в этом десятилетии. Они никак не афишировали себя, кроме этого знака. — Тринадцать лет назад такой же знак был обнаружен на месте убийства ее отца. Как вы теперь видите, убийца продолжает свои действия уже в крупных масштабах, с организации. Ее мать боялась, что ее дочь может находиться в опасности, поэтому она сменила свою фамилию и сама начала обучать дочь, не отправляя в школу.       — Девочка под прикрытием, — сделал итог Джеймс.       — Не беспокойтесь, директор, мы за нее будем ручаться, — похлопали себя по груди, показывая нашу ответственность за новое задание. Заботиться о новой студентке, особенно с такой тяжелой историей, было для нас почетным и важным замыслом.       — Я уверен, что ваша дружба и забота сделают ее пребывание в Хогвартс более приятным, — сказал Дамблдор, смотря на нас с улыбкой. — Тогда идите, не буду вас задерживать.       Мы быстро покинули кабинет. Прежде чем направиться на встречу с МакДональд в большом зале, мы решили заглянуть в лазарет. Вчера было полнолуние, что означало, что наш друг-оборотень прибыл в школу раньше нас. Питер присоединился к нам, взяв с собой шоколадные батончики из кухни для Римуса.       Еще в конце первого курса мы узнали о проблемах Римуса. Его ежемесячные исчезновения вызывались разными причинами, и его состояние ухудшалось перед этими днями. Сначала он становился агрессивным, а затем превращался в измотанного. К тому же на его теле появлялись новые шрамы, скрытые под одеждой.       Римус испугался, когда мы догадались о его сущности. Тем не менее мы заверили его, что сохраним его тайну и даже дали обещание о неразглашении. Теперь мы прикрываем его, отвечая на вопросы других относительно его исчезновений. Кроме того, мы регулярно навещаем его после трудной ночи.       — Мадам Джейсон, — приветствовали мы хозяйку этой лечебницы с самой яркой улыбкой.       — Ооо, мальчики, вы уже здесь, — она была рада видеть нас, ведь мы пришли за ее пациентом. — Мистер Люпин только что принял отвар, можете его забрать.       Директор, декан и школьный целитель были в курсе о состоянии Римуса, так как они сами решили взять в школу темное существо и несли ответственность за его поведение. Кроме того, профессор по Защите от Темных Искусств, обладая опытом борьбы с такими существами, также догадывался о его тайне, и хранил молчание.       Ради Римуса директор Дамблдор купил Визжащую Хижину в окрестностях Хогсмида. С появлением Римуса там, начали ходить разные слухи о неупокоенных призраках этого дома. Говорят, при полнолунии злые призраки становятся особенно активными. Когда глава деревни Хогсмид попытался разобраться в этом, наш директор заверил его, что всё под контролем. Он же величайшимй волшебник в истории, поэтому все поверили.       Вход в хижину находился над Гремучей ивой. Изначально Римус настойчиво отказывался раскрывать местоположение входа, и мы решили следить за Мадам Джейсон, когда она доставляла Римуса в хижину. Дальше мы не могли идти. Мы не знали нужного заклинания для успокоения буйного дерева.              — Как поживает наш мах… — увидев нового посетителя, я ударил локтем Джеймса, следовавшего за мной, прервав его полуслово. Поттер четрехнулся и попытался меня обругать, но, заметив, кого я увидел, он замолк. — МакКиннон. Что ты здесь делаешь? Заболела?       Хотя на вид она не выглядела здоровой, Марлин сидела на соседней постели от Римуса, в руке держала небольшую коробку. Увидев нас, она растерянно улыбнулась, но ее глаза бегали по нашим лицам.       — Привет. Нет, я хотела навестить Римуса. Он послал мне прекрасный подарок на новый год, но я не смогла. — Она гладила коробку, покраснев. — Вот хотела отдать ему это в гостиной, но, увидев, что его не было среди прибывших, подумала, что он здесь. Однажды он упомянул, что ему не комфортно в транспортах. Римус только что ушел в уборную, чтобы переодеться в форму.       — Понятно, — сказал Питер за нас, указывая на предмет в ее руке. — А что там?       — Это мой подарок. Не стоит совать нос туда, где не положено, — послышался голос из ширмы, открывая нам нашего Римуса. — Рада снова вас видеть, — он сразу же взглянул на девочку в нашей компании. — Марлин, если честно, не стоило.       — Просто возьми, — протянула она ему коробку. — Я и так виновата, что Дейзи постоянно набрасывается на тебя.       — Хорошо, — сказал Римус, все-таки взяв коробку и открыл ее. Внутри оказались печенья с шоколадными крошками. Получатель взял одно из них и попробовал.       — Мама научила печь их, и я подумала, что тебе понравится.       — Очень вкусно. Спасибо. Остальные опробую после ужина, не хочу испортить аппетит.       Марлин кивнула, и мы помогли Римусу собраться. Затем все вместе направились в Большой Зал. Там, среди нашего курса, мы заметили новое лицо. Мулатка с длинными вьющимися волосами внимательно слушала Эванс, которая уже знакомила ее с остальными.       — Лини! — обрадовалась Лили, протянув руку к своей подруге и привлекая ее к себе. — Представляешь, у нас новая студентка.       — Прекрасно, — улыбнулась Марлин, с легким насмешливым тоном добавила. — Значит, мои уши теперь освобождены от твоих болтовни.       — Не дождешься, — Лили ткнула в нее локтем, и обе подруги засмеялись. Потом, обратившись к новенькой, Эванс начала нас представлять. — Ребята, это Мэри. Мэри, это Марлин, Римус и Питер. А этих двоих знать не обязательно.       — Но как же, цветочек мой, — возразил Джеймс, встав посередине Лили и Мэри. — Меня зовут Джеймс, будущий жених Лили. Приятно познакомиться.       — За каникулы успел забыть вкус слизней, Поттер, — устрашающе заговорила Лили, и Джеймс быстро отошел от них, но подмигнул ей.       Пока эта парочка была занята друг другом, я подошел к Мэри. Весь ее вид говорил о неуверенности и страхе. Наверное, ей неловко в новой обстановке.       — Кстати, я Сириус Блэк, — протянул ей руку для рукопожатия. Она пожала в ответ.       — Мэри. Мэри МакДональд, — наконец, раздался ее звонкий голос.