Женщина-икона
5 января 2024 г. в 17:00
Магдалина открывает глазки по режиму: на часах только стукнуло семь утра. Как и всегда, она бодра и готова улыбаться миру, бегать по жаре, лишь бы не сидеть дома... Но сначала расстраиваться из-за того, что её утопичные сны не реальность.
Нет, Магдалина любит свою жизнь и не жалуется, просто утренние моменты сладостной, необъяснимой тоски на душе заставляют её на стенку лезть! А когда они идут под ручку с одиночеством — хоть в петлю прыгай, а с крыши вешайся, да сальто не забывай.
Одиночество… Снова куковать с котами и солнцем? Спросонья Магдалина никак не может вспомнить, какое обстоятельство делает её жизнь лучше. Но уверенность в том, что это обстоятельство есть и оно рядом, переполняет её. Она начинает вспоминать всё, от вчерашнего вечера и до утра.
Но план коту под хвост: всеё вспоминается согласно масштабу, от грандиознейшего к незначительному, и отталкивается от полученных эмоций, от наиярчайших к не таким эффектным. Прогулка — самое явное и первое, что всплыло в голове… После неё что? Приход домой, там уже родители были… Они к тёте Насте ездили, провожали её… Точно, тётя Настя! — поговорить с ней надо. Да, вот так, не высылая особое приглашение. Всё в духе тёти Насти! Потом Магдалина за телефон взялась, а там опять было тысяча и одно уведомление. Новости, развлечения… Фотки, надо маме переправить… Фотка! Влад!
Она что, заснула, так и не дождавшись? Магдалина подскакивает, забывая о том, что на груди у неё телефон. Он падает с характерным звуком, а спящая красавица себе места не находит. Собственная неаккуратность, конечно, чуть усмирила её пыл, но включение экрана, чат с ним, его фотография — это вопрос жизни и смерти!
Преувеличивает, конечно. Магдалина, не слезая со стула, сгибается пополам. Сначала она притягивает телефон пальцами стопы, а потом уже рывком хватает рукой.
Поворачивая экран к себе, она включает телефон и пробегается глазами по всем уведомлениям. Опять новости — и чего им не спится? — и блоги, другие соцсети и какие-то оповещения телефона, на которые Магдалина никогда не обращает внимания. Похоже, Влад как ответил вчера вечером, а он точно ответил, голову ей на отсечение, так и тоже на боковую пошёл. А сейчас дрыхнет.
Эх, совы…
Магдалина знает, что как зайдёт в долгожданную беседу, так и зависнет без счёта времени. Поэтому она оставляет Влада на сладкое и сначала просматривает все уведомления, отправляет маме вчерашние фотографии, снова пишет Санде с предложением погулять, и только потом, уже проснувшаяся, заходит в чат с ним.
Он прислал четыре… Кружочка! Магдалина чуть со стула не падает! Хотела встать, но теперь лишь бы в другой системе координат не оказаться. Есть и фотография, но она самоуничтожающаяся. Ага… Знает она эти шуточки. Придётся снимать на что-то ещё, чтобы на память оставить.
Магдалина решает посмотреть её в самом конце и пролистывает кружочки.
В качестве превью на четвёртом — тёмный фон окна; на третьем — какая-то книжка с бледно-зелёной обложкой; на втором — освещённый не то пол, не то коридор; а на первом — собака, светленький лабрадор.
Она решает смотреть всё с самого начала.
«Маскин тоже передаёт тебе привет», — говорит Влад, и на этом моменте Магдалина выходит из «Telegram»`а, поражённая его голосом. Приятный баритон, светлый и нежный… Эхом он отдаётся в ушах, Магдалина цепляется за него, как за спасательный круг. Но как волшебный голос выскальзывает из головы, слова становятся невнятными, она возвращается в чат и продолжает просмотр.
Загорелая мужская рука тянется к дружелюбному лабрадору, улыбающемуся во всю пасть. Маскин довольно щурит чёрные глазки, высовывает здоровый розовый язык и счастливо дышит.
«Всё, Мась, удовольствия понемногу, — поучает Влад пса, — и каждому. Domnișoara cea mai minunata тоже ждёт…» — тут камера трясётся, но Магдалина не обращает внимания: она захлёбывается в смущении, которое скоро из ушей у неё польётся. Как мило её Влад назвал! Она верещать готова! Хоть Магдалина слышит это не впервые, и комплиментами её не купить, от Влада всё было по-особенному… Да, симпатичен он ей, и что с того? Знакомы третий день, и что с того? Ещё даже не видела его, и что с того? О, а вот Влад идёт куда-то… В камере мелькает светлый линолеум, и на пару секунд выскакивают тапочки Влада… Какие-какие?
Она тут же перематывает на пару секунд назад и впивается глазами в экран. Ставит на паузу! Ха-ха, какие у него крутые тапочки! Зелёненькие, с мордашками глазастых динозавриков на каждом носке. Она сразу пишет: «Тапочки супер!! Где взять, подскажи плиз», — и продолжает смотреть, то и дело отправляя всякие комментарии по ходу монолога.
Влад куда-то сворачивает, опять идёт… Короче, путешествует по квартире, упорно утыкая камеру в пол. Но в эти томительные секунды он развлекает даму разглагольствованиями о том, как его вымучила охота за фотографией:
«Я перевернул с ног на голову всю свою галерею, даже прочистил облако, но не нашёл её. А показывать свои фотографии с первого класса или где я, простите, выставлен идиотом, считаю нецелесообразным. Всё-таки, хочу представить себя в лучшем свете...» — тут Влад останавливается и поднимает камеру. Он стоял в коридоре перед зеркалом в полный рост. Да уж, не заморачивается дома парень! Шорты короче трусов да красная майка-алкоголичка, которая, однако, выглядела на нём прилично, и даже подчёркивала статус спортсмена!
Он стоит, замерев, будто статуя, и молчит. А после паузы выдаёт:
«...чёрта за кхм, шорты забы», — тут запись обрывается. Место первого кружочка автоматически занимает второй. Влад также стоял перед зеркалом, но уже приодетый: праздничные шорты до колен — не ходить же в них постоянно! Простите, в +37 хочется вообще в нижнем белье ходить, и Магдалина это понимает, — да футболка рыжего цвета.
«Насколько помню, рыжий тебе по душе», — слышится улыбка в голосе.
— Да покажи ты уже лицо! — восклицает Магдалина, встряхивая телефон. Во хорош: стоит, телефоном лицо закрыл, говорит что-то… Но чего скрывать? Магдалина уже знает, что его внешности даже британские актёры могут позавидовать. Да, это только в её глазах, но разве хочет она принимать другую точку зрения? Конечно нет.
Откуда-то слышится свист. Магдалина не понимает, что это, хмурится и оглядывается по сторонам, предполагая источник звука: батареи чудят?
«Это чайник», — невозмутимо сообщает Влад, после чего срывается с места и мчит на кухню, как спринтер.
Видео обрывается. Выскакивает следующий кружок. Зелёная книга, с которой всё начиналось — это то, что задали Владу прочитать летом. «Тихий Дон». Он этим не доволен, открыто критикует начало произведения, но кто его спрашивает? Рядом с книгой стоит кружка с чаем, обычная, красная.
«За твоё здоровье», — говорит Влад и стукает краешком кружки об камеру, после чего опускает телефон в стол, а сам, похоже, пьёт.
«Ща», — пишет Магдалина и идёт на кухню. Тоже ставит чайник, с нетерпением ждёт десять минут, а потом заваривает себе зелёный. Влад, конечно, точно пил чёрный — да ещё какой чёрный! Чефир прям! — но Магдалина решила, что на таком противопоставлении будет даже интереснее. Она начинает записывать Владу кружочек, где повторяет его жест: аккуратная белая кружечка стукается с камерой.
— За Ваше здоровье, сударь ненаглядный! — говорит она перед жестом, выпивает залпом, а потом со звоном ставит кружку на стол.
— Это что вообще такое?! Й-й-а-а…. — шипит она, широко-широко улыбаясь. Чай-то горячий! — Пипец, ну как я так… — Магдалина бросает телефон, забыв о съёмке, мечется к посуде, хватает папину кружку и несётся к крану. Наливает воды и спешно заливает в себя, даже не боясь поперхнуться. — Ё-маё, сэ мэ драчь!.. Сто чортiв мене в печiнку! — на каких только языках она не выражается. Рот жжёт, внутри всё скоро расплавится, а от казалось бы тёплой воды становится холоднее, чем если бы она оказалась на Северном полюсе! Будто изнутри в ледышку превращается!
Рано-рано, ещё только лето. Помирать ну никак нельзя: Магдалина не до конца насладилась свободой. Извиваясь в агонии, она терпит и тихо шипит, будто облитый святой водой демон: не хватало ещё разбудить родителей.
В моменте страдания кажутся вечными. Но оказывается, что и им приходит конец. Вскоре Магдалина находит в себе силы выпрямиться и признать, что она больше визжала, чем страдала. Но-о… Зато было легче сносить боль.
Она возвращается за стол и первым делом ставит чай на другой его конец. Обижается на него. И себя бережёт.
Телефон снова магическим образом появляется в её руках. Магдалина мысленно уходит к Владу, смотрит в чат. Кружочек, где она пьёт за его здоровье, отправился — отлично. Теперь к четвёртому, в начале которого чернеет окно. Камера быстро прокручивается вправо и уже показывает самого Влада.
Господи-господи-господи! Магдалина аж нижнюю часть лица прикрыла. Кровь из носа не потекла случайно? Аъ-аъ-аъ… Какой он… Красивый! Чудесный! Замечательный! Пусть Влад растрёпан и сейчас больше на ёжика похож, пусть ручку со щеки забыл стереть, пусть бледненький и уставший… Ой! Неужели ради Магдалины так сидел, фото искал, потом ждал? Ну вот… Магдалина обязательно попросит прощения.
А какие у него глазки… Глазоньки-то какие! Как у Магдалины, тёмно-карие. Но как они по-доброму блестят… Тёмные, напоминают Магдалине пещеру в Болгарии, к которой подплываешь — и аж дух захватывает! Чернеющая, узкая, высокая брешь в скале манила, но без фонарика было страшно. Но вот глаза Влада — это то, куда хочется завернуть и не возвращаться, и душа её не дрогнет. В этом Магдалина уверена.
«Ну, вот мы и увиделись. Прости, я постараюсь ещё раз поискать фотографию в «Облаке». Но видео лучше фото, ведь так? Знаешь, впервые осмеливаюсь на кружочек человеку, которого знаю второй день. Ты однозначно выиграла эту жизнь».
Магдалина запускает видео по новой, тая от голоса Влада и всматриваясь в черты его лица. В особенности — в зеркала души. Они блестят от света люстры, не прямо кристальны и понятны, но всё равно плохого не прячут. Магдалина видит, её не переубедить!
Только кружочек заканчивается и подскакивает вверх, как на выглядывают её же комментарии:
«АААААААААААААААААААААААААААААААААА».
«Господигосподигосподи...»
«Влааад...»
«Какие у тебя глазоньки я нимагуууу»
«Давид в сторонке плачет, потому что ты явился», — бесстыдно красовалось в чате. Магдалина даже не смущается такого яркого проявления эмоций: это же правда!
Затем присылает стикер, про который вспомнила только что. Незамысловатый: белый человечек с табличкой и надписью на ней «Фига ты у меня красивый», потому что это правда!
«В рамочку б тебя повесить», — и следом ещё один стикер, на этот раз с чихуахуа с розочкой в зубах.
«Ну правда...»
И отбрасывает телефон, забыв про фотографию. Испугана? Нет, шокирована. Влад ей показался ну просто великолепным. Сразу видно, спортсмен: высокий, подтянутый… Но что добралось в самую глубь души, пронзило её ёкнувшее сердечко, так это глаза, манера взгляда — как бы пафосно сё ни звучало. Точно: она запомнит их навсегда, эту манящую широкую темноту…
Магдалина смотрит на часы. Ещё только семь пятнадцать утра, а у неё уже вечер: план на день перевыполнен, эмоции хлещут через край. Да, столько впечатлений ещё ни один день лета не дарил! Хотя Магдалина, на самом-то деле, не скучно живёт.
Она резко встаёт и уходит в комнату, бросая и телефон, и чай на кухне. За закрытой дверью приходит задумчивость и великий философский вопрос в подростковой форме, а что делать-то? Вроде круто поступила, телефон на кухне бросила, от «зависимости» избавилась… На пару минут. Чем теперь себя занять, чтобы и самой развлечься, и другим не помешать?
Из глубины живота раздаётся нестройное урчание и какая-то вибрация.
— А, поняла… Кушать… А кушать-то чего? — рассуждает она на ходу, тихонько выскальзывая из комнаты и идя к кухне. — Яичницу лень, от бутиков тошно, за фруктами на рынок надо, а мне лень… Да, как хорошо рано просыпаться: никто не указывает, но иногда очень надо, — Магдалина вздыхает и с тоской смотрит на закрытую дверь, за которой ещё спали родители.
Вот и кухня. Так и не определившись с завтраком, она решает просто прочесать все полки и начать с холодильника.
Так-так… О! Пакет! Точно, вкусняшки же передавали. Магдалина вытягивает губы вперёд и задумчиво двигает ими туда-сюда, явно взвешивая все «за» и «против». Тяга к сладкому оказывается сильнее, и Магдалина хватким движением достаёт шелестящий зелёный набор. Ух, тяжёленький!
Она бросает его на стол, садится на стул и пододвигается ближе. Рука уже тянется за сладеньким, но тут как обухом по голове приходит воспоминание: тётя Настя. Магдалина хотела рассказать про Влада тёте Насте! Она с сомнением косится на телефон. Да уж, за это утро знатно прибавилось того, что можно рассказать и даже показать! Магдалина улыбается и начинает переезд на балкон: переезжают сладости, переезжает в аккуратных руках Магдалины кружка с чаем, переезжает и она сама.
Ой, только кота впустить забыла!
Позади раздаётся мяуканье. Она оборачивается и видит Карбона, который жалостливо смотрел на хозяйку и широко разевал пасть.
Господи! Покормить же чудо надо! Пока Магдалина второпях меняет котам воду и щедро сыплет корма, она по-еврейски договаривается:
— Слушай, а давай ты на балкон зайдёшь, а я за тобой? Вдруг там птичка аппетитная гуляет, а? Не думал? Вот подумай. А ещё лучше — Бэца позови, — Магдалина несколько раз обстоятельно гладит кота, а потом отходит и ждёт окончания его трапезы. Интересно, поведётся ли угольно-чёрный царь на её холопские уговоры или решит не заморачиваться?
Но Карбон упирается: растягивает трапезу, по-королевски аккуратно запивает еду, в наслаждении потягивается, мяукает и трётся об ноги хозяйки, пока в ней медленно угасает надежда.
И возрождается яркой птицей-фениксом, когда Магдалина видит, как Карбон, вильнув кончиком хвоста, проходит на балкон. Тогда-то она и позволяет себе заскочить туда и закрыться вместе с котом.
— Ой… — Магдалина переводит взгляд с пушиста на дверь и обратно. Но сам Карбон не обеспокоен тем, что дверь на кухню закрыта: он уже с любопытством смотрел на сонно шелестящие ветки деревьев и выискивал, или вынюхивал, птичку.
— Захочешь — мяукнешь, — говорит ему хозяйка, имея в виду возвращение в дом. Она отглатывает немного чая, вслух замечая, что теперь он в питьё годен, и отставляет кружку обратно на подоконник.
Из пакета вслепую вытягивается что-то плоское и широкое. О, шоколадка! Её любимая, «горькая». Хотя Магдалина и сладкоежка, это не мешает ей критиковать молочный шоколад за приторность. Интересно, что к белому у неё таких претензий нет.
Она сначала ломает плитку на полоски, и только потом открывает. Полностью. Конфет ещё много, с родителями чай попьёт, а эта плитка ей на зубок. Тем более в качестве завтрака, самого важного приёма пищи.
Шоколад возвращается на подоконник. Магдалина берёт себе полосочку и откусывает немного, пока другой рукой уже вслепую ищет контакт тёти Настя. Эх, вот что делает зависимость: можешь и есть, и пустым двором любоваться, и нужный номер телефона искать.
Конечно, иногда приходилось уделять внимание контактам, чтобы убедиться в том, что это тот самый. Но того самого всё не было. То тётя Аурика, записанная как «мэтушэ Au», то тётя Лена под псевдонимом «тётя рынок», то вообще номер дяди Михая за именем «bestie of my dad».
Магдалина грустит, уже переживая: а вдруг она случайно удалила её номер? Или проглядела, и тогда все пятьсот тридцать два контакта ей придётся перелистывать? Она же забыла, как записала её…
Все эти листания прошли впустую?
— А, нет, ложная тревога!.. — с облегчением выдыхает Магдалина и нервно улыбается. Нашёлся номер, «Femeie-icoana».
— Всем приказ: бокалы вверх, наготове — весёлый смех, солнце — встань, народ — проснись, тётя Настя, отзовись! — как мантру читает Магдалина и нажимает на кнопку вызова, не гнушаясь сразу поставить на громкую связь. Всё равно никого не разбудит: кому надо на работу, те уже встали, а кому не надо, те проспят до полудня.
Магдалина вслушивается в гудки, и после трёх начинает отбивать ритм об подоконник. Получаётся чётко, а тётя Настя всё не отвечает. Эх, не судьба, что ли? Может, она занята? А какой там часовой пояс в Болгарии? Так, у них вроде есть перевод на летнее и зимнее время… Если смотреть на карту, то должен быть плюс два… А по-летнему времени получается плюс три.
На молдавских же часах сейчас около половины восьмого. Значит, в Болгарии уже половина девятого.
А вдруг тётя Настя только-только спать легла? Или сменила маршрут? Непонятно, как, но мало ли, пилоту прокричала: «Приказ на смену маршрута! Летим в Португалию! Как хотите!»
Кто её знает…
Звонок сбрасывается. Магдалина чуть-чуть никнет, но обижаться на тётю Настю не может: Бог знает, что у неё в жизни происходит.
— Тц… — она подпирает подбородок рукой и тоскливо смотрит на зелёный тополь. Он тянет свои богатые листвой ветви вверх, к солнышку. Магдалина понимает, что делать сейчас нечего, и на миг проникается этой атмосферой безжизненного утра: когда всё чисто и понятно как на ладони, но улицы не оставляет загадочность: они открыты, но пусты… окутаны лёгкой дымкой, что удивительно для Кишинёва. И никого нет. Люди будто исчезли, а Магдалину оставили одну в блаженной тишине загадочного времени, перехода от ночи ко дню. И в нехитром сплетении всех этих улиц располагался тихий дворик со старой детской площадкой, клумбами, плодоносной алычой и дикой грушей, дырявым неровным асфальтом и... памятью. Сколько всего здесь произошло и сколько ещё произойдёт? Это только Богу известно, но по утрам двор всегда берёт перерыв: никакая суета не добирается сюда.
Магдалина вздрагивает и подаётся назад, будто ото сна пробудившаяся. Ой, чего ж она сидит-то? Все, конечно, спят, но мессенджер на то и мессенджер, чтобы отвечать тогда, когда удобно. Магдалина снова хватается за телефон и вы два касания заходит в чат с Сандой. Ей лень писать, поэтому подруге придётся слушать голосовые.
Не желая убивать умиротворение утра, Магдалина говорит негромко:
— Утреца моя краса, спишь, да? Ну я ничего другого не ожидала, — и наигранно одиноко вздыхает. Молчит секунд пять, а потом продолжает как ни в чём не бывало. — Помнишь же, я тебе вчера про Влада говорила? Ну мало ли, ты пьяной была, вот и не помнишь… Ха-ха! Ладно, конечно помнишь. Ну так вот, а я фотку его выпросила. Даже больше, он мне кружочки в Телеграме прислал! Думаю, это не беда, если прям фотка нужна, то скриншот сделаю и обрежу… — виснет пауза, после которой Магдалина совершенно другим голосом отвечает: — О, птички поют, — и подставляет телефон ближе к деревьям, чтобы Санда послушала, что она упускает, просыпаясь в обед. Да что в обед, Магдалина зуб даёт, что подруга легла пару часов назад.
— Ну всё, — ранняя пташка возвращает телефон ближе к себе и продолжает. — В общем, такие вот пироги. Что ещё… Ну, мне скучно, да. Все спят кругом, вон даже Карбон задремал, — Магдалина смотрит в угол балкона, где со всеми удобствами разместилась эта персона, широко известная в узких кругах. — Тёте Насте звонила, тоже про Влада поговорить хотела, а она в Болгарию улетела, — пауза. На этот раз это затишье перед бурей. — Но блин, я отвечаю, она мне перезвонит из-за трёх звёзд от Болгарии, понимаешь? Ну конечно понимаешь. Ну да ладно, сейчас тебе рассуждать буду, чтоб ты если что знала, где меня искать.
Магдалина отправляет это голосовое и даже не задумывается о его длительности. Об этом голова будет болеть у Санды.
Начинается запись второго голосового. Открывает его мурчание разнеженного солнечными лучами Карбона. Магдалина, вмиг растерявшая свой рьяный настрой, гладит его и приговаривает:
— Хорошо тебе, да? Ну-ну, император шахт, мурчи-мурчи… — потом выпрямляется с кряхтением и сама же комментирует. — Ох, как бабка старая. Ну не суть. Тётя Настя молчит, да-а… Это я уж говорила. Не знаю! К Мальчугану, что ли, пойти… Он прикольный, люблю его, но блин, обсуждать пацана с пацаном? Как-то не так… И вообще, я понятия не имею, где его носит! — Магдалина обводит глазами небо. — Не, так-то, у него можно о Владе что-то выведать, он же всех в городе знает. Тётя Настя в женском обличии, блин, — шутка заканчивается хихиканьем. — Не знаю, родителям пока не хочу говорить, его сразу в женихи запишут. Вот… Что ещё? Можно было бы Анчи написать, но она сейчас в деревне, а у них там интернета нет. Не, на крайняк есть вариант пойти в вандалы и забор разукрасить! Прям написать «Влад, я тебя люблю!» и кое-что неприличное нарисовать. А ещё-ё…
Пауза. В который раз Магдалина вздыхает: «Не знаю короче».
— Тьфу, короче, пойдём гулять? — взор Магдалины опускается на предыдущие сообщения, и после небольших математических вычислений следует объявление, — В этот раз ты отстрелялась какими-то несколькими минутами, поздравляю! — в завершение страданий Санды говорит она и отправляет голосовое.
Магдалина откидывается на спинку стула и вдыхает полной грудью. Свежесть утра наполняла бодростью. Как бы пафосно это ни звучало, а это так.
Телефон в опущенной руке начинает вибрировать. Магдалина издаёт вопросительный звук, на который с ашалевшеми глазами отзывается Карбон, посмеивается и поднимает телефон над собой. Женщина-икона! Она таки! Магдалина незамедлительно берёт трубку и прикладывает телефон к уху.
— Здрасьте, тёть Насть! — с нескрываемой улыбкой в голосе здоровается она.
На том конце провода раздаётся добрый смешок.
— Ну привет, золото моё. Как погуляла вчера? Небось с Сандой ходила?
— Да всё хорошо, да, с ней. Она мне опять фотосессию провела, где я вся такая из себя загадочная принцесса античного леса, — с развязанным языком хвастается она. — Вчера вечером всё отправила, хочешь, покажу тебе?
— Отправляй конечно. Только в «WhatsApp’е», договорились?
Магдалина заверила, что отправит их там, и спросила:
— А ты сейчас где? Тебя вроде в Болгарию провожали, но мне приснилось, что ты в Греции. А звоню-то тебе на молдавский номер, разве нет роуминга? — снова Магдалину понесло, она хочет говорить и говорить, но внезапно ловит себя на этом и осекается: хочет же дать человеку сказать, а почему-то не может!
— Роуминг есть, но мы с тобой в Телеграме. Тут не списывается. Вообще, ты права на половину. Я не в Болгарии. Но и не в Греции. Знаешь, меня что-то очень потянуло в Стамбул…
— Рахат-лукума захотелось? — хихикнула Магдалина.
— Именно, — довольно согласилась тётя Настя. — Вот, думаю, куда дальше… Может, в Будапешт? Или в старую-добрую Румынию? Ты знаешь, как я люблю горы! Кстати, золото моё, не хочешь отправиться со мной на недельку? Решим, куда. Уверена, твои родители против не будут, — предложила тётя Настя.
Магдалина слабо улыбнулась и сама себе пожала плечами. Ехать куда-то с тётей Настей? Звучит заманчиво и непредсказуемо, одна неделька с ней — и вы обеспечены историями на все случаи жизни! Но Магдалина не может: у неё здесь Санда и Влад. Точно! Звонит же по поводу Влада!
— Тёть Насть, спасибо, но не сейчас… А сможешь меня где-то в середине года забрать? — снова её уносит в другое русло. — Вот будут все лимбу енглезэ учить, а мы с тобой где-нибудь в Альпах будем!
— Ох, над этим уже стоит подумать… — задумчиво протянула тётя Настя. — Вдруг будет холодно? Надо искать самый тёплый вариант.
Магдалина повеселела.
И снова вспомнила.
— Ой, тётя Настя, а у меня новость есть! — воскликнула она, воодушевлённо поднимая взгляд на ворону на дереве.
— Да? Расскажи-ка, — просит она, и это подбадривает Магдалину ещё больше.
— А мне мальчик понравился… — начинает она как бы сразу, но и издалека. Сок-то в другом. В том, что… — В анонимном чате позавчера познакомились, а он тоже из Кишинёва оказался! Я район не знаю, но он уже даже свою внешность скинул! Тётя Настя, он такой красивый! А его глазки — это что-то с чем-то! Прям вау! Ты бы видела его! Но в живую мы ещё не встречались, а хочется, — шмыгает она носом под конец оттараторенной тирады.
И начинается рассказ по-новой, но уже детальный. Магдалина скачет с темы на тему, даже не задумываясь, понимают её или нет: она в раже вдохновения и в бурном потоке эмоций. А пока она говорит —
На том конце провода тишина. Тётя Настя слушает Магдалину, не перебивает, а только восхищённо и мечтательно вздыхает да восклицает: «Да ты что!», «Какая красота!», «Вот какова жизнь!» — а Магдалина всё говорит и говорит, отвечая таким же удивлённым тоном и повторяя всё по тридцать раз: сколько ни делись, а эмоции всё не кончаются. Может, оно и к лучшему? Магдалина не представляла, как можно жить без ярких красок на душе, или, Боже упаси, не чувствовать ничего.
Она рассказывает тёте Настя всё те же мысли, которые по пробуждению будет выслушивать Санда: парой голосовых она всё-таки не отделается. Только при живом диалоге, с осознанием собеседника, ход мыслей пошёл успешнее.
— Ну в общем так, да… Только не говори родителям, пожалуйста, хорошо? А то они Влада сразу в женихи запишут, — делится она не то страхом, не то клише, от которого уже тошно. Ведь правда, её под венец готовы отправить даже к мальчику со двора, а Магдалина даже имя его едва помнит! Как там… Ю… Юлиан, что ли?
— Конечно, золото моё, не переживай. А что он по характеру, хороший парень?
— Ну-у, два дня всего его знаю, но пока поводов прикапываться нет. Адекватный. Знаешь, он тоже, как мне кажется, во мне заинтересован… Но это неточно!
— Как ты это поняла?
— Он сказал, что ему тоже интересно, с какого я района.
— Золото моё, если он с Рышкановки, то подумай трижды! — велит тётя Настя.
— Но ведь я сама с Буюкан, — не понимает Магдалина. — Вот встретились как-то два криминальный авторитета!
— Одна с ружьём, другой с волейбольным мячом? Ох, всё, весь мир дрожит! Но ты же знаешь, на каком он автобусе ездил в художку, ведь так?
— Да! На десятом, — кивает Магдалина. — Только я не совсем поняла, что там за художественная школа. Там только какая-то школа искусств, но Влад говорил, что у него красный аттестат, — хвастается она так, будто сама окончила эту школу с отличием.
— Хм-м… Да, странно. Но у меня есть знакомый, он живёт рядом. Вот как мы поступим. Я спрошу у него, а ты расспроси, как он учился в той художке. Договорились? — предлагает тётя Настя.
А Магдалина соглашается, даже не уверенная в том, что она не забудет в моменте обсуждения других тем.
— Тётя Настя, а как думаешь… — Магдалина выдыхает и наспех крестится правой рукой. — А ничего, если я буду искать с ним встречи на улице?
Для неё это тяжёлый морально-нравственный вопрос. Но для тёти Насти он оказывается не более, чем рвением в узде смущения.
— Ну, золото моё, смотря, как ты всё подстроишь. Однако Влад по твоему описанию хороший парень, он всё поймёт. Ищи и мечтай, ваш возраст как раз для этого, — добродушно напутствует тётя Настя.
— Тёть На-асть, — тянет Магдалина, не желая вешать трубку. — А чувства могут пропасть после признания? — спрашивает влюблённый подросток и, чтобы вопрос не казался взрослому человеку пустым, поясняет. — Это же просто симпатия… Может, от неизвестности?
Вопрос для Магдалины деликатный, не каждому она осмелится его задать. Но тёте Насте можно: она — могила! И она — та, кто никогда не пренебрегает чувствами Магдалины, какими бы нелепыми они ни были. А тут вроде что-то серьёзное… Влюблённость, то волшебное состояние души, которое превозносят в книгах, о котором поют песни и сочиняют стихи; под воздействием которого люди забывают про горе и вновь расцветают, будто подснежники на заре, или бросаются с крыш, не в силах обуздать его. Всё хорошее может пойти от любви, и всё плохое — тоже.
Но влюблённость ли у неё? Смешно. Как она может быть к человеку, которого в глаза-то не видела? Только если по видео, и то какие-то несколько секунд. Магдалина знает его третий день, ни разу в жизни с ним не встречалась… Да, это чувство ей в новинку: она впервые испытывает жгучий интерес к человеку дольше дня. И мало похоже это на то, о чём пишут в книгах категории young-adult. По крайней мере, не так Магдалина себе это всё представляла…
— Золото моё, — ласково начинает тётя Настя, — не думай об этом. Если чувства есть сейчас, зачем думать об их пропаже? Коль ветром их сдует, значит, не твой человек.
Голос тёти Насти, её расслабленная и мудрая речь вселяли спокойствие и уверенность, а все страхи на его фоне меркли, уступая необъятную душу умиротворению.
— ...Расстанешься с ним, ничего страшного. Первый опыт в любви всегда важен. А если он будет последним, то ты вытянула золотой билет. Тебе… Сколько тебе? Шестнадцать? Ты взрослая девочка, девушка! — подчёркивает она. — Под венец скоро идти, а ты только нашла кандидата, — смеётся тётя.
— Ну-у, тёть Насть… — застенчиво лепечет Магдалина, чувствуя жар краснеющих щёк. Но стоит признать: тётя Настя не только смогла успокоить её, но и вселить веру в принцип «лови момент». Теперь Магдалина сидит и улыбается, а последние тучи тревог уплывают вслед за громким глухим лаем дворняг, который после короткого эха исчезает из настоящего, оставаясь позади.
Но некоторые от него просыпаются.
— Сейчас, погоди… — просит Магдалина тётю Настю, встаёт, опирается о перила балкона, высматривает глазами виновницу сырбора и гавкает ей в ответ.
Похоже, связь очень хорошая, а динамик — чуткий, ведь тётя Настя просит:
— От меня тяфкни, привет передаю.
Магдалина улыбается, согласно мычит и ещё пару раз гавкает с балкона. После — прячется на случай, если разбудила соседние балконы. Мол, это не я, это всё собаки. Они тоже ранние пташки, пусть и не всегда подают голос.
Точно… Вот с кем ещё можно коротать одинокие утра. Бэц с Карбоном будут ревновать, но что поделать? Кушать хотят все, а трепаться — только Магдалина. Но это не освободит от неё никого: ни котов от хозяйской любви, ни товарищей от заразительного шила в одном месте и болтовни. Наверно, главной фишки Магдалины.
Но впервые за беседу виснет тишина. Нарушать её никто не торопится: тётя Настя понимает, что Магдалине нужно время на то, чтобы всё осмыслить или прийти в чувства.
Много воды убежать не успевает. Магдалина без зазрений совести продолжает разговор, а по факту — завершает его началом нового:
— Спасибо, тёть Насть! Мне правда легче… Не знаю, накатило просто, хотя обычно такое вечером бывает, — благодарность льётся из самой души и доходит до тёти Насти через сотни километров, не теряя искренности фраз.
— Обращайся, золото моё. И держи меня в курсе, пожалуйста. Про художку помню, но тебе лучше у Мальчугана спросить, поймай его на недельке, — советует тётя Настя. — Всё, целу-ю, не стесняйся, до скорого!
И всё никак эти две женщины не распрощаются, пока Магдалину не отвлекает пиликанье телефона у самого уха. Будто оглушить пытается! Она аж подскакивает: там что-то важное, словно это судьба.