Свет проклятых звёзд 2. От цепей и ошейников к свободе!

С каждым вымученным шагом впереди вырастал уродливый каменный монстр. Поначалу пленников везли в телегах, но постепенно сломалось всё, что могло: то колесо отвалится, то ось треснет, то загорится что-нибудь, поэтому завершающую часть пути пришлось преодолевать пешком. Болело абсолютно всё: избитая просто ради потехи спина, руки и ноги из-за тугих жёстких пут, шея — от тяжёлых мешков, голова — видимо, от горьких размышлений. От дыма и несвежей грязной еды тошнило, но и голодать не хотелось. На очередном — похоже, последнем — привале Гельмир почти не морщась начал жевать вывалянное в чём-то маслянистом подгорелое сверху, но сырое внутри мясо, воняющее тухлятиной, на которое радостно слетались мухи. Наверное, потом вырвет, но хоть ненадолго станет легче. Желание предложить помощь в починке телег, чтобы хоть немного разгрузиться, заставило внимательно вглядеться в повреждённую ось ближайшей повозки, и это сразу заметили орки. В лицо ударила плеть. — Чё пялишься?! — заорал прямо в ухо охранник. — Чё те надо?! Лоб, щёку и бровь снова обожгло, в глаз потекла кровь. — Чё смотришь?! Орк не ждал ответов — либо просто развлекался, найдя повод, либо боялся эльфов настолько, что готов был верить в их способность ломать телеги силой мысли. — Да он не совал никому давно, вот к дыре в колесе и примеривается, — гыкнул его вечно плюющийся собрат, который явно был умнее остальных, но порой упорно изображал дурака. — Давай, глазастый, вякни нам, как баба твоя выглядит. Мы её сами ни-ни, сразу Алкару подарим. Гельмира затошнило. Подавив рвотные позывы, он поспешил ответить: — Она похожа на меня. Как сестра родная. Орки переглянулись и заржали, брызгая слюной: — Сестру трахает! Другим бабам не нужон, значицца! «Пусть говорят, что хотят», — чувствуя, как бросает в жар, сын лорда Гуилина опустил голову. Лучше никуда не смотреть, не двигаться, только жевать хоть какую-то еду. Невыносимо хотелось пить, но рядом не было даже лужи. Ни-че-го! — Пошли! — снова прилетело по спине дубинкой. Удар пришёлся точно в то же место, что и в прошлый раз, и Гельмир едва не упал от вспышки боли. Похоже, пара рёбер уже треснула. Встав и со сдавленным стоном взвалив на более целое плечо мешок, эльф поплёлся вперёд, смотря точно перед собой на вырастающего из горелой земли монстра. По-своему это было вдохновляюще: над дымящейся раскалённой чернотой возвышалась разноуровневая громадина, вроде бы бесформенная, но глазу было за что зацепиться и начать представлять, как под руками мастеров чудовище обретает гармоничные формы. Сами собой среди хаотичных выступов прорисовывались колонны и арки, скалящие пасти искажённые твари, пугавшие первых эльфов на берегах Куивиэнэн, окна, дверные проёмы, балконы, лестницы с перилами-пиками... Главное помнить — оркам не нужна изящная красота, они привыкли пугать и бояться, поэтому их новая твердыня должна соответствовать образу жизни рабов врага. Гельмир задумался о прорубании подземной части крепости. Если добраться до почвы под лавой, строить станет проще. Можно будет добыть привычные материалы, это тоже упростит работу. Хотя, быстро её делать по понятным причинам не стоит. Полумрак бессолнечного дня сменился вечерней вонючей темнотой, и архитектор снова ощутил, что жить больше не хочет. Погибать под пытками тоже не было желания, но сейчас не придавала сил даже мысль об изначальном плане, который заставил бороться в самый страшный миг пленения. «Мой герб — арка, ведущая из тьмы на свет, — повторил себе Гельмир. — Я знаю, что могу сделать. Я должен». Едва не упав от новых побоев без причины, эльф попытался вспомнить лицо супруги и яркий чистый жар летнего дня, беззвучно зашептал одними губами: — Солнца яркий луч, Путь найди во мгле! Я прошу: верни, Что так желанно мне! Раны исцели, Жизни свет пролей! Я прошу: верни, Что так желанно мне, Желанно мне! — О, зырь! — послышалось рядом. — Куда эт наши повернули? Эй! — завопил надсмотрщик. — Ты, лысый хрен! Позови там кого! Куда они? Эт чё? Подкрепление кому? Кого там валяете? Гельмир понял, что можно остановиться, и осторожно опустил ношу под ноги. Будут ли силы её снова взять? Колени подогнулись сами. Сколько прошло времени, пока орки выясняли, кто и куда пошёл, архитектор не понял — видимо, заснул. Разбудил его болезненный пинок в рёбра, к счастью, не с той стороны, где уже образовалась заметная опухоль. — Радуйся, дырка сморщенная! — какой-то новый вражеский вояка навис над Гельмиром, почёсывая между ног и подбрасывая ржавый кинжал. — Наши парни завтра твоим дырявым ещё больше дырок наделают и в каждую поимеют! Вас нашли и в лес загнали. Припёрли к ссанине жопами, некуда вам бежать теперь. Всех отдерём! И так, и вот так, и палками, и рукоятками, и кверху задом, и книзу! Вертеть будем, а вы — визжать! А нам и да-а! Орк, облизываясь, потёр руки, едва не порезавшись о свой же кинжал. Сын Гуилина с трудом понимая, о чём речь, просто осознал — кому-то будет, вероятно, хуже, чем ему сейчас. Возможно, участь их окажется страшнее смерти Ненариона. «Солнца яркий луч, Путь найди во мгле!» Гельмир знал: света не будет. Только если он сам его проведёт через арку в тёмные подвалы. Не дожидаясь приказа и новых необоснованных побоев, архитектор поднялся, взвалил на спину мешок и поплёлся, смотря только на утопающую во тьме и дыме уродливую глыбу. Она станет красивой, надо это кому-то или нет. Ибо то, что прекрасно, отвлекает внимание от истинной сути.