Свет проклятых звёзд 2. От цепей и ошейников к свободе!

На фоне зелёной хвои с каждым днём становилось всё больше увядающего золота, но великолепие приближающейся осени осквернялось пеплом и смрадным дымом, и чтобы увидеть красоту выжившего в огне леса приходилось, пачкая руки, вытирать ветви и листья. Карты безнадёжно устарели. Борясь с капризами юного жаркого светила, Айканаро постоянно менял очертания болот и троп, тратил годы на улучшение пейзажа, однако регулярно сообщал кузену-владыке о результатах игр с дарами Йаванны. Моргот в одночасье смёл всё мешавшее на пути армии своих рабов и никому не передал новых планов местностей. Воистину, он зло! Разве можно так поступать?! Финдарато погладил покрытый пеплом кустик, вернулся в шатёр и дал знак Эдрахилю оставить своего короля одного. Орки близко. Эрьярон сказал, битва будет завтра, судя по приближению врага. Безнадёжно устаревшие всего за несколько дней карты уверяли: позиция эльфов выгодна, как ни посмотри, орки сами себя загонят в ловушку, если попытаются перехватить инициативу, но… Эрьярон сказал, ему удалось разведать обстановку. Заверил, будто в этой части лес изменился не настолько, чтобы лишить возможности опираться на планы местности, сделанные в начале лета. Он даже почти убедил своего короля, что беспокоиться не о чем. Почти. Финдарато вздохнул и взялся за вино. Наверное, не стоило напиваться перед боем, но отчаяние оказалось сильнее разума. — Ты создал символ власти, на котором тебя даже нет! — неожиданно для самого себя расхохотался Инголдо, посмотрев на отцовский перстень. — И меня нет! Никого из нашей семьи! Хотя… Подожди. Мы — это цветочки, из которых сделана корона. Мы — материал для венца! Красивый, приятный на ощупь, а главное — безмолвный! Я разгадал твой замысел, отец! Усталость быстро набирала силу, подпитываясь хмелем, Финдарато положил голову на сложенные друг на друга подушки. Грязное золото на фоне посеревшей хвои собралось в образ длинноносой собаки, изящно выгибающей спину. Чёрно-красное месиво неслось к ней, разевая светящуюся пасть, и вот уже краски перемешались, закружились, полетели к краю бездны с недосягаемым светом, затянули во мрак предательства и искажения добра, извратили ценное и разорвали в клочья уникальное. Тема Насмешки спела образ светлого Амана и живых Древ, но это оказалась просто разбитая расписанная красками тарелка. Финдарато снизу вверх посмотрел на плачущего отца. Неужели он узнал правду? Неужели кто-то рассказал, чья кровь пропитала каждый камень тайного города на Нароге? Неужели он видит… Что видит? Во сне ответа не было, лишь вместо рук Инголдо заметил у себя подобие когтистых лап. — Я когда-то был псом, и на волка похож не слишком, — зло рассмеялся он каким-то не своим голосом. — Но нарушил собачий закон, и теперь мне крышка. Мутный свет облаков, злое солнце над лесом встало, И теперь я среди волков, я один из стаи. Эх, подстрелят меня, да потащат по снегу волоком, Но до этого дня я побуду немного волком! Я когда-то был псом благородным, с гербом на флаге, Но собачий закон охраняют всегда дворняги. И теперь я в бегах, в пене, в мыле, в крови, в азарте! Волчий лик в облаках намечает мой путь по карте. Ну, а мне бы волчат, да забиться в нору, где сухо, Только сил нет молчать, даже если все уши глухи. Эх, подстрелят меня, да потащат по снегу волоком, Но до этого дня я побуду немного волком. И меня не страшит, что однажды весной Я услышу в степи крик орла надо мной, Брошусь я в смертный бой, упаду, не дыша, Цепи плоти порвёт моя волчья душа! Это вы научили меня выживать, Гнать лося по лесам, голосить на луну, И теперь, когда некуда дальше бежать Я вам объявляю войну! — Я смогу всё исправить! — пообещал отец, но Финдарато только ещё громче расхохотался: — Тебя нет, правитель Нолдор! Тебя нет! Сон оборвался так же внезапно, как начался, король выпил ещё и всё-таки вышел из шатра. От смешавшегося с хмелем дыма кружилась голова, а грязное золото листвы на фоне посеревшей хвои напоминала узоры на стенах сожжённого дворца. Взгляд опустился к отцовскому перстню. — Если бы ты был ювелиром, — сказал бериллу Инголдо, представляя лицо родителя, — ты был бы в этом кольце, даже не изобразив себя. Ты вошёл бы в него как любой творец входит в созданное им. Но ты лишь приказал другим создать символ власти для тебя. Наверное, поэтому ты так легко с ним расстался. А я, представляешь, не хочу отдавать Морготу власть над моим королевством! Я сам его создал, мне никто его не дал! Видишь разницу между нами? Я не пёсик на службе Валар. Я — волк. Этот лес только мой! И я буду защищать его сам.