Яблочный пирог

      Раннее утро расстелилось туманом и рассыпалось сыростью по листьям. Легкое солнце мигало над лесом и прыгало по глади воды. Я допивала кофе, по-детски улыбаясь, когда губы касались молочной пенки. Пару минут ушло на нескончаемую нежность с котенком, он ластился, подставляя ухо. — Ну что, отправляешься на поиски хозяев? — Папа правильно оценил желтые резиновые сапоги у входа. — Ага, но в глубине души я надеюсь оставить его себе. — Что ж, все по-честному, — он достал кофейник, — как твой магазин? Я поджала губы, разочаровывать родителей не хотелось, ложно обнадеживать тоже. По большему счету, хотелось не стоять перед таким выбором в принципе. — Расскажу, когда будут какие-то новости, — быстро дернула уголками губ я, а папа недоверчиво сузил глаза. Дверной звонок прервал наше красноречивое молчание, которое обличило меня с ног до головы, снова подселив неугодных и тревожных соседей-мыслей в мою голову. — Кажется, тебе пора, — он кивнул на дверь, — Оливеру привет. — Обязательно передам, — я накинула шарф, открывая дверь. Оливер держал руки в карманах куртки, обмотанный в такой же огромный шарф и в какой-то дурацкой шапке с зеленым помпоном. Улыбка застыла в моих глазах, прикусив губу, чтобы не засмеяться, я прикрыла за собой дверь, — доброе. — Утречко, — закончил он, — что, шапка все-таки так себе? — С чего ты взял? — Я приняла самый беспечный вид. Он наклонил голову в бок и прикрыл глаза, — твое лицо тебя выдало. — В таком случае, мне не стоит ему доверять. Оливер бегло глянул в окно, его лицо расплывчато гуляло по стеклу, — не так уж все и плохо. — Уж точно не снять же ее, не самый теплый день для этого. — Ты права, — с нарочито деловым видом Оливер поправил воротник куртки, открывая калитку. — Дамы вперед. Вокруг сгущалось утреннее солнце, подсвечивая листья, выдавая каждую крапинку за веснушки. Под сапогами хлюпали лужи. — Что ж, — очевидно, ощущая молчание неловким, начал Оливер, оглядываясь по сторонам, — что стало с твоей жизнью? Это, конечно, не особо мое дело, но мне показалось, ты не в своей тарелки. — Мне нечего скрывать, если не скажешь родителям. Рыжеволосый мужчина, почти сливающийся с осенним лесом, разразился смехом. — Между прочим я нашла в себе силы даже не смеяться над твоей шапкой, а с твоей стороны это просто не по-джентельменски. — Прости…прости, — не унимаясь, бормотал он, — но в нашем возрасте это и правда забавно. — Не потому что я их боюсь, я просто не хочу пока с ними это обсуждать. — Ладно, — Оливер примирительно вскинул руки, затем изобразил то, как закрывает рот на замок. — Сравнительно недавно я переехала в Лондон после учебы, более основательно, а затем открыла магазинчик, на его открытие заработать денег я еще не успела и тогда частично мне помогли родители. Сперва все было здорово, дела шли в гору, и я все им возвращала постепенно, пока дела не покатились стремительно с горы вниз. В общем-то, складываться все перестало и каждый день приносил убытки. — И сейчас ты намерена все это закончить? Я кивнула. — Чем займешься?       Его такой простой вопрос поставил меня не просто в тупик, а в угол, подумать над своим поведением. Будущее размывалось, миллионы вариантов крутились, как разноцветные бусины в калейдоскопе и никакой узор не сулил красивую мозаику. Моему внутреннему ребенку не хватало только кубиков с надписью «хандра» и «тоска», чтобы собрать полноценный замок неприятнейшего из состояний, в котором жила бы принцесса, потерявшая не только туфельку, но и себя заодно. Оливер приклеил бумагу о найденном котенке на стенд с разными объявлениями. Я стояла позади, подтянув пальцами рукава свитера, не замечая, как его взгляд становился все внимательнее. Мягкое «эй» вытащило меня из силков опустошающих мыслей. — Знаешь, иногда надо все просто отпустить и сдвинуться с места. — В сторону кофейни, — я качнула головой на указатель. Слегка облупившаяся краска все еще звала на чашку горячего к Бейби. — Начало положено, — хмыкнул Оливер.       Сквозь занавесу осенней листвы виднелась коричневая черепица кафе. По стенам бежал плющ, пряча холодные, серые кирпичи под своим живым покрывалом. Звякнул колокольчик, оповестив хозяйку о нашем приходе. Бейби, она же Барбара, жила в этом же доме, на втором этаже. Грузная, но при этом всегда веселая, она спускалась с деревянной, жутко скрипучей лестнице, похлопывая по карманам своего накрахмаленного фартучка. — Кажется, что-то подгорело, — я принюхалась. — О, помилуй, — Барбара махнула рукой, улыбаясь, но завидев, как с кухни тянет дымок, вскрикнула, — булочки! Оливер рассмеялся, — я обожаю ее! Я улыбнулась, беря с барной стойки меню. — Сегодня без булочек. На стенах висели вырезки из газет, где когда-то упоминалось кафе, фото посетителей и добрые отзывы. Едва ли плохие можно оставить. Столики тянулись вдоль стен, увенчанные разноцветными скатертями. С широких подоконников поглядывали тыквы и античные свечи. Биби всегда следила за порядком, все в этом месте подчинялось ее логичному фен-шую. Это было искусство правильно расставленных салфетниц, грамотно наклоненных картин и гармонично забытых на столиках газет. Весь хаос человеческой жизни упорядочивался в этом интерьере безмятежности и подгоревших булочек. — Я закажу, не против? — Оливер стянул шапку, запихнув ее в карман куртки, он повесил одежду на вешалку. — Пожалуйста, это даже интересно, — я кивнула, последовав его примеру. Вешалка хлипко качнулась, повезло, что Биби была занята своими кулинарными потугами. — Есть пожелания? — Только кофе. Оливер дернул уголком губ, — вас понял. Я прошла к излюбленному столику под вырезкой из газеты, повествовавший, как семейной паре удалось избежать скандала благодаря нашей пркерасной Биби и ее булочкам, вызвавшим приступ аллергии у мужа и с тем невероятную заботу его жены, что они сразу же и зарыли топор войны прямо у порога кафе, по дороге в больницу. Меня искренне забавляла эта история всей контрастностью жизни. Оливер о чем-то беседовал с Барбарой, то и дело смеясь, чуть запрокинув голову, пока она снова не махнула на него рукой, подавая две чашки. — Кофе с корицей и молоком, — он глядел на меня сверху-вниз с довольным видом. — А что у тебя? — Просто черный кофе. — Мне кажется, должно быть наоборот, — я улыбнулась, принюхиваясь к струящемуся запаху корицы. — Почему это? — Ты больше похож на человека, который стал бы пить так. Это вообще моя теория. — На лице Оливера застыл немой вопрос и неподдельный интерес. Правда, за эти два дня единственное, что мне очевидно, так это его неизменяемый, совершенно глобальный и безнадежный интерес ко всему. Он ловит каждую минуту так жадно, но вместе с тем так легко. — Смотри, ты взял классический черный кофе, что говорит о нескольких вариантах. Первое — я выпрямила указательный палец, — ты фанат «Твин Пикс», второе, — изобразила два я, — ты прирожденный консерватор, ценящий все простое и элегантное, и наконец третье, — это выделяет тебя как джентльмена, который все еще знает цену хорошему кофе. Оливер беспощадно улыбался, — на первой причине я еле сдержался, чтобы продолжить сидеть с серьезным лицо, но твоя серьезность просто не знает границ. — Не каждому встречному я вообще-то это рассказываю. — Ладно, признаю, в этом есть логика, напрочь нет здравого смысла, но очень наблюдательно. — Так какой твой вариант? — Я отпила немного кофе, продолжая смотреть на Оливера с огромным любопытством. — Частично второе и третье. — Задумчиво произнес он, — хорошо, в принципе, это просто, но почему я взял тебе именно такой кофе? — Хм, — я облокотилась на спинку стула, — ты думаешь, что я определенно люблю корицу. Оливер вскинул брови, — весьма проницательно, но тогда не подтверждает твою теорию. — Ты прав, но у меня туго с идеями на этот счет. — Хорошо, я взял тебе с молоком, потому что черный весьма посредственный у Биби и ее это совершенно не волнует, а вот когда разбавляешь кофе с молоком, его вкус становится более мягким и, мне кажется, попадает в точку твоего характера. Дальше я решил добавить корицы, потому что это дополнит его и уже будет что-то более глубокое, чем просто кофе. И плюс, я уверен, что ты обожаешь корицу. Я улыбалась.       Уходя, Оливер оставил объявление о котенке у Биби на барной стойке. Свежий воздух приятно дурманил. Мимо нас проехали дети в цветастых дождивиках. Под ногами шуршала золотая дорожка из опавших листьев. В лужах мелькала рыжая голова Оливера, разбегающаяся рябью под моими сапогами. Мы прошли еще пару спокойных улочек, непринужденно болтая, словно всегда так гуляли. Изредка я останавливалась поднять необычный листок или каштан. В моем кармане уже хранился бордово-зеленый кленовый лист и два медных дубовых, три каштана, один из которых все еще одетый в свой камзол. — А у тебя еще остался тот пирог? — Неожиданно спросил Оливер, напуская на себя вид отстраненный, словно он спрашивает не для себя вовсе. — Очень маловероятно, а что? Он тебя околдовал? — Я снова нагнулась за каштаном, — кстати, если собирать их в левый карман, это непременно улучшит твое финансовое положение. — Ты не перестаешь удивлять, — улыбнулся мужчина, — получается, точно колдуешь над своими пирогами. — Я готова вознаградить тебя за помощь. Назови три вещи, которые ты любишь в выпечке и приходи сегодня вечером. Оливер радостно хмыкнул, — что ж, это щедро. Так, — протянул он, задумчиво пошевелив губами, — шоколад, миндаль и яблоки. — Хороший набор. — Я искренне оказалась довольна ингредиентами, выдохнув, что этот шутник не назвал кетчуп, сливы и брокколи. Мы сделали круг и вернулись к дому, условившись встретиться вечером. Солнце смешливо облизывало деревья легким свечением, словно леденцы. С сада, раскинувшегося за домом, текла музыка. Родители сидели под яблонями на шезлонгах и читали, пока с веранды звенело радио. — О, привет, милая. Как успехи? — Мама оторвалась от романа. Весьма лиричная натура, она была склонна выбирать только книги романтического содержания, особенно обожая подбирать их по сезонам года. Например, сейчас в ее руках покоилась «Неспящая осень. Листопад в Женеве». Название очень вдохновляет на бессонницу и путешествия. — У Бибс сгорели булки и был вполне вкусный кофе, я принесла целый карман каштанов и листьев, мы развесили объявления, в тайне я надеюсь, что их унесет ветер. Отец прыснул в кулак, делая вид, что кашляет. Мамин строгий взгляд снова упал на меня, — что ж, чем займешься? — Как и всегда в такой ситуации — испеку пирог. Всякий раз кухня превращалась в нечто волшебное, место, в котором творилась настоящая магия, смешивая ингредиенты, запахи и ощущения. На столе я зажгла свечи, деревянные фитильки приятно трещали, а запах пихты закружился с горячим темным шоколадом. Любимый фартук — мои доспехи от невзгод и грусти, а лица, полные удовольствия — высший трофей. Разложив оружия, без которых не обойдется ни одна удачная выпечка, я с великим энтузиазмом взялась за дело, но, кажется, и тут не обойдется без потерь. Принявшись за яблоки, я засмотрелась в окно, слишком уверенно продолжая нарезать их вместе с указательным пальцем. — Ой, — тут же прижав кончик пальца, я потянулась за салфеткой, скинув чашечку, полную орехов.       На секунду мне захотелось затопать ногами в отчаянье, но, как известно, рыцарям это непозволительно, если они стремятся победить. Пусть всего-навсего парочку коржей да яблок. Глубоко вдохнув, я поправила волосы, убрав передние пряди под ободок. Начнем сначала. Обработав палец, залепив порез пластырем, собрав орехи, я продолжала весьма хорошо, не считая ожога во время попытки извлечь коржи из духовки и неудачной попытки растопить шоколад, которая привела к его полной свертываемости и безнадежности. Жизнь явно что-то хотела мне показать или преподать, но большая любовь к этому делу и с тем большая ответственность и благодарность Оливеру, упорно двигали мою фигурку в этом квесте. Итак, шоколадные коржи были готовы, начинку им составило яблочное пюре с миндалем, сверху я покрыла творение топленым белым шоколадом. Высокие часы, сторожившие коридор, гулко пробили, любезно оповестив меня о том, что вечер официально настал. Переложив пирог на большую тарелку, я была готова к импровизированному дню благодарения и плюхнулась в кресло попутно взяв на руки маленькое, рыжие чудо. Котенок, казалось, успел обосноваться у нас и в моем понимании кошачьей природы, вряд ли хотел нас покинуть. — Я вовремя? — в дверном проеме возник Оливер. — Даже не услышала, как ты зашел. — Я звонил в дверь, но, видимо, что-то стряслось со звонком. — Да, у нас это частенько случается. — Я поднялась с кресла, не выпуская рыжика из объятий, — что ж, пирог готов. — Не без приключений, да? — Оливер указал головой на пластырь. — Это мелочи, издержки удовольствия. На мгновение мне показалось, как особенно светятся теплом и добрым сердцем глаза Оливера, словно он все тот же абсолютно по-хорошему наивный мальчишка, его мягкость пролегала в морщинках от смеха, извивалась нитками в вязаных свитерах и застывала в каждом легком движении. С особой осторожностью он попробовал первый кусок пирога, картинно прикрыв глаза, — люди должны узнать о том, что ты делаешь. Я лишь дернула уголком губ, и как бы мне хотелось хотя бы на кончике чайной ложки, иметь его энтузиазм. — Кстати говоря, — начал Оливер, голос его принял серьезный оттенок, — я все думал над твоей ситуацией, от которой одни проблемы, хоть ты и не просила, — выделил он, — но я нашел решение. — Что? — Улыбнулась я, издав смешок. Загудел чайник, присоединяясь к нашему разговору. — Какое же? — Явно распознав молчание Оливера, как желание встретить мой интерес, спросила я, разливая кипяток по чашкам. — С сахаром? — Без, — Оливер встал, подперев руками кухонный островок, — так вот, я собираюсь проехаться до Уэльса, — на этой ноте он широко улыбнулся, — давай со мной? Мое удивление было подобно шторму, переходящему от отметки в пять баллов до десяти, от одной мысли до тысячи, кипящих и бурлящих в голове, как лягушачьи лапки и мышиные хвостики в ведьмином котле. — Я не понимаю, ты это серьезно? — Абсолютно. — Спокойно пожал плечами Оливер, — послушай, тебе явно нужно проветрить голову, а дорожные путешествия — это лекарство от хандры. — Мне надо как-то осмыслить это решение. — Я пыталась создать видимость занятости или просто импульсивно двигала чистые чашки, развесила все полотенца на крючки и убрала приправы в ящичек. — Без проблем, но мой тебе дружеский совет — иногда лучше совершенно не думать, а срываться с места срочно-срочно, чтобы не оставить себе шансов на сомнения. Я улыбнулась с таким видом, будто пыталась проглотить приужаснейшее лекарство и отчаянно генерируя словесный ответ, но, точно распознав мое замешательство, Оливер взял чашку чая, — тебе не обязательно пытаться поддержать светскую беседу сейчас, — его глаза блеснули в полумесяце кружки. — Я правда не знаю, что и сказать, когда тебе нужно ехать и зачем? — Неужели по мне нельзя сказать, что я просто люблю приключения? — Кажется, можно, не знаю, по кофе я еще не научилась так хорошо читать людей. Оливер задорно мигнул улыбкой. — Мне надо заехать в одно милое местечко, но об этом ты узнаешь только, если согласишься поехать. — Ага! — звонко протянула я, хлопнув в ладоши, — так я и знала, что ты не бесцельно путешествствующий бродяга. Он тут же вопросительно наклонил голову. — То есть вот это, — делая акцент на мою фразу, — ты обо мне уже успела подумать. — Это все твой свитер, — я пожала плечами, одновременно испытывая облегчение от того, как вновь легко пошел диалог, казалось его предложение случайно стерлось моим мозговым компьютером, но это было не так и где-то внутри меня тихий голос смело и уверенно отвечал мольбам о помощи — пора.       На секунду я даже прикинула, где лежит мой старый походный рюкзак, в который влезет слон и удобные сапоги. Вечер забрел в гости, как старый знакомый, уселся у камина и запел свою лиричную песню. Так всегда бывает, когда кто-то разливает по небу темную краску, подбирая самые густые оттенки синего и фиолетового, и вышивка звезд вдруг рассыпается сама собой, вырисовывая причудливые образы, понятные не многим. Проводив Оливера и клятвенно заверив вернуться завтра с ответом, я поднялась к себе. Если бы предсказания по звездам не утерялись во временной пыли, я бы непременно устремилась к счастливой звезде. Страх разочаровать и начать сначала, пробовать и порой даже ошибаться, все это высекалось на моем изваянии подобно фатальным причинам смерти радости жизни. Слова Оливера обретали больший смысл от их постоянного повторения. Нельзя дать себе шанс терять впустую драгоценные камни времени. Во мне снова загудело желание вытянуть лотерейный билет, отправиться в дальние-дали, совершить что-то совершенно нерациональное и найти то, что я так сильно ищу. Однако существует известный закон, чтобы выиграть в лотерею, нужно купить билет.