Если бы Эглите ещё год назад сказали, что она будет жизнь двумя жизнями, то она бы только посмеялась над чужой нелепой фантазией. Она и своей-то толком жить не могла — а тут аж целых две?
Но когда время опять сдвинулось, головокружение накрыло секундной слабостью, и она очнулась в теле Хонбина, то даже не испугалась и не удивилась. Словила лёгкую панику, припомнив его расписание — у VIXX сейчас шло интервью на одном из телевизионных каналов. И выдохнула, поймав взглядом силуэт Санхёка рядом с собой.
Не страшно. Не в первый раз. Даже если в первый раз она оказалась в его теле на съёмках шоу.
Трое участников спереди, они с макнэ сзади на высоких стульях. Сценария в руках нет. Можно было бы попросить перерыв, но они и так косячили в последнее время, не хватало ещё злить персонал ТВ. Да и её тело далеко отсюда, за то время записи, что осталось, Хонбин всё равно не успеет.
Эглите-в-его-теле нервно вздохнула. Рави что-то говорил, периодически улыбаясь и обращаясь за поддержкой к Тэгуну. Джехван внимательно их слушал, Санхёк сидел с довольной мордашкой. Как раз обернулся, чтобы посмотреть на него и…
Глаза макнэ тоже расширились. До него дошло, что этот испуганный взгляд ни с того ни с сего принадлежать Хонбину никак не мог. И то, что он как-то странно дёрнулся минуту назад, было неспроста. И чёрт, на этом шоу никакого фансервиса не предусматривалось, они сидели так, что их было хорошо видно — макнэ даже руку Эглите-в-теле-Хонбина просто так пожать не мог. Он быстро отвёл взгляд, чуть улыбнулся в камеру, а затем всё-таки рискнул наклониться к мемберу.
— Улыбайся! Хонбин всегда улыбается! — и Эглите послушно растянула чужие губы в улыбке.
— Да, спасибо вам, Рави-ши, — поблагодарила ведущая. — А теперь мы хотим взглянуть на ваши обновлённые профайлы. Они расскажут нам, чем вы занимались в последнее время. Итак, у нас есть барабан с шестью именами, мы сейчас будем его крутить и посмотрим, что же за тайны прячет каждый из участников!
Санхёк наклонился к Тэгуну, шепча ему на ухо о том, что Хонбин вне зоны доступа. Временный лидер VIXX с расширившимися от ужаса глазами оглянулся на тело мембера с девушкой внутри. Эглите, вспомнив уроки сценического мастерства и обычное поведение Хонбина на шоу, изо всех сил изображала его. Вытянулась вперёд, сосредоточив внимание на барабане, вовсю изображая эдакого любопытного зайчика, вполне ожидаемо почти свалилась со стула, вовремя оперлась на плечи Джехвана, на что тот подбадривающе по ним похлопал… Барабан остановился, ведущая содрала наклейку — и под ней по закону подлости оказалось лицо Хонбина. Джехван и Рави обернулись, чтобы то ли позлорадствовать, то ли приободрить. Это было даже забавно — наблюдать, как меняются их лица, когда они понимали, что вот этот взгляд принадлежит вовсе не Хонбину, а сидящая в его теле девушка не знает толком ни его профайла, ни сценария.
Тэгун лихорадочно отвернулся. Даже будь Хонбин здесь, это бы им мало помогло — вопросы относились к разряду сюрпризов, на которые они сами согласились. Но их учили мастерски переводить тему со скользких на менее опасные, менять правила игры, навязанной стаффом ТВ-шоу фактически на ходу, и никогда ни в чём не признаваться. Но Эглите?
— Давайте посмотрим на эти фото! — прощебетала ведущая. На экране появилась та самая горячая фотография Хонбина и Эглите, которая нынче попадалась в сети при каждом упоминании VIXX. Тэгун сидел, как замороженный, Рави оглянулся и расплылся в подбадривающей улыбке, готовый перетянуть внимание на себя. — Расскажите нам, откуда эти фотографии? Вы на них такой мужественный и сексуальный!
— О, да! — Эглите-в-теле-Хонбина чуть не выдохнула с облегчением. Хоть про этот проект она знала и принимала сама в нём непосредственное участие. Вряд ли она видела себя со стороны, но вид у неё был сейчас точь-в-точь как у Хонбина — сосредоточенный, невинный и немного насмешливый. — Это была фотосессия для журнала «CeCi», с дизайнером Чхве Наён сонбэнним, мы снимали на восточном побережье. Это странно, что здесь именно это фото — основные фотографии были сделаны с Кристалл-ним…
— Но как тогда на фото оказалась эта девушка? — кажется, ведущая решила его пытать до тех пор, пока он хоть в чём-нибудь не признается.
— Думаю, что Чхве Наён сонбэнним решила попробовать иностранную модель для своей одежды, поэтому у нас с ней был совсем короткий рабочий момент, — вывернулась Эглите. Тэгун, не имея другой возможности поддержать девушку, неслышно сделал несколько хлопков ладонями.
— А-а-а, — протянула ведущая, понимая, что прямого ответа не добьётся, и делая вид, что сказанное её вполне устроило. — Хонбин-ши, у вас здесь такое выражение лица … — интересно, посмеет она произнести «похотливое»? — жадное. О чём вы думали, когда делали эти снимки?
О том, что Хонбин придурок, который высунул язык и облизал её губы. Ну, а о чём думал в тот момент сам Хонбин…
— О воде! Знаете, в тот день температура была градусов сорок, пить хотелось просто зверски, но вы же знаете, что если много пьёшь…
— …то много потеешь! А это плохо для дизайнерской одежды! — со смехом закончила за него ведущая, плохо при этом скрывая досаду. Этот скользкий айдол опять вывернулся, да ещё со своим обычным ярко улыбающимся выражением лица. Никакого скандала, никакого намёка на отношения на самой телепередачи раздуть явно не удастся.
— Точно! Не самый лучший способ избавиться от жажды при съёмке рекламы одежды. Я жутко завидовал моделям, они, кажется, совсем не страдали от жары и жажды!
— Наш Хонбин — отличный актёр! — ввернул Санхёк, наконец позволив себе привстать со стула и приобнять мембера за плечи в знак поддержки. Как ни странно, но Эглите мгновенно стало лучше — дружеское касание показало, что она не одна, и эти чудики действительно костьми лягут, но помогут им с Хонбином выпутаться в случае чего.
— О да, жара и съёмки — не самое лучшее сочетание, — рассеянно закончила ведущая, теряя всякий интерес к этому мемберу. — Дорогие телезрители, журнал «CeCi» вы можете приобрести в киосках и там полюбоваться на полную фотосессию модели Ли Хонбина. А мы переходим к следующему мемберу… Лео-ши?
Рави одобрительно улыбнулся через плечо, Санхёк, спрятав руку от камеры, показал большой палец. А Тэгун перед тем, как сосредоточить внимание на ведущей, одними губами шепнул, обернувшись ко всем: «Косячим».
Косячим? Эглите очень хотелось знать, что это значит. И мемберы показали, да так, что ей больше ничего изображать не пришлось — Хонбин вполне естественно смеялся и фэйспалмил над выходками остальных в своём лучшем стиле. Группа отвлекала внимание от Хонбина как могла: из-за слухов в сети у ведущей наверняка было к нему ещё немало вопросов.
Тэгун смущался над самыми простыми вопросами и вовсю изображал странного дурачка — режиссёр переснимал его аж два раза. Рави и Джехван затеяли сначала шуточную драку, потом умудрились каждый по разу выматериться, за что тоже получили штрафную съёмку. Санхёк попросту свалился со стула. Когда положенный час предзаписи подошёл к концу и камеры были выключены, ведущая с грустью сообщила, что поиграть толком им так и не удалось. Эглите выдохнула, остальные сделали это уже в коридоре за дверью студии.
— Когда вы это уже пофиксите? — с притворной злостью проворчал Тэгун, то и дело с любопытством кося глазом на Эглите-в-теле-Хонбина. Он верил и не верил одновременно, что это не Хонбин. Вроде выглядит в точности как он, зато двигается…. Если присмотреться и знать, разумеется, Хонбина как облупленного — а Тэгун, да и все остальные знали, — можно было уловить рассинхрон в его микродвижениях, будто Хонбин где-то глубоко в голове мысленно примерял на себя роль девушки, и чуточку, совсем немного, жеманничал, выдавая себя еле заметной женской пластикой. Постороннему взгляду и не различить.
— Если бы могли, то ещё месяц назад, — немедленно огрызнулась Эглите-в-теле-Хонбина.
— Ну точно как он, — пробормотал Санхёк.
— Нифига, Конг бы ещё в конце добавил «Лео-ши» в своей лучшей издевательски-вежливой манере, — хмыкнул Рави и кулаком стукнул Эглите-в-теле-Хонбина по плечу. Девушка чуть не присела, но мужское тело спокойно приняло удар.
— И правда, агаши, не забывай быть с нами вежливой, особенно на людях, — улыбнулся Джехван.
— А ты не называй её… его «агаши» на людях, — предупредил Тэгун.
— Интересно, как нам вас называть, когда вы… ну… того? ХонЛите? ЭглиБин? — рассуждал Санхёк.
— Звучит, как пейринг, — хихикнул Джехван.
— Как что?
— Вы не читаете фанфиков?
— В тех трёх, что я читал, мы все почему-то геи, — поморщился Рави.
— Кое-кому бы это понравилось, — еле заметно вздёрнул бровь Тэгун.
— Об отсутствующих или плохо, или ничего? — усмехнулся Санхёк. — Эгли… Хонбин, что с тобой?
Эглите-в-теле-Хонбина невольно ускорила шаги, убирая от уха смартфон, и побледнела, стремясь к выходу.
— Что-то не так…. Очень не так, — девушка бросила на Санхёка беспомощный виноватый взгляд. Видеть его на лице их Хонбина было до жути некомфортно. — Он … она … не отвечает. Давайте ускоримся, а?
То ли Эглите-в-теле-Хонбина была на стрёме, то ли правда персонал вёл себя подозрительно, но ей совсем не понравились взгляды, которыми окинули группу шофёр их минивэна и Чон Чжунён. Она послала с десяток тревожных сообщений на свой собственный телефон, но тот молчал, как подлодка в глухом режиме. И на единственный звонок тоже не ответил, хотя прогонка номеров уже должна была закончиться.
— Твою мать! — выругался Санхёк, тоже залипнув в телефон, едва минивэн компании тронулся с места.
— Что? Где? — раздались сразу несколько голосов с одинаковым вопросом.
— Да везде, — убитым голосом ответил Санхёк, и все дружно полезли на новостные порталы. Чон Чжунён по сдавленным возгласам и матюкам в салоне понял, что мемберы дошли до новостей, и развернулся к ним.
— Хонбин, не нервничай, с ней всё в порядке, — первым делом попыталась успокоить он самого, по его мнению, нуждающегося в утешении. — Она сейчас ждёт встречи с Хван Сэ Джуном… врач её уже осмотрел.
— Врач?
Эглите-в-теле-Хонбина стала лихорадочно листать ленту. Первая новость, на которую она наткнулась, гласила о том, что танцовщица JellyFish напала на фанатку, облив ту водой. Следующая совершенно противоположной — что фанатка ударила танцовщицу. В результате сетевое пространство мигом раскидало на два лагеря: одни топили за то, что инициатором и виновником была Эглите, вторые — что несдержанная фанатка-сасэнка.
— Это не он! — тут же горячо воскликнул Санхёк, знакомясь с новостями. — Он бы в жизни ни на кого не напал!
— Докажи это нетизенам, — угрюмо буркнул Тэгун.
— Кто «он»? — недоумённо спросил Чон Чжунён.
Санхёк пробурчал что-то вроде «оговорился, она», и придвинулся максимально близко к Эглите-в-теле-Хонбина.
— Вы разве не должны были поменяться обратно? Он же наверняка перепугался до смерти, что может навредить девушке и фанатке?
— А я знаю? Такое было только раз… Почему перепугался? Я бы сдачи дала!
— С ума сошла? Ля, хорошо, что там была не ты… Нельзя вредить фанаткам, ни в какой ситуации!
— А если она мне хочет навредить?
— Защищаться и орать «Помогите»! Тоже мне, нашлась тут… ковбой из Техаса — сначала стреляет, потом спрашивает «кто там»…
— Знаешь, на чём мы этих ваших техасцев вертели? — окрысилась Эглите-в-теле-Хонбина, но тут же помотала головой и обратилась к Чон Чжунёну. — Зачем ей врач? Что случилось? В новостях об этом ничего нет!
Менеджер пожевал губы, будто не решаясь говорить, но Хонбин из салона смотрел на него такими умоляющими глазами, что он сдался.
— Они пока выясняют с помощью полиции, что случилось… но, кажется, в той бутылке была не вода. Ей немного обожгло кислотой руку.
— Дайобаный… йож! — не сдержался Рави, но ему даже никто не сделал замечания — все испытывали примерно то же самое.
— Откуда у неё кислота? — совсем растерялась Эглите-в-теле-Хонбина.
— Вот это полиция там сейчас и выясняет. Заодно ищут фанатку — они обе сразу скрылись из того переулка.
— Обе?
— Девушек было две, — кивнул Чон Чжунён. — И не спрашивайте, я знаю не больше вашего — в офисе все на ушах стоят, ни до кого не дозвониться….
— Свидетели, камеры? — тут же спросил Тэгун.
— Я два снимка нашёл, — ответил ему Джехван.
Впрочем, эти снимки нашли все. На одном Эглите стояла напротив девушки в сиреневом тонком худи и джинсовых шортах. Руки девушки были приподняты, будто она что-то протягивала Эглите, а та пыталась это взять — но то, что находилось между ними, было смазанным, будто двигалось в кадре, и из-за этого различить толком светлую вещь было нельзя. На втором — Эглите делала шаг назад, загораживаясь от девушки. Это кадр был ещё смазанее предыдущего.
— Тут даже по позе видно, кто на кого напал! — горячо возмутился Санхёк, и так и эдак на маленьком экране стараясь улучшить разрешение кадра. — С чего вообще обвиняют… Эглите?
— Потому что те фанатки заорали «помогите!», а потом смылись. Бегство сыграло не в их пользу, если бы они не были виноваты, то дождались бы полиции, — прочитал с экрана Рави. — Тэгун-ши? — он поднял голову, и Эглите-в-теле-Хонбина с удивлением увидела, как все с надеждой стали смотреть на вокалиста.
— Я ему уже звоню, — негромко ответил Тэгун и приложил палец к губам.
— Лидеру? — шёпотом спросила Эглите-в-теле-Хонбина у Санхёка.
— Отцу, он бывший военный и у него есть связи в полиции, и он может помочь, — так же почти неслышно ответил ей макнэ.
— Приехали, — прокомментировал Чон Чжунён, когда после очередного перекрёстка показалась здание JellyFish. — Хонбин, тебя точно хочет видеть Хван Сэджун, а остальные….
— Мы все пойдём, сонбэнним, — коротко и веско заметил Тэгун.
Светловолосая девичья фигурка металась рядом с офисом Хван Сэджуна в лучшей нервной Хонбиновой манере: то пыталась присесть на подоконник, то на корточки у стены, то вскакивала и мерила шагами коридор, а то нервно хлопала себя по карманам в поисках смартфона, а потом сквозь зубы ругалась и морщилась.
— Ты прям один в один как наш Хонбин-и, — заметила Ли Сегён, приставленная присматривать за девушкой.
Хонбин-в-теле-Эглите волком посмотрел на неё, но тут же опустил глаза. Ли Сегён смотрела на него в лучшей материнской манере: добрым, любящим взглядом, который одновременно говорил «я за вас любого на тряпочки порву» и «чтоб глаза мои вас не видели примерно ближайшие три часа». Ссориться с ней не стоило: она была одной из тех немногих, кто был «за» отношения Хонбина с иностранкой, прикрывал их перед фанатами, и с искренним дружелюбием относился к Эглите.
— Простите, онни, — поклонился Хонбин-в-теле-Эглите и похвалил себя за то, что сдержался и не назвал Ли Сегён «нуной». — О!
В конце коридора показались мемберы, и он бросился к ним.
Но едва приблизившись к группе, вдруг резко затормозил, развернул за плечи идущего впереди Тэгуна и загородился ими от всех остальных.
— Эй, ты чего? — перетрухнул Тэгун, не понимая, зачем его используют в качестве живого щита. И с удивлением обнаружил, что Эглите-в-теле-Хонбина делает то же самое, только вместо Тэгуна использует Санхёка.
— Эй, вы чего? — с таким же удивлением спросил обоих Джехван. — И что у тебя с рукой?
Ладонь правой руки у Хонбина была перебинтована.
— Нам нельзя сейчас меняться, — прошипели в один голос оба так, чтобы их больше никто не слышал. Участники поспешно огляделись: Ли Сегён смотрела с интересом, как девушка прячется за широкими плечами Тэгуна от своего парня. Впрочем, Хонбин тоже спрятался, что просто идеально соответствовало излюбленной манере корейских парней чувствовать себя виноватыми в любых ситуациях, правы они или нет, и даже если облажалась девушка. Так что эти взаимные прятки за спинами мемберов менеджера совсем не удивили. Она наконец-то уставилась в телефон, едва с неё сняли обязанность по присмотру за Эглите — в конце концов, ответственность за неё целиком лежала на Хонбине. А больше в узком коридоре никого не было — у Хван Сэджуна в офисе с полицией общалась та группа танцовщиков, которая шла с Эглите.
— Он за меня скорее отмажется!
— Я лучше смогу отмахаться от Хван Сэджуна!
Они снова синхронили, и оба почти одинаково поморщились, как всегда, когда говорили и думали в одном потоке.
— Ну, логично вообще, — разумно покивал Тэгун. — Рассказывай! — повелительно велел он Хонбину-в-теле-Эглите.
— Да я и не понял сам ничего, — едва миновала опасность того, что мемберы их столкнут, лишь бы они коснулись друг друга и поменялись обратно, Хонбин-в-теле-Эглите вышел из-за спины Тэгуна, но свои руки на всякий случай заложил за спину. Эглите-в-теле-Хонбина сделал то же самое. — Меня накрыло как раз в щиктане, чуть лапшой не подавился. Хорошо вообще, как раз пока прокашливался, успел осмотреться. Поели, вышли, я вспомнил, что съёмки уже закончились, надо бы тебе отписаться, полез в девайс, пока переулком шли до входа в общагу… И тут сзади голосок такой вежливо-приторный: «А можно у вас взять автограф?» В общем, у меня плохие новости — это была Ынкён.
— Йобаный йож! — повторился Рави. Впрочем, при своих не сдержался никто — следом выругались и Санхёк с Джехваном. Тэгун только зашипел и расстроенно прикрыл глаза ладонью.
— В общем, она меня позвала, я развернулся и охренел. Честно, совсем растерялся. Типа, будь я в себе, дал бы от неё дёру, чтобы камеры нас даже близко рядом не засекли, она же двинутая на весь мозг, хрен знает, что бы ей в голову пришло. А так-то я её вроде и знать не должен! В смысле, не должна… В общем, пока тупил, она мне протянула блокнот для автографа. Типа, всё честь по чести, портфолио Эглите, цветочки, надписи…
— Какие надписи? — спросила Эглите-в-теле-Хонбина.
— Эээ… «достойная»? «Она этого достойна»? Что-то в этом духе, я не особо уловил…
— Как-то ехидно звучит, — с сомнением протянул Санхёк.
— В общем, я чисто на автопилоте руки прижал к себе вместо того, чтобы протянуть их за блокнотом….
— Да уж, нетипичный жест, мы обычно руки тянем вперёд, взять, расписаться….
— Ну вот да! А у меня в одной руке телефон, — Хонбин-в-теле-Эглите поднял забинтованную левую руку. — В общем, эта зараза взбесилась сразу, едва я руки прижал к тебе и вроде как немного отшатнулся назад…
— Почему взбесилась? — удивился Санхёк. — Если ты ничего не сделал?
— Может, именно поэтому? А Ынкён рассчитывала на другое?
— Эглите, не в обиду, но по сравнению с мягкими движениями кореянок, ты довольно агрессивно двигаешься, — заметил Рави, и оба, и Хонбин и Эглите, не в своих телах озадаченно уставились на него. Рэпер пожал плечами. — Жаль, лидера тут нет. Он объяснил бы лучше… У тебя широкие, размашистые жесты, резкие быстрые движения, и эта вся твоя общая порывистая манера… Не знаю, кто из сасэнок это уловил, но если бы ты в своей привычной манере резко протянула руку вперёд за бумагами, или, например, хоть чуточку рукой взмахнула, — Рави изобразил жест, причём довольно точно скопировал именно манеру Эглите в движениях, — то на кадре, или на гифке это легко было бы принять за агрессию…
— А с рукой что? — наконец спросил Эглите-в-теле-Хонбина, уже предчувствуя неприятности по возвращении в собственное тело.
Хонбин-в-теле-Эглите посмотрел на забинтованную руку.
— В общем, я отшатнулся, эта зараза мгновенно взбесилась, и сама мне вроде как пихнула блокнот прямо в руку. Чисто на автопилоте я взял…
— Зачем?! — тут же возмутились Тэгун и Джехван на один голос.
— Эй, не орите! Говорю же, там доли секунды были, я его схватил просто на автомате! В общем, у меня в одной руке телефон, во второй блокнот, я отступаю ещё на шаг назад, и тут из-за спины Ынкён вылезает какая-то долговязина…
— Кто?
— Девчонка в бейсболке ростом чуть ли не с меня! И ни с того ни с сего со словами «белая мразь!» плещет на меня из бутылки…
— Попала? — мемберы обступили Хонбина-в-теле-девушки, пристально и с ужасом вглядываясь в лицо, а Эглите-в-теле-Хонбина застыла, боясь посмотреть внимательнее, хотя никаких повреждений до этого вроде бы не заметила.
— Нет, я же быстрый… Загородился мгновенно этим дурацким блокнотом и телефоном… — Хонбин потряс головой, отгоняя сиюминутный тогдашний ужас. — В общем, мне чуть прижгло руку, — он протянул вперёд забинтованную руку, показывая, куда именно попадала едкая жидкость. — И, к сожалению, несколько капель так неудачно попали в открытые разъёмы телефона, что он вырубился. — Он вытянул из кармана мёртвый аппарат, демонстрируя его Эглите.
— А бутылка?
— Вот! Ынкён, рядом с которой струя кислоты пролетела, так перепугалась, что выбила нечаянно её из рук той долговязой в кепке, и она как испарилась. А я заорал от боли и испуга, и тут на меня налетели сзади наши. Я не в курсе, где сейчас эта чёртова бутылка, но она, по словам полиции, — основная улика, ибо на ней либо есть, либо нет отпечатки пальцев.
— Так стоп! А камеры?
— И вот эта проблема, потому что кроме тех двух кадров в сети ничего нет, — кивнул Хонбин в сторону, указывая на Ли Сегён, которая дала ему со своего телефона ознакомиться с новостями и снимками. — Но то, что кадров всего два и, нет нападения целиком, означает, что там был с ними кто-то третий, кто снимал нас сбоку, судя по ракурсу камеры.
— А городские в переулке?
Хонбин пожал плечами.
— Полиция оказалась там за пару минут — патруль дежурил рядом. Нас очень быстро разделили, мне притащили врача, танцоров увели сюда. И, разумеется, пока нам никто ничего не сказал. Может, кто-то из них тоже снимал, может, есть видео с городских камер. Только ждать остаётся…
— И нафига хейтерам это надо? С Ынкён-то всё ясно, она просто двинутая, но остальным? Даже если бы меня не было — была бы другая танцовщица, или Санхёка бы к Хонбину поставили — но концерт-то вряд ли бы отменили! — удивилась Эглите-в-теле-Хонбина.
— Может, мстили лично тебе?
— А зачем кто-то третий всё снимал, и зачем слили в сеть? Отомстили бы по-тихому, что я на их айдола покусилась — и фиг бы их полиция стала искать, компания бы опять предпочла всё замять!
— Ли Сегён-ши? — окликнул менеджера Тэгун. — Есть сводка по возвратам концертных билетов?
Все дружно снова выругались сквозь зубы. Попытка в очередной раз закэнселить группу могла начаться и так, с постов в соцсетях об агрессивной иностранке, не умеющей вести себя с фанатами.
— Менее одного процента, — спокойно ответила менеджер. — Зато цена на чёрном рынке на них возросла ещё больше… А мерч с ней смели вообще. Хван Сэджун ещё не в курсе, но финансисты сейчас обсуждают довыпуск мерча с Эглите и Хонбином, плюс возможную совместную фотосессию после концерта.
— Ничего себе! — удивился приятной новости Тэгун.
— Ещё не всё так хорошо, — покачала головой Ли Сегён, — потому что пиарщики и бухгалтерия с равной возможностью готовы её уволить, и чтобы без последствий, ибо на концерте для «Toxic» заявлена всё-таки она. Мнение сейчас очень неустойчивое, и все ждут, куда его качнёт. Сами понимаете, тут всё непредсказуемо. Плюс… решать всё равно Хван Сэджуну.
— А он, как всегда, очкует, и предпочтёт залечь на дно, уволив Эглите, — прошептал Хонбин-в-её-теле, скрипя зубами.
Дверь в офис главы компании открылась, и оттуда повалила подтанцовка. Глава безопасности вышел и пригласил Эглите, заявив, что обсуждать происходящее они будут наедине.
— Не вздумай ему перечить, как ты любишь, — прошипел Санхёк на ухо Хонбину-в-теле-Эглите. И отошёл к двум другим мемберам, недвижной статуей замерев рядом с ними.
*****
— Ким Джей Ха, сорок два года, старший лейтенант Каннамского третьего участка, — склонил голову тот, что был постарше, с солидными залысинами.
— Пак Ки Бом, тридцать шесть лет, младший лейтенант Каннамского третьего участка, — вежливо произнёс второй, помоложе и в тоненьких серебряных очках.
Пак Кибом, младший лейтенант Каннамского третьего участка, обвёл взглядом кабинет, пока его сонбэ, Ким Джейха, старший лейтенант того же участка, общался с директором музыкального лэйбла, внимая обволакивающей манере Хван Сэджуна уговаривать собеседника.
Сам Хван Сэджун сидел за директорским столом, сцепив перед собой руки и исподлобья бросая взгляды на дверь, в которую должна была зайти та самая иностранка. За его спиной пристроился Чон Чжунмён, менеджер группы, которому здесь было находиться вовсе необязательно, но который мог внести некоторую ясность в то, что творится в VIXX. Вообще-то директор был против того, чтобы тот был здесь — но именно поэтому оба следователя настояли на его присутствии. Гон Джихоль, начальник отдела безопасности, отвечающий в том числе за все контакты персонала JellyFish с силовыми структурами, замер у окна, в самом дальнем углу кабинета. Он привычно опирался бедром о подоконник и пустым взглядом рассматривал улицу, не очень убедительно прикидываясь элементом мебели.
Пак Кибом в очередной раз подумал, что их сюда отправили вовсе не потому, что они лучшие детективы, а всего лишь из-за их превосходного знания английского. И порадовался, что не ленился в его изучении. Эту приятную мысль на середине прервал стук двери, и на пороге появилась иностранка.
Она очень сильно отличалась от тех фото, что Кибом нашёл в сети. Там она выглядела дерзкой, страстной, горячей — или, как полная противоположность, притягательной и невинной. А зашла в дверь самая обычная девчонка: шлёпанцы, светлые карго, под которыми ног не разглядеть, тёмная футболка оверсайз с абстрактным принтом — да таких тысячи ходят по Каннамгу. Перебинтованная кисть правой руки. Сдёрнутая с головы поспешно кепка с логотипом VIXX Stuf. Вот коса — да, коса, конечно, вызывала восхищение — длинная-предлинная, судя по отклику в сети — натуральная, и желание рассмотреть её поближе охватило Кибома. Но он сдержался, сосредоточив внимание на лице.
Давно работая в Каннамском участке, сталкиваясь с иностранцами постоянно, он уже привык отшучиваться от вопроса друзей и родственников, насколько
не-азиаты красивые. Поначалу ему казалось красивыми все, но с годами он понял, что необычные, чуждые черты лица совсем не делают их привлекательными. И делил для себя их по принципу «приятные-неприятные».
Иностранка с длинной косой была красивой. И — неприятной.
Было в ней что-то настолько чуждое и неестественное, что Кибом внутренне передёрнулся, и расхотел не только рассмотреть поближе необычную косу, но и вообще с ней общаться. Но он пересилил себя и присмотрелся внимательнее, пытаясь понять, что же вызывает отторжение.
Слишком резкие движения? Да, она не двигалась плавно и мягко, как кореянки, но было ещё что-то в этих движениях: неуловимо жёсткое, бескомпромиссное, чему Кибом никак не мог дать определение, и что вызывало такое сильное отторжение. Точно так же, как и льдистый взгляд серых глаз: вроде на миловидном личике были написаны и невинность, и толика испуга, но в глубине прятался кто-то холодный и расчётливый, кто пришёл не оправдываться, не объяснять, не разговаривать — но сражаться.
Пак Кибом прошёлся ещё раз взглядом по силуэту, стараясь интуитивные ощущения вывести на уровень осознанных мыслей, и решил, что девчонка — лесбиянка, какие бы слухи о её связи с айдолом группы не ходили. Но, кажется, их пригласили расследовать совсем не это?
Девушка замерла, закрывая за собой дверь. Кажется, нервно вздрогнула, сдёргивая с себя кепку. Впрочем, Кибом этому не удивился — наверное, каждая бы оторопела от пятерых мужчин в комнате сразу, и откровенно недружелюбной и угрожающей атмосферы.
Она с порога выпалила «Good afternoon», сделала пару шагов вперёд, спохватилась и только тогда неловко и неуклюже поклонилась один раз, не дотянув до положенных девяноста градусов, и произнеся немного смущённо «Анханасэйо».
Это было мило, на взгляд Кибома. Мило, и неловко, и рассеивало его неприязнь, делая из неё всё-таки не Чужого, а обычную девушку, плохо понимающую корейские обычаи. Он стрельнул глазами в сторону сотрудников JellyFish.
Хван Сэджун и Гон Джихоль морщились, Чон Чжунён на неловкое скомканное приветствие опустил глаза.
— Эглите Раса, девятнадцать лет, — представил её Хван Сэджун вместо неё самой, и зло уставился, когда та растянула губы в вежливой улыбке, а затем огляделась вокруг, и подтащила к столу стул, которого ей никто не предлагал. Уселась напротив всей компании, с любопытством разглядывая полицейских.
— Ким Джейха, сорок два года, старший лейтенант Каннамского третьего участка, — склонил голову его начальнику, демонстрируя девушке макушку с солидными залысинами.
— Пак Кибом, тридцать шесть лет, младший лейтенант Каннамского третьего участка, — вежливо произнёс Кибом, поправляя оправу тоненьких серебряных очков.
— Это допрос? Разве мне не полагается адвокат? — спросила девушка, и тут же нервно сжала губы, и крепко сцепила пальцы на коленях, будто одёрнув сама себя и наконец-то струхнув.
— Это всего лишь опрос, поскольку никаких заявлений пока не поступало, — спокойно ответил Ким Джейха, — нам нужно разобраться по просьбе вашего уважаемого директора, что там произошло, и почему же вы пострадали…
— На меня кислотой плеснули, — мрачно ответила девушка, приподняв забинтованную руку.
— Мы очень тебе сочувствуем. Но расскажи нам, зачем ты напала на фанатку группы? — ласково спросил Ким Джейха.
— Я? — вполне искренне изумилась девушка, будто споткнувшись на единственном слоге.
— Ну разумеется, — подхватил игру своего сонбэ Кибом, стараясь тоже сделать голос максимально мягким и ласковым. Ведь с девушками надо именно так, не правда ли? — Свидетели говорят, что ты…
— Какие свидетели? — без малейшего желания дослушать перебила его девушка, с любопытством уставившись прямо ему в глаза.
Нет, всё-таки первое впечатление было верным, она до жути неприятная. И, кажется, в её взгляде читался откровенный, агрессивный вызов. А ещё — дерзкое, прячущееся на самом дне серых глаз странное веселье.
Она что, шизофреник?
Разве она не должна была пройти всевозможные психологические тесты при приёмы в такой крупный музыкальный лэйбл?
— Не смей перечить полиции! — прикрикнул на неё Хван Сэджун.
Девушка перевела взгляд на босса. Она смотрела на него, сдвинув брови, со странным выражением серых глаз, а на лице её, таком живом, таком по-чуждому подвижном, вполне отчётливо читался немой вопрос «ты, мужик, дурак или где?»
Ни одна кореянка никогда, на за что не посмела бы ТАК посмотреть на собственного начальника. Если, разумеется, не планировала сразу после разговора подать заявление об увольнении.
«Они совсем другие» — припомнил Кибом лекцию по профориентации специально для сотрудников Каннамма. «Они отвечают на прямой вопрос прямым ответом, их трудно запутать, потому что европейцы будут требовать от тебя этого самого прямого вопроса, на который они смогут прямо ответить. Они ничего не оставляют на волю недомолвок и недосказанности. Они требуют адвоката. Они требуют, чтобы ты хорошо говорил на английском. Но даже если они отлично изъясняются на корейском сами — они будут от тебя требовать чёткого разъяснения всех вопросов, даже говоря неформально и грубо. С ними очень, очень тяжело».
Кореянка уже рассыпалась бы в извинениях, вскочив со стула. Но эта… которая сама притащила его к столу, заставив всех в кабинете почувствовать себя неуютно — и не потому, что не предложили стул свидетелю, а не виновнику, а потому что не по-джентельменски пытались заставить даму стоять.
Европейка смотрела на собственного босса как на дурачка, который влез не ко времени и не к месту, со своим нелепым замечанием. Кажется, она еле смогла сдержать усмешку, будто уже одержала какую-то победу.
— Но я не перечу, — нейтрально-вежливо ответила она, и почему-то тон показался Кибому более оскорбительным, чем любые грубые слова, которые могли вылететь из её рта. — Я не сделала ни единого жеста, который мог бы хоть как-то задеть Ынкён. И очень бы хотела лично посмотреть в глаза тому человеку, который утверждает обратное, — ответила она, не отводя прямого взгляда от Хван Сэджуна, а затем по очереди впиваясь этими своими глазами-льдинками во всех в кабинете.
«Блеф», — подумал Кибом. «Она знает, что мы блефуем, в надежде запугать её, и чтобы она признала свою вину. Она знает, о чём нас просил Хван Сэджун до её прихода, и что он хочет избавиться от неё, даже накануне концерта и заявленного распиаренного «Toxic’а». Он готов потерять деньги, но не благоприятное общественное мнение. А мы…»
Пак Кибом бросил взгляд на директора JellyFish такой же острый взгляд, как и она. И тихо вздохнул про себя.
Он тоже был откровенно неприятен младшему лейтенанту. Даже с учётом того, что был «своим».
«А мы должны хорошо делать свою работу».
— Ынкён? Чхве Ынкён? — мгновенно напрягся Гон Джихоль, впиваясь в лицо девушки острым взглядом. — Откуда ты её знаешь?
Кибом тоже мгновенно напрягся. Что-то вышло за рамки после упоминания имени этой некой Чхве Ынкён, о чём полиции пока никто не потрудился сообщить.
— Хонбин предупредил и показал фото…
— Ли Хонбин! — стукнул ладонью по столу Хван Сэ Джун.
— Ли Хонбин, — послушно повторила девушка. Кажется, она решила не злить директора ещё больше.
Видимо, с упоминанием Чхве Ынкён план убрать из компании иностранку проваливался к чертям. Хван Сэджун с досадой откинулся на спинку стула.
— Кто такая Чхве Ынкён? — тут же спросил Ким Джейха.
— Мы можем это обсудить позже? — резко поинтересовался начальник безопасности. — Мне всё понятно и она может идти…
— Не можем, — нейтральным тоном перебил его Кибом, с неожиданным злорадством для себя подумав, что так просто они теперь не отделаются. — Нам нужны её показания в любом случае. Пожалуйста, опиши как можно точнее, что произошло в том переулке, — снова обратился мягким тоном он к девушке, кивая на стол, где стояла камера для записи показаний.
Девушка поспешно опустила глаза, поднесла руку ко рту, будто стирая с губ невольную злорадную улыбку. Кажется, у неё были свои счёты с директором, и Кибом невольно только что принёс её лишнее очко. Хван Сэджун откинулся на спинку кресла, сложил руки на груди и отвернулся, будто не желая дальше принимать участие во всём этом.
Никто из JellyFish не посмел её перебить, пока она пересказывала всё с самого начала: и как она с танцорами вышли из щиктана, и как она увлеклась перепиской в смартфоне так, что шла по тому переулку на автопилоте, и как отстала о т остальных, и как ей перегородили дорогу. Возможно, она наивно думала, что отделается всего лишь рассказом — чётким, понятным, будто уже отрепетированным, но и у Кибома, и у его сонбэ было много, очень много уточняющих вопросов. Что она заказывала в щиктане? Сколько соджу выпила? Почему не пила? Ты не уважаешь корейские обычаи, даже если предлагает старший? Какое приложение использовала для переписки? С кем переписывалась? Ли Хонбин может подтвердить, что именно с ним? Можешь показать свой смартфон? Ты переписывалась с Ли Хонбином, потому что состоишь с ним в отношениях?
Вот только на все вопросы, которые касались её отношений хоть с кем-то из мемберов VIXX, и Кибом и Джейха получали в ответ чуточку насмешливый льдистый взгляд и безапелляционное «без комментариев». Она ни на долю секунды не забывала, что ведётся запись.
— Пожалуй, других вопросов у нас нет, — наконец произнёс Ким Джейха.
— Благодарим вас, Раса Эгли… те… ши, — Кибом всё-таки немного сбился на сложном имени, но тут же улыбнулся как можно более обезоруживающе. — Возможно, нам придётся вызвать вас ещё раз в участок для повторных показаний. А до этого времени мы просим вас не покидать Сеул.
Девушка кивнула в ответ. Она через весь это поток вопросов прошла напряжённой, как готовая к прыжку пантера, и едва ей позволили расслабиться, сцедила в кулак усталую зевоту. Поднялась, неловким жестом попыталась протянуть руку следователям, тут же нервно дёрнул её обратно, и скомкано поклонилась присутствующим. Кибом только улыбнулся на эти неловкие движения.
Судя по всем ответам, она была самой обычной девушкой — странноватой, да, как будто немного не в себе, но возможно, это нелёгкая сеульская жизнь так даёт о себе знать. Но всё же ничем она не отличалась от остальных. Злость Хван Сэджуна вполне понятна: любая связь айдола — это расходы и головная боль для компании, но всё же иностранка намного лучше кореянки. И пожалуй, следи компания за бывшей этого самого Ли Хонбина пристальнее и получше охраняй айдола — нынешних проблем бы не было.
— Если бы ты шла вместе со всеми, ничего этого не было бы, ни одна сасэнка не посмела бы напасть в толпе, — резко выговорил Хван Сэджун, впервые раскрыв рот за всё время диалога девушки с полицией. — Прекрати так выделяться, и если не хочешь платить неустойку за принудительное увольнение по своему контракту, будь как все!
Кибом с толикой изумления покосился на директора. А вот девушка своего удивления не скрывала. Она обернулась от дверей и смотрела прямо на него — снова со странным злым весельем на самом дне серых глаз, дерзко не опуская перед старшим взгляда. И смотрела она так, будто видела Хван Сэджуна насквозь, и ни капли не скрывала того, что видит. А затем сдержанно кивнула и вышла вон.
Чего Кибом не ожидал от Хван Сэджуна — так этого сильно сжатых кулаков, поспешного вскакивая со скрипящего стула, и холодного и злого, полетевшего в спину Раса Эглите:
— Я провожу!
Оставшиеся в кабинете молча поиграли в переглядки друг с другом, опустили глаза и прислушались. Но кабинет был чертовски хорошо звукоизолирован.
*****
Вроде Хонбин этот фокус проделывал регулярно — смотрел на директора глазами Эглите. Но каждый раз это всё равно было ужасно странно: видеть не привычную отческую заботу, страсть к обучению, искреннее желание помочь им добиться успеха, а всю ту муть, которую Хван Сэ Джун держал глубоко на дне, и позволял ей всплывать только с теми, кто был, по его мнению, для него «не важен». Как будто под взглядом Эглите с мира слетали маски, и Хонбин мог видеть всю его истинную суть.
Интересно, с ней происходит то же самое, когда она смотрит на мир его глазами?
Хонбин-в-теле-Эглите нажал ручку двери и вышел из кабинета в коридор. Эглите-в-теле-Хонбина бросилась ему навстречу.
Тьма и головокружение. Ровно те секунды, пока дверь не хлопнула второй раз, и за спиной Хонбина оказался вышедший сразу за ним Хван Сэджун, который … закрыл двери, чтобы его не слышали его гости.
Хонбин, уже будучи сам собой, обнял девушку за плечи. Мемберы столпились за их спинами. Он вскинул на директора глаза — вот, пожалуйста, снова сильный и неподкупный лидер компании, ведущий их к мечте, вот она, отеческая забота в его глазах.
Но теперь он видел и того трусливого, брезгливого человека, закостеневшего в своих правилах, который никогда не пойдёт на уступки из страха перед общественным мнением.
И, кажется, сейчас Хван Сэджун, который надеялся избавиться от протеже Хонбина, даже не особо прятал эту свою неприглядную сущность:
— Ты! — резко обратился он к Хонбину. — Если бы ты не притащил к нам эту проститутку, ничего этого не было бы! Тебе было мало проблем с Ынкён, но даже она по сравнению с этой белой лошадью — просто приличная девушка! Хонбин, я не намерен больше терпеть твоё самоуправство. Я дам тебе спокойно отработать концерт, но не жди от меня снисхождения после!
Хван Сэджун едва скользнул взглядом по Эглите, и вернулся в кабинет, громко захлопнув дверь.
— Какого?.. — ошеломлённо спросил Рави.
— Ты что ему там наплёл? — тут же спросил Санхёк, невольно поднимая руки, будто хотел забрать Эглите у Хонбина.
А сама Эглите закаменела под его рукой, обвивающей её плечи.
— Что… Что это значит?..
— Он хочет от тебя избавиться, но для тебя же это не новость, правда, солнышко? — поспешно спросил Хонбин, разворачивая девушку к себе и заглядывая ей в глаза.
Тень усталости в них никуда не делась. Мало того, она словно бы разрослась, пожирая весь блеск серых глаз, и выплеснулась в тихом, яростном и пережимающем горло:
— Проститутка?..
— Эглите, — с мучением произнёс Хонбин, вот теперь чувствуя себя до боли виноватым. Почему он не смог убедить директора, что она действительно та самая? Почему не смог добиться снисхождения для одной-единственной девушки?
Но где-то в глубине голос, в котором чувствовались и разумные нотки Эглите, шептал, что ни для кого и никогда он не смог бы добиться от Хван Сэджуна снисхождения. Как ни крути, но он считал VIXX своей личной собственностью где-то очень глубоко внутри, и не позволяя своим куклам играть по собственным правилам.
Эглите резко вывернулась из-под его руки и бросилась прочь.
— А-а-а, Дукха!.. — прошипел Хонбин. У него руки бессильно упали. Усталость разрослась и в нём тоже, и он подумал, что не имеет права на нервное истощение сейчас, перед концертом. Но чёрт, у него просто не было сил за ней бежать. Макнэ на его опущенные плечи только вздёрнул бровь, подбадривающе хлопнул по плечу и бросился за девушкой.
