Не/Единое целое

      Первой после привычного головокружения от обмена стрельнула боль в руке — противная, ноющая, разливающаяся, казалось, до самой шеи. Потом усталость, вроде той, которая бывает после скандалов или, например, экзаменов — когда мало двигался, но много нервничал и суетился.              И только потом — напоённый яростью взгляд Хван Сэджуна, с которым Эглите сталкивалась настолько редко, что с трудом помнила его лицо. Он жёг почище кислоты на коже, заставляя её невольно ёжиться.              Но ещё больнее ужалили его слова, в которых не было ни капли справедливости, а только кусачая липкая ненависть, которая не смывалась никаким её поведением или заслугами.              Она была чужачкой.              И всё это вместе вдруг сложилось, схлопнулось, скрутило нутро такой тугой пружиной, готовой в любую секунду лопнуть разносящим всё вокруг взрывом, что Эглите не выдержала — рванулась из-под ласковой, надёжной руки и ринулась искать место, где могла бы просто выплакаться.              Она вылетела из коридора и мчалась вперёд, не разбирая дороги. В тренировочный зал — нельзя, там всегда занято; в гардеробной — миллион стилисток; она огляделась, из последних сил сдерживая злые слёзы, и кинулась в тренажёрку. Там, на счастье, было пусто.              Она стояла, сжав кулаки и не зная, как избавиться от ярости. Подскочив к груше, начала бесцельно и неправильно лупить по ней руками и ногами. Ей всё время хотелось заорать, и она не выдержала — закричала, совсем обессилев от гнева и ярости.              Проститутка?              Её так открыто оскорбили впервые. Шёпотки за спиной, намёки, взгляды, но даже корейцы, в лицо высказывающие своё неприглядное мнение, вроде «Ты сегодня плохо выглядишь!» или «Ты сегодня неудачно подобрала макияж!», никогда не смели говорить ей этого напрямую.              Да она даже не хотела спать с Хонбином!              Она вообще не хотела здесь быть! Ни в JellyFish, ни в Южной Корее!              Волшебство последних дней, напоённое полным взаимопониманием между ней и Хонбином, вдруг смылось, как детский рисунок на песке от приливной волны. Сладость их ночей сменилась горечью, разъедающей глаза, и слёзы невольно сами покатились по щекам.              Проститутка!!              Вот так её видят все, кто знает Хонбина чуть хуже мемберов? Его родители, родственники, стафф компании, друзья… Проститутка из заграницы? Охотница за айдолом?              — Эглите! — в дверях нарисовался запыхавшийся силуэт Хонбина. Тот всё-таки ринулся вслед за Санхёком, но на развилке у лифтов они разделились, не понимая, куда Эглите могла сбежать.              — Отвали от меня!!! — заорала она на него. Ей под руку попались брошенные боксёрские перчатки, и она швырнула их в него первыми, но дальше стояла стойка с гантелями. Хонбин думал, что это её остановит, но первая, килограммовая, разбила стенку рядом с дверью, вторая чуть не попала в него и улетела в коридор. Он замер, просчитывая, как ему лучше всего её поймать, и не попасть под обстрел тяжёлым металлом.              За спиной девушки открылась балконная дверь, Санхёк тенью скользнул к ней, обхватил сзади, перехватил кисти и усадил на пол, обняв ещё и ногами и, обвив её, как спрут, прижал к себе. Эглите, не в силах сдерживаться, заорала прямо в его наряд от Dazed, в котором Санхёк выступал на шоу, а затем уронила голову и бессильно зарыдала.              Хонбин подошёл и присел рядом на корточки.              — Успокойся, пожалуйста, мон ами, мы что-нибудь придумаем, — умоляюще прошептал он и протянул руку, но Санхёк лишь едва мотнул головой. Хонбин вернул руку обратно, стараясь не обращать внимания на слабый укол ревности. Но было в этом что-то неправильное — спать с ним, а искать утешения в объятиях макнэ.              Но сейчас Эглите рыдала и плакала так, что сердце разрывалось.       — Пусть плачет, — тихо пробормотал Санхёк над её макушкой. Её трясло от рыданий, которые впитывало плечо Санхёка.              Зашёл Джехван, окинул взглядом тренажёрный зал, проверил две кладовки и, убедившись, что никого нет, опустил штору на стеклянных дверях. Зашедший вслед за Джехваном Тэгун закрыл дверь на защёлку. Рави, бросившийся за Санхёком вокруг, закрыл, а потом и защёлкнул балконную дверь. Присел рядом с ними и стал осторожно гладить её по голове.              — Что тут можно придумать? — глухо прорыдала Эглите. — С точки зрения вашего директора я ещё хуже Ынкён, потому что даже не кореянка!              — Можно убрать тебя вообще-то отсюда… — задумчиво произнёс Тэгун, и на два встречных взгляда, от Санхёка и Хонбина, только пожал плечами. — Я имею в виду, убрать из JellyFish, убрать из студии…              — Что ты несёшь?              — А о чём ты думал, когда притащил её в компанию после Ынкён? Дорам насмотрелся? — голос Тэгун источал столько укора, что Хонбина в нём можно было утопить.              — А ты бы чего насмотрелся, придурок? — вызверился тот. — Энциклопедии по таким, как мы, нигде нет!              — Хён, а правда, почему ты вообще решил сделать её танцовщицей? — спросил Санхёк.              — А что, мне на ней жениться надо было?              — Просто стафф было бы проще, — разумно заметил Санхёк, — их никто не видит, и они постоянно за нами таскаются. Оператор… Ну и она рисование любит… ну, придумал бы ей должность какого-нибудь концепт-мастера, хотя бы даже для себя лично…              — Да и вообще бы менеджером сделал, у тебя же личного нет? — спросил Джехван. Парни расселись вокруг макнэ, с девушкой в его объятиях, которая почти не слышала того, о чём они говорили. Рыдания душили её так сильно, что она никак не могла успокоиться. Слёзы, словно поток воды на плотине, сорванной одним-единственным словом, лились и лились, и Эглите остатки душевных сил тратила на то, чтобы рыдать не слишком громко в окончательно испорченный аутфит макнэ.              — Дхарма ракша, какой менеджер?! — махнул рукой Хонбин. — Тогда у нас с ней не было ни языка, ни… да ничего не было!              — Этому всё равно научиться проще, чем быть под постоянным прицелом, как танцовщица, — качнул головой Джехван. Санхёк, услышав это Джехваново «научиться», внезапно поднял голову и застывшим взглядом уставился в окно.              — Ну и отлично — если Хван Сэджун решит сейчас разорвать ей контракт, то ты просто наймёшь её менеджером лично, — порадовал его «простым выходом» Тэгун. Остальные только закатили глаза — после всего происшедшего Хван Сэджун был настороже, и точно бы притянул юристов для того, чтобы не дать Хонбину нанять Эглите даже как личную уборщицу.              — Да она даже водить машину не умеет!       — А разве вы этими знаниями не обменялись?              — Должны были, но у нас не было времени проверить? — глухо всхлипнула девушка, отрывая лицо от чужого плеча. Санхёк, склонив голову, внимательно смотрел на неё. Как у всех бледнокожих, нос распух и покраснел от слёз. Глаза превратились в две узкие щёлочки. На щеках размазалась тушь и косметика. Но его внимание привлекли распухшие мокрые коралловые губы. Он как-то внезапно осознал, что несмотря на их отношения, которые как-то сами по себе установились лёгкими и ненапряжёнными, она всё-таки чужая девушка, и, наверное, обнимать её вот так, залипая на губы — не то, чтобы правильно.              — Менеджеру Сеул надо знать, как свои пять пальцев, — проворчал Санхёк, старательно отвлекаясь от неположенных мыслей. Уроженцу Тэджона первые годы после дебюта приходилось нелегко, путаясь в многочисленных улочках.              — Толку от этого не будет, — в голосе Рави прорезались огорчённые нотки. — Хван Сэджун и правда вытерпит её только до окончания концертов, а потом вышвырнет под любым предлогом, и никакая наша защита не поможет, даже если мы объединимся.              — Сейчас первое, что нужно сделать — качнуть мнение сети в пользу нас и Эглите, — веско заметил Тэгун. — Иначе похерим не только её репутацию, но и нашу, накануне концерта.              — И не парься насчёт «вышвырнут» — в GROOVL1N ей всегда найдётся местечко, — успокоил Хонбина Рави.              — Спасибо. Вот только тогда мне тоже придётся подыскать там местечко. — Хонбин, который беспрерывно гладил Эглите по плечу, заметил, что рыдания стихают, сходя на нет. Он лёг на пол, с силой проведя руками по лицу. — Три дня. Три грёбаных дня — и всё было бы по-другому!       — Ты о чём?       — Контракт! Я подписал контракт на пять лет, понадеявшись, что разберусь с ним до армии, ушёл с спокойной душой в отпуск — и через три дня началась эта муть с обменом телами.              — Вы… думали о ом, чтобы просто сбежать? — тихо спросил Санхёк.              Тишина после этого наступила такая, что гул машин с улицы слышался будто был совсем рядом. Хонбин приподнял голову, Эглите с недоумением устаивалась на макнэ.              — Куда сбежать? — с недоумением спросила девушка.              Санхёк бросил взгляд на Хонбина. Тот отвёл глаза, и макнэ моментально просёк, что хёну эта мысль приходила в голову уже не раз.              — В Америку. В Австралию. Обосноваться в точке Немо, и только иногда слать родным сообщения, что вы живы….       — Да мы за пару месяцев друг друга поубиваем, — Эглите, вытирая слёзы, ответила дрожащим всё ещё голосом, и Хонбин протянул рассеянно руку, на автопилоте погладив её по бедру, и тут же согласно кивнул.              — И куда он сбежит, армия на носу маячит! — напомнил Тэгун, которому было вот-вот пора, и для которого служба была больным вопросом.              — Ёбаный краб, — простонал Хонбин и снова сел на пол. — Мы не разберёмся с этим за три года…              — Но можно попробовать начать… — задумчиво ответил Санхёк, стараясь скрыть радость от того, что эти двое не собираются по тихому просто свинтить от бурной жизни в Сеуле.              — О, так это же идея! — воскликнул Джехван, толкая макнэ локтем, раз уж тот ляпнул про то, что город надо знать, как свои пять пальцев. — Смотри, — он от нетерпения стал дёргать Хонбина за кроссовок, — вы с ней берёте камеру и идёте изучать Сеул! Она снимает, ты рассказываешь! И на английском! Или на японском! Сколько у вас там языков? Ты хоть прикинь, какой будет классный канал! И город изучите, и зарубежных фанатов привлечёте!              — Хорошая идея! — в один голос подтвердили Тэгун и Рави, и Рави добавил. — Не нужна большая команда для подготовки, и если делать на личных акках — хрен что директор скажет! Зато начнёте продвигать себя как брэнд.       — Хонлите… — хихикнул Санхёк, и тут же получил локтем в бок от девушки.              — Ладно, — согласился Хонбин, — идея клёвая. И одобрение директора для неё не надо. Что ещё?              — Корейский! — в один голос сказали трое мемберов. — Письменный, — уточнил Джехван уже в одиночку.              — С этим проблем не будет, я довольно быстро его учу, благодаря нашей связи, — проворчала Эглите. Она попыталась выбраться из медвежьих объятий Хёка. Но тот разжал руки только убедившись, что девушка больше не намерена закатывать истерику,              — Кстати да, я кириллицу и близко не видел, однако уже могу иногда что-то прочесть на русском, — вздохнул Хонбин, подавая ей руку для опоры. Эглите поднялась и молча направилась в сторону душевой умываться.              — Но вообще… сбежать, конечно, тупой вариант, если говорить про совсем сбежать от этой жизни, но… как насчёт свалить из Кореи? — очень задумчиво рассуждая вслух, спросил Рави.       — Куда?              — Заканчивается контракт с японским лейблом, — пояснил Тэгун, поймав мысль напарника по сабюниту. — Директор не хочет его продлевать, хочет открыть свой. С учётом Verivery и Gugudan это оправдано. Смотри, я в армию, Джехван туда через год, и он по уши в мюзиклах. Так езжайте с ней в Японию! Стань амбассадором, прими управление подразделением, даже частичное. И сидите с ней вдвоём спокойно там, управляй агентством. А Токио можно изучать точно так же, как и Сеул. Иногда выдавай сольники. — Тэгун смотрел на младшего со спокойной заботой во взгляде.              — Ты с какого облака наебнулся? Я? Управление? — искренне изумился Хонбин.       — Хён, у тебя точно получится! — макнэ дружески стукнул его кулаком в плечо.              — Да признай ты уже наконец, что наводить порядок и дисциплину — это твой тайный скилл. Ты, конечно, и петь, и танцевать, и играть можешь, но знаешь, вот когда ты с нами на площадке — я чувствую себя спокойнее, потому что если не разрулит Ча Хакён или менеджеры — разрулишь ты. Ты умеешь организовывать любой хаос, а затем сделать из него конфетку. Поспорим, что ты ещё до армии закинешь японское подразделение на вершину чартов?              — Отличная идея! — Рави хлопнул его по плечу. — И у меня никаких заморочек с японскими турами больше не будет! А чтобы Хван Сэджун не очень сопротивлялся — вы с Хёк-ки замутите сабьюнит, который раскрывать начнёте через Японию. Я вам даже пару песен подарю… Лео-ши, поделишься?              Тэгун на это только хмыкнул и изобразил неприступную примадонну.              — Лео-шшшииии? — в голосе Рави появилось очень нехорошее шипение, а стальная хватка на плечах Тэгуна помогла изменить мнение.              — Ладно, ладно, есть у меня кое-что… как раз этим детям подойдёт, — проворчал он.       — Думаете, прокатит?              — А почему бы и нет? Не первый год в айдолах! У нас для этого куча возможностей и секретное оружие. Очень зарёванное и с косичками.              — Я обстригусь, — их секретное оружие наконец вышло из душевой и по привычке встало рядом с Хонбином.              — Я тебе обстригусь! — тот на автопилоте притянул девушку к себе и обвил руками плечи Эглите.              — Посидишь во мне недельку, да ещё с тренировками — вообще налысо побреешься!       — Я в армии и так налысо побреюсь!       — Да почему вы так долго сойтись не могли-то? — не выдержал Джехван.       — Он мне не нравится!       — Она мне не нравится! — синхронно ответили оба.              Мемберы расхохотались. Санхёк изобразил фэйспалм, скрыв за ним досаду.              — А насчёт армии, — сказал он, выныривая из ладони, — есть ещё второй вариант. До Джехвана мы вряд ли успеем, но можем уйти втроём — Рави, Хонбин и я. Благодаря связям Тэгуна всю службу пройдём вместе, и даже если Хонбин будет не Хонбином — мы будем рядом. Косяков не избежать, но прикрыть по максимуму сможем. Да и фанаты будут в восторге.              — Я вашу эту армию выдержу? — спросила Эглите.              — Я выдержу, а что там где делать — Рави и Санхёк подскажут, — утешил её Хонбин. — Вопрос, выдержу ли я ничего не делать, пока дождусь разрешения на встречу.              — Дык сиди и играй, будут у тебя два акка, вот проблема-то?              — Так! — Тэгун хлопнул в ладоши, прерывая все перепалки разом. — План минимум до армии у нас есть. Начинаем над ним работать. Хонбин, Эглите, займитесь идеей Джехвана сделать интерактив о знакомстве Сеулом. Если вы до концерта анонсируете другой проект, а после с головой в него нырнёте, это минимум даст вам фору по времени перед Хван Сэджуном. Я с Рави, Санхёком и Хонбином посмотрю, что можно сделать с сабюнитом макнэ-лайн…              — А я поговорю с японцами, — поддакнул Джехван, который с ними работал много, долго и с удовольствием. — Остался вопрос — кто расскажет обо всём лидеру?              Тэгун поморщился, но поднял руку. Эглите могла поклясться, что в его глазах сверкнуло удовольствие. Как ни крути, но посплетничать Тэгун всё равно любил.              

*****

      Вечером в студии Хонбин отключил звонок и скосил глаза в душевую. Чёрт знает, что девчонки всё-таки делают там по часу, ибо за всё время, проведённое в её теле, он этого так и не понял. Будучи Эглите, душ он принимал всего пару раз. И честно, он мало чем отличался от обычного мужского. Правда, она строго-настрого запретила ему лезть к волосам. Мол, навредишь, она хрен их потом восстановит. Поэтому, будучи в женском теле, голову Хонбин никогда не мыл — заматывал платком и сверху надевал полиэтиленовую шапочку.              Надо будет попросить разрешения, и как-то всё-таки попробовать вымыть голову. Может, разгадает страшную женскую тайну зависания в душевой?              Зато сейчас она выйдет оттуда чистая, свежая, и с разбегу по своей привычке кинется прямо к нему…              Хонбин прервался на середине мысли, и вдруг подумал, что в какой-то степени думает об Эглите, как не о НЕЙ, а о СЕБЕ. Она кажется ему красивой? А он себе-в-её-теле кажется красивым? Он хочет её? А хочет ли он-в-её-теле себя? И может, это не она замкнута, а просто он тормоз, что такие вещи стали для него очевидными только сейчас, после быстрого, но ёмкого разговора по видеосвязи, который он только что завершил? А для неё они сразу встроились в то новое мироздание, которое открыла им эта странная способность — меняться телами?              — Кто звонил? — спросила Эглите, выходя из душа в длинной футболке и заходя на кухню. Хонбин сморгнул несколько раз, не понимая, почему он всё-таки каждый раз ошибается, стараясь предугадать её действия.              — Ча Хакён. У Тэгун-и так горел язык, что он позвонил лидеру почти сразу. Впрочем, Ча Хакён успел чекнуть новости и сам планировал звонить.       — Что сказал?              Хонбин вздохнул, отложил телефон и вылез из-под одеяла.              — Одобрил наши планы. Сказал, что поможет, чем может, а нам с Санхёком посоветовал связаться ещё и с японскими студиями, засветиться в парочке дорам приглашёнными актёрами… А тебя велел гнать со сцены.              — Так прямо и велел? — удивилась девушка, разворачиваясь к подошедшему Хонбину, и облизывая ложку от лимонной пасты.              — Айшшщ, сколько говорил, это не джем, это чай! — деланно повозмущался Хонбин, забирая у неё банку. Затем повздыхал, вытащил пару тостов и поставил в тостерницу. А к вытащенной из холодильника банке с лимонным то ли чаем, то ли джемом придвинул нож, ибо привычка всё намазывать ложкой была у Эглите неистребима.              — Он сказал, что танцы — это не твоё, и я тебя мучаю, заставляя танцевать. А ещё велел давать тебе пробовать как можно больше всего — вождение, и работа оператора, и рисование, и вообще всё. Потому что из-за того, что мы друг к другу привязаны, мы и так теряем много радости в жизни, и ещё не хватало заниматься при этом нелюбимым делом…              Эглите опустила голову. Хотела потеребить подол футболки, но вспомнила, что под ней после душа ничего нет, и задирать её было в такой момент не самым лучшим решением.              — Он… говорил. Он вообще много со мной говорил тогда, — вспомнила она. — Он вспомнил легенду об андрогинах, как и мы. Но он сказал, что андрогины — это не обязательно целое сразу. Что мы девятнадцать лет провели отдельно. И что для того, чтобы обрести цельность, нам нужно обрести себя как отдельная личность. А потом притереться друг к другу как можно плотнее… Знаешь, иногда меня накрывает странным состоянием. Будто мы с тобой… — её прервал щелчок тостера. Она поспешно вытащила обжигающий хлеб на тарелку и начала дуть на пальцы. Хонбин качнул укоризненно головой и перехватил её руку, дуя на её пальцы сам. — Мне иногда кажется, будто мы с тобой — давно женатая пара. Как Икабод с Амариной. Или как мои родители. Как будто у нас уже давно прошедшая любовь, всё пережито, всё пройдено, построены все дома, посажены все деревья, и дети выросли и улетели из дома. — Хонбин с удивлением поднял глаза на странную метафору, но Эглите спешила говорить, и он решил уточнить потом. — Будто было уже всё-всё, оставив ощущение надёжности и опоры, и крепкой дружбы, и того состояния, что ты… никогда меня по-настоящему не бросишь и не предашь.              Он тихо выдохнул и обнял девушку. Она уткнулась ему носом в шею, между плечом и головой, и так удобно устроилась там, будто они и правда были двумя давно нашедшими друг друга кусочками мозаики.              — А иногда ты вдруг поворачиваешь голову, и как-то так улыбаешься, или смотришь, что я понимаю — я не знаю тебя совсем…              — Ужасно много пафоса впридачу к жареному хлебу, — фыркнул Хонбин, не желая признавать, что его от её слов пробирает странная, непонятная, и не совсем приятная дрожь. — А про притирание на уровне секса Хакён говорил?              — Эй, — Эглите возмущённо отодвинулась и посмотрела на парня. Тот смотрел на неё с небывалой нежностью, и ещё чем-то таким в глазах, что разом делало беседу пустым звуком по сравнению с тягучим ощущением, рождающимся где-то ниже живота. — Думаешь, лидер стал бы говорить о чём-то таком с незнакомой иностранкой?              — Ещё как бы стал, — заверил её Хонбин, оттаскивая от стола. — Впрочем, пофиг — главное, что думаю про наш секс я!              Он подхватил девушку на руки и потащил к кровати.       — Эй, отпусти меня немедленно!              — Цыц! Я не настолько супергерой, чтобы так таскать тебя постоянно, но дай мне себя почувствовать крутым хоть на этих четыре шага до кровати… Уффф.              Эглите рассмеялась, а Хонбин задрал её руки к изголовью.       — Можно, я тебя всё-таки свяжу?       — Нет!       — На кой хрена тебе руки? Ты ими в постели всё равно не знаешь, как пользоваться!       — Так и не буду знать, если будешь связывать! Ай, Хонбин, отпусти!       — Вот уж нет, лежи так.       — У тебя кинк на связывание?       — Я ж тебя предупреждал — я доминант!       — Ты в Нэйвер залезешь или что? Доминант — это термин из отношений садо-мазо!       — Да пофиг, как это называется, тут я главный! Ай! Убери руки, мне так не нравится! И вот так их и держи!       — Как насчёт нашего договора про свободу выбора?       — В постели? Ха! И не мечтай. Я б тебе ещё и на глаза повязку надел, у меня как раз кружевная со съёмок осталась… но она у меня в комнате.       — Я не хочу со связан… амм. ооо-о-о…       — Вот так. И кстати, я сейчас не хочу слышать ничего, кроме своего имени, максимально страстным стоном.