Бремя рождения

      Вжавшись в стену, я пытаюсь унять бешеный стук своего сердца. Кажется, он заглушает все звуки вокруг, а ведь монастырь вовсю начинает подготовку к грядущему празднику Живы, Дню Весеннего солнцестояния.       Вспоминая дыхательные практики, чтобы немного успокоиться, я снова удивляюсь тому, как под воздействием адреналина преображается знакомая мне с детства территория, превращаясь из надёжного оплота в место, наполненное возможностями и опасностями.       Проснувшись сегодня с рассветом, я ощутила волнение и неподдельный азарт. Моя комната была окутана мягким полумраком, отблески пробивающегося солнца играли на стенах, создавая загадочные тени, и всё это словно придавало ещё больше интриги предстоящей мне миссии.       Увы, в такие предпраздничные дни, как этот, с первыми петухами просыпалась не только я. Казалось, пёстрая суетливая толпа должна была облегчить мою задачу, но меня наоборот не покидало чувство, что я выделяюсь среди сестёр и воспитанниц монастыря, занятых приятными хлопотами. Что все взгляды прикованы только ко мне.       «Не глупи, — велю я себе, — ты лишь ещё одна воспитанница, не знающая, куда бы применить свою кипучую энергию. Будь естественна».       Медленно выдохнув, я позволяю себе отделиться от стены и крадучись продолжить свой путь в узком переулке, куда ещё не успели добраться лучи утреннего солнца.       Очень естественно.       Ещё в детстве я любила скользить между деревянными стенами древнего монастыря, выискивая все потайные щели и укромные места, представляя эти стены стражниками, которые, словно живые, охраняют его сокровища.       Я кралась, ползла, пряталась в тени и сливалась со стенами, представляя себя мастерицей скрытности. Умение передвигаться и нападать бесшумно — важное качество, если собираешься убить правителя своего княжества.       К счастью, все эти навыки действительно мне пригодились, и теперь, осязая пальцами старинные стены, я словно ощущаю их покровительство.       Добравшись до конца переулка, я вновь делаю глубокий вдох. Теперь предстоит самое сложное — я покидаю царство теней и выхожу на открытое пространство.       Ещё один выдох, и, сделав шаг, я оказываюсь во дворе.       Я немедленно ощущаю вибрации предпраздничной суеты — голоса людей, шум посуды, еле различимые ароматы. Я стараюсь расслабиться, поддаться этому ритму, чтобы слиться с остальными девушками.       — Доброе утро! — немедленно слышу я радостное щебетание слева. Обернувшись, я вижу перед собой Фриду.       Её полные щёки раскраснелись от радостного возбуждения, круглые голубые глаза блестят энтузиазмом, а светлые волосы растрепались, выбившись из толстой косы.       — Ты сегодня тоже помогаешь? — спрашивает она, оглядывая мой наряд, по которому сложно понять цель моей вылазки.       — Нет, — качаю я головой. — У меня сейчас будут занятия. Доброе утро, — спохватившись, добавляю я.       — Сёстры тебя совсем не жалеют, — сочувственно вздыхает девушка. — Как можно заниматься в такой чудесный день? Знаешь, мне кажется, если ты быстренько заглянешь к Годе, она что-нибудь придумает, чтобы занять тебя праздником и спасти от учёбы, — Фрида радостно улыбается, довольная своей придумкой.       Отлично, Фрида, спасибо.       Вряд ли я ещё когда-нибудь скажу тебе это, но ты гений.       Это предложение именно то, что мне нужно.       Я киваю.       — Спасибо. Ты права, стоит попробовать, — я подмигиваю.       Девушка хихикает, и вдруг, смутившись, опускает взгляд.       — Ада, а ты не знаешь... Видо сегодня заглянет нам помочь?       От её вопроса во мне вновь разливается горечь. Я хмуро качаю головой.       — Нет, Фрида, не знаю. Мы с ним уже несколько дней не общались, — признаюсь я.       — Вот как, — девушка закусывает кончик своей косы. — Ну, если увидишь, — покраснев, продолжает она, — передавай привет. Мы по нему соскучились, — Фрида издаёт нервный смешок.       — Обязательно, — улыбнувшись, киваю я.       Что с неё взять.       Махнув головой, Фрида уносится наводить суету куда-то дальше.       А я без колебаний направляюсь к кухне, где уже властвует сестра Года.       Но чем ближе я подхожу, тем аккуратнее и тише становятся мои шаги. Несмотря на ранее утро, Года уже вовсю хлопочет. Осторожно заглянув в окно кухни, я вижу, как она достаёт из печки свежий хлеб, и при мысли об этом у меня текут слюнки. Сегодня завтрак в монастыре ещё не начинался, и недовольное урчание желудка явственно напоминает мне об этом.       Дождавшись, пока она снова вернётся к своим котлам, я осторожно открываю старинную деревянную дверь, и та издаёт предательский скрип. Я замираю, но, похоже, этот звук тонет в гаме вокруг, и кухарка продолжает колдовать с едой. Тихонько прошмыгнув внутрь, я попадаю в уютное пространство кухни, где всё пропитано запахами и ароматами. Здесь подготовка к празднику уже в самом разгаре, и повсюду высятся горы снеди и припасов, которые скоро превратятся во вкуснейшие угощения. Стараясь сосредоточиться на своей задаче, я гоню прочь мысли о голоде.       Но стоит мне осторожно приблизиться к столу, как на кухню с бешеным рёвом влетает кошка. Мать твою, Ада, дверь! Боги…       Но я не успеваю заняться самобичеванием, так как Года тут же вздрагивает и резко оборачивается на звук.       — Аделлинда! — при виде меня женщина расплывается в улыбке, но тут же строго хмурит брови. — Что здесь делает Меона?       Должно быть, кухарка решила, что мы с кошкой возникли на кухне одновременно. Что ж, оно и к лучшему.       — Прости, — отвечаю я и, схватив в охапку одуревшее от весны животное, выбрасываю её обратно во двор, крепко закрыв на этот раз дверь. Очень своевременно!       — Не заметила, что она увязалась за мной.       Года вздыхает и качает головой. Но она не умеет долго сердиться, и уж точно не на меня. Боги свидетели, я добавила не один седой волос в эту рыжую когда-то шевелюру, но, возможно, за это женщина меня и любила. Она сама в душе была ещё та бунтарка. Хотя однажды, обнаружив меня мирно спящей в подвале на мешке перезрелых яблок после нескольких часов безуспешных поисков, Года устроила мне самую настоящую взбучку, от которой я ещё долго отходила.       Первый и последний раз я видела её тогда в гневе.       — Что ты здесь делаешь? Пришла помочь? — к женщине уже снова вернулось свойственное ей добродушие.       Я качаю головой.       — Прости, не могу, у меня сейчас будет тренировка.       Года пристально смотрит на меня.       Точно! Мне же нужна причина.       — Я… э-э... надеялась перехватить что-нибудь перед занятием, раз уж не успею сегодня на завтрак, — придумываю я, с трудом отрывая взгляд от румяного свежего хлеба.       Кухарка укоризненно грозит мне пальцем.       — Аделлинда, ты же знаешь, что мы здесь не кусочничаем.       — Знаю. Ну Года, ну миленькая, я шла мимо, и запах свежеиспечённого хлеба лишил меня всякого рассудка, — я молитвенно складываю руки и делаю самое умилительное из выражений своего лица.       Я знаю, что это сработает.       И действительно, Года ухмыляется и подмигивает мне.       — Ну ты лиса, девочка, — довольно говорит она и, протянув руку, отламывает мне ломоть тёплого хлеба. — Держи. Свежее молоко в крынке, — кивает она в тёмный угол.       — Видо уже успел подоить Сузи.       Я замираю.       — Видо? Он здесь? — спрашиваю я, стараясь звучать как можно равнодушнее.       — Был где-то, но уже сбежал, — неопределённо машет рукой Года. — В последнее время этого мальчишку не поймать.       — Это точно, — так же равнодушно соглашаюсь я.       Видо сегодня был здесь? И даже не попытался найти меня? Может, он думал, что я ещё сплю? Я снова почувствовала, как сильно скучаю по своему другу.       Схватив ломоть хлеба, я тянусь и целую Году в мягкую щёку.       — Спасибо, ома! Ты самая любимая моя сестра.       Я не очень представляю себе на самом деле, сколько лет сёстрам Ордена, но вряд ли Года была сильно старше Одилии. Несмотря на это, я в штуку зову её омой, то есть бабушкой, и, похоже, кухарка не возражает.       — Иди уже! — машет рукой Года, нисколько не купившись на мою дешёвую лесть, но всё же порозовев от удовольствия. — У меня тут дел невпроворот.       Не заставляя её повторять дважды, я выскакиваю из кухни, крепко закрыв за собой дверь.