…
В тот момент, оказавшись в своей постели, Бачикин размышляла что с ней все-таки произошло. С момента ее отхождения от комы прошло пару дней, сопровождающиеся легким насморком. Ох, она продолжала болеть, но привычные перепады температуры больше не беспокоят девочку, как и надрывный кашель, от которого она вмиг перестала страдать. Эти симптомы на протяжении всей ее жизни досаждали ей, но теперь Бачикин чувствует, что наконец-то идет на долгожданную поправку. Вся ее семья не смогла сдерживать слез радости и звонкого смеха, с новым рвением помогая малышке поскорее встать на ноги после легкого недомогания. И вот прошло время, когда она наконец может скинуть с себя толщи шерстяных одеял и без всяких проблем свободно выйти на улицу. Уже началась самая настоящая зима, и снег, начавший укрывать промерзшие колким холодом земли еще месяц назад, застелил абсолютно всё: верхушки и низины обычных деревьев и кустарников; равнины и холмы, побелевшие еще в конце осени; даже реки с крепким льдом. И с тех пор он продолжал падать с серых небес на землю в виде крошечных белых хлопьев. Семья девочки, несомненно, всё еще беспокоилась по поводу ее здоровья, но Бачикин, каждый раз возвращаясь с их заснеженного двора обратно в деревянный дом, заставляла верить в ее силы всё больше и больше с каждой прогулкой. Джек – так звали ее старшего брата – был невероятно горд за свою сестру: она в один миг излечилась от своей болезни и без его помощи! То, что он, по его словам, не приложил никаких усилий к выздоровлению Бачикин, должно было немного огорчить его. Но теперь это совсем не имело никакого значения. Может быть, следовало дальше радоваться событию и молиться богам, которые дали девочке это благословение, но кое-что ее всё же не отпускало… То смутное видение или, вернее сказать, тусклый, мрачный сон, где она одна в лесу нагая, больная и замерзшая простиралась сквозь сильную ветреную метель… А потом встретила эту темную мутную фигуру с фиолетовым сиянием. Не уж то сама Смерть? Девочка должна была умереть во сне? Так почему же сейчас она жива и даже здорова как никогда прежде? — Хаа… Этот сон всё не дает мне покоя, бачи… — сквозь мрак, расстилающийся по тесной комнате с одной скрипучей кроватью, раздался тихий полушепот молодой девушки. Она уже сидела в своей постели. Прикоснувшись к своим солнцезащитным очкам, которые та носила практически всегда ровно с тех пор, когда её папа и Джек привезли их с большого города в качестве подарка, Бачикин сняла аксессуар, заботливо, с аккуратностью сложив дужки и бесшумно положила эти очки на крохотную табуретку, стоящую около изголовья. Её глаза уже были прикрыты – нет нужды держать их открытыми в тёмном помещении без источника хоть какого-нибудь освещения, – поэтому она легко упала своей головой прямо на соломенную подушку, немного колющую лицо, стараясь провалиться в сон. Каждый раз ложась спать, она вспоминает об излечившем её сновидении, о том существе и о… Что же это всё-таки тогда было? Чем больше времени проходит, тем меньше девочка верит в то, что произошедшее – поцелуй. Всё тогда было нечётким, неясным и застланным пеленой… — Мне стоит продолжать думать об этом? — она возникла вслух так тихо, как могла. Бачикин открыла не привыкшие к темноте глаза, хлопнула ими пару раз, наблюдая за качающимися туда-сюда занавесками на окне от ветра, затем перевернулась на другой бок и натянула посильнее своё единственное оставшееся одеяло. Второе она благодарно вернула своему прелестному брату, который пожертвовал его для сестрицы, когда та нуждалась в тепле, сейчас ей хватало и одного. Веки девочки вновь устало опустились, помогая её разуму отправиться на заслуженный ночной отдых, и лишь только свист ветра через мелкие щели в стенах и спокойное размеренное дыхание были слышны.…
Исцеление было не единственным чудом, которое досталось Бачикин. Зима прошла с того момента, когда молодая девушка смогла почувствовать себя здоровым икенумом. За это время она всё крепчала и становилась сильнее и выносливее, будто совсем позабыв о своей прошлой немощной жизни больной малышки. Со сходом снега и первым потеплением солнца ей довелось полноценно побывать на улице. Еще никогда Бачикин не видела красот земель на которых жила, и Джек показал той, насколько удивительной может быть окружающая природа. Едва трава проклюнулась как ребята уже простирали, казалось, бескрайнее поле окутанное лесом, которое в будущем старший брат и их отец будут готовить к прополке. Когда же лед стал отходить от рек и повсюду журчали ручейки, Бачикин стала понимать, насколько беспечно наслаждаться наступающей весной было приятно. Ступая по рыхлому пачкающемуся грязью снегу, девочка спеша подбегала к протекающей чистой ледяной воде, полоща в ней свои руки и плескаясь в ней. Она морозила молодой девушке пальцы и ладони, но это ощущение не вызывало никакого дискомфорта первое время, так что Бачикин продолжала разбалтывать свое нечёткое отражение в этом ручейке. Водная поверхность копировала её эмоции: легкая радостная и беззаботная улыбка становилась всё шире, и рябью протекала по глади. И всё бы ничего, но внимание девочки привлек отражаемый неяркий свет. На своем лице она всегда носила излюбленные подаренные ей Джеком солнцезащитные квадратные очки, и лишь редкие моменты заставляли её их снять. Сейчас Бачикин, прекратив баловаться водой и, наконец, достав заледеневшие руки, уставилась в отражаемый образ себя, окутанный сиянием. Её улыбка тут же исчезла, когда она заметила две сияющие розовые точки, располагающиеся в месте её глаз, и вмиг отпрянула назад, встав в полный рост, сидя до этого на корточках. Может, ей причудилось? Вслепую приблизившись к ручью – девочка закрыла свои глаза – та поддрагивающими от холода руками взяла свои очки за дужки, снимая их, после этого похлопала в удивлении ресницами, примечая, что два ярких пятна в глади ручья – это её глаза. — Б-бачи?! — всё, что могло вырваться из рта девочки. Она, обронив аксессуар, который всё это время держала в руках, на оледенелый вблизи ручейка снег, прикоснулась замерзшими и посиневшими пальцами к своим очам, потерев их пару раз, чтобы убедиться в том, что то увиденное – не разыгравшаяся фантазия. Прошло пару секунд, минута, Бачикин всё уставленно глядела в отражение, усиленно моргая, чтобы свет ушел из её до этого пустых зрачков. Слезы наворачивались на глазах, скатываясь вниз, из-за чего ветер обдувал мокрые щеки, заставляя молодую девушку поёжиться от нарастающего холода, поэтому она поспешила вытереть их рукавом своего старого пальто. — Что это?.. Почему мои глаза светятся? — шепот разбился о стволы сосновых деревьев, окружавших её. Девочка совсем ничего не понимала, слезы продолжали литься и впитываться в её рукав. Страх неизвестности одолел малышку, но потом в ее голову ударила мысль. Это связано с её неожиданным выздоровлением? Небольшой разряд тока пробежал по телу, отчего Бачикин вскрикнула, ожидая боли, но ничего подобного не последовало. Когда она боязливо закрыла глаза в тот момент, свет из них исчез так же внезапно, как и появился, и стало не ясно сразу, когда он погас. Девочка упала коленями в покрывшийся льдом снег и мокрую грязь, немного ударяясь, но подобное не имело для той значение, сейчас она сквозь влажность на своих глазах пыталась посмотреть на себя, уже привычно отражаемую в стремительно текущей воде. Так и не поняв, что это было и причину, почему она испугалась, Бачикин подхватила уронившиеся очки и убежала прочь, в надежде замолчать про этот нелепый случай и верить, что свет в её зрачках больше не вернется.…
Бачикин так и не поняла, что за свечение источали её некогда пустые глаза и каково у этого было значение. Наступила уже вторая весна, и за прошедший год глаза малышки засветились пару раз. Она почти научилась контролировать свечение, впрочем, как и странный розовый ток, каждый раз пронзающий её тело, не приносящий ничего, кроме мурашек. Её желанием было сохранить в тайне это открытие, чтобы не беспокоить свою семью, и с ним молодая девушка прекрасно справлялась. Им всё же не стоило знать о вытекающем из её неожиданного оздоровления. «Нехорошо врать, бачи, но я не хочу, чтобы они волновались из-за этого» — она подумала однажды. Девочка осознавала, на что идёт. С приходом лета дни становились длиннее, а работы никак не убавлялось – в изолированной от общества жизни было больше недостатков, чем чего-то хорошего, поэтому приходилось выполнять много дел и иногда все разом. Бачикин была рада, что теперь может помогать не только по дому, но и снаружи, на улице. Так ей довелось запасаться дровами, или пойти собирать раннюю землянику, практически зеленую. Теперь девочка проводила всё свое время исключительно в лесу. Не сказать, что её семья совершенно не справлялась без ещё одних рук, и Бачикин понимала, что слегка нарушает привычную обстановку, но ей очень хотелось наверстать упущенное и отдать должное за проявленную к ней в течение всей её жизни заботу. — Нам не хватает некоторых вещей, поэтому я собираюсь отправиться в город на заработки, чтобы купить недостающее, — сказал однажды Джек, и в глазах смотрящей на него Бачикин проскочила искра, незаметная для других в помещении, в котором все находились. Она поправила свои очки. — Я хочу отправиться с тобой, братец, бачи! — воскликнула девочка. Если она не может быть полезной у себя дома, то, может быть, сможет сделать для него что-то за его пределами. Родители старались отговорить их малышку от такого импульсивного решения, даже спустя время не принимая того, что их девочка давно свободна от оков болезни и вполне может самостоятельно работать, но вот Джек загорелся этой идеей. Конечно, всяко лучше быть с кем-то в новом незнакомом месте, чем одному, тем более, с любимой сестрой, которую ты мог видеть только укрытую в постель с очередным недомоганием. За всё их детство нечасто удавалось им побывать вместе, несмотря на то, что жили ребята под одной крышей. Впрочем, их родные понимали, что дети не внимут словам взрослых и в любом случае сбегут в город. — Позаботься о ней, — всё, что смогли сказать родители перед их отправкой.…
— Неужели я смогу посмотреть на город своими глазами, бачи! Я так рада, бачи! — девочка шагала вприпрыжку, полная энергии от нового, точнее даже, самого первого её приключения. Сложно назвать поселение, в которое они идут, городом, но сколько её не исправляй, Бачикин будет говорить по-своему. Для брата и сестры дорога предстояла длинная, в пару долгих часов, поэтому стоило предупредить малышку об этом. — Ты стала очень активной, Бачикин! — Джек довольно хмыкнул, обращаясь к младшей и повернув свою голову в сторону той, — Я рад это понимать, но пожалуйста, утихомирь свой пыл. Нам далеко идти, а таким темпом ты быстро устанешь. — Хорошо, бачи! — она всё еще оставалась радостной, а её шаг широким и быстрым, несмотря на то, что молодая девушка больше не совершает лишних движений, — А какой он — город? Большой? Там живут другие существа? А чем они занимаются? — Хаха, Бачи, я же уже не раз отвечал на эти вопросы! — он спокойно догонял сестру, то позволяла их небольшая разница в росте. Если её силы не иссякнут быстро, то, может, ребята доберутся до поселения раньше положенного времени. — Я хочу услышать ещё раз об этом, бачи! Хотя, знаешь что? — она сделала очередной шаг, но немного приостановилась, подобравшись к нему, отчего очки девочки немного подпрыгнули на её лице, а блик солнечного света пробежался по линзам, — Не говори мне, бачи. Я сама все увижу! Они поставили точку в их разговоре, когда Джек ответил на её слова простым и легкомысленным "хорошо", продолжая их путь в комфортном молчании. Отвлеченность от общения с братом и прямая натоптанная дорога через лес дали ей возможность немного поразмыслить. Шло уже второе лето с момента пробуждения Бачикин, благодаря которому она смогла стать полностью здоровой. О, она продолжает верить, что это был сон. Прошло много времени с тех времен, а память её не была так крепка, как она сама сейчас. Тем более, её родители всегда говорили, что никаких богов не существует. Безусловно, малышка больше не старается им верить. Всё это время она вынашивала в своей голове идею о боге Смерти, что посетил её в выдуманном ею сне, и верила в это. Она поверила своей выдумке – Смерть даровала Бачикин жизнь. Конечно, она не рассказала о своем видении и своей вере никому из её близких, к чему та по-настоящему не привыкла, ведь малышку учили быть честной и покорной своей родне, но она просто побоялась. Боялась, что если упомянет о чем-то божественном, то её перестанут любить, а если узнают, что она хранит в себе какие-то странные силы… Она даже не знает, что и думать. Насколько взрослой Бачикин не была, она всегда остается по-детски невинной, не оставляя надежд когда-нибудь повзрослеть. Сейчас всё её переживания сильно отражались на лице, и даже громоздкие квадратные черные очки не могли скрыть её сведённых бровей и улыбку, превратившуюся в кислое выражение. Было заметно, что её что-то беспокоило, и Джек, повернувшийся к сестре, приметил это. — Ты в порядке? Что-то случилось? Может, уже устала? — А, бачи? — Бачикин дернулась, резко повернув голову в сторону старшего, сменив выражение лица на удивленное, — Ты сказал что-то, бачи? — Ты выглядела серьезной. О чем-то задумалась? — парень отвернулся, следя за дорогой. Сейчас им нужно было повернуть налево, обойти большой пригорок, а там уже совсем скоро станет виден конец леса. — Всё нормально, бачи! Я-я, бачи! Не считаю, что это что-то серьезное.. — теперь девочка выглядела очень переволновавшийся. Ещё бы немного, и те странные электрические разряды, которые она научилась пускать год назад, вырвались, но младшая вовремя успела подавить всплеск этой неизвестной энергии. Интересно, ей удастся узнать что это от кого-то из города? Джек многозначительно помолчал, вздохнув, и тут Бачикин поняла, что, возможно, разочаровывает своего братца. — Расскажешь мне? — он не намеревался надавить на нее своими словами, мягко спросив. Старший брат всегда старался быть с ней осторожным, несмотря на то, что от своих детей родители требовали прямоты и честности в грубой мере. — Не думаю… Прости… — и с этими словами молодая девушка опустила свою голову, расстроенно уткнув свой взгляд в песчаную тропу, попинывая мелкие камешки, попадающиеся под ноги. Джек сделал вдох. — Что ж, ладно. Может, сделаем небольшой перерыв как только выйдем из леса? — парень не стал досаждать сестричке, считая нужным разбавить зарядившуюся обстановку предложением о скором отдыхе. Бачикин удовлетворенно хмыкнула. Ребятам оставалось не более получаса к тому времени, когда в поле зрения появится граница между лесом и полями, обросшая разными кустарниками. Там они устроят небольшой привал.…
Когда Джек и Бачикин добрались до населенного пункта, нарекаемого местным городком, солнце перевалило зенит и постепенно двигалось к горизонту, предвещая наступление ночи, делая небо уже не таким ярким, как днем. Икенумы обессиленно передвигали ногами, в надежде заприметить нужный им дом, в котором, обещал своей сестре парень, они смогут переночевать. Из-за дневной жары их тела были вспотевшими, поэтому девочка только и делала, что смахивала выступающие капли со своего лба, несколько раз задевая черные очки. Нашли они строение только когда время приблизилось к вечеру, закат растекся по всему небу, а воздух потерял свой жар и стал охлаждаться. Это была маленькая жилая каменная пристройка к зданию помассивнее, предполагаемо, заводу. Джек, как только заприметил дверь, воодушевился, поправив дряхлый старый мешок с какими-то вещами и звенящими монетами за своей спиной, сказал молодой девушке ступать за ним. Подступив к затворенной и хлипко держащейся дверце, брат громко постучал, после чего та незамедлительно открылась, представив взору чьё-то недовольное хмурое лицо, которое тут же скрылось, оставив за собой только краткий кивок. Джек придержал эти ужасно скрепленные дощечки, служащие здесь дверью – Бачикин не приходилось никогда думать о своей безопасности, но эта деталь её явно насторожила, – чтобы девочка могла пройти первой, что она и сделала, а затем старший зашел за ней.…
— Этот дом принадлежит знакомому нашего отца, поэтому мы можем оставаться здесь, сколько потребуется, — шепот Джека гулял по практически пустой тесной комнате, отбиваясь от каменных остывших от тепла солнца стен. Девочка услышала его, хлопая своими сонными глазами, устраиваясь поудобнее на набитой колкой соломой тканевой поверхности, которая подразумевала собой матрас, поудобнее натягивая на себя тонкое старое покрывало. Она коротко угукнула, стараясь не уснуть прямо сейчас и дослушать то, что скажет ей её брат, — Я уйду рано утром, ты ещё будешь спать. Можешь сходить на рынок после того как проснешься, в мешке есть травы, которые нужно продать… Эй, Бачикин? Ты слушаешь? Она тут же немного взбодрилась, когда услышала своё имя. До малышки слова её старшего дошли с опозданием, но она им вняла. — Да, бачи. А что мне… — она протяжно зевнула, перебивая свою мысль, — что делать потом, бачи? — Ты уже большая девочка, найдешь как себя развлечь, — парень хихикнул, подхватывая зевок той, отражая его на своем лице. Путь сегодня выдался долгий, и ребята оба выбились из сил. Джек удобнее улегся, — А вот мне придется немного поработать. Ты знаешь, как мне это не нравится, но по-другому мы не сможем ничего купить. Спокойной ночи, Бачикин. Другой шепот, желающий сладких снов своему собеседнику, отбился от каменных стен и растворился в прохладном воздухе, отправляя обоих в сон. Проснувшись, Бачикин ощутила на себе теплоту воздуха и заметила, что ткань, служившая эту ночь ей одеялом, была скомкана и брошена справа от нее. Не придав этой детали слишком много значения, она, потерев глаза, чтобы прогнать сонливость, оглядела комнату – Джек не обманул, его и правда здесь не было. С этой мыслью девочка поднялась с соломенной постели, стряхнув пыль с всё еще липкого от пота тело – та подумала, что стоит найти речку – и заприметила лежавшие рядом с местом, где до этого находилась её голова, мешок и привычные солнцезащитные очки. Брат всё-таки позаботился, и переложил нужные вещи поближе к сестрице. Обрадованная этим действием, девочка улыбнулась, надев на себя дужки с линзами, поправив их, и схватила льняной мешочек, наполненный сушеными травами из глубинки их леса. Бачикин помнит, как ходила со своей матерью собирать их, по дороге срывая зеленцы несозревшей земляники, лакомясь ими прямо так. У мешка были удобные веревки, благодаря которым его можно закинуть себе на спину, продев через них руки, что она с легкостью и сделала. Выйдя за пределы здания, тихо топая, чтобы случайно не привлечь чьё-то внимание, она закрыла хлипкую деревянную дверь. Спокойно выдохнув, молодая девушка взглянула на нее, подумав про себя, что рада оказаться живой этим утром. Никакие животные здесь не ходят и не вламываются в жилые дома. Вспомнив, как однажды к ним вломился дикий кабан. Хихикнув от этой мысли, она огляделась вокруг: везде стояли такие же каменные домики; ходят разные существа, не обращая хоть капли внимания на стоящую посреди дороги Бачикин. Это всё невероятно восхищало и удивляло девочку. Ещё бы, она видит подобное в первый раз! Малышка никогда бы не подумала, что вот так вот может спокойно разгуливать по многолюдному громкому городку, вместо того, чтобы тихо сидеть в своей кровати, укрытой и больной. Так, а впрочем, куда ей нужно идти? Бачикин довольно увлеклась этой прогулкой, изведывая для себя множество интересных мест и вещей. Дорожки выложены кирпичами, повсюду растут цветные декоративные растения, так сильно удивляющие и привлекающие девочку, а в воздухе витают сладкие запахи. На радостях её тело едва заискрилось неведомой до сих пор силой, а глаз на секунду мигнул розовым. Поняв это, Бачикин в испуге остановилась, нервно оглядываясь вокруг себя. Вроде бы, все хорошо, никто не обратил хоть капли внимания, но что это за взявшаяся из ниоткуда сияющая вьющаяся нитка?.. Не успела она что-либо понять, как с крыши одного из зданий точно в центр площади, на которой находилась Бачикин, свалился неизвестный нум, из руки которого торчало парочку горящих голубым острых лезвий. Прыгнув точно рядом с каким-то парнем, этот неизвестный пырнул его, стоя рядом, ожидая пока тело того не рассыпется на множество пылинок. Девочка, как и остальные находившиеся в этом месте существа, с ужасом и шоком смотрела на происходящее. Кто-то даже издал громкий крик. Он стал сигналом того, что пора делать ноги из этого страшного места. Спешно обернувшись по сторонам, Бачикин наконец-то поняла, что пора бежать. Повернув назад, не раздумывая, она стремительно побежала в ту сторону, откуда они с братом пришли в это некогда чудное и мирное поселение. И лишь икенум, убирающий свои циановые лезвия, оказавшись девушкой с такими же циановыми сверкающими неистовой силой глазами, оглядела место испарившегося тела, ясно дав понять, что это был не тот смертный, а затем перевела яростный взгляд в спину отдаляющейся девочки, прошептав себе под нос спокойное «Связанная…».…
Шинигами видит множество нитей на своем пути. Каждая из них так или иначе приведет божество к следующему, кому суждено покинуть этот мир. Вот черная – значит смертному уже пришлось уйти, голубая – он на волоске от смерти. Одна из таких ярко-ярко засветилась, сияние которой ударило в глаза богу. Прищурившись, Шинигами нахмурился, ускорив свой шаг в направлении стремительно чернеющей нитки, стараясь игнорировать блеск ещё одной: та была связующей, соединяющей его как божество и ту незнакомую девушку, павшую к его ногам в один вечер, как смертную. Нити были переплетены. Плохо дело. Полубог нашел незнакомку.…
Бачикин понятия не имела, куда бежать. Еле передвигая ногами, девочка наконец пересекла простирающееся до горизонта поле, добравшись до родного леса. Только на половине своего пути ей стало ясно, что она сделала. О ужас, она покинула город! Брат будет сильно волноваться, наверняка он уже услышал об инциденте на площади и пошел искать свою сестрёнку. Оперевшись о случайное дерево, молодая девушка стала переводить свое дыхание. Обернувшись назад, откуда она пришла, она наблюдала мигающие всплески, находящиеся далеко-далеко – какова же была сила этого икенума, если его энергию видно даже при свете дня! Бачикин сравнила себя и его, убрав одну руку от ствола, подняв обе ладонями к верху и испустив парочку розовых молний, ощутив около своего левого глаза. «Я, наверное, зря это сделала, бачи… Он найдет меня, бачи…» — пробежало в её голове. Девочка поняла, что эта погоня была только за ней, и убить хотят именно её, — «Я… Бачи, почему, бачи?!» Голова той вжалась в плечи, а она сама спустилась к земле вниз по коре дерева, когда её спина его коснулась. Тело содрогнулось в всхлипе, слезы градом покатились из-под очков Бачикин. Она приподняла черные линзы, чтобы кулачками стереть стекающие капли, прерывисто тихо дыша, стараясь не разойтись рыданиями. «Почему он хочет убить меня?..» Бессилие и усталость одолело её, пока всё, что ей доводилось делать – наблюдать за меркнущим и тут же нарастающим голубым огоньком, который вот-вот настигнет молодую девушку. Что-то блестит рядом. О, это оказалась та самая ниточка, которую Бачикин увидела в городе. Она совсем потеряла её из виду, когда сбежала. Сияющая пряжа то появлялась, то исчезала, питая молодую девушку непониманием. С каждой секундой она становилась ярче и отчетливее, появляясь на более долгое время, чем мгновение назад. Девочка перестала рыдать, её щеки обдувал сухой ветер, сбивая капли слёз. Всё ее внимание привлекала одна единственная нить, позволив немного забыть о этой ситуации, и только один вид этой нити странно успокаивал её. — Пора перестать играть в догонялки, я нашла вас. Умрите же, Связанная, — резким тоном донеслось прямо рядом с Бачикин. От внезапности она встрепенулась, моментально встав на дрожащие ноги, отходя на них назад, в лес, пока на нее надвигался этот икенум… Икенумка? — П-почему… — обронила девочка, смотря прямиком в горящие циановым огнем глаза, расслабленные в спокойном выражении лица. Для этой девушки что, подобное – совсем обычное дело? Тело Бачикин заискрилось от волнения и напряжения, и теперь обе её линзы пропускали розовое свечение, освещая упавшие тени в предлесье. Убийца лишь кратко улыбнулась, полностью убеждаясь в своих догадках. Вмиг выпустив длинные острые голубые когти из странной перчатки, неизвестная хотела занести руку кверху и нанести удар, но сзади её окликнули, из-за чего та замерла. — Аракава, — солнце освещало фигуру сзади, делая перед намного темнее и невзрачнее, отчего выделялись лишь пустотного цвета громоздкая мантия и яркие фиолетовые глаза. Из-за застлевшей пелены слез и стоявшей прямо перед ней названной Аракавой Бачикин не могла хорошо разглядеть прибывшего, но что-то очень знакомое проглядывалось в нем, отчего она разволновалась лишь сильнее. Не успевшая толком подняться рука тут же опустилась, а голова икенума повернулась в сторону назвавшего его имени. — Шинигами, — за головой развернулось и тело, — Я считала вас самым мирным богом из всех. Я чувствую, что это вы привязали эту девушку к себе. Её тон был холоден, но Аракава оставалась вежлива. Она оставалась такой для всех – будь то ненавистное ей существо, всевышний, или даже жертва. — Аракава, — Шинигами сделал шаг вперед, приближаясь к нуму, а та в свою очередь напряглась, готовая вступить в бой, — В последний раз я видел тебя сбежавшей из под крыла солнца. Тогда твой огонь был еще совсем, совсем желтым. Посмотри, что стало с тобой. Чего же ты добиваешься, убивая всех этих невинных и накапливая их силы в себе? Бог начал разговор издалека. Девушка, к которой обращались, лишь глубоко вдохнула. — Мои цели ни для кого не секрет. Я хочу убить своего отца. Шинигами кивнул. — Ясно. Я должен был понять, что ты истребляешь Связанных для того, чтобы свергнуть Тайо. Ты уже достаточно сильна для полубога, мне было бы тяжело справиться с тобой, — от упоминания имени бога огня Аракава только вздрогнула, абсолютно не меняя своего обманчиво наивного выражения лица. Боги не раз пытались уже избавиться от нее. Ей удавалось давать им отпор, но вот Шинигами был сильнее их вместе взятых – в Смерть верил почти каждый, подпитывая могущество того – не факт, что огненная дочь смогла бы спастись. — Расслабься, я не собираюсь атаковать тебя. Только если ты не тронешь девушку позади. Бачикин прерывисто дышала, наблюдая за диалогом двух божеств, а её глаза продолжали гореть слабым светом. На этот раз она совсем не могла контролировать свою силу, может быть, виной тому присутствие фигуры из её давнего сна. Девочка нервно сглотнула, когда стоящие неподалеку обратили на нее свое внимание, и запаниковала. — Почему эта Связвнная так важна для вас? — многозадачно помолчав перед тем, как что-то сказать, произнесла полубогиня. Приняв свое поражение, она скрыла лезвия когтей в перчатке, сложив руки у себя на груди, дожидаясь ответа от бога смерти. — Она открыла для меня кое-что новое, из-за чего я сохранил ей жизнь, когда она умирала, — Шинигами проговорил свою речь спокойным тоном, сначала взглянув в линзы Бачикин, затем посмотрел на Аракаву. На его лице не дрогнула ни единая эмоция, но лишь от одного присутствия незнакомой девушки, и этой волнующейся розово-фиолетовой нити он чувствовал себя… странно. Последний раз, который стал его первым, когда Смерть смог почувствовать что-то – день их встречи. Для Шинигами это было совсем недавно, но он мог сказать, что уже соскучился по неизвестным ощущениям в своей мертвой пустой груди. Тут-то Бачикин поняла, что беспокоящий её последние пару лет сон совсем не был сном, а её исцеление или даже новообретенная сила – не случайность. Её ноги начали подкашиваться, девушка старалась удержать равновесие. Повернув голову в сторону смертной, Аракава посмотрела на нее, поймав себя на мысли, что сильно испугала ту. Не то чтобы полубога волновали чувства своих жертв, но теперь когда её жизнь зависела от жизни Связанной, она смогла подметить это. Молча отойдя в сторону, Аракава обратилась к богу смерти: — Я оставлю её в покое ради собственной безопасности, но это не значит, что я готова распрощаться со своей целью. Если я не смогу заполучить её силу, я заберу силу у других, — с этими словами дочь огня удалилась, ступая по тропе широким шагом, а на её неизменное лицо падали лучи закатного солнца. Проводя уходящую взглядом, так и не сдвинувшись с места, Шинигами оглянул упавшую на колени и оперевшуюся ладонями о землю дрожащую незнакомку. Смерть приблизился к ней, поспешно шагая, опускаясь рядом на корточки. Только когда бог взял лицо той в свои ладони, он понял, что это напомнило ему о их первой встрече. Но на этот раз заплаканное лицо девушки было здоровым и сокрытым за квадратными большими солнцезащитными очками, которые отражали лучи заката. Одной рукой он прихватил дужку этих очков, подняв их, дав им держаться на голове. Радужка глаз неизвестной мигала розовым светом, реагируя на присутствие Шинигами. Бачикин не могла сказать ни слова. — Мы снова встретились, — холодный тон будто растаял, а на лице божества появилась непривычная улыбка, — Прошло так немного времени с момента нашей встречи, я не успел много обдумать, но я думаю, что это называется "рад" – то, что я чувствую сейчас. — Бачи… Это же… Был не сон, бачи? — все, что она вымолвила. Шинигами вздохнул. — Нет. В тот день я поцеловал тебя, потому что пожелал, чтобы ты не умерла. Между богами такое называется "связь", и по этой причине Аракава назвала тебя Связанной. Поцелуем я не только сохранил тебе жизнь, но ещё и передал крупицу своей силы. — Вот оно что, бачи… Ты… Ты бог смерти, верно, бачи? Ты должен был убить меня, но вместо этого оживил, бачи! Хаа, голова кругом, — щеки девушки порозовели, а глаза закрылись, чтобы не продолжать зрительного контакта с держащим её лицом божеством, — Почему, бачи? Что такого я сделала? — Я не до конца понимаю причину. С начала мира я не испытывал эмоций, но после встречи с тобой всё перевернулось. Я стал больше понимать, о чем говорят смертные, когда умирают. Я чувствую себя живым, когда вспоминаю о тебе, — последние слова он проговорил почти шепотом, вглядываясь в ясные глаза девушки, которая открыла их недавно. Бачикин отвела взгляд вниз, её лицо стремительно потеплело, отдавая смущением. Да, она определенно что-то ощущала, когда вот так этот бог держал её в своих руках. Даже когда просто находился рядом! То ли было последствие их связи, то ли девушка начала чувствовать всё это после того, когда очнулась у себя дома в тот день. — Знаю, что обрёк тебя на опасность, когда связал нас, и я готов защищать тебя когда это нужно. — Шинигами продолжил, — Увидев вновь, вряд ли смогу так легко отпустить. Прошу, в этот раз останься со мной. — Я… не могу… — девушка подняла одну из своих рук, что уже к моменту их разговора покоились на её коленях, и приложила к запястью божества, — Моя семья, бачи. Они плохо относятся к божествам, а ещё… Я не думаю, что смогу бросить их, бачи. Шинигами, чего прежде никогда не делал, улыбнулся. — Да, теперь я понимаю, — он медленно моргнул, взяв ладони незнакомки в свои и поднимая её с земли, ставя на ноги, — Тогда просто позволь мне две вещи. Бачикин удивленно посмотрела на бога смерти, поспевая за его действиями. Они сплели свои пальцы вместе. — Что же, бачи? — Скажи мне свое имя, прекрасная неизвестная, — счастливое выражение лица, непроизвольно появившееся, немного расслабило её, позволяя приподнять уголки своих губ в ответ. — Б-бачикин! Меня зовут Бачикин, бачи, — девушка немного воодушевилась, наконец поведав о своем имени этому существу, о котором мечтала столько времени. — Какая вторая вещь? — Так значит, очаровательные окончания твоих предложений – это твое имя, Бачикин. Невероятно красивое имя, — Шинигами хихикнул, — Вторым я хочу украсть ещё один твой поцелуй. Он приблизил свое лицо близко к лицу девушки, следя за тем, как меняется её выражение, но пока не прикасаясь к губам той. Дождавшись немого согласия, когда Бачикин закроет глаза, только лишь тогда он соединил их губы, ощущая тепло на своих. Она ответила на проявление чувств бога, сжав их руки вместе и прижавшись телом чуть ближе, полностью расслабившись и отдав всю себя. Расставшись в поцелуе, они оба широко и радостно улыбнулись. Их нить сияла так ярко, как никогда раньше. — Богам дано любить лишь один раз. Я отдаю его тебе.