*****
Гермиона Грейнджер, староста факультета Гриффиндор, безучастно размазывала овсяную кашу по своей тарелке. Аппетита совершенно не было и настроения тоже, несмотря на последние теплые лучи солнца, проникающие в зал сквозь большие витражные окна. И вовсе не возможность провести весь этот замечательный день на территории замка угнетала девушку. Она с напускным равнодушием следила за тем, как ее подруга Джинни Уизли крутилась возле своего молодого человека — Гарри Поттера. Джинни собиралась пойти в Хогсмид и все время думала, что Гарри может обидеться на нее из-за этого, поэтому сейчас она суетилась над ним, как наседка над цыпленком. Гарри утвердительно кивал, пытаясь убедить девушку, что он вовсе не в обиде на нее. Наконец, Джинни сдалась, счастливо улыбнулась и, запечатлев легкий поцелуй на его губах, поспешила вслед за однокурсниками. Гермиона, будучи не в силах смотреть на происходящее, повернулась в сторону Рона, который что-то обсуждал с Дином, но тот даже не обратил на нее внимание. От подобного отношения ей стало еще больше обидно. Каждый день молодой человек все больше отдалялся от нее, или может ей так только казалось. Их отношения с самого начала были обречены на расставание — слишком уж они были разные. Жаль, что это она поняла только сейчас. И даже чувства, которые, как оказалось, прошли за время ожидания, когда Рон обратит на нее внимание, не смогли спасти их отношения. Для нее это было очевидно, а вот для него вряд ли. Разговор предстоял тяжелый, но откладывать нет смысла. Гермиона прекрасно знала, что молодой человек никогда ее не поймет, и ее ждет примерно та же сцена, которую он устроил Солей на том злополучном уроке. Глаза непроизвольно нашли вышеназванную особу за столом Слизерина. Девушка сидела прямая, как струна, и о чем-то без особого энтузиазма болтала с Дафной Гринграсс. Даже скорее болтала Дафна, а Солей время от времени согласно кивала. Заметив, что Гермиона смотрит в ее сторону, она приветственно кивнула и снова обратила все свое внимание на Дафну. Странные у них складывались отношения с Солей Розье. Она не испытывала к ней неприязни, как к другим слизеринцам, но при этом особой симпатии она тоже не чувствовала. Да, и какая симпатия может быть между ними, если в конце останется только одна. Они здоровались в коридорах, перекидывались парой вежливых слов на уроках, даже пару раз сели вместе, повергнув остальных в шок. Но никто из них не готов признаться, что следит за другой, отчаянно ища подвоха. Гриффиндорка готова была признать, что между ними было действительно много общего, кроме внешности, конечно, но при этом и огромная пропасть разделяла их. Она, Гермиона, дочка простых маглов-стоматологов, а Солей — чистокровная волшебница, наследница древнего рода. Девочки из разных миров, которые никогда не соприкоснутся друг с другом, были связаны единой нитью. Еще раз, окинув взглядом слизеринский стол, она поняла, что там с годами ничего не меняется. Драко Малфой сидел в сопровождении своих телохранителей Крэбба и Гойла, рядом с ними Паркинсон, которая неприкрыто вешается ему на шею, отчего у Малфоя скучающее выражение лица. В этот момент ей действительно было жаль Малфоя. Про себя Гермиона отметила, что блондин неотрывно следил за Розье, хотя пытался скрыть это ото всех. Да, он запал на эту девчонку. Это догадка заставила ее улыбнуться. Неподалеку Блейз Забини и Теодор Нотт что-то весло рассказывают пятикурсницам, девушки краснели и смущенно хихикали. Миллисента Булстроуд с неприязнью смотрит в их сторону. Только слепой может не заметить, что она неравнодушна к Забини, но, похоже, ему все равно, поскольку тот, не замечая ее, всецело занят пятикурсницами. Затем взгляд девушки пробежался по столу собственного факультета. И тут тоже ничего не изменилось за годы, проведенные в Хогвартсе. Лаванда и Парвати над чем-то хихикают, рассматривая глянцевый журнал. Рон, Дин и Симус обсуждают квиддич. Это точно надолго — юноши слишком увлеклись. Гарри сидит с растерянным видом, делая вид, что он участвует в разговоре. Гарри. Ее Гарри. После поцелуев в гостиной, было еще несколько встреч украдкой. Они никак не могут решиться поговорить с Роном и Джинни. Гермиона знала Рона и знала, что будет скандал. Рональд никогда их не простит. Что касается Джинни, то тут реакция могла быть полностью непредсказуемой. Гарри не хотелось ее обидеть или сделать больно. Гермионе порой казалось, что он любит именно Джинни, а не ее. Джинни из маленькой девочки превратилась в красивую девушку. Слава старших братьев не давила на нее как на Рона, так как она была и без этого популярна. Многие завидовали Гарри, что не могло ему не льстить. По сравнению с яркой Джинни, Гермиона казалась себе синим чулком. Если Гарри скрывал от нее ту ночь, которую провел с мисс Уизли на свой семнадцатый день рождения, то Джинни разболтала все на следующий день, потому что не могла держать внутри переизбыток эмоций. Гарри считал себя виноватым во всем произошедшим: ей всего шестнадцать, и он не должен был так поступать. Она видела, что его съедало чувство вины за то, что он обманывает Джинни, целуясь по углам с Гермионой, и Гермиону тем, что никак не может расстаться с Джинни. Скрывать становится все трудней, поэтому надо что-то делать. Больше так продолжаться не может. Собрав волю в кулак, девушка повернулась к Рону и произнесла: — Рон! Мне нужно с тобой поговорить. — Говори, — произнес он с набитым ртом, тщательно прожевывая очередной бутерброд. — Это серьезно, может, поговорим наедине? — Гермиона, ну что может быть серьезного? Говори скорей… Девушка поняла, что спорить бесполезно. Придется выносить сор из дома — как же она старалась этого избежать. Ничего не поделаешь, Грейнджер набрала воздуха в легкие и на одном дыхание произнесла: — Рон, мы с тобой расстаемся. Так больше не может продолжаться. -??? — он вопросительно поднял брови. — Что имеешь в виду? — Рон, не надо… Ты ведь понял меня?! Мы больше не вместе. Мы — не пара! Не стоило даже начинать отношения, я и ты знали, чем это все закончится. Хоть Гермиона и говорила достаточно тихо, но сказанное ею было услышано всеми — весь Гриффиндорский стол повернул голову в ее сторону, внимательно наблюдая за происходящим. Рон стал покрываться красными пятнами от гнева. — Кто он? — проревел Уизли, и вот уже весь Большой зал повернул головы в их сторону. — Ты о чем? — бледнеющими губами проговорила девушка. — Гермиона, не надо из меня идиота делать! Я вижу, как ты ходишь сама не своя, когда я спрашиваю, что с тобой, ты не знаешь, что ответить. Недавно ты сказала, что будешь в библиотеке. Но тебя там и в помине не было, я спрашивал у мадам Пинс. Пропадаешь в никуда, приходишь сама не своя. Только не надо врать мне, Гермиона! Лучше скажи мне, кто он? Гермиона в поисках поддержки посмотрела на Гарри, тот поднял глаза и едва заметно кивнул. Она отрицательно покачала головой. — Еще не время правды, ты можешь сделать только хуже, — как бы говорила она. — Рон, ты все неправильно понял… — вслух произнесла девушка. Тут произошло то, чего никто не мог ожидать. Рон, окончательно взбесившись, схватил Гермиону за руку. Всем показало, что еще чуть-чуть, и он ее ударит. Гарри отреагировал, мгновенно набросившись на лучшего друга. Драки не последовало — их быстро растащили. Еще одного наказания гриффиндорцы не потерпели бы. Гермиона удалилась, глотая слезы, Гарри пошел за ней, а Рон, все еще пунцовый от гнева, стал доедать свой завтрак.*****
Драко Малфой со скучающим видом наблюдал за происходящим. По правую руку от него сидела Пэнси и что-то говорила на счет их свадьбы. В такие минуты он готов был удушить ее собственными руками. Пэнси очень симпатичная, за ее женственно-округлые формы и блестящие черные волосы добрая мужская половина Хогвартса готова душу дьяволу продать, но ему этого не нужно. Его официальная невеста и так всецело принадлежит ему. Он уже пресытился ее округлыми формами, алыми губами и черными, как ночь, глазами, поэтому периодически искал приключений на стороне. Вот только если Пэнси узнает, ее глупой истерики ему не избежать. Слезы, упреки.… Он отчетливо представлял их семейную жизнь, и противился ей всем своим нутром. Напротив него сидела с непроницаемым видом Солей Розье и внимательно слушала Дафну, которая со счастливым видом показывала ей обручальное кольцо с фамильным бриллиантом. Да, старина Флинт постарался на славу и не пожалел галеонов. Солей улыбнулась и похвалила кольцо на пальчике будущей миссис Флинт, одновременно искренне поздравляя ее с помолвкой. Драко подметил, что Солей сейчас абсолютно не до кольца Гринграсс, но, тем не менее, она старательно делала вид, что это одна из самых интереснейших тем. Чертов этикет! Удивительно, как эта девушка с внешностью заучки Грейнджер органично вписалась в их круг. Впрочем, она и была из их круга, это было их главное различие с Грейнджер. Малфой знал, что некоторое в жизни нельзя выучить по книгам, это впитывается с молоком матери. Он окинул оценивающим взглядом девушку напротив. Не красавица, конечно, но и Грейнджер никто бы не рискнул назвать красивой. Каштановые волосы стянуты тугим узлом на затылке, темно-синие платье довольно закрытое, но весьма идет девушке. Он не мог представить Солей в том, что обычно носят Паркинсон или Кэтрин, а тем более кощунственным было представлять на ней маггловские джинсы Грейнджер. Солей Розье чуть худей и ниже Грейнджер, но это можно разглядеть, только если видеть их рядом. Он мог назвать внешность Солей весьма заурядной, если бы не ее глаза-озера. Они, как два бездонно голубых омута, затягивали внутрь каждого посмотревшего в них. Блейз явно неравнодушен к ней, несмотря на все его разговоры о братских чувствах. Драко же она напоминала Нарциссу, которая отталкивала многих своей холодной отчужденностью. И он сам не знал почему, его магнитом тянуло к этой девушке. К ним за стол подсела вечно веселая и неунывающая Кэтрин. Малфой всегда поражался вечно приподнятому настроению своей кузины. У Кэти никогда не бывало ситуаций, из которых невозможно найти выхода. Вот и сейчас он был удивлен тем упорством, с которым она добивалась расположения мальчика-который-выжил. Кэтрин чмокнула в щеку Драко, от чего тот не сдержался и закатил глаза, поздоровалась со всеми. Пэнси тут же начала ей что-то рассказывать, Дафна показала кольцо. Вся ситуация немного веселила Драко, Кэтрин терпеть не могли половина слизеринок и не только, но при этом всегда мило улыбались в ее присутствии и болтали о всякой ерунде. Но две фамилии — Малфой и Розье, не давали им воротить нос в ее присутствии. Впрочем, у них это было весьма взаимно. — Солей, ты уже собралась? — спросила у сестры Кэтрин. — Куда? — тут же к ним повернулся Блейз, оторвавшись от голубоглазой блондинки Астории Гринграсс, младшей сестры Дафны. Драко знал, что первоначально именно Асторию Люциус рассматривал в качестве жены своего наследника. И если бы все сложилось, по первоначальному плану, то сейчас у Малфоя-младшего было-бы в запасе пару лет, ведь младшей Гринграсс всего пятнадцать. Драко не испытывал особой симпатии в адрес Астории, они почти не общались за время их совместного обучения в школе, но ему почему-то казалось, что спокойная блондинка подходила ему гораздо больше взрывной Паркинсон. — Мы едем на выходные домой. Профессор Дамблдор дал свое разрешение, — с равнодушным видом ответила Солей. — Что-то случилось? — поинтересовалась Милисента. — У меня помолвка, — равнодушно ответила Розье, потупив взгляд в свою тарелку. — И кто счастливый жених? — переспросил Забини, сверля ее взглядом, но Драко видел, что его голос дрожит. — Я не знаю, мне не удосужились сообщить, Блейз. Может быть это ты? Блейз Забини не ответил, продолжая прожигать ее тяжелым взглядом. Малфой еще раз посмотрел на нее. Радости особой нет, лишь сухое безразличие. Не одному ему свадьба удовольствия не доставляет. Солей с легкой улыбкой на губах принимала формальные поздравления, сыпавшиеся на нее с разных сторон. Лишь один Блейз сидел с серьезным видом, а между бровей залегла глубокая складка. От происходящего за собственным столом слизеринцев оторвала заварушка, начавшаяся между гриффиндорцами. Похоже, Грейнджер решила бросить своего нищего дружка, и тот остался недоволен ее решением. Поттер, как истинный джентльмен, кинулся защищать грязнокровку. Весьма занятная ситуация. — Этого момента я и ждала. Теперь мой выход, — прошептала ему на ухо Кэтрин. — Я сдам грязнокровку и Поттера с потрохами этим Уизли, а они уже сделают всю работу за меня. — И что ты этим добьешься? — переспросил Малфой. — Ну, во-первых, я уберу с дороги эту малявку Уизли, которая все время вьется возле него. И с Грейнджер он уже не может быть, чувство вины не позволит. Бедный Гарри, такой совестливый! Он не сможет простить себе того, что предал лучшего друга и девушку, а ведь он обещал Рону заботиться о Джинни. Его уже совесть гложет за то, что он целуется с Грейнджер по углам. Так вот, расставшись с Уизли и Грейнджер, он останется один. И никто его не утешит… — Кроме тебя, конечно. — Конечно! — Мне уже жаль малыша Поттера. Моя сестра погубит героя магического мира, — усмехнулся Драко Малфой. Повернувшись к ней лицом, он увидел лихорадочный блеск в карих глазах, и в сотый раз удивился, что такое «милое» создание как Кэтрин делает на Гриффиндоре.*****
Намеренно оставив Блейза, который готов был засыпать ее вопросами и упреками, Солей покидала Большой Зал в обществе Малфоя, с которым они очень мало общались, лишь изредка обмениваясь дежурными фразами. Пэнси кружила над ним словно коршун, а ей не нужны были лишние проблемы в лице ревнивых девушек. Кинув мимолетный взгляд в сторону гриффиндорского стола, она увидела Кэтрин, что-то шептавшую на уху Рональду Уизли. Это не сулило ничего хорошего. — Что она задумала? Она ведь его не выносит? — спросила девушка у Драко. Он лишь многозначительно пожал плечами. — Не хочешь говорить. Ладно, я и так все поняла. Кэти не оставила своих попыток завоевать сердца Поттера. Сейчас она сдаст его Уизли, а потом будет утешать покинутого героя. — В точку, — подметил он. — Таких как она ничего не меняет. Один раз обожглась и опять в огонь лезет. Вот только я думаю, что в этот раз Китти сухой из воды не выйдет. — Ты о чем? — удивленно спросил Малфой. Теперь была ее очередь пожимать плечами. Они несколько минут шли в полном молчании, не зная о чем говорить. Наконец Драко спросил ее: — В то утро, когда я впервые встретил тебя, ты говорила, что видела моего отца? Помнишь? — Да, конечно, — она, немного помолчав, добавила: — Я же говорила, что он приходил на похороны Александра, выразить соболезнования моей матери. — Ты знала, что они были помолвлены в юности? Солей покачала головой. Она мало что знала о матери в принципе, они никогда не были близки. — Почему мы раньше не встречались? Я тебя ни разу не видел в свете… — В свете сторонников Лорда?! Ладно, ладно… Я поняла, о чем ты. Потому что я там никогда не была. После смерти отца мама похоронила себя в стенах Розье-Корта. Она уже восемь лет не снимает траура, так что и речи не может быть о выходе в свет. И чтобы это изменило? — Может быть все, — задумчиво произнес Малфой, когда их внимание привлекла фигура, сидевшая в одиночестве на холодном оконном выступе. — Грейнджер? — проговорил Драко. Солей подошла к ней и увидела синяки на запястьях. Гермиона стала тотчас натягивать рукава до самых ладоней. — Больно? — спросила ее Солей. Та не ответила, лишь как-то странно посмотрела на них. — Я всегда говорил, что от этих Уизли ничего хорошего не жди, — презрительно произнес Малфой. Солей укоряющее на него посмотрела, и его с ног до головы окатило холодной волной. Потом девушка взяла Грейнджер за руку, достав палочку, произнесла заклинание. Синяки на запястьях значительно побледнели. — Спасибо, — рассеяно произнесла Гермиона. — Не за что. Не позволяй ему так с тобой обращаться, ладно? — Гермиона Грейнджер едва кивнула. — Пойдем, Драко, я и так опаздываю, — юноша последовал за ней, все еще оглядываясь в сторону Грейнджер. — Конечно, я знал, что Уизли не в себе. Но и представить не мог, что он поднимет руку на нее, — сказал он своей спутнице, когда они немного отошли. — А что бы сделал ты, узнав, что Пэнси крутит с кем-то за твоей спиной? — девушка остановилась и повернулась к нему лицом, внимательно посмотрев в глаза. Малфою вдруг захотелось убрать выбившуюся прядь за ухо, но он не мог себе этого позволить. — Она так и делает, даже не за спиной, когда хочет досадить мне, но это же не повод бросаться на нее с кулаками. — Ты ее не любишь, и тебе абсолютно все равно с кем она и где, — Солей жестко пресекла все попытки юноши возразить ей. — Пэнси лишь пытается заставить тебя ревновать. Может не стоит на ней жениться? Драко вдруг перестал сдерживаться и протянув руку, убрал мешающий локон за ухо, вдруг испугавшись своей реакции на то, что он творил в данную секунду. Девушка даже не дернулась, только вопросительно посмотрела на него, а потом коснулась его руки на своей щеке. Прикосновение заставило их отпрянуть друг от друга. — Может и не стоит. Если бы я мог, то выбрал бы другую. Ты же меня понимаешь больше остальных, Солей? — Поговори с отцом, в твоем случае все можно исправить… Я знаю, что ты последний из Малфоев, но, если ты выберешь любую чистокровную девчонку, Люциус не станет возражать. Малфой покачал головой: — Дело не в отце, а в проклятом Темном Лорде. Он выбрал ее для меня. Есть у него такая забава — вершить чужие судьбы. Отец провинился и не станет идти поперек его воли, боясь навлечь больший гнев на семью. — Почему именно Пэнси? — Потому что она просила за меня перед старшим Паркинсоном, а тот в свою очередь перед Лордом, после отцовского провала. — За тебя в качестве своего будущего мужа? — переспросила девушка. — В точку. В прошлом году в качестве наказания за грехи отца, я отделался тем, что впустил Пожирателей в Хогвартс, починив один волшебный шкаф. Прямых улик против меня не было, разве что догадки Поттера, и меня не исключили. Снейп подтирал за мной, да, и откровенно выгораживал по просьбе матери. Выходит, что я кругом всем обязан. — Сегодняшняя помолвка мое наказание за непослушание. Они специально, не сказали мне имя будущего мужа, чтобы я не сбежала, чтобы надеялась. — Если бы я мог выбирать, то выбрал бы тебя, — произнес он, слегка улыбнувшись, внезапно девчонка улыбнулась ему в ответ. Драко впервые видел ее улыбку, которая была теплой: в глазах тают льдинки, и они наполняются солнечным светом, освещая все вокруг. Удивительные глаза, странная девушка.*****
27 сентября 1997 года. Хогвартс. Гостиная факультета Гриффиндор. Кэтрин улыбалась самой себе, счастливо глядя в пустоту. Все получалось именно так, как она того и хотела. Девушка смеялась снова и снова, радостно напевая любимые мотивы. Вошедшая в комнату Лаванда, застала странную картину: Кэтрин кружилась по комнате, что-то напевая себе под нос. Гриффиндорка все поняла по сияющим глазам однокурсницы: — Ну и кто он? — спросила Браун, сгорая от любопытства. Кэтрин удивленно подняла брови, делая вид, что не понимает, о чем речь: — Ты о чем? Просто сегодня замечательный день, — она взяла подругу за руки, и они вместе кружились по комнате, весело напевая какую-то детскую песенку. Катрин распространяла свои положительные флюиды буквально на все. — А все же кто? — не унималась Лаванда, присаживаясь на кровать. — Пока не скажу, чтобы не сглазить. Лаванда попытались изобразить обиду, но у нее ничего не получилось, настроение Катрин передалось и ей. Они снова начали кружиться по комнате, одновременно наполняя ее мелодией, ласкающей слух:Put your head against my life
What do you hear
A million words just trying to make
The love song of the year
Close your eyes but dont forget
What you have heard
A man whos trying to say three words
The words that make me scared *
Все отлично, еще немного и Гарри Поттер в ее маленьких ручках. Кэтрин Розье всегда добивается того, чего хочет. Конечно, ей немного жаль Гермиону, той и так сильно досталось за последнее время, но и жить ей осталось не так много. Зачем ей Гарри на том свете? В то время, когда она, Кэтрин, останется тут на земле вместе с Гарри Поттером, который все сомнений будет ее.A million love songs later
And here I am trying to tell you that I care
A million love songs later
And here I am…**
*****
Рональд Уизли в молчаливом одиночестве сидел на берегу Хогвартского озера. Настроение было на нуле, внутри было ощущение, что на него вылили ведро с помоями. И кто? Лучший друг и собственная девушка. Точнее бывший лучший друг и бывшая девушка. Гарри и Гермиона. Они столько времени водили его за нос! Выставляли полным идиотом, а он, наивный, всецело верил им. Ладно Гермиона, ей всегда непонятно что нужно было. Вечно требовала от него невозможного: «Рон, то не так, это не этак!». А он все терпел: «Да, Гермиона! Конечно, Гермиона!». И что он получил после всего этого? Нож в спину. Предательство. Ну, конечно, где ему сравниться с Великим Героем Магического Мира! Почему он раньше не замечал? Она ведь всегда смотрела на Гарри с особой заботой, беспокоилась: «Что с Гарри? Где Гарри?». А ему это казалось проявлением дружбы, что они просто друзья. Глупый, глупый Рон Уизли! А Гарри, он ведь считал его лучшим другом, почти братом. Он же встречается с его сестрой. ЕГО СЕСТРОЙ! Джинни… Поттер столько времени обманывал Джинни, а ведь когда он был против их романа, именно Гарри убеждал его, что никогда не обидит Джинни. А что теперь выходит, все это время он изменял ей с Гермионой? Наверное, они хорошо посмеялись над ними. Ярость дикой волной накрыла его с головой. Не зная куда направить ее, Рон схватил с земли камень и силой кинул в воду, молча наблюдая, как прозрачные круги расходятся по воде. — Рон… — послышался знакомый голос за его спиной. Он медленно обернулся на голос. Предательница. Зачем она пришла? Посмеяться? Все хватит с него! Он не позволит им больше так с собой обращаться! — Уходи, — сухо ответил юноша. — Ты должен понять… Я никогда не хотела… Рональд прервал девушку на полуслове: — Что понять? То, что вы за нашими с Джинни спинами роман крутили, — он уже почти срывался на крик, чувствуя, как кровь закипает в венах вместе с яростью. — Прости. Я… Мы… — она почти плакала. — Все произошло так неожиданно. Никто никого не хотел обманывать. Мы не хотели сделать вам больно… Просто… — слова закончились, и девушка умоляюще смотрела на него, словно на самом деле ждала от него понимания. — Что просто? Просто так получилось? ДА! Вы что меня за идиота держите? Скажи мне вот что, любимая? Чем он лучше, чем я? Ах, ну да, куда бедному Ронни до Золотого Мальчика! — Ты не прав. Мы по-прежнему считаем тебя другом, — тихо проговорила девчонка, и ее холодная рука коснулась его пальцев. Ее прикосновение было подобно электрическому разряду, и вся таившаяся в нем злость готова была вырваться наружу. Молодой человек резко схватил ее за руку, больно сжимая запястья, прокричал прямо ей в лицо: — Мне не нужна дружба предателя и его подстилки! Карие глаза расширились от негодования, сама того не понимая, она подняла свободную руку и ударила его по лицу, оставляя красный след на щеке. Рон окончательно потерял над собой контроль. Резко притягивая девушку к себе, он грубо впился в ее губы. — Что, не нравится? Да?! А спать с чужим парнем тебе понравилось? — Отпусти, Рон, ты не понимаешь, что творишь, — умоляла Гермиона. Он не слушал ее, продолжая яростно целовать. Девушка пыталась вырваться, но юноша был намного сильнее ее. Ничего не соображая, он дернул застежку ее мантии, и та с грохотом упала на землю. — Рон, не надо, — Гермиона почти плакала. — Отпусти ее! Голос заставил Уизли повернуть голову. За его спиной стоял Малфой с направленной на него палочкой. — Уходи, Малфой, тебя это не касается, — Рональд по-прежнему держал сопротивляющуюся Гермиону. — Уизли, я два раза не предупреждаю, — угрожающе проговорил слизеринец. Как ни странно, но Рон отпустил почти рыдающую девушку и криво усмехнулся: — Можешь ее забрать себе! Возможно, такому слизеринскому хорьку как ты, она и сгодится. Чуть ссутулив плечи, Рональд Уизли побрел прочь. Грейнджер, сдерживая рыдания, рвавшиеся наружу, сползла на землю, руки непроизвольно пытались запахнуть полы разорванной мантии и блузки. — Репаро! — произнес Драко, ее одежда приняла свой первоначальный вид. — Спасибо, — прошептала она. — Не надо благодарности, Грейнджер. По субботам я только тем и занимаюсь, что спасаю грязнокровок от их взбесившихся дружков, — попытался сыронизировать юноша, но вышло как-то неуместно. Его ирония никак не подействовала на девушку, ее по-прежнему продолжало трясти от страха и унижения. Малфой удивился собственной мысли о том, что на месте Поттера просто бы убил Уизли, стер бы в порошок, развеяв его по ветру. Он посмотрел на рыдающую девушку, она стоит десятка таких как эта малявка Уизли, с которой встречается Поттер. — Пойдем, Грейнджер! А то простудишься, а потом Поттер обвинит меня в этом. У вас, гриффиндорцев, удивительное свойство считать виноватыми во всех своих бедах слизеринцев, — с этими словами он протянул Гермионе руку. Девушка неуверенно подала ему свою дрожащую ладонь. — Если хочешь, я догоню и прокляну его? — неожиданно произнес Малфой, понимая что если она не остановит его, то треклятому Уизли не поздоровиться. Девушка покачала головой, принимая протянутую руку: — Нет, не надо, он того не стоит.*****
Гарри судорожно бегал по замку в поисках Гермионы. Куда же она могла пропасть? Он обошел уже половину замка, но девушки нигде не было. Сейчас ему было плевать на Рона, на Джинни, на весь мир… только бы с ней все в порядке. Гермиона. Его Гермиона. Господи, сделай так, чтобы с ней было все в порядке! Неожиданно в его сознании пришло понимание всего. Неожиданное, невиданное доселе чувство накрыло с головой, окутало, приятно согревая. Он любит ее и уже очень давно. Но между тем где-то внутри рождался страх, он не может ее потерять. Гарри и так потерял слишком много дорогих ему людей. Чжоу, Джинни… Хорошие, милые, красивые, но нелюбимые. Они были с Гарри Поттером, но не с ним самим. Им был нужен Гарри Поттер, мальчик-который-выжил, но не он, не Гарри, мальчик из чулана под лестницей. Гермиона же всегда была рядом и в горе, и в радости… всегда. Родная, любимая, единственная Гермиона. Каким он был глупым столько лет, не замечал, не хотел замечать. Гнался за изысканными яствами, хотя всегда любил простой хлеб, который он привык есть на завтрак, живя у Дурслей. Гермиона и была его хлебом, его чистой родниковой водой. Только бы найти ее сейчас. Мимо проплыла Кэтрин Розье, сияя счастливейшей улыбкой. Девушка, идущая рядом с ней, заставила его сердце сделать кульбит. Гермиона. Она внимательным взглядом посмотрела на Гарри, потом перевела взгляд на Кэтрин. И он осознал, что она — не Гермиона. Он так и не привык к их странной схожести, каждый раз вздрагивая от присутствия слизеринки. Поттер никогда не желал никому смерти, но сейчас искренне надеялся, чтобы это была не Гермиона. Где же ты Гермиона? Где тебя искать? Ноги сами вели его к выходу из замка. Уже на выходе он столкнулся с тем, кого сейчас меньше всего хотел видеть. Малфой. Гарри уже было хотел пройти мимо, но слизеринец жестом остановил. — Малфой, послушай, мне сейчас не до тебя… — он не успел договорить, как заметил хрупкую фигуру за спиной слизеринца. Гермиона. Девушка бросилась в его объятья. Юноша почувствовал, как она дрожит всем телом. — Что он сделал с тобой? — обратился он к Гермионе, одновременно направляя палочку на слизеринца. — Гарри, не надо… Он мне ничего не сделал, — она нежно коснулась его руки. Поттер посмотрел в ее медовые глаза, и весь мир снова улетел в преисподнюю, остались только эти глаза полные нежности и любви. — Избавьте меня от ваших гриффиндорских нежностей. И в следующий раз, Поттер, будь осмотрительней в выборе друзей, — Драко криво усмехнулся и уже собрался удалиться, когда Гермиона дрожащими губами прошептала: — Спасибо, Драко. Драко ничего не ответил, лишь еще сильней усмехнулся, развернулся и молча удалился. — Это Рон, да? Это имел в виду Малфой? Гермиона, ответь мне, что он с тобой сделал? — на его лице причудливо смешались гнев и беспокойство за девушку. — Гарри, я прошу, не сейчас. Он неимоверным усилием сдержался, чтобы сейчас не пойти и не послать в Рона непростительное. Умом Гарри Поттер, конечно, понимал, что по отношению к лучшему другу поступил, мягко сказать, некрасиво, но то, что Рон попытался сделать с Гермионой, выходило за любые рамки. Гарри почувствовал, как что-то упало и разлетелось на тысячи осколков. Это перестала существовать их многолетняя дружба. Все, Золотого Трио больше нет. Нет больше Гарри, Рона и Гермионы. Остались только он и Гермиона. Рона больше нет с ними, и никогда не будет. Друзей у него больше не было, из близких людей у него оставалась лишь девушка, стоящая рядом и нежно держащая его за руку, но эта девушка стоила многих. Сейчас в ее медово-карих глазах читался растерянность и непонимание. Гарри притянул ее к себе, вдыхая привычный аромат, исходивший от ее волос: — Не надо, не плачь… — он аккуратно стер пальцами слезинки с ее щек. — Все будет хорошо. Я обещаю.*****
Блейз медленно направлялся в сторону Выручай-Комнаты, в руке еще непочатая бутылка огневиски, в мыслях полнейший мрак. Единственным его желанием было напиться. До одури, до потери сознания, а потом найти какую-нибудь легкомысленную девицу и провести с ней ночь. Забыть, забыть, забыть! Это он виноват во всем. Солей не захотела его слушать и ушла, сказав, что уже поздно что-либо менять. Видит Мерлин, он пытался ее остановить, не допустить того, что должно случиться. Раз, и нет его Солей Розье, и вместо нее другая чужая девушка. Солей продали за три кната какому-то чистокровному ублюдку. А во всем виноват только он. Он собственными руками разрушил судьбу Солей, не смог, не защитил. На ходу юноша откупорил бутылку, делая большой обжигающий глоток. Приятное тепло разлилось по его телу. — Блейз… Что ты с собой делаешь? — знакомый девичий голос заставил его оглянуться. — Я прошу, Миллисента, не стоит давать мне нравоучений…. Я в них совершенно не нуждаюсь. Она ничего не ответила, только взяла его за руку и посмотрела прямо в глаза, надеясь найти там ответное чувство. Но его черные глаза не выражали абсолютно ничего. В коридоре послышалось привычное шарканье школьного завхоза — ничего хорошего это не предвещало. Молодым людям совершенно не хотелось быть застигнутыми Филчем с бутылкой огневиски, а потом еще неделю ходить к нему на отработки. Первым сориентировался Блейз, быстро взяв девушку за руку, поспешно увел ее в сторону Выручай-Комнаты. На этот раз Комната приняла вид уютной гостиной. Вальяжно присев, молодой человек протянул Милисенте бутылку: — Будешь? — Нет, и тебе не советую, — произнесла она. — Что с тобой происходит, Блейз? — А ты не понимаешь?! — он отхлебнул из горла обжигающей жидкости. — Ее продали, а я ничего не сделал… Промолчал. Милисента зашлась краской, понимая, о ком, говорит Блейз. Солей. Ему не нужная она, все его мысли принадлежат этой шармбатонке. Он ее любит, сам этого не понимает, но любит. — Ты ни в чем не виноват. Солей все равно выдали бы замуж рано или поздно, — она присела рядом с ним, беря его руку в свою. — Ты ничего знаешь, Милли. Арман приходил к моей матери этим летом с целью устроить наш с ней брак. — Ты отказался? — она тихо закончила за него. Юноша покачал головой. — Не понимаю. Ты согласился? Любишь ее? — Люблю? Разве я ее могу не любить?! Мы долго не виделись, но я всегда знал, что она есть. — Блейз сделал еще один глоток огневиски. — Солей моя сестра. Присцилла много лет была любовницей Александра. Миллисента провела пальцами по его волосам, в успокаивающем жесте. Сестра? Они не слишком были похожи, если не считать того, что у них обоих были присущие Розье фамильные черты. И то, что все принимали за влюбленность, было на самом деле заботой брата о сестре. Ей вдруг стало неловко за свою ревность. — Давно знаешь? — спросила его девушка. — Теперь кажется, что я знал об этом всегда. Александр особо не скрывал своего отношения ко мне, — он медленно начал говорить, при этом судорожно сжимая виски. Ему давно хотелось выговориться, поделиться грузом с кем-то еще. Рассказать это Солей он не мог. Потом, когда будет время и будут силы. А Милли его друг, как Драко, но тому сейчас не до него. Он расскажет ей все, все, что знает, скинет груз с плеч. — Но мать призналась, только после визита Армана. — Почему ты не встретился с ней раньше? Вы же вполне ладите. Ты заботишься о ней, а она о тебе. Любой бы подумал, что вы влюблены. Все так и подумали… — Потому что я трус, Милли. Нам было всего десять лет, когда его не стало, и наш мир крутился вокруг него. Последний раз мы виделись на похоронах нашего отца. Как бы он меня не любил, Солей его единственная законная дочь. Мы с ней всю жизнь ревновали отца друг к другу, пытаясь урвать его внимание и любовь, а после смерти Александра все развалилось. Больше не было повода для встреч, потому что, между нами, непременно бы стоял призрак отца.*****
1 июля 1997 года Лондон. Забини-Холл. Воспоминание Блейза Забини. Блейз задумчиво смотрел на яркую зелень ухоженного сада, в голове единственной мыслью пульсировало лишь одно слово «свобода». Он совершеннолетний, никто не ограничивает его в действиях и применение магии. Арман, наконец, не имеет власти над ним, мама в очередной раз вышла замуж. Блейз молод и богат. Что еще ему нужно от жизни? Иногда красивая девушка и хорошая бутылка огневиски. Юноша усмехнулся собственным мыслям. Жизнь была прекрасна, как цветущий сад за окном. В камине что-то зашуршало, и уже через секунду из зеленого пламени, отряхивая с дорогого платья золу, вышла Присцилла. — Мама? Чем обязан столь раннему визиту? — Блейз внимательно всматривался в знакомую фигуру матери. Она была еще молода и невероятно красива, годы как будто обходили ее стороной. Темные вьющиеся волосы небрежно связаны на затылке, утреннее платье и светлая мантия оттеняют слегка смуглую кожу. А живые карие глаза с любовью и каким-то неведомым беспокойством смотрели на сына. — Разве мать не может навестить сына? — она ласково улыбнулась ему, подставляя щеку для поцелуя. — Конечно, может, но я думал, что ты сейчас всецело занята своим новым мужем? — Блейз, я тебя прошу, не будем ссориться из-за этого. Я пришла, чтобы поговорить с тобой о более важных вещах. Давай обойдемся без твоей иронии. Речь пойдет о твоей дальнейшей судьбе, — лицо женщины выражало все большее беспокойство. — Что-то произошло? — кажется, ее беспокойство начало передаваться молодому человеку. — Пока нет. Арман приходил ко мне. Блейз нахмурился, внимательно вглядываясь в тонкие черты матери. — Что ему еще нужно? Я думал, что он оставит меня и тебя в покое, после моего совершеннолетия? — Блейз почти совался на крик. — Успокойся, — Присцилла взяла ласково сына за руку. — Он приходил договариться о твоем браке с Солей. Ты ведь помнишь ее? — Солей? Солей Розье? — в памяти невольно всплыл образ девочки в черном пальто с намокшими косичками и ледяным взглядом. Солей — девочка из далекого детства. — Да, он хотел бы поскорей организовать вашу свадьбу с его племянницей. Новость выбивала почву из-под ног. Блейз не думал о браке в ближайшее время, и не в ближайшее тоже, но Солей была дочкой Александра, который всегда был ему как отец. Где-то на краю сознания вертелась навязчивая мысль, что стоит согласиться, просто ради того, чтобы Арман не предложил ее кому-то другому. — С чего бы это? Не терпится завладеть всем семейным состоянием? Арман просто глуп, если надеяться, что я буду плясать под его волынку, — молодой человек немного задумался. Солей Розье была его ровесницей, у них всегда были хорошие отношения. Уже восемь лет он лелеет и тщательно оберегает ее образ в глубине своей души. Солей такая родная и знакомая. Если и ему и предстояло жениться, то он непременно выбрал в жены именно ее. Конечно, девочка могла измениться за прошедшее время, но не могла же она стать такой же вертихвосткой как Кэтрин. Хорошо, что хоть последнюю в жены не предложили. Кэтрин — полная противоположность всего, что он ценил в девушках. Покоряющая сердца всех его друзей красавица Кэтрин, ничем не затрагивала его душу. За ее красивой внешностью скрывались самовлюбленность и эгоизм. — Я не позволю Арману снова манипулировать собой, но я согласен на брак с Солей Розье, — наконец, произнес он свой вердикт. — Блейз, я уже отказала Арману. Думаю, мы сможем найти тебе другую более подходящую невесту. Вокруг полно чудесных чистокровных девушек… — в голосе Присциллы звучало волнение. — Мама, не переживай, я сам поговорю с Арманом. Солей — хорошая партия. Хоть, мы с ней давно не виделись, но ты сама ни раз расписывала мне ее достоинства, — возразил молодой человек. — Да, Солей чудесная девушка, но она тебе не пара сынок. К тому же вы родственники… Мать что-то темнила, и Забини собирался докопаться до истины. — С каких пор браки между кузенами стали чем-то запретным? — его бровь взлетела вверх. — Мы довольно дальние родственники. Ты бы сама вышла замуж за Армана, если бы он не женился вопреки логике на Арабелле, а у вас гораздо ближе родство. — Все действительно так, но Солей никогда не будет твоей женой. Я не позволю этому случится, — лицо женщины выражало холодную непоколебимость. — И еще, сын… Солей будет в этом году учиться в Хогвартсе. Зная тебя, предупреждаю, не смей даже в мыслях закрутить роман с ней. Эта девочка ни одна из тех девиц, с которыми ты коротаешь ночи. И не надо удивляться, я знаю о твоей жизни гораздо больше, чем ты думаешь. Просто держись от нее подальше. Блейз Забини рассмеялся: — Не понимаю, мама, откуда столько негатива? Я не обижу ее. Моя невеста — это не девчонка на одну ночь. Обещаю, что ни один волос не упадет с головы будущей миссис Забини. Буду защищать и оберегать ее, никаких грязных мыслей до свадьбы. Присцилла странно смотрела на него, нервно теребя край мантии. На лице появилась нерешительность, но собравшись с мыслями, женщина, наконец, произнесла: — Солей никогда не будет миссис Забини, она твоя сестра. — Кузина, — поправил Блейз. — Нет, она твоя единокровная сестра. Александр — был твоим родным отцом, — в ее голосе чувствовалась нервная горечь. Наступила затянувшаяся пауза, молодой человек слышал, как тикают часы на стене, и шаркают домовики по дому. — Этого не может быть. Я тебе не верю! — молодой человек стал быстрыми шагами мерить комнату. — Мама, скажи мне, что все это неправда! Когда ты собиралась мне сказать? — Это правда, Блейз. Теперь ты понимаешь, почему вы с Солей не можете пожениться? — Ты мне врала столько лет? — он взял в свои ладони лицо матери и внимательно вгляделся в ее темные глаза, так похожие на его, такие же глаза были у Александра. — Ты бы не понял. Сначала был еще слишком мал, а потом я просто боялась, — в черных глазах появились непрошенные слезы. — Расскажи. Я прошу, расскажи мне все. Не хочу больше лжи, — попросил ее Блейз. Присцилла отошла от сына и присела на ближайшую софу, тем самым давая понять, что разговор будет долгим. Жестом она пригласила сына присесть рядом, и, наконец, начала свой грустный рассказ: — Я всегда любила Александра, всю свою сознательную жизнь. Сначала это было просто детское обожание и преклонение. Первый раз я серьезно осознала, что это любовь, когда мне было всего десять. Он был старше меня на семь лет, к тому времени ему уже исполнилось семнадцать. Александр приехал домой с Шармбатона на свои последние летние каникулы. Он появился на пороге нашего дома такой красивый в голубой мантии с гербом Шармбатона, и подняв меня руки, произнес: «Моя маленькая Присцилла, с каждым днем ты становишься все краше. Совсем скоро ты разобьешь не одно мужское сердце». В тот момент я осознала, что единственное сердце, которое я хочу разбить — его. Этим же летом у Александра состоялась помолвка с Мари Пьер. Она была настоящая француженка и при этом была невероятно красива, как лесная фея. Я завидовала и ревновала в тот момент, когда он держал ее за руку и улыбался счастливой улыбкой. Будучи маленькой девочкой, я устраивала скандалы и истерики, пытаясь привлечь его внимание к себе. Тогда меня никто не воспринимал всерьез, списывая все на детский эгоизм. Мари пыталась наладить со мной контакты, но все было тщетно, и она оставила свои попытки. Через год они окончили школу и устроили пышную свадьбу. В этот день я заявила родителям, что ни на какую свадьбу не пойду, и заперлась у себя в комнате. Мама пыталась целый час уговорить меня выйти, но все ее попытки были встречены безоговорочным отказом. Я целый день не выходила из своей комнаты, искренне желая, чтоб свадьба не состоялась, а Александр принадлежал по-прежнему всецело мне одной. Но моим детским фантазиям не суждено было сбыться, они все же поженились и были безмерно счастливы вдвоем, к великому моему огорчению. На следующий день после свадьбы, перед свадебным путешествием, они пришли навестить нас. Мари искренне сожалела о том, что я не была на торжестве, а она так рассчитывала, что я буду участвовать в церемонии. Если бы я тогда имела палочку, то эта белокурая ведьма одним «Круцио» от меня бы не отделалась, — женщина горько усмехнулась и продолжила свое повествование: — Александр уверял меня, что несмотря на то, что он теперь женатый человек, наши отношения с ним не изменятся, и мы по-прежнему останемся друзьями. Но все изменилось, не могло не измениться. Она была его тенью, не отходила не на шаг. Но при этом я видела его счастливые глаза, когда он смотрел на свою юную жену. На меня он никогда так не смотрел, и от этого я бесилась еще больше. Но время шло, и осенью наконец-то пришло мое время отправиться в Шармбатон. В день, когда мне купили первую волшебную палочку и новую школьную мантию, я была бесконечно счастлива. Весь день носилась по дому, как заведенная. Вечером к нам с визитом пришла Зенобия, а с ней Александр и странно счастливо улыбающаяся Мари. Александр тоже был безмерно счастлив и весь вечер обнимал жену за талию, я же изо всех сил старалась скрыть свою злость. В конце вечера раскрылась тайна их странного поведения — Мари оказалась беременна. Все их поздравляли и желали удачи. А я вымученно улыбалась, желая, чтобы Мари с ее ребенком исчезли с лица земли. И мое желание действительно исполнилось. Ровно через пять месяцев у Мари начались преждевременные роды, ни она, ни младенец не выжили. Колдомедики разводили руками. Александр был убит горем, а я радовалась. Глупая. Уже гораздо позже я поняла, что это неправильно и жестоко радоваться чужой смерти. Но тогда я была по-настоящему счастлива, он по-прежнему стал принадлежать только мне. И действительно все свободное время мы проводили вдвоем. В моей жизни наступила гармония и долгожданное счастье. Все это длилось несколько лет, пока в его жизни не появилась еще одна женщина — Нина Розье. Нина была полной противоположностью Мари. Мари была удивительно красивой, при этом любящей и преданной Александру. Нину же только долг перед родителями заставил стать новой леди Розье и войти хозяйкой в Розье-Корт. Она не любила Александра и никогда не скрывала, что ее сердце навсегда отдано Малфою. Зенобия и Айден давние друзья, именно они сговорились об этом браке. Зенобии нужен был наследник, Айден хотел выдать дочь замуж, пока ее не выкрыл Малфой. Он отрекся от родного сына за связь с Пожирателями Смерти, поэтому пошел на принцип и не отдал дочь в жены другому Пожирателю смерти. Александр уважал Нину за сдержанные манеры и идеальное воспитание, но это никак не повлияло на их брак. Семейная жизнь с самого начала не задалась, они были совершенно чужими людьми, которые вынужденно жили под одной крышей. Но чем дальше был Александр от Нины, тем ближе он становился ко мне. О таком я даже мечтать нем могла. Это было самое счастливое время в моей жизни. Мы могли гулять часами и говорить, говорить, говорить… Ни на что большее я тогда рассчитывать не могла, да и он бы не позволил, пока мне не исполнилось семнадцать. Все случилось в мой семнадцатый день рождения. Он спросил, что я хочу в подарок, и я ответила: «Тебя». И я его получила, мой подарок, — она нежно погладила сына по руке. — Он подарил мне самый лучший подарок в моей жизни — он подарил мне тебя. Когда я узнала, что беременна, то была счастлива, как никогда в жизни. Я парила на седьмом небе, а потом пришло осознание действительности. Я одна и не замужем. Александр женат и никогда не сможет разойтись с Ниной. К тому же она тоже ждала ребенка. Долг требовал наследника. Ирония судьбы — его сын и дочь появились с разницей всего в одну неделю. Гектор Забини был намного старше меня, у него не могло быть детей из-за старого проклятия, которое медленно вгоняло его в могилу. Это была выгодная для всех сторон сделка. — А Александр? Он ведь знал, что я его сын? — спросил Блейз, вспоминая человека, которого он и так всегда считал своим отцом. — Долго это продолжалось между вами? На долю секунды задумалась, а потом ответила: — До самой его смерти. Александр любил тебя, это то, что ты должен помнить о нем. — Как мне жить с этим, мама? Одно дело догадываться, другое знать наверняка. — Ты сильный, Блейз. Ты справишься, — женщина встала и подошла к сыну, крепко его обняв.*****
Блейз закончил говорить, внимательно поглядел на сидящую напротив него девушку. От собственных воспоминаний и выпитого огневиски голова гудела. Он опустил ее и сжал руками, так словно пытался расколоть на две части. Ни слова не говоря, Милисента продолжала гладить его по волосам. Он никак не отреагировал: не отстранился, не притянул к себе, продолжая пустыми глазами смотреть в никуда. А она все гладила его, словно маленького мальчика, тихо шепча: «Все будет хорошо».