Большие надежды

      2 сентября 1997 года. Хогвартс       Мрачные коридоры Хогвартса отдавали сыростью. Профессор зельеварения — Северус Снейп находился в весьма подавленном настроении, а мысли, наполняющие его голову, были не менее мрачными, чем окружающие стены. Несколько минут назад он вышел из кабинета директора, и то, что сообщил ему Дамблдор, только ухудшило его и без того безрадостное настроение. На пути возникла преграда в виде толпы растерянных первокурсников, мужчина наградил детей невеселым взглядом, ученики в испуге расступились, давая проход. Снейп знал, что внушал страх, но ничего не собирался с этим делать. Мужчина быстро прошел мимо них, а его черная, как ночь, мантия развивалась, словно крылья за спиной. Поворот… Еще поворот… Лестница… Шестнадцать ступенек, ровно шестнадцать. Каждая ступенька равна году, проведенному в мрачных подземельях. Шестнадцать лет он преподавал зелья в школе чародейства и волшебства. Шестнадцать лет назад его душа разбилась на множество осколков. Нет, разбилась она несколько раньше… Шестнадцать лет назад она умерла совсем. Поворот. Еще поворот. Он уже дошел до мрачных подземелий, которые являлись его убежищем последние шестнадцать лет.       Мужчина почти достиг конечной точки своего пути, когда его внимательный взгляд заметил фигуру, одиноко стоящую посреди мрачного темного коридора, ведущего в подземелья. Тусклое пламя факелов скрывало лицо и бросало зловещие блики пламени на хрупкие очертания девушки — та стояла, прислонившись к стене. Он приблизился к ней, но она никак не отреагировала на его присутствие, продолжая все так же неподвижно стоять, смотря куда-то в пустоту.       Северус Снейп, сохраняя молчание, принялся изучать девушку. Взгляд черных, как уголь, глаз прошелся по заплетенным в тугую косу темным волосам, в отблесках пламени они приобретали огненный оттенок, и остановился на эмблеме факультета Слизерин. Две девочки, две судьбы. Такие одинаковые и при этом совершенно разные. Только совершенно слепой не мог не увидеть огромную, как пропасть, разницу между ними. А может, он не смог их перепутать, потому что в его памяти, как будто это было вчера, стоял образ юной Нины Розье. Вот так же двадцать один год назад здесь, в одиночестве, стояла ее мать после очередной ссоры с Люциусом Малфоем.       Наконец девушка подняла на него глаза, и их взгляды встретились второй раз за последние сутки.       «Как же она похожа на мать. Нет, не на Грейнджер, именно на Нину. Будто время повернулось вспять», — пронеслось в голове у профессора.       — Мисс Розье, и долго вы собираетесь здесь стоять? — мужчина прервал молчание.       Солей, все так же продолжая бесцельно глядеть в пустоту, произнесла:       — За что? Я ведь… Так не должно быть. Это же просто легенда. Кто в них вообще верит?       Профессор Снейп лишь покачал головой: впервые за много лет он не знал, что ответить. Значит, она все знает, значит, они встретились. Этого не должно было произойти никогда. У него в голове начало складываться впечатление неправильности всего происходящего. Утренняя встреча с директором оставила тяжелый камень у него на сердце. Как странно, но у него все еще было сердце. И этому черному израненному сердцу было жаль одинокую девочку, стоящую рядом с ним, и ту другую, которая, возможно, еще ничего не знала или пока не смогла понять. Судьба играет людьми, от нее не скроешься под плащом-невидимкой или не отмахнешься парой заклинаний. Она все равно тебя настигнет. Выбор — лишь иллюзия. Он как никто знал эти простые правила наверняка.       — Пойдемте отсюда, мисс Розье.       — Куда, профессор?       Ему так хотелось ответить: «Прочь!», «Беги отсюда, пока это еще возможно!», но лишь сухо произнес:       — Я провожу вас до класса, скоро начнется урок.       Он развернулся и продолжил свой неоконченный путь, изредка кидая на девушку, идущую рядом с ним, лишенные эмоций взгляды, ее образ рождал в голове давно потерянные воспоминания.

***

      Воспоминания Северуса Снейпа       2 сентября 1975 года. Хогвартс. Гостиная Слизерина       В тот далекий вечер семьдесят пятого года гостиная Слизерина была заполнена учениками. Возбужденные первокурсники, все еще находящиеся под впечатлением от вчерашнего распределения, обсуждали первые знания, полученные в этих стенах. Школьники постарше делились летними впечатлениями после прошедших каникул. Старшекурсники в основном сидели небольшими группами. Девочки шушукались в стороне, изредка кидая красноречивые взгляды в сторону юношей, которые, в свою очередь, отвечали им улыбками и обсуждали квиддич: «сможет ли в этом году Слизерин одержать победу над сборной Гриффиндора?», одновременно посылая проклятья на голову Джеймса Поттера, ловца сборной Гриффиндора*. Пожалуй, это единственное, в чем Северус Снейп был с ними согласен. Кто-то рассказывал сплетню о том, что Джеймс Поттер в этом сезоне хочет попробовать себя в качестве охотника.       Сам юноша сидел в стороне от остальных и пытался сосредоточиться на задании, которое им задал профессор Слизнорт, но суета, царившая в гостиной, постоянно отвлекала. После очередной неудачной попытки вникнуть в суть написанного, он в раздражении отложил книгу прочь. В это время к нему подошли семикурсник Люциус Малфой* и шестикурсник Эван Розье.       — Северус, я давно хотел с тобой поговорить. Ты подумал над моим предложением? Лорд считает тебя интересным. В следующие выходные он будет в нашем поместье. Я могу ходатайствовать об аудиенции, — с нажимом произнес Люциус. Малфой был чертовски хорош в своей черной шелковой мантии, которая ярко контрастировала с его платиновыми волосами. Проходящие мимо пятикурсницы вскинули на него томные взгляды, и он наградил их обворожительной улыбкой, отчего девушки покрылись пунцовым румянцем. Северус презрительно фыркнул, и они обменялись с девочками уничтожающими взглядами. Юноша уже было хотел ответить, но неожиданно рядом возникли сияющая Нина Розье и не разделяющая радости подруги Беллатрисса Блэк. Нина легко и непринужденно чмокнула в щеку брата, улыбнулась Северусу и обняла Люциуса. Пятикурсницы, все еще находившиеся неподалеку, поспешно ретировались с места событий, что в душе немало позабавило Северуса.       Нина Розье — гриффиндорка. Одна шляпа знает, как ее занесло на львиный факультет, но это не отменяло данного факта. Практически единственная гриффиндорка, когда-либо появляющаяся в гостиной Слизерина. Нина Розье — сестра будущего пожирателя смерти Эвана Розье, потому что свои взгляды тот никогда не скрывал, подруга Арабеллы Малфой, которая к этому времени закончила школу и поспешно выскочила замуж, и Беллатрисы Блэк и, конечно, невеста Люциуса Малфоя. Люциус никогда не был ангелом и порою бывал неоправданно жесток, впрочем, юноша этого не скрывал. Девушка знала все темные стороны его натуры, но делала вид, что не замечает их или они к ней не относятся. И действительно, молодой человек был нежным и заботливым по отношению к своей будущей жене, рядом с Ниной его словно подменяли. Северус слышал, как девушки обсуждали, что брак между Малфоем и Розье был обговорен еще до того, как жених и невеста пошли в школу. Большинство завидовали Нине.       Нина Розье — девушка-противоречие: мягкая улыбка на устах и затаенная грусть карих глазах. Многие юноши обращали внимание на яркую гриффиндорку, будучи плененными ее большими бездонными глазами и шелковистыми каштановыми волосами, которые кудрями падали на плечи. Но никогда никто из них не смел к ней даже приблизиться, боясь попасть под действие праведного гнева Малфоя.       — В чем спор? — поинтересовалась она, кокетливо уворачиваясь от поцелуя Люциуса, но тем не менее не выпустила его руки из своей.       — Нет никакого спора, сестра. Мы просто беседуем. Правда, Северус? — дал о себе знать Эван.       — Да, — пробормотал Северус, пряча глаза в своем учебнике.       — Вы опять призываете школьников к служению Лорду, — при этих словах она помрачнела, на ее красивом лице появилось выражение беспокойства. — Мерлин, Люциус, ему всего пятнадцать! Что вы творите?!       — Нина, ты не понимаешь, — вмешалась в разговор все еще стоящая рядом Белла, — служение господину большая честь для нас.       — Наш отец так не считает, правда, Эван?!       Розье промолчал, отводя глаза и небрежно беря за руку подошедшую к нему Нарциссу Блэк. Это тема послужила не одним поводом для его скандала с отцом, который действительно не поддерживал Темного Лорда, но никак это не аргументировал. Розье-старший обещал отречься от сына, если тот примкнет к рядам последователей темного мага. Впоследствии он действительно выполнит все свои угрозы и вычеркнет сына из семейного древа, будто того никогда и не существовало.       — А ваши издевательства над грязнокровками перешли все допустимые границы, — не унималась девушка, — то, что я молчу, совсем не значит, что я не вижу и не понимаю, чем вы все занимаетесь. Это опасно, сдались вам маглы! Дамблдор не сможет вечно игнорировать происходящее, он молчит, пока нет прямых доказательств.       — Может, ты жалеешь грязнокровок или заразилась гриффиндорским маглолюбием? Влияние Дамблдора велико на вашем факультете, — с презрением произнесла Беллатриса.       — Мне нет никакого дела до них, но это совсем не значит, что я поддерживаю все это безумие, творящееся в школе, или убийства маглов за ее пределами, — Нина жестом остановила пытающегося возразить ей Люциуса. — Не надо меня убеждать, что Лорд считает, что они недостойны быть членами волшебного сообщества. Нам, в чьих жилах из поколения в поколение течет волшебная кровь, — с нажимом сказала она, — недостойно марать руки в их крови! Папа говорит, что этим мы лишь позорим свое доброе имя и честь волшебника. — Она посмотрела на брата в поисках поддержки.       Эван сделал вид, что не замечает сестры, и спокойно наматывал на палец золотистый локон Нарциссы, та в свою очередь держала его вторую руку в своих маленьких пальчиках и, как завороженная, не могла оторвать взгляда от бархатисто-карих глаз собеседника.       — Нина, не стоит забивать этим свою милую голову. Все закончится очень скоро, на нашей стороне сила, — примирительно сказал Люциус, притягивая девушку к себе и тем самым давая понять, что разговор закончен. Спорить со своей нареченной он не собирался.       — Мы все еще об этом пожалеем, вот увидите… — произнесла она, примирительно целуя Малфоя и позволяя увлечь себя прочь от посторонних глаз.       Спустя многие годы Северус Снейп вспомнил те последние слова, произнесенные в тот день юной Ниной Розье. Они оказались куда более пророческими, чем любое из предсказаний Сибиллы Трелони. Они действительно сбылись! Каждый из них пожалел, что встал именно на этот путь. Служение Лорду очень дорого стоило каждому. Грязнокровки и маглы не стоили цены, заплаченной за их уничтожение. А они, глупые школьники, оказались лишь пешками в чужой игре. О да! Все они об этом пожалели!

***

      2 сентября 1997 года. Хогвартс       — Что это было? Оборотное зелье?       — Нет… Это Солей, — не скрывая горечи в словах, ответила Кэтрин. — Я не знаю, как тебе это объяснить, — продолжала она. — Ваша схожесть — не обман зрения. Я слышала, что такое встречается, но большая редкость.       — Хочешь сказать, что нам повезло? — отойдя от первого шока, иронично заметила Гермиона.       — Скорее, наоборот! — дал о себе знать Малфой, руки которого по-прежнему обнимали гриффиндорку.       Она поспешно избавилась от его объятий и отошла в сторону, испугавшись, что кто-то может пройти мимо и увидеть ее в обнимку со слизеринцем. Это не скрылось от чуткого взгляда юноши, и он только презрительно фыркнул.       В голове была полная каша, а ее Гермиона никогда не любила. Ей надо сосредоточенно подумать, взвесить все произошедшие недавно события. Встретиться сейчас с Гарри и Роном, тем более с Роном, выше ее сил. Сначала порядок в голове, а потом разговоры. Она поговорит с друзьями потом, она им все объяснит, как только сама найдет ответы на многочисленные вопросы. О Господи! Кто же растолкует ей самой, что тут происходит?! Сейчас самое верное решение — это побыть одной, хорошо, что осталось время до занятий.       — Я, пожалуй, тоже пойду, — рассеяно проговорила Гермиона.       — Пойдешь? Куда? А завтрак? — переспросила Кэтрин, взяв за руку.       — Я не голодна… Прогуляюсь… — девушка развернулась и быстро прошла мимо слизеринца, чуть задев его плечом.       Ее щеки стали слегка розовыми при воспоминании о том, что совсем недавно они практически обнимались посреди коридора, ведущего в Большой зал. Хорошо, что еще раннее утро и их никто не видел толком! Где-то в подсознании промелькнула навязчивая мысль о том, что этот надменный юноша гораздо человечней, чем все о нем думают, — не дал же он все-таки ей упасть, когда у нее подкосились ноги. О чем ты думаешь, Гермиона?!       «Малфой останется Малфоем!» — одернула она саму себя.       Гермиона Грейнджер быстро направилась к выходу из замка, боясь встретить по пути кого-нибудь из знакомых. Пришлось бы пуститься в долгие объяснения о том, что она здесь делает рано утром, а этого она хотела меньше всего. В любой другой ситуации девушка пошла бы в библиотеку, но сейчас ей хотелось вдохнуть свежего воздуха.       Выйдя из замка, Гермиона почувствовала прохладу, разлившуюся по всему телу. Осень в этом году началась слишком рано, все было наполнено свежестью после недавно прошедшего дождя, в воздухе витал густой туман. Девушка глубоко вдохнула в себя этот чистый, по-осеннему прохладный воздух и каждой своей клеточкой начала возрождаться к жизни. Ведь ничего страшного не произошло.       Да, они действительно похожи с этой слизеринской девочкой и, что уж греха таить, очень сильно похожи. Ей вдруг совсем по-детски захотелось взглянуть на себя в зеркало, чтобы убедиться в том, что все увиденное недавно — чистая правда. Гермиона долго копалась в своей школьной сумке, доверху забитой книгами, и наконец извлекла оттуда ручное зеркальце. Она долго и внимательно всматривалась в свое отражение.       Ее густые каштановые волосы непокорно вылезли из убранного назад конского хвоста, а у незнакомки ни один волосок не выбивался из тугой косы. Интересно, как она этого добилась? Чуть припухшие губы с едва заметным шрамом над верхней губой. Когда ей было девять, Гермиона упала с велосипеда и сильно рассекла губу, сейчас об этом случае напоминала только тонкая полоса шрама, которую можно разглядеть лишь на расстоянии нескольких сантиметров от ее лица. Правда, Рон так и не заметил, почему-то это сильно задевало девушку. А вот у слизеринки не было такого шрама, конечно, они достаточно далеко стояли друг от друга, но Гермиона точно знала, что шрама у нее нет. Слегка вздернутые и чуть длинноватые носы у них были полностью идентичны. Кожа у Гермионы, пожалуй, чуть более смуглая, но она практически все лето провела под лучами яркого солнышка, стараясь впитать в себя как можно больше тепла. Ведь именно его так не хватает зимой, а в Северной Шотландии такие суровые зимы. У незнакомки кожа была светлая, едва ли когда знавшая прикосновения солнечных лучей. Гермиона посмотрела себе в глаза: каре-медовый оттенок очень гармонично сочетался с загорелой кожей и каштановыми волосами. Глаза — вот главное их различие! Первое, что привлекало внимание в слизеринке, — это глаза. Разрез был очень схож с ее собственным, но вот прозрачно-голубому небесному цвету Гермиона могла только позавидовать. Такой удивительный голубой цвет глаз гриффиндорка никогда не видела, даже у Дамблдора. Но при всей их чистоте взгляд был абсолютно холодным. Когда они смотрели друг другу в глаза, Гермиону словно с головой окунули в ледяную воду, та не выдержала и отвела взгляд первой.       Девушка брела к озеру, находящемуся на территории школы, оставляя позади себя древние стены, веками хранившие множество секретов и знавшие ответы на все вопросы. Эти стены могли бы многое рассказать об этой странной схожести двух совершенно разных девочек, но молчали, навеки оставаясь хранителями чужих тайн. Гермиона Грейнджер шла очень медленно; первая опавшая листва путалась у нее под ногами, мокрые листья старались приклеиться к подолу ее школьной мантии, но она не замечала этого всего, ее мысли были обращены к незнакомой девчонке с удивительными голубыми глазами.       «Интересно, как ее зовут?» — подумала Гермиона. Вот ее родители назвали Гермионой. Однажды она спросила у родителей, почему они выбрали для своей старшей дочери столь редкое имя, но так и не получила четкого ответа на свой вопрос. Папа что-то говорил про Шекспира. Мама рассказывала про то, что во время свадебного путешествия в Греции, они с папой были на месте древнего города, который носил название Hermiona***. И когда у них родилась дочка, то они назвали в честь памятного места, в котором провели самые прекрасные моменты их семейной жизни. В детстве эта история ей казалась очень романтичной, и девочка со временем мечтала посетить это место. Сейчас повзрослевшая Гермиона поняла, что в этой истории существует одно «но»… Родители не могли видеть место под названием «Гермиона», а весь медовый месяц они провели на острове Крит, о чем говорили фото в семейном альбоме. Так или иначе, ей очень нравилось ее имя, и девушка считала, что оно ей подходило идеально.       Гермиона поймала себя на мысли, что, наверное, не так уж страшна их схожесть, хотя несколько шокирует. А ведь в другой ситуации они могли бы подружиться, в детстве она часто хотела иметь сестру-близняшку. И чтоб непременно они были похожи, как близнецы Уизли, и постоянно выдавали бы себя за другого. Порой она завидовала им белой завистью, поражаясь их близости и сплоченности: все горести и радости Фред и Джордж делили пополам. Близнецы были зеркальным отражением друг друга. А вот со своей младшей сестрой Гермиона никогда не была близка, конечно, сказывалась разница между девочками почти в семь лет. И еще ей часто казалось, что Энни завидует тому, что сестра волшебница, ведь у нее самой никаких волшебных способностей не наблюдалось. Но, несмотря на все, Гермиона сейчас очень скучала по родителям и сестре, не имея возможности даже переписываться с ними. Она понимала: все, что она сделала, — это ради их блага, но сердце больно сжималось при мысли, что в жизни ее родных больше нет места Гермионе Джин Грейнджер.       Она наконец достигла берега озера и начала пристально всматриваться в ровную поверхность водной глади. Вот на нее, гонимый ветром, медленно стал опускаться кленовый листок. Девушка как завороженная долго следила за траекторией его полета, пока он не коснулся мутной воды и не был течением отнесен в сторону. Гермиона сама себе напоминала этот кленовый листочек, оторванный от крон родного дерева и гонимый в неизвестном направлении. Листочек, обреченный на погибель… Большая капля дождя упала на ладонь девушки, Гермиона посмотрела на небо, плотно затянутое серыми облаками. Дождь. Лицо девушки увлажнилось, дождевые капли смешались с нежданно нахлынувшими слезами. Она не знала, сколько простояла возле озера под стремительными потоками прохладного дождя, но ее уже начинал пробирать легкий озноб. Неожиданно чья-то обжигающе теплая рука коснулась ее плеча.       Гермиона обернулась и почему-то совершенно не удивилась, увидев его здесь. Он стоял под дождем напротив нее, промокший до нитки, мантия прилипла к телу, а на лице блестели крупные дождевые кристаллы. От этого зрелища на ее губах заиграла улыбка, перерастая в истеричный хохот, смешанный с все еще катившимися с глаз солеными каплями. Он что-то ей говорил, но она никак не могла разобрать его слов, продолжая судорожно хохотать и захлебываясь собственными слезами.       — Прекрати истерику! — произнес он, и его руки грубо тряханули ее за плечи.       Гермиона хотела остановиться, но не могла, девушку по-прежнему трясло в его крепких объятьях. Произошедшее дальше виделось ей словно в тумане или под дождевой завесой. Взгляды, руки, держащие ее за плечи, его губы рядом с ее губами, обжигающий соленый от собственных слез поцелуй. Она задыхалась и безмолвно одними глазами просила то остановиться, то не прерывать поцелуй никогда. Она то дрожала, как осиновый лист, в его объятьях, то таяла, как свечка, от исходившего от него огня, а он все целовал ее и целовал. Время скользило медленно, как улитка… Нет, оно бежало со скоростью света! Вдруг он резко оттолкнул ее, возвращая к реальности, развернулся и пошел прочь в сторону замка.       Гермиона осталась одна под дождем, смотря уходящей фигуре вслед. И может, девушка подумала бы, что все это лишь плод ее воображения, но на ее губах все еще горел его поцелуй.

***

      Хогвартс. Подземелья       Солей медленными шагами шла вслед за профессором Снейпом, про себя думая обо всем произошедшем. Все события сегодняшнего утра казались ей странными и нелепыми. Ну, как же с ней такое могло произойти? Глупо, смешно и немного страшно! Все именно так. Мальчик утром в гостиной — Малфой, он почти сразу различил их. Видимо, он хорошо знал эту Грейнджер, возможно, она даже ему нравилась, хотя он в этом бы не признался даже под страхом пыток. Он же Малфой! Малфои ненавидят грязнокровок, считая даже общение с ними ниже собственного достоинства. Малфои всегда были самыми близкими соратниками Темного Лорда.       «А ведь вокруг война», — вдруг подумала Солей.       До этого времени война не имела к ней никакого отношения. Она вдруг осознала, что все это время жила словно в каком-то искусственном коконе, отделяющем ее от всего мира. Солей училась во Франции, а там война не ощущалась так остро, как в Британии. Да и школа была хорошо защищена от вторжения извне, представляя особый отдельный мирок, в котором не было места боевым действиям. На каникулах она тоже нигде не бывала, кроме Розье-Корта — ее родного дома, больше напоминающего темницу.       После смерти отца мама практически погребла себя там заживо. Она очень редко покидала поместье, лишь изредка навещала дедушку с бабушкой или дядю Армана с Арабеллой. Круг общения самой Солей был также сильно ограничен: она в свои семнадцать лет была практически изолирована от внешнего мира.       Вот Кэтрин не пропускала ни одного светского мероприятия с того момента, как ей исполнилось четырнадцать и она впервые была представлена сливкам магической Британии и Франции, а если быть честными, то родители искали дочери подходящего мужа. Исключения составляли лишь вечеринки Пожирателей Смерти. Розье никогда не поддерживали Волан-де-Морта, справедливо считая, что эта война может привести их только в одно место — Азкабан.       Впрочем, сам Темный Лорд никогда особо рьяно не пытался перетянуть их на свою сторону. Что для многих представлялось более чем странным. Айден Розье, ее дед, всегда говорил, что не собирается идти на поводу свихнувшегося полукровки и марать свои руки в крови маглов и грязнокровок. Он был главой рода, поэтому никто не смел возразить, кроме дяди Эвана. Эван Розье жестоко поплатился за свое служение Темному Лорду. Гнев Айдена был страшен, Солей не знала, что именно там произошло, но с тех пор имя дяди никогда не упоминалось в семейном кругу и было выжжено из семейного древа.       Она снова мысленно вернулась к сегодняшним событиям. Малфой, потом Кэтрин, знавшая все еще вчера, но молчавшая об увиденном. Поттер… Поттер вчера перепутал ее со своей подругой, и сегодня она столкнулась, когда бежала, именно с ним. Эта ее детская выходка была поистине глупой — от судьбы не убежишь. А так бы хотелось убежать сейчас далеко-далеко, чтобы никто и никогда не нашел.       Она посмотрела в спину идущему впереди нее профессору. Несмотря на свою внешнюю непривлекательность, этот человек ей понравился. Из глубины его черных глаз проглядывала затаенная грусть.       «Наверное, он много терял в своей жизни?» — подумала девушка. Человек, который знал в жизни боль потери и разочарования, всегда замечает схожие чувства в других.       — Как вы думаете, как быстро все случится? — неожиданно спросила она, нарушив тем самым затянувшуюся, давящую на нервы тишину.       — С чего вы взяли, что случится? — Немного помолчав, он добавил: — Почему вы думаете, что это будете именно вы?       — Я знаю, — произнесла Солей, и он увидел в ее глаза приговор, который она вынесла самой себе.       Снейп распахнул перед девушкой дверь, пропуская ее вперед. Она вошла в темное помещение и начала пристально оглядываться по сторонам. В комнате было довольно сыро и мрачно, так как камин уже погас, но при этом обстановка была строгая и лаконичная — все вещи лежали на своих местах. Апартаменты были отражением личности их хозяина.       — Вы здесь живете? — поинтересовалась Солей, хотя прекрасно знала ответ на вопрос.       — Да, но не думаю, что это касается вас, мисс Розье, — как-то саркастично произнес учитель.       — Ну, конечно, не касается! Я никому ничего не скажу, мертвые ведь не разговаривают, — девчонка вдруг весело рассмеялась. — Все-таки интересно, сколько мне осталось? Как быстро работает проклятье? Хотелось бы еще кое-что успеть…       Мужчина подошел к шкафчику, заглянул в него, немного повозившись, извлек оттуда склянку с темной жидкостью.       — Выпейте это! — произнес профессор, протягивая ей бутылочку с зельем.       — Что это? — девушка взяла предложенное зелье из его рук и внимательно всмотрелась в вязкую зеленоватую жидкость. — Выглядит не очень.       — Успокоительное средство, кажется, у вас начинается истерика, — Северус пристально всмотрелся в лицо все еще улыбающейся девушки.       — Спасибо, мне не нужно, — она вернула ему склянку. — Если вы думаете, что я буду переживать по поводу своей приближающейся кончины, то очень ошибаетесь. Я не боюсь, лучше смерть, чем то, что будет дальше.       Северус Снейп очень много повидал за время своей деятельности двойного агента, порой приходилось видеть такие вещи, от которых просто волосы шевелились на голове. Но было что-то совершенно жуткое и неправильное в том, что семнадцатилетняя девочка с грустной улыбкой на губах спокойно говорила о собственной смерти. Это было так неправильно: в ее возрасте думают только о нарядах и глупых мальчишках, а она спокойно стоит и говорит ему, что скоро умрет. В этот момент он просто ненавидел Дамблдора за то, что тот смог допустить такое. Директор ведь все знал, он всегда все знает, но лишь пожимает плечами, мол, нельзя вмешиваться в ход истории, та сама примет мудрое решение. Он снова вспомнил Нину с ее печальной улыбкой на губах.       — А как же ваши родители? Друзья? Мать? Вы очень на нее похожи, — сказал Северус, пытаясь вселить в эту девочку хоть малейшую надежду на продолжение жизни.       — У меня нет друзей. Мой отец умер уже очень давно, и мама вместе с ним.       — Нина умерла? — прошептал мужчина и почувствовал, как собственные руки стали ледяными.       — О нет! Вы не так меня поняли, сэр… — она вдруг поняла, что расскажет этому почти незнакомому человеку все, что не говорила никому, и он поймет ее, как никто другой. — Отец умер почти восемь лет назад: упал с лошади. Так банально, как обычный магл, — Солей грустно покачала головой, — но после его смерти мама заперла себя в четырех стенах и практически никуда не ходит, ни с кем не общается и не снимает траура. Восемь лет назад наш дом превратился в склеп, в котором мама похоронила заживо себя и меня заодно. Я уезжала в школу, но там тоже ничего не менялось. Никто не хотел общаться со странной, грустной девочкой, к тому же англичанкой. Маме даже траур надевать не придется, она давно живет в нем. Кэтрин практически единственная моя подруга, но мы слишком разные.       Мужчина посмотрел на стоящую напротив него девочку с удивительно голубыми глазами и ужаснулся тому, сколько мало жизни в них жизни. Понимал ли он, какого быть везде чужим? Конечно. Понимал ли он, что значит быть похороненным заживо? Да, как никто другой. Он сам похоронил себя в этих подземельях шестнадцать лет назад.       Шестнадцать лет вся его деятельность практически не выходила за пределы школы, не считая редких вылазок в обитель Темного Лорда. Шестнадцать лет одиночества и съедающего душу проклятого чувства вины. Каждый день Северус все вспоминал и вспоминал те роковые слова: «Мы все еще об этом пожалеем…»       Они не только жалели, они расплачивались за совершенные ошибки слишком высокой ценой. Он — своими кошмарами, в которых видел любимые глаза, которые обвиняли и осуждали его. Ее удивительные малахитовые глаза… Тем ежедневно больнее видеть их на ненавистном лице.       Эван Розье лишился семьи, при этом так и не смог создать свою собственную, хотя ценил семейные узы больше всего в мире.       Беллатриса Блэк — годами в Азкабане, загубленной молодостью и своей достигшей безумства любовью к Волан-де-Морту.       Люциус Малфой всю свою жизнь прожил с нелюбимой женщиной и воспоминанием о той, которую он променял на черную метку на руке. Ему повезло чуть больше остальных, и их брак с Нарциссой оказался вполне удачным, но Нарцисса совсем не Нина, и он не забывал об этом никогда.       Нина... За что платила она, мужчина не мог ответить, но и она платила тоже… Их дети тоже раздают долги родителей, каким бы это несправедливым не казалось. В такие минуты он возносил хвалу Мерлину за то, что у него нет детей, хотя, скорее всего, это было его проклятьем. У каждого из них была своя расплата, но в одном все они были схожи… Одиночество — вот, что было их жизненным уделом.       А Солей Розье тем временем продолжала:       — Зачем мне такая жизнь? Будущего нет, оно определено с твоим появлением на свет. Свадьба, нелюбимый муж, его измены, заточение в его доме, потому что я никто, всего лишь собственность, как мебель, одиночество и смерть. Это моя судьба, моей матери, моей бабушки… Выбор — лишь иллюзия! Такие, как я, не решают, таких обязывает положение. И так будет всегда из поколения в поколение — идущие годы ничего не меняют. — От ее спокойного голоса у зельевара по спине пробежали мурашки. Он вспомнил свою мать, которая, как ей казалось, выбралась из одного порочного круга, но попала в другой. — Так не лучше ли умереть молодой и свободной, профессор Снейп?       Она закончила и посмотрела на него, в ее глазах бушевала целая буря эмоций, но каких он не мог разобрать. Странная девочка, непонятная и одинокая. Он тоже давным-давно был таким же странным и одиноким, но с ним всегда была девочка с малахитовыми глазами, она скрашивала его одиночество. Девочка, сидящая напротив него, совсем одна. Мужчина буквально чувствовал одиночество, стоящее за ее спиной.       — Мисс Розье, возможно, все еще перемениться, жизнь не так жестока, как кажется порой. И будущее не так печально, как мы сами себе его рисуем, — постарался он вселить в нее хоть маленькую надежду, хотя сам ни капли не верил в собственные слова. — Идите в класс, скоро начнется урок, — зельевар жестом показал на дверь, — я скоро подойду. И помните, главное в жизни надежда, без нее нет самой жизни. Если вам что-то понадобится, вы знаете, где меня искать, Солей.       Девушка кивнула и улыбнулась, а в глазах ее начал оттаивать лед.       — Вы тоже не забывайте, вам еще пригодится ваша надежда, — напомнила она и поспешила по направлению к выходу.       Северус Снейп посмотрел ей вслед и, к своему удивлению, тоже улыбнулся. Его надежда… Все свои надежды и стремления он вложил в жизнь мальчика с малахитовыми глазами и теперь еще девочки с глазами цвета весеннего неба.