Краски

Голые ступни шлепают по темному паркету, пока я скрываюсь за дверью крупного особняка. Лежащие на кроватях парни не смущают, а наоборот, забавляют. Казалось, что они заперты в небольшой симуляционной комнате под множеством камер, а за ними наблюдают профессора, в надежде разглядеть: передается ли глупость воздушно-капельным путем. И если у них возникнут сомнения, то у меня — нет. — О, Стешка любимая приехала! — визжит Леша и накидывается на моё тело с медвежьими объятиями. — Ребзи, вот всем женщинам выглядеть так, как Стеша после родов! Шикардосная девчуля! — обращается к линзе, улыбаясь самой широкой. — Жена любимая, а ты что тут делаешь? — спокойно интересуется супруг, приподнимаясь с кровати. — Прошу заметить, что она действительно формально его жена, а не просто употребление в шутейку… — Приехала поддержать любимого супруга. Всё-таки такая сумма… — отыгрываю. Неспешно оглядываю образ Влада и отмечаю нелепость именной пижамы, что схожа с эстетической домашней одеждой и робой из мест не столь отдаленных. Муж ласково огибает меня за талию и оставляет мягкий поцелуй на виске. Камеры, окружающие наши тела, запечатлевают столь невинный момент, а присутствующие парни взрываются тихими возгласами. — Выиграл? — саркастически задаю вопрос и вытягиваю из мужских волос светлую бумагу. — Боже, где ты валялся… — Это, наверное, что-то из туалетки… — отшучивается Влад, и я одариваю его ответной улыбкой. — Надеюсь, что Мару не увидит этот видос, иначе Стешечка устанет убирать дом, — смеясь произносит Саня-оператор, пока мои губы растягиваются в широкой улыбке. — А, забыл, у них же дохуя бабок! Вот, зрители, чтобы все так жили! Чтобы у всех были такие жены! Выпьем блять! — Чего? Кофеина? — язвлю. — Не дави на больное! — стонет Леха и падает в ноги. — У твоего мужа и так денег дохуя, пусть он выйдет! Влад немного пододвигает мое тело к себе и вдыхает аромат вуали, что издается от густых волос. Теплая улыбка озаряет мое лицо, и я вспоминаю зачем именно оказалась на этой съемке и приехала прямиком из Беларуси. — Кое-что покажу… Спокойно вытягиваю смартфон из заднего кармана джинс и неспешно ищу необходимое видео. Небольшой ролик, который способен вызывать непросто теплые эмоции, а довести до изнеможения. Я знаю, насколько ценно ему видеть маленькую темноволосую кучерявую девочку, которая лишь изредка издавала свой голосок и складывала слова в полноценные предложение. Но вот ей исполнилось два, она немного безучастно проводила папу на съемки в столицу, а спустя пару дней, усевшись напротив, вымолвила целый монолог. И, к сожалению, посвящен он не мне, как матери, а самому лучшему в мире папе, который невообразимой любовью окутал свою малышку. — Че, беременна?! — вопит Леша, и я игриво ударяю ступней его в живот. — Понял! Капитулирую! — Мы сможем это вставить? — неловко интересуется Илья, на что я лишь положительно киваю. Кажется, что оберег малышки от посторонних глаз пора заканчивать. Не стоит каждый раз подбирать кадры, где не видно ее чудесно красивого лица с милыми ямочками на щеках; не стоит каждый раз опасаться гневных комментариев неадекватных людей в сторону дитя. Любой ребенок — это ангел, а эти люди — исчадие ада, раз позволяют себе даже подумать о гадости. — Это для тебя, — улыбчиво произношу я и протягиваю смартфон. — Па-па, п… Па… Па-па… — Мару щебечет себе под нос, теребя в руках пластикового пупса. — Папу-ля улетел’, а я с мам-мм-очкой. Он будет по мне скучать?.. Самолет большоооой, а я мааааленькая, я с ма-моч-кой… Люблю па. Мам, идем играть! Слезы обволакивают мои глаза, и я шумно моргаю. Кажется, ненормально настолько быть благодарной человеку за всего поступки, что даже прилететь из другой страны на ночные съемки, лишь бы увидеть его эмоции. Всегда спокойный, твердый и уравновешенный муж способен растаять лишь от двух девчушек в его жизни: меня и Маруси. — Она стала говорить предложениями… — искренне удивляется Куертов, пряча мое тело в капкане объятий. — А я блять пропустил?… Серьезно? — Я щас разревусь… — шепчет Фреймтеймер. — Мужики тоже плачут, братва! Вводим хэштег! — искаженным голосом заявляет Леха. — Вот смотришь на вас ребят и правда самому жениться хочется… — говорит Саня и поправляет темные пряди волос. — Вы — лучшая реклама по созданию семей. — Ага, есть антипрививочники, а вы — антипрезервативники! Искренне смеюсь на нелепое восклицание Кореша, всё еще находясь в теплых объятиях любимого человека. — Люблю тебя, муженька.. Мне всегда казалось, что я недостаточно дающая жена. Мать — да, точно, но вот жена… Любые рабочие поездки, выходы на мероприятия, а также премии, проходили в гордом одиночестве супруга. Казалось, что это нормально: он зарабатывает деньги, строит карьеру, а я про другое, я про семейный очаг, про писательство привлекательных картин, которые находят признание, но не про медийную площадку. Но после сознание трансформировалось, и мне непросто захотелось, а нужду дикую испытала: быть с Владом чаще, чем могла бы себе представить, ведь в его реальности, я наверняка рядом и держу очередную статуэтку за медийность или же выстроенный бизнес. Я должна быть рядом. Всегда. — Хочу домой, — шепчет муж, и я оставляю мягкий поцелуй на его ключице. — Маруся в гостинице с няней… — Что? Серьезно? Изумленное лицо Влада пропитано искренностью и восторгом от информации, которую он явно не предполагал. — Мы покажем эту самую красивую девчушку?! — визжит Фреймтеймер, на что я неуверенно киваю. Снимать в ее роликах — недопустимо, хотя скорее глупо и неосознанно. Ей всего два с половиной и спустя время она огребет невероятную волну хейта от записи в интернете, подпрыгнет на волну сомнений и не успеет оглянуться, как по ней снимут «Головоломку 3». Но Мару — это не стартап, и то, что мы действительно готовы показать лицо малышки, не значит, что она станет рекламным проектом и главным героем в роликах. Просто ее родители — человеки, создающие контент в медийном поле, а значит каждая частичка этой семьи мгновенно становится популярной. И, возможно, она не будет благодарна за это, но Маруся — часть семьи, а значит на нее правила распространяются беспрекословно. — Я тебя люблю, — ласково произносит Влад и оставляет мягкий поцелуй на моей макушке. — Я рада, что мы справились… То, что происходило на протяжении крайних двух месяцев, было схоже с адом. Мы не признавали границы друг друга, которые казались выстроенными на протяжении длительного отрезка времени. Не знаю, возможно, это был кризис, которым так привыкли прикрываться: мы ругались, изредка повышали друг на друга голос и обвиняли в том, что никогда не совершали, просто так казалось легче. Возможно, дело в загруженности, а скорей всего в том, что наши «часы взросления» ненароком совпали и пробили очередное время скандала. — У нас и не было другого решения, — с улыбкой заявляет Влад, когда присутствующие ретируются и оставляют нас наедине на несколько минут вечности. — Как Маруся перенесла дорогу? — Отлично, развлекала весь вагон своими рассказами о крайней поездке в Турцию. — То есть, она Бали назвала Турцией? — отыгрывает шок Куертов, и я смеюсь. — Я понял, раз наша дочь всё будет называть Турцией, можно экономить, жена любимая. — Рано или поздно, Влад Куертов, она научится выговаривать «Мальдивы», поэтому не расслабляйся! Мягкие губы мужа оставляют невесомый след на моих, и я искренне наслаждаюсь влюбленностью к этому мужчине. Ссоры на почве критического недовольства послужили почвой для выращивания очередного витка чудесных взаимоотношений. И даже тогда не хотелось разрушить все то, что создалось с невероятным трудом и любовью. Если есть что-то ценнее семьи, то этого попросту не существует. — У меня выставка в Милане через три месяца, я подписала контракт с итальянским отделом искусств. — Вау! — искренне восторгается муж, и я вновь убеждаюсь в правильности своего выбора. — Чувствую, что у меня будет безбедная старость! — Неужто вы, дорогой супруг, хотите стать содержанцем? — отшучиваюсь. — Сяду на твою тонкую шею, а после начну пить кровь… — ехидно произносит любимый и аккуратно прикусывает нежную кожу на шеи. — Я так соскучился за эту неделю, Стеша. Губы супруга соприкасаются с моими и завлекают в страстный поцелуй. Тот, что остается неизменным на протяжении шести лет наших взаимоотношений. И знание, что вот сейчас бы Влад стал бы спорить о том, что вместе мы уже шесть с половиной, а вовсе не шесть, меркнет, когда языки сплетаются воедино, а по телу пробегают табун мурашек. Притягательная энергия желания прокатывается по позвоночнику, и я вновь сталкиваюсь с осознанием: я — единственное, что способно доводить мужа до эмоциональной грешности и снимать с себя маску обычного спокойствия и умиротворения. Укладываю тонкие руки на плечи любимого человека, вплотную прижимаясь к такому родному и теплому телу. Губы подминаются под мужскими, тело реагирует приятной вибрацией, а внизу живота зарождается тепло. То, что никогда не спутается. То, что способно вызываться только этим человеком. То, что не позволяет мне опускать руки и всегда знать, что я подвластна его эмоциям и чувствам. И это главное. — Ты — мой зеленый флаг. - улыбаюсь. — Сейчас твой флаг выиграет двести пятьдесят тысяч, и мы пойдем копить с Мару на Мальдивы. — усмехается. Мой зеленый флаг. Без сомнений.