4 апреля, понедельник.
Умрешь — начнешь опять сначала. Трепыхаться от холода под мешковатой курткой, от веса которой устают плечи. Под шипение дверей запрыгивать в вагон, выбирать сиденье почище, гнездиться поудобнее и включать музыку, чтобы не переставать дышать. Терпеть поездку, чтобы добраться до работы. Бежать до кабинета, чтобы скорей захлопнуть дверь и чтобы, наконец, выдохнуть. Еще пара минут уходит на то, чтобы прийти в себя, пригладить волосы и включить компьютер. И вот он — Эдвард Нэштон, серая конторская крыса, снова готов к труду и обороне Готэма! Снова он на страже электронной почты и белых бумажных конвертов. Мимо него не пройдёт ни одна папка архива, ни один документ не будет задержан из-за его нерасторопности! — Доброе утро, Мистер Нэштон, — в кабинет без стука протиснулась невыразительная голова Пенна, тусклого главного бухгалтера. — Я опять по поводу документов от господина Фальконе… — Доброе утро, мистер Пенн! Как вы и просили, сэр, я работаю над ними! Как раз проверяю соответствие данных... Пенн не дал ему договорить и сердито зашипел: — Эдвард, стоит ли напоминать вам, что господин Фальконе – крупнейший инвестор Готэма? И что он претендует на застройку территории старого пустыря на юге города? Каждая минута задержки грозит ему убытками! — Простите, мистер Пенн, — внезапно не удержался Эдвард, — но какое нам дело до убытков господина Фальконе? — Самое прямое, мистер Нэштон! Деньги Кармайна Фальконе должны пойти в казну Готэма! Город отлично заработает на этом проекте, а вы задерживаете документацию! Поторопитесь, справки должны быть готовы сегодня же. Эдвард сдержанно кивнул, и Пенн отполз от его двери, оставив душный запах огуречного лосьона после бритья. Теперь можно было привычно ссутулиться и надавить себе на глаза под очками. Пенн, несомненно, на зарплате у Фальконе. Поэтому-то Эдварду и нужно поторопиться с документами. Читай — закрыть глаза на то, что территория не подготовлена ни к какой застройке, и предоставить справки от всех инстанций, чтобы можно было получить официальное разрешение на строительство. И плевать, что «соответствующая всем требованиям» территория представляет собой вонючий и заброшенный котлован на пустыре. Никто не сомневается, что Кармайн Фальконе начнет работу тогда, когда ему это нужно, а разрешение — так, для галочки. И ведь это далеко не первый такой визит мистера Пенна по подобному поводу. Эдварду хочется кричать от ощущения того, что он — не больше, чем пойманный в коробку жучок. И ему остается только правильно дрыгать лапками, иначе проклятая машина коррупции и бюрократии Готэма раздавит его и даже глазом не моргнёт. Он воткнул наушник, чтобы отдышаться под любимую She wants revenge. Сейчас он выйдет в общий офис, нальет себе чай и примется за работу. Но открыв дверь Эдди тут же задохнулся от сладкого запаха корицы, а потом его ослепило пятно рыжих волос. Он изумленно вытаращился на девушку с пропуском на шее, которая очаровательно улыбалась грымзе Обидпи, передавая стопку папок. Будто нарочно Джастин попел ему на ухо: «Это — просто влюбленность и это пройдёт». С похолодевшими руками Эдвард развернулся и захлопнул перед собой дверь кабинета под ставший металлическим голос, протянувший: «…или, быть может, это опасность, ты не знаешь…». Сердце заходилось в ужасе, и под строчки «я молюсь, чтобы это прошло» Эдвард выдернул наушник. Он просунул пальцы под очки и надавил на глаза, но вместо ожидаемой радужной круговерти под веками расплывалось прекрасное, солнечное лицо, а в носу так и стоял запах корицы. «Красивые девушки вызывают сильные эмоции, но не паническую же атаку, Эдвард!» Мозг подкинул странный ребус, будто картинку в детской книжке: кекс, проткнутый пулей. «Красивые женщины опасны?» Это мозг пытается ему сказать? Слава покою его каморки, он сумел прийти в себя и даже сделал повторную попытку вылазки за чаем. К счастью или к сожалению, но никаких улыбающихся девушек больше не было, только хмурая мадам Обидпи неодобрительно зыркнула, когда он опускал пакетик в кружку. На её столе он приметил стопку новых папок. На них красовался штамп полиции Готэма, видимо причина его панической атаки работает в полицейском архиве. — Мадам Обидпи, приготовить вам чай? — неожиданно даже для самого себя предложил Эдвард. — А тебе разве не нужно срочно доделывать справки для мистера Пенна, Нэштон? — она нахмурилась. Но ему показалось, что чуточку меньше обычного. — О, еще как нужно, мадам Обидпи! Без них же Фальконе никак не сможет начать строительство, — усмехнулся Эдвард. И тут же прикусил себе язык. Вот только таких шуточек и не хватало, чтобы получить разнос. К его удивлению Обидпи ехидно усмехнулась. — То-то я вчера просматривала отчеты электриков, а они уже успешно подключили старый пустырь к электричеству. Радуйся, что Пенн не сможет заставить тебя сделать всё задним числом, — фыркнула она. — Ладно, Нэштон, иди работать. А то с меня же спросят, если ты не передашь бумажки вовремя. — Слушаюсь, мадам Обидпи, — Эдди улыбнулся в кружку, ликуя тому, что у него только что состоялась настоящая офисная беседа. Остаток дня прошел за приятной бумажной волокитой. Но следуя необычной мелочной вредности, Эдди запросил каждый необходимый документ для проверки и радовался, что итоговый результат будет не раньше, чем через неделю. И это в лучшем случае. Вечером, надевая тяжелую парку, он с улыбкой напевал себе под нос «…я хочу, черт возьми, разодрать тебя на части!»5 апреля, вторник.
Утро было неприятное и холодное, как и свет от экрана телефона, протыкающий комнату насквозь. «Как и почему люди решили, что это — нормально, просыпаться в такую рань?» Все внутри Эдварда было против пробуждения, пока он плескал в лицо холодной водой. Он опять до поздней ночи сидел в разных чатах, читая как жители Готэма ругают полицию, мэра, мафию… Некоторые даже призывали к очевидно противоправным действиям, что, разумеется, было очень наивным для таких открытых переписок. Эдвард решил, что этих отчаянных уже взяли на карандаш. Но, похоже, главной новостью в Готэме было появление Бэтмэна — городского героя в маске. «Человек-летучая мышь?» Это прозвище вызывало улыбку. Но действовал мститель весьма эффективно. Бэтмен объявил охоту на городских маньяков. Полиция выражала обеспокоенность и недоумевала, как же к нему относиться. А герой стабильно оставлял на крыльце участка очередного обезвреженного и связанного негодяя. Наверное из-за прочитанного накануне Эдварду приснилось, как он приматывает скотчем маску к лицу и задыхается в ней. Он сомневался, что у сонника найдутся ответы на его дикие запросы. Парка привычно давила на плечи, пока он, потея, проверял все краны и розетки. Спина ожидаемо заныла, пока он несся к метро, а на подходе к турникету икры уже сводило от усталости. «Эдвард Нэштон, ты же такой молодой, почему ты уже чувствуешь себя, как рассыпающийся старик?» И снова — игнорировать лифты, на бегу помахать охраннику, мысленно обозвать секретаря заносчивым мудаком и прыгать через ступеньки, ощущая, как всё тело уже устало, а ведь это — только самое начало дня. В архиве ему почудилось, что в воздухе остались молекулы аромата корицы и он украдкой вдохнул поглубже. А дальше начался обычный день: Эдвард умело затянул получение справок для Фальконе и постарался придать лицу максимально тупое выражение, когда трясущийся от злости мистер Пенн в очередной раз пришел его торопить. Ему показалось, что он расслышал, как хихикнула мадам Обидпи, когда главный бухгалтер выскочил из его каморки. По дороге домой ему было зябко и перчатки совсем не согревали руки. Очень хотелось в лес, развести огонь в камине и хорошенько согреться. «Интересно, стоит ли затевать там мелкий ремонт? Всё-таки подвал в домике надо бы просушить, чтобы избавиться от запаха плесени». Иногда запах поднимался наверх, добираясь до него даже в спальне, после чего преследовал и душил целый день. По дороге домой, окутанный спасительным грохотом музыки, Эдвард уже предвкушал, как тщательно обработает подвал. «А потом там можно будет поставить стеллажи и хранить что-нибудь съестное. Или свезти туда, наконец, весь хлам из муниципальной квартиры. А как было бы славно обшить домик внутри новыми досками! Тогда бы внутри вкусно и уютно пахло деревом». Словно подслушав его мысли, в наушниках заиграла «Norwegian Wood» The Beatles. Поежившись, он скорее переключил трек. Один только голос Леннона вызывал у него неприязнь, что уж говорить обо всей этой слишком жизнеутверждающей музыке. «Каким образом Битлы вообще попали в плейлист?» Нескольких любимых и предсказуемых песен хватило, чтобы обрести гармонию.6 апреля, среда.
Утро не было добрым. Эдди проснулся окоченевшим, в комнате было ужасно холодно: накануне он проветривал кухню после ужина и опять забыл закрыть окно на ночь. И ему уже давно нужно было вызвать домовладельца: похоже, что вентиляцию плохо прочистили, а вытяжка уже совсем не работала. Но Эдвард не мог заставить себя позвонить. Поэтому, воображая медленную смерть от вредоносной плесени, разросшейся в вентиляции, он без аппетита завтракал, пытаясь согреть пальцы о кружку с кофе. Желудок недовольно протестовал, потому что Эдвард не просто пил кофе, а буквально завтракал напитком, изредка кусая бутерброд. Оставшееся от трапезы пришлось отправить в ведро и тут же вынести мусор. Не хватало только запаха по приходу домой. А после прикосновений к крышке мусорного контейнера просто необходимо было воспользоваться антисептиком. Кожу обожгло, пока он на бегу натягивал перчатки. Хоть кожу и стягнуло, но запах спирта от ладоней его успокаивал. Некоторых людей в вагоне метро хотелось окунуть в него с головой. Да и сам вагон регулярно хотелось выполоскать, если уж на то пошло. Сегодня Эдди переключал песни в плейлисте, не дослушав ни одну до конца. Настроение было какое-то неприятное. Но настоящий дискомфорт начался тогда, когда он, взмокший от подъема по лестнице, чуть не налетел на вкусно пахнущую девушку рядом со столом мадам Обидпи. Он просипел извинения и влетел в свой кабинет. Почему-то сердце ушло в пятки, а слюна во рту стала вязкой. Эдди случайно задел ладонь девушки своей и теперь кожу жгло, как от крапивы. Ему пришлось закрыть глаза и пару минут думать о дыхании, прежде чем он смог раздеться и налить себе воды. Теперь ему казалось, что от всей его одежды за километр разило сыростью, вперемешку с запахом вчерашнего ужина. Еще пара минут ушли на тщательное обнюхивание. Расстроенный Эдвард решил, что, в конце концов, он — просто пугало. Нет ничего удивительного, что он странно выглядит, неприятно пахнет и дико реагирует на девушек. «Архивное пугало» — грустно подумал он и в глотке что-то булькнуло. Жаба была с ним полностью солидарна. Эдвард предельно медленно проверил все входящие письма, максимально оттягивая свой выход из кабинета. Ему уже нужно было в уборную, но стыд за свою дикость был сильнее. В конце концов организм стало невозможно игнорировать и он аккуратно высунулся в большой зал. Мадам Обидпи обернулась на звук открывшейся двери и улыбнулась ему. — Эдди, ты живой! Я уже начала волноваться! — Д-да, — вяло протянул Эдвард. — Кристин работает в полиции, — улыбка мадам Обидпи стала шире. — Кто? — переспросил Эдди, чувствуя себя дураком. — Кристин Крингл, которую ты чуть не снес утром, уже забыл? — Оу. — Ага. Такой у них бардак: гоняют девчонку то сдавать оригиналы, то запрашивают их назад. — Полиция, — фыркнул Нэштон, — работает, как часы. Параллельно его мозг обдумывал, что имя Кристен Крингл звучит так, словно девушка сошла со страниц комиксов. — Ага, с кукушкой. В голове комиссара, — проворчала мадам Обидпи. — Везде в городе сплошной бардак. — У нас-то с вами порядок, — несмело улыбнулся Эдди. Он был так поражен тем, что узнал имя девушки, что позабыл о причине выхода из кабинета. Организм напомнил ему. «Господи, не хватало только обмочить штаны на работе!» Он нервно улыбнулся мадам Обидпи и поспешно направился в уборную. О, это место было его кошмаром. Общественные туалеты с детства пугали его своей антисанитарией. Администрация не была лучше прочих. Казалось, что люди, с которыми он работает, оказываясь внутри кабинок, забывают о своей человеческой сути и превращаются в животных. «Цивилизация? Ха!» Некоторым из них явно больше по душе пришлось бы ведро или яма в земле, чем банальные правила пользования общественным местом. Конечно, он всегда мыл руки дважды, но легче становилось только после антисептика. Мадам Обидпи протянула ему пару конвертов, которые успели принести, пока его не было. Закатив глаза, она одними губами прошептала: «Фальконе». Да уж! Если повсюду в Готэме и был бардак, то у Фальконе всё работало просто превосходно. «Вот ему бы в мэры, с такой-то организованностью» — думал Эдди, перепроверяя полученные документы.7 апреля, четверг.
По четвергам после работы он обычно делал большую часть уборки и домашних дел, чтобы в пятницу спокойно уехать на выходные в лесной домик. Так было и в этот раз: он протер пыль, которая больше напоминала сажу своей чернотой и маркостью. Казалось, что она собиралась на всех горизонтальных поверхностях стоило Эдди только отвернуться. Интерьер Эдварда напоминал лоскутное одеяло, настолько разными были окружающие его предметы. Он любил свою старую железную кровать, которая досталась ему вместе с квартирой. Эдвард постелил свежее бельё, мысленно вознося гений человека, даровавшего человечеству простыни на резинке. Кухонный стол достался ему случайно на барахолке и больше походил на хирургический, потому что был полностью обшит металлом. Не исключено, что молодой парень, который его продал, стащил стол из какой-нибудь лаборатории. Зато его было предельно легко убирать после готовки. Дизайн ванной комнаты совершенно не подходил ей по размеру – стены и пол были выложены темно-серой плиткой с зелеными прожилками, а потолок выкрашен в черный цвет. Любой другой человек был бы в ужасе – ванная больше напоминала сырой склеп, но Эдвард был в восторге. И хотя на темной плитке было видно каждую капельку, Эдвард с любовью натирал ее. Он где-то читал о пользе медитаций, поэтому воспринимал уборку, как тренировку для душевного спокойствия. Ещё в его квартире поселились часы с кукушкой, которые он купил в комиссионном магазине. Кукушка навевала мысли о попугайчике или канарейке, которую ему всегда хотелось. Но держать красивую птицу в клетке целый день, пока он торчит на работе? Это казалось ужасно жестоким, поэтому уют создавала механическая птичка в смешных деревянных часах-домике. Когда всё было вымыто, вычищено, постирано и натерто он удовлетворенно рухнул на кровать. В такие моменты его жизнь казалась даже более, чем сносной!8 апреля, пятница.
В конце рабочего дня Эдвард торопливо проверял документы: все рабочие задачи были завершены или процесс их решения переносился уже на следующую неделю. Письма были отправлены, бланки заполнены, списки составлены. Мистера Пенна удалось избегать всю пятницу, а значит к справкам для разрешений Фальконе придется вернуться только в понедельник. «Ах, какая досада!» — Эдвард фыркнул, представив перекошенное лицо главного бухгалтера. Погода за пыльным окном радовала проблесками солнца, и он уже предвкушал сосиски на огне и крепкий сон в лесном домике. Мадам Обидпи впервые пожелала ему хороших выходных и даже улыбнулась тяжелой, как у бульдога улыбкой После работы он переоделся, собрал небольшую сумку и пошёл за машиной. Это был старенький пикап светло-зеленого цвета. Эдди стеснялся ездить на нём по Готэму, потому что машина, казалось, кричит о том, что у него нет лишних денег. Но Форд был еще крепким, и ездить на нем в лес было удобно. У границы леса он свернул в продуктовый. Мысли его заполнили картины с сосисками и он почувствовал, что уже проголодался. Как обычно, заезжая на парковку, Эдди сокрушался про себя: «Ну почему такой большой и новый магазин сэкономил на камерах?» Их было катастрофически мало, и он знал, что записанная информация на таких моделях не хранится долго. А скорее всего стирается через пару недель –для экономии места. При уровне преступности в Готэме иметь такую систему видеонаблюдения было просто дико глупо. «Если только магазин не принадлежит Фальконе. Тогда, действительно, волноваться не о чем — никто в здравом уме не решится лезть на такого гиганта. Но все равно, как-то это неприятно: рядом и лес и дорога…» — Эдди поморщился. Ему было неприятно думать, что с ним на парковке может случиться что угодно, а у этого даже не будет свидетелей. Поэтому он всегда парковал машину прямо под камерой и как можно быстрее шел к ближайшему входу . Эдвард взял тележку и пошел за продуктами, сверяясь со своим списком. К сосискам присоединились зефир и упаковка кофе. Он никогда не покупал алкоголь — состояние опьянения его пугало. Ему было бы страшно потерять контроль над собственным разумом даже на короткое время. О, вот и банки с его любимым консервированным супом! Эдвард обожал покупать такой на свои лесные вылазки, казалось, что разогретый на огне он приобретает особый вкус. Вдруг его поразило на месте, будто ударило: Кристин! Прекрасная рыжеволосая девушка была тут, вышагивая с тележкой и хихикала, говоря с кем-то по телефону. Эдди, чувствуя себя полным идиотом, тут же испуганно присел за пирамиду из банок. — Лесли, да не забуду я! У меня всё записано: хлеб, сыр, молоко, я даже джем для тостов взяла! А ты выбери нам хорошее вино! Я уже в магазине, буду уже через полчаса! Ты уверена, что доберешься сама? Мимо Эдди проплыл свсладкий запах корицы и прошуршали колесики тележки. Он весь покрылся испариной и прикидывал, как бы ему подняться, не привлекая лишнего внимания. Сейчас он был рад, что в самом магазине тоже сэкономили на камерах — момент его позора никто не должен был увидеть. «Господи, вот только бы Кристин тоже его не заметила! А если заметит, то только бы не узнала! Чудик Нэштон, прячущийся от девчонок за пирамиду из банок с супом, какой стыд!» Эдди опасливо вытянул шею: девушка прошла мимо и уже заворачивала к холодильникам с молоком. Он облегченно выдохнул и осторожно поднялся, стараясь успокоить дыхание. Чувство голода вернулось к нему с удвоенной силой и Эдвард добавил ещё пару консервов в свою тележку. Уже выходя на парковку он снова увидел Кристин, воюющую с шуршащими пакетами. Кое-как она затолкала их в багажник симпатичного Ниссана, быстро захлопнула дверцу и уселась за руль, продолжая болтать с кем-то по телефону. Эдвард почувствовал, что сердце опять екнуло. Он убрал свои покупки и выехал на дорогу. Ниссан ехал прямо перед ним и больше на дороге никого не было. Изредка на второй полосе появлялись встречные машины, скорее всего ехали закупиться на выходные. Эдди было неловко – он все еще ехал за Кристин и выглядело это так, будто он преследует девушку. Господи, только бы она не обратила на него внимание! Будет просто кошмар, если придется что-то объяснять! Он с облегчением свернул на дорогу к своему участку, видя, как ее машина уменьшается в зеркале заднего вида. У него разболелась голова и пропал аппетит. Вечер пятницы Эдди прошел очень спокойно: он проветрил домик, и головная боль прошла. Он скачал себе книжку, и слушал ее, пока разводил костер и готовил ужин. Но триллер, который он выбрал, оказался настолько мрачным, что ему стало не по себе. Он несколько раз проверил, что окна и двери плотно заперты, перед тем, как отправиться спать.9 апреля, суббота.
Утром он проснулся стуча зубами. Накануне он не стал разводить камин, просто хорошенько нагрел комнату стареньким обогревателем, но побоялся оставлять его включенным на ночь. Поэтому пришел в себя под ледяным одеялом. Он скорее выполз, чем поднялся из постели и запустил радиатор, после чего принялся тереть ладони друг об друга, чтобы к пальцам скорее вернулась чувствительность. Стоит ли устроить в домике отопление или ждать, когда землю уже начнут скупать под застройку? Он решил, что стоит вызнать подробнее про перспективы территории леса у мадам Обидпи, если она будет в добром расположении духа. Примерно в течении получаса он отогревался, укутавшись в плед и варя себе кофе. Но даже такие выходные были лучше, чем в городе, где его уже давно разбудили бы звуки соседской утренней ссоры. Наконец воздух нагрелся достаточно, чтобы Эдди осмелился выбраться из-под пледа. Он привёз с собой масло, чтобы натереть стол и разделочные доски и баночку лака для подоконников и рам. Дом был старым, но Эдди нравилось ухаживать за ним и видеть, как он становится уютнее. Сначала он отшкурил старый лак с оконных рам, это занятие оказалось очень умиротворяющим. После достал кисточку и покрыл дерево лаком на один слой. Упаковка обещала полное отсутствие запаха, но всё-таки пришлось проветривать и он решил, что второй слой нанесет в воскресенье перед отъездом. Расслабившись во время работы по дому, он находился в очень приятном расположении духа и решил немного прогуляться по лесу. Тщательно упаковавшись в высокие резиновые сапоги и надев под них пару теплых и колючих шерстяных носков, Эдди опрыскал себя спреем от насекомых, запер дверь и вышел на прогулку. В этой части леса он довольно хорошо ориентировался, поэтому сам не заметил, как дошел до небольшого пруда. Он вспомнил сон, в котором кидал в него всякую мелочь и почему-то по спине пробежал холодок. Зябко поежившись он затянул капюшон парки и заметил, что небо почернело, пришлось заторопиться обратно. Он не без труда стянул сапоги и включил обогреватель: пока дом проветривался от запаха в нем опять стало очень холодно. Зато первый слой лака уже почти высох. На ужин был суп, в который он нарезал сосисок и накидал сухариков. «Если ты продолжишь такую диету, то у тебя точно начнутся проблемы с желудком» — шепнул ему внутренний голос. Свой внутренний голос Эдвард не любил и испытал легкую тревогу, задумавшись о том, что тот может стать громче. Он по-прежнему избегал зеркал, и сейчас, увидев свое отражение в окне, поспешил задернуть шторы. В горле в этот момент что-то предательски булькнуло. Эдди уже неделю не принимал свои лекарства.10 апреля, воскресенье.
Жаба уже очень давно не поднимала свою зелёную голову. Живот уже давно не леденел от ожидания ужасного. Сейчас же руки были влажными и тряслись, внутри было холодно, снаружи горели щеки, а на них подсыхали солёные дорожки. Он сильный, он же может быть сильным? Эдди свернулся калачиком на кровати и трясся под одеялом: позвонить бы доктору, да ведь сейчас ночь, ещё и выходной. Да и док предупреждал его, что бюджет на медицину сокращают, поэтому Эдди больше не сможет посещать его бесплатно. Но что делать, если Жаба опять заговорит? «Он сможет это пережить, это уже было» — твердил он себе. «Проклятая жаба стала слабее. А об остальном и думать нечего — прошло уже несколько лет без инцидентов». Он ведь принимал лекарства и всё было хорошо, как же он мог так начисто забыть о них? Рассвет встретил стучащего зубами Эдди на полу у кровати. Он здорово замерз, но реальный холод парадоксально унимал лёд внутри. Бледный свет из щели между штор ощущался как надежда. Как новый день, как новая жизнь, о наступлении которой Эдди всю ночь молился. Первую половину дня он провел в попытках собрать себя по частям. Это был сложный пазл, в котором, похоже, здорово недоставало кусочков. Кое-как придя в себя, он позавтракал, покидал вещи в сумку и поехал домой. Садиться за руль в таком состоянии было страшно, но Эдди не представлял, во сколько ему обойдется вызвать такси, поэтому пришлось взять себя в руки. Теперь можно забыть о маленьких радостях жизни — все его свободные деньги пойдут на восстановление душевного здоровья.