Le Fabuleux destin d'Rene

Jordan Critz — Starry Night

      Дурной сон шёл за Рене по пятам, навязывая своё неугодное общество, не давая выспаться и почувствовать себя вполне отдохнувшей. На подсознательном уровне ощущалось, что что-то пошло не так в её обычном укладе жизни: какая-то переменная незаметно для неё отклонилась от курса, что повлекло за собой невидимые для глаза, но ощутимые для организма изменения.       Например, бессонница мучила теперь не только за пределами дома, но и в его стенах. И это, пожалуй, напрягало и раздражало сильнее всего. Она привыкла, что в доме покойной матери ей всегда спалось особенно крепко и спокойно.       И вот, перед тем, как навестить маму на кладбище, Рене намеревалась отоспаться, чтобы на утро по крайней мере чисто визуально выглядеть свежо, пока внутри зияла огромная дыра.       В вечер перед отъездом в Хлорбу они с Гергером разговорились: он предлагал ей вторую половину увольнительной провести с его семьёй вблизи виноградников.       — Спроси кого угодно, каждый подтвердит: у тебя что ни поход на кладбище, то хандра дремучая. Сама же просила не позволять тебе проваливаться в такое состояние. Поэтому поехали подальше от штаба и твоих родных мест, отдохнёшь да встряхнёшься. Мы не готовы хоронить тебя раньше времени.       Памятуя слова Гергера, она понимала, что отчасти сослуживец был прав. На кладбище Рене всегда раскисала и последующие дни после чувствовала себя так, словно её саму в пору смешивать с сырой могильной землёй. Идея съездить в Орвуд и отвлечься виделась ей не самой паршивой.       Только вот внимания совместной поездкой, если честно, привлекать не хотелось. На душе и без того кошки не то скребли, не то блевали.       Одна мысль неизбежно потянула за собой другую — и вот Рене уже задумывалась о целесообразности романтических отношений как таковых внутри разведывательного корпуса. Рене всегда думала, что человек, который выбирает службу в разведке, ставит в приоритет не конкретного человека, а всё человечество. Отношения должны быть отринуты, а чувства — глубоко закопаны, чтобы в важный момент не оказаться эмоционально скомпрометированным.       — Если мне прикажут умереть — я умру. — бормотала себе под нос Рене, ощущая, как с годами уверенность в этом постулате, который десятью годами ранее она кричала громче всех, заметно поугасла.       — Если мне прикажут умереть — я умру? — спрашивала саму себя через несколько минут она же в ночной тишине, смакуя собственные ощущения, стараясь найти в глубине своей души ответ на вопрос, который для разведчика стоять не должен априори.       Будучи инструментом реализации целей разведки, у Рене не было как таковой собственной воли. И тратить время на поиск ответа на этот вопрос не было смысла.       Но смена парадигмы к этому неизбежно привела, и вот сейчас, мучаясь от бессонницы, Рене отвратительно напрягалась в поисках ответов.       — А почему я не хочу умирать? — она перевернулась на живот, подложив подушку под щеку и прерывисто выдохнув. Размышление зашло в тупик. Гадство.       Рене знала, что всё это — не более, чем бредни воспалённого от переутомления мозга. Присягнув много лет назад на верность человечеству, она поклялась отдать своё сердце, душу и тело во имя победы. Мириться с этой мыслью стало сложнее в тот момент, когда она разуверилась в добром начале разведки; когда она выросла из своих наивных кадетских штанов и прослыла наравне с товарищами ветераном нескончаемой войны; когда встретилась с таким количеством дерьма на своём пути, что ей хватило увиденного до конца жизни.       Гордость помноженная на горькое отчаяние отравляли изнутри. С каждым днём она верила в победу всё меньше, но вслух в этом никому не признавалась. Особенно себе.       Рене заснула только ближе к рассвету, успев напоследок ещё подумать о том, что, наверное, никогда не сможет увидеть истинного рая в этом мире. Она самоотверженно боролась ради будущего, в котором предстоит жить другому поколению, но не ради настоящего, в котором живёт она сама.       И в своём стремлении обрести этот рай через ежедневную борьбу Рене даже не подозревала, что всю свою жизнь прожила на Парадизе.