***
- В вас целый день звучала кровь Манетерен, заглушая усталость, - пояснила Морейн, когда двуреченцы ложились спать. – Но она уже умолкает и утомление вернется с новой силой. Поэтому я сделаю ваш сон целительным. Затем она возложила каждому руки на голову. Эгвейн восприняла это с интересом, Перрин испуганно замер, а Мэт даже не успел понять, что чувствует. Прохладные пальцы коснулись лба, и тут же напряжение вытекло из него, словно сбегающий с холма поток. Тупая боль после скачки в ногах и спине тоже исчезла, чувство покоя, доверия и безопасности накрыло парня с головой. Морейн улыбнулась ему, переходя к менестрелю. Том и Ранд оказались единственными, кто попытался спорить, что им это совершенно ни к чему. Но Морейн окинула каждого взглядом, исключающим возражения, взяла голову в руки и через миг оба выглядели заметно посвежевшими. Утомленной казалась одна Айз Седай, тут же прикорнувшая возле костра. Кажется, она уснула сразу же, едва завернулась в плащ. Мэт закрыл глаза и сам не заметил, как тоже провалился в сон. Разбудил их Лан, стороживший спящих почти до самого полудня. Есть хотелось весьма сильно, так что Мэт накинулся на предложенный Стражем хлеб и сыр. Затем, не мешкая, погасили костер и двинулись верхом в сторону Байрлона. Какое-то время скакали во весь опор по Северному большаку, но затем Лан увел отряд в лес. Страж то и дело вырывался вперед на своем черном скакуне или задерживался, осматривая оставленные ими следы. Пока что никаких признаков погони или засады не наблюдалось, так что Мэт, поначалу хватавшийся за лук при каждом шорохе, расслабился. Река, похоже, и впрямь дала им время вырваться вперед. Даже если драгкар ночью перелетит через Тарен, обыскать все окрестности ему вряд ли по силам. Чем дальше оставалось Двуречье, тем чаще Перрин и Ранд оборачивались с тоскливым взглядом. Коутон догадывался, что их гложет, но сам думал лишь о предстоящем, а не об оставленном доме. Он увлеченно посматривал по сторонам, хотя любоваться пока что было решительно нечем. К северу от Тарена зима не ослабила своей цепкой хватки. Купы сосен, елей, болотного мирта, лавра и пахучих кустарников выделялись островками зелени на фоне серой земли. Лишь кое-где отдельные побеги новой поросли пробивались на укрытой не растаявшим снегом земле, да и то это были крапива, чертополох и бурьян. Все постоянно кутались в плащи: скупое солнце совсем не грело. Лесного зверья и птиц Мэт почти не замечал, хотя после нападения воронов был этому только рад. Первую попавшуюся на пути ферму объехали издали, заприметив поднимающийся над трубой дым. - Совсем как наша, - удивленно сказал Перрин, вырвавшись из своей меланхолии. – Поглядите, такие же бревна и крыша. Вот и сарай для сушки табака. - Ничуть не такая же, - возразил Мэт. По двору ходили какие-то люди, мальчик тащил из колодца ведро, ребята постарше возились с овцами. – Это же не Двуречье, тут все должно быть другим. За день они встретили еще немало ферм, потом объехали стороной деревню на опушке леса. В этот раз Ранд поддержал Перрина, но Мэт все равно решил, что друзья неправы. Севернее Тарена все равно что чужая страна - любое сходство обманчиво. Привал сделали ближе к закату – ноги болели так, что Мэт едва слез с лошади. Но Лан не дал отдохнуть, решив обучать обращению с оружием, которое парни взяли с собой. Начал он с лука, и Коутон выпустил три стрелы с сотни шагов в нарост на дереве размером с голову. Перрин, взяв его лук, повторил достижение. Ранд, со странно-отрешенным лицом, выстрелил так метко, что стрелы соприкоснулись наконечниками. Коутон одобрительно похлопал друга по спине и даже Перрин улыбнулся, глядя на умелый выстрел. - Только вот лук у вас один, и троллоки не будут смирно ждать, пока вы их перестреляете, - омрачил оживление Лан. – Поглядим, чему я могу вас научить для ближней схватки. Страж показала Перрину несколько приемов обращения с топором, но остался недоволен. Айбара, по его словам, слишком сдерживался. - Избегай удара и тут же бей сам, - втолковывал ему Лан. – Той ночью ты двигался куда быстрее. Затем он занялся Рандом. Мэт засмотрелся на плавные движения, перетекающие одно в другое, которые Лан совершает с мечом. Со стороны походило на танец – даже Морейн, обучающая Эгвейн у костра, наблюдала за попыткой Ранда повторить приемы. Попытку совершенно неумелую, как сказал Лан. - Не руки ведут клинок, овечий пастух, - холодно произнес Страж. – Разум – вот что определяет его движение. Очисти мысли, освободи их от ненависти и страха. Выжги все чувства. И вы тоже это сделайте. Неважно, сражаешься луком, топором или голыми руками – это важнейшее правило боя. - Пламя и пустота, - удивленно взглянул на него Ранд. - Отец учил думать о пламени, в котором сгорают чувства. У меня получилось это сейчас, стреляя из лука. - А должно получаться всегда и с любым оружием, - окинул его бесстрастным взглядом Лан. – Держи меч, как я показал. Я не могу за час сделать из деревенского парня мастера клинка, но, может, добьюсь, чтобы ты себе ноги ломтиками не настрогал. Ранд вздохнул и сжал рукоять меча двумя руками. Мэт уже настроился на новое зрелище, как Меррилин положил ему руку на плечо. - Давай и я тебя кое с чем научу обращаться, - предложил менестрель с ухмылкой. – В дороге лишним точно не будет. Вспомнив пронзенных на лету воронов и бой в гостинице, Мэт охотно закивал. Кроме лука он прихватил с собой пращу, хотя надежды на неё не возлагал. А вот кинжалы – совсем иное дело! Однако едва они отошли на край поляны, Том вынул свои шарики и бросил ему три. Растерявшийся Коутон поймал лишь два. - Это еще зачем? - Развивает ловкость рук и спокойствие ума, - усмехнулся старик, присаживаясь на поваленное бревно. - Начни с трех, и когда сумеешь жонглировать восьмью, перейдем к ножам. Ты же хотел быть менестрелем, если меня память не подводит? Мэт обернулся на прочих, но друзья были заняты с Ланом, а Морейн вновь принялась рассказывать что-то девушке. Уж лучше так, чем устать еще больше, размахивая чужим мечом, решил он и подбросил шарики в воздух…***
- …Я говорила, что ей нельзя верить, - свирепо произнесла девушка, уставившись на Марин и Элсбет. Круг женщин собрался в лечебнице, и на лицах всех семерых Найнив видела отражение собственной усталости. – Ну что, хорошо она вас за защиту отблагодарила? - И как это тебя оправдывает? - огрызнулась миссис Лухан. – Поднять людей без нашего одобрения, нарушив обычай… - Давайте не ссориться, - вмешалась миссис Айеллин. – Надо решить, что теперь делать. - Вернуть мальчишек, разумеется, - по голосу ал’Вир было ясно, что упоминать отправившуюся в Башню дочь в её присутствии не стоит. – Если даже Тэм не предупредил про отъезд, то юнцы ей и слова поперек не скажут. - Дорал рассказывала, что ведьмы умеют внушать повеления, - если кто и глядел на Найнив с открытой враждебностью, так это Дейз Конгар. Мудрая не сомневалась, что Вит возглавил толпу с её ведома, однако сейчас женщина изо всех сил изображала обиду, будто к поступку супруга совсем не причастна. – Наверное, она использовала Силу, чтобы их подчинить. - Я тоже не могу поверить, что Перрин вот так бросил невесту, - согласилась Элсбет. – Айз Седай сама может выяснить, зачем троллокам мальчишки, а им место в деревне. - Точно ли? – тихо сказала миссис Коутон, опираясь подбородком на сплетенные ладони. – Погодите спорить, я не меньше вас за них волнуюсь. Но сумеем ли мы их защитить? - Поэтому надо поговорить с Морейн Седай и понять, что происходит, - подвела черту Марин. – Как только Тэм встанет на ноги, выберем, кто из нас с ним поедет. Это было разумно, но сегодня разумное не казалось правильным. Ночью Найнив снились кошмары, в которых мальчишки и Эгвейн тонули в кромешной тьме, и с самого утра чувство тревоги только нарастало. В каждом порыве ветра, проносящимся над Эдмондовым Лугом, ей чудилось что-то роковое, что угрожает беглецам. Привыкшая рассуждать здраво, Мудрая не могла найти причины для этих мыслей, но отрицать, что они крепнут, тоже не могла. - Я поеду сегодня, - сказала Найнив. – Сама, а вы потом посылайте Тэма с кем-то, если хотите. - С ума сошла, девчонка? – фыркнула Дейз. – Да как ты в одиночку их найдешь, если за Тареном не бывала? - Почему ты так решила? - поддержала её хозяйка гостиницы. – К чему спешка? - Что-то случится, - как никогда уверенная в своей правоте, зло ответила Найнив. – Если я не поеду сейчас, их ждет беда. Знаю, что это нелепо звучит, но я в этом уверена. Все переглянулись с изумлением и страхом. - Хорошо, - опережая готовые прозвучать возражения, вдруг согласилась Марин. – Сейчас соберем припасы, возьмешь нашу лошадь. Но, Найнив, как ты собираешься их сама искать? Возможно, это было попыткой примирения в память о её былых заслугах. Может, когда речь шла о дочери, Марин не хотела рисковать. Или же Круг рад отправить Мудрую на время подальше, чтобы избежать новых ссор. Найнив не знала, какой из вариантов правильный, но чувству, что все местные дрязги сейчас не так важны, как судьба уехавших, доверяла. А искать… отец недаром учил читать следы, а Дорал – слушать людей. Айз Седай не проскользнет незамеченной.***
Шесть дней пути слились в череду деревень, которые они обошли стороной. Двигались лесом и никаких признаков погони Эгвейн не замечала. Страж все так же то задерживался, то уносился вперед, тихо рассказывая об увиденном лишь Морейн, и по их лицам было не понять, хорошие это новости или плохие. Айз Седай вообще мало говорила о происходящем, зато охотно рассказывала своей ученице все, что знала про Единую Силу. Лан продолжал занятия с парнями, используя каждый привал как возможность гонять их до полного изнеможения. После этого Морейн касалась головы каждого, снимая усталость, и теплые, вселяющие ощущение заботы прикосновения дарили им спокойный крепкий сон. Эгвейн не могла взять в толк, почему Ранд и мастер Меррилин каждый раз смотрят на женщину с опаской. Всю дорогу они питались лепешками, сыром и сушеным мясом, запивая все это чаем. Перед сном всех развлекал Том: на арфу и флейту Страж наложил запрет, зато рассказывать истории не мешал. Менестрель извлекал из своей памяти предание за преданием - все про путников и с хорошим концом. Однако ни одно из них не было для Эгвейн так интересно, как очередные наставления Морейн. Она узнала, что все Плетения создаются из сочетания пяти стихий, которыми с помощью Силы повелевает Направляющий. Огонь, Вода, Воздух, Земля и Дух - словно пять красок в палитре Единой Силы, пять цветных нитей в пряже Узора мироздания. Мужчины лучше управлялись с Огнем и Землей, женщинам было проще повелевать Водой и Воздухом, а Дух с трудом давался всем. - Есть Плетения, состоящие лишь из одной стихии, а есть – из нескольких, - учила Морейн. – Чем сложнее Плетение, тем больше стихий в своем узоре оно требует. Например, чтобы разжечь сухой хворост, достаточно Огня, но для призыва тумана тебе понадобятся Воздух и Вода в должном соотношении. В Белой Башне поначалу учат простейшим Плетениям, и лишь когда увидят, что ты с ними справляешься, перейдут к сложным. - А сколько нужно времени, чтобы выучить одно Плетение? - Обычно от нескольких недель до нескольких месяцев, - ответила Айз Седай. – Судя по тому, как легко пробудился Дар, ты справишься быстрее многих. Хотя не обещаю, что тебя не захотят специально продержать в ученицах подольше. - Но зачем? - Ты судишь о нас по рассказам, которые мы сами и создавали многие века, - вздохнула Морейн. – И вообразила безупречных женщин, всегда принимающих верные решения, не так ли? Все сложнее, дитя мое. Мы такие же люди, как и жители твоей деревни. Бываем смелыми и малодушными, милосердными и жестокими, заботливыми и безразличными. Внутри Белой Башни кипят интриги политики, а у тебя очень сильный Дар. Для многих станет целью переманить тебя на свою сторону… К концу шестого дня Эгвейн перестала заплетать косу, и только тут Ранд наконец-то обратил на неё внимание. Все это время жених больше шушукался с Перрином и Мэтом, общаясь с ней лишь короткими репликами в пути. Если бы не уроки с Морейн, обида Эгвейн не знала границ, но сейчас она поняла, что не так уж и нуждается в беседах с юношей. - Что ты делаешь? – удивленно рассматривая, как она откинула волосы на спину и убирает гребень в сумку, спросил подошедший перед ночлегом жених. Остальные уже расположились вокруг костра, разве что Лан и Морейн отошли в сторону, обсуждая что-то свое. – Так не положено… - Айз Седай не заплетают волосы, если сами того не пожелают, - коротко ответила Эгвейн, давя в груди вспышку гнева. – Раз Морейн Седай не носит косу, то и я не буду. - Быстро ты наши обычаи забыла, – тихо сказал Ранд, не скрывая неодобрения. – А твоя Морейн Седай не хочет объяснить, что происходит? - Это что еще за тон? – Эгвейн окинула парня неприязненным взглядом. – Что, по-твоему, она должна тебе объяснить? - Например, зачем на самом деле увезла нас с собой, - быстро оглянувшись на стоящую вдалеке женщину, произнес Ранд. – Она к нам подошла еще перед Бел Тайн, говорила загадками, а потом оказалось, что за нами охотятся. Странное совпадение. - Да как ты смеешь её подозревать? – возмутилась Эгвейн. – Морейн Седай всем жизнь спасла. И твоему отцу тоже, забыл? - Не забыл, иначе бы не поехал, - голос Ранда стал холодным. – Но я хочу знать, что она с нами сделает в Белой Башне. - Наверное, отправит учиться на Стражей, - пожала плечами Эгвейн. – Недаром Лан на вас время тратит. - А я не хочу быть Стражем, - отрезал парень. – Я хочу понять, зачем мы Темному и ей понадобились, чтобы домой можно было вернуться. - Я вижу, - в этот раз она даже не попыталась сдерживать злость. – Ты о себе только думаешь. Когда я просила поехать, ты нос воротил. Зато как самого коснулось, живо за Морейн Седай побежал. - Я о других подумал, - разозлился и Ранд. – Это тебе все равно, что с остальными будет, лишь бы тебя лучшей признали. - Мне все равно? – Эгвейн вскочила на ноги и сжала кулаки, едва удержавшись от желания залепить парню пощечину. - Знаешь, что я тебе скажу, Ранд ал’Тор?! Ты – тупоголовый, набитый шерстью мужлан! - Дура, Светом ослепленная! Ты, и в реке по колено стоя, будешь доказывать, что там сухо! - Эй, вы двое, хотите поднять на уши всю округу на девять миль окрест? – вмешался Страж. Только тут Эгвейн поняла, что он с Морейн уже подошли ближе, а остальные смотрят лишь на них. Залившись краской до самых ушей, девушка отвернулась, усевшись в стороне от костра и не глядя на жениха.***
Неспешная поступь лошади позволяла тренироваться в жонглировании на ходу. Именно этим и занимался Мэт – приближался вечер седьмого день пути. - Ранд, смотри! - окликнул он друга, не отрывая взгляда от кружащихся в воздухе шаров. С каждым днем упражнение давалось ему все легче: в бросках камней Коутон всегда превосходил прочих мальчишек. – Я четырьмя сразу могу, да смотри же… Они въехали на вершину низкого холма, и под ним, в какой-то миле, между окоченевшими деревьями и вытянувшимися тенями, раскинулся Байрлон. Мэт едва удержал шарики, но не восхищенный вздох. Город окружал бревенчатый частокол высотой футов в двадцать. По всей его длине возвышались деревянные сторожевые вышки. В лучах закатного солнца ярко сверкали шиферные и черепичные крыши, а над ними из труб плыли вверх перышки дымков. Сотни труб и ни одной крытого соломой дома! Широкая дорога бежала из города на восток, еще одна – на запад. На каждой из них виднелось не меньше дюжин фургонов и вдвое больше запряженных волами повозок. Вокруг города землю усеяли фермы, но Мэт все равно смотрел лишь на Байрлон, не в силах поверить в увиденное. Он же больше Эдмондова Луга, Сторожевого Холма и Таренского Перевоза, вместе взятых! - Вот это, значит, и есть город, - выдохнул Коутон. Перрин только головой покачал. - Как столько людей могут жить в одном месте? - Тоже мне, город! - фыркнул Меррилин, погладив усы. – Вы, деревенские, настоящих городов еще не видели. Эгвейн с молчаливым удивлением рассматривала Байрлон. - А ты Ранд? – обратилась к парню Айз Седай. – О чем ты подумал, впервые видя город? - О том, что он очень далеко от моего дома, - медленно произнес юноша, и Мэт насмешливо хмыкнул. - Однако нам предстоит отправиться еще дальше, - сказала Морейн. – Намного дальше. Но иного выбора у вас нет, кроме как бежать и прятаться всю оставшуюся жизнь. И она будет короткой, если не станете меня слушаться. Мэт переглянулся с друзьями. Что-то уж очень зловеще прозвучала последняя фраза, будто и не о погоне вовсе говорила Айз Седай. - Здесь снова начинаются опасности, - продолжила женщина. – В пределах этих стен следите за каждым своим словом. Никаких историй о троллоках или чудовищах. В Байрлоне могут скрываться Друзья Темного. Мэт побледнел. Семь дней пути порядком расслабили, но сейчас он вспомнил и крылатую тварь, и мурддраала в овраге. Город издали казался надежным пристанищем, но до нападения такой выглядела и родная деревня. - Здесь мы не пользуемся своими именами, - говорила Морейн, и только тут Коутон заметил, что Лан сменил кольчугу и серо-зеленый плащ на коричневую накидку. – Тут меня знают как Элис, а Лана – как Андра. Запомните и используйте их, даже если мы наедине. А теперь поспешим, надо успеть до заката. На ночь ворота Байрлона закрывают. Лан во главе отряда направился вниз по холму, через лес, к бревенчатой стене. Дорога вела мимо полудюжины ферм и упиралась в обитые железом тяжелые деревянные ворота. Хотя солнце еще не село, они были плотно заперты.***
Страж подъехал к стене вплотную и дернул за обтрепанную веревку, болтающуюся рядом с воротами. По ту сторону частокола брякнул колокол. Сразу же за срезом стены появилось сморщенное лицо под мятой суконной шапкой. - Поздно нынче ворота открывать, - проворчал незнакомец, - до зари ждите, вот что я вам скажу. Кобыла Морейн выступила вперед и мужчина разглядел всадницу. Морщинистое лицо тут же озарила щербатая улыбка, говор стал торопливым. - Я не знал, что это вы, госпожа Элис! Иду, уже иду! Приглушенный голос доносился все время, пока стражник спускался к воротам. С громким ржавым скрипом права створка медленно отворилась, и привратник показался в проеме. Он тут же посторонился, пропуская Лана, а за ним вереницей и прочих. Мэт оказался на узкой улочке, на которую выходили деревянные заборы и склады без окон. Морейн и Страж уже спешились, остальные последовали их примеру. Низенький привратник в видавшем виды плаще и штопаной куртке мял в руке шапку, заискивающе улыбаясь Айз Седай. Двуреченцев он оглядел с удивлением и тут же ухмыльнулся. - Народ с низин, - пренебрежительно заметил мужчина. – С чего вам, госпожа Элис, подбирать такую деревенщину в спутники? - Надеюсь, вы забудете, что выпускали и впускали нас, мастер Эвин, - сказал Лан, вкладывая монету привратнику в руку. Тот поспешно поклонился. - Нет нужды в этом, мастер Андра. Вы мне прилично дали перед отъездом, - монету, однако, он тут же спрятал. - Я никому не говорил и не скажу. Тем паче этим Белоплащникам. Мэт заморгал, с трудом удерживая рот на замке. Белоплащниками называли Детей Света. Про них говорили торговцы, купцы и охранники караванов, кто с ненавистью, кто с восторгом, но все сходились в одном. Дети Света ненавидели Айз Седай так же сильно, как и приспешников Темного. - Дети в Байрлоне? – спросил Лан. - Туточки, - привратник качнул головой. – В стенах города не больше десятка, таково распоряжение губернатора. А снаружи, к северу, целым лагерем стоят. - Что-то уже натворили? – уточнил Страж. - Шастают по городу, - если бы не «госпожа Элис», привратник точно сплюнул. – К честному народу цепляются, Друзей Темного ищут. Уже до драк доходило, но губернатор не хочет шум раздувать. - Сказали, зачем они здесь? – с настойчивостью в голосе спросила Морейн. - Сказывали, как не сказать, - закивал Эвин. – Будто бы явились в поисках зла. Хорошее оправдание нашли, чтобы в чужие дела лезть. Я так думаю – если зло они выслеживают, почему не в Салдэйе? Там, на севере, сказывают, порождения Тени объявились. Или не в Гэалдане? Я слыхал, там большое сражение было с Лжедраконом. - Говорили, что в Гэалдан направлялись Айз Седай, - негромко сказала Морейн. - Да-да, госпожа. Они-то в той битве и сражались, так люди говорят. И еще сказывают, что кто-то погиб из них. А то и все погибли. Потому что Лжедракон этот Силой владеет. Люди за ним толпами идут. - Дураки, вот и идут, - резко ответил Лан, и Эвин охотно поддакнул. – Что еще говорят? - Что он двинул свое войско на юг, в Тир, - лицо привратника стало мрачно-многозначительным. – И назвал своих людей народом Дракона. - Имена значат мало, - тихо сказала Морейн. Если её и встревожили новости, виду женщина не подала. – Можешь и своих мулов народом Дракона назвать, если хочется. - Мне не захочется, - хихикнул мужчина. - Не с Белоплащниками по соседству уж точно. Здесь за такое живо Клык Дракона на двери нарисуют. - Нам пора идти, мастер Эвин. - Не беспокойтесь, госпожа, - тут же поклонился привратник. – Я никого не видел и не слышал. Вас вообще здесь не было. Вот сейчас ворота запру, а если спросят, так и вовсе их не отпирал. - Да осияет тебя Свет, Эвин, - сказала Морейн и путники направились в город. Мэт оглянулся: привратник поспешил затворить створку и вновь поднялся на стену.***
Путь отряда шел по немощеным улицам, где с трудом разъехались бы два фургона. По сторонам тянулись все те же склады да заборы, люди им почти не встречались, и Мэт обратился к менестрелю. - Том, а что это он говорил про Тир и народ Дракона? Тир – это же город где-то далеко на юге, у моря Штормов? - «Кариатонский цикл», - отозвался Том. – Пророчества о Возрожденном Драконе. Те, что мне запретила рассказывать ваша Мудрая пару лет назад. - Как же, помню, - ухмыльнулся Мэт. – Только чего Найнив на тебя тогда взъелась, не пойму. Что там такого, в пророчествах этих? - Тир – самый большой порт у моря Штормов, - Меррилин понизил голос, посматривая на идущих впереди Лана и Морейн. – А Твердыня Тира – крепость, которая его защищает. Говорят, Твердыня – первая крепость, возведенная после Разлома Мира. Её много раз штурмовали, но ни одна армия не сумела взять. Есть пророчество: Твердыня не падет, пока к ней не явится народ Дракона. Другое гласит: Твердыня не падет, пока Мечом-коего-нельзя-коснуться не завладеет рука Дракона. Падение Твердыни будет одним из главных доказательством его возрождения. - А что такое Меч-коего-нельзя-коснуться? - Наследие Эпохи Легенд, - пояснил Том. – Древний клинок, что хранится в Сердце Твердыни – главной цитадели крепости. Никто, кроме благородных лордов Тира, не имеет права входить внутрь, и увиденным ни с кем не делится. Во всяком случае, менестрелю они такого точно не расскажут. Мэт нахмурился. - Твердыня не падет, пока Дракон не завладеет мечом. Но как ему это удастся, если Твердыня еще не пала? Неужто его отведут туда лорды Тира? - Вряд ли случится такое, - ответил менестрель. - В Тире ненавидят все, связанное с Силой, больше, чем в Амадоре - оплоте Детей Света. Лан остановился возле одного ничем не примечательного забора. Быстро оглянулся, вынул кинжал и просунул его между двух досок. Довольно хмыкнул, он поддел какую-то щеколду и то, что показалось забором, распахнулось створкой ворот. Морейн первая направилась внутрь, ведя за собой лошадь. Страж махнул остальным рукой, призывая поторапливаться. Едва все зашли, он вновь закрыл ворота на щеколду изнутри. По ту сторону забора Мэт обнаружил двор конюшни при гостинице. Здание поражало не меньше, чем город: оно занимало вдвое больше места, чем «Винный ручей», да еще вдобавок имело четыре этажа. Изнутри доносился шум посуды, в конюшне кипела работа, в окнах яркими звездами горели светильники. - Эй, эй! Отсюда нельзя входить! – окликнул их конюх. – Обойдите гостиницу, вход там! Лан уже потянулся к кошелю, однако из гостиницы в этот миг выбежал мужчина. Такой же полный, как мастер ал’Вир, и в белом фартуке, он не мог быть никем иным, кроме как хозяином. - Все в порядке, я их жду! – сказал человек, приветливо улыбаясь Морейн. – Займитесь их лошадьми, да поживее! А вы проходите, проходите! Горячий ужин и теплая постель - вот что вам нужно. А здесь — все лучшее в Байрлоне. - И горячие ванны, надеюсь, тоже, мастер Фитч? — спросила Морейн, а Эгвейн мечтательно откликнулась: - О да. - Ванны? — переспросил мужчина. — Разумеется, самые лучшие и самые горячие в Байрлоне. Добро пожаловать в «Олень и Лев»!***
В гостинице царила сущая суета. Путники проследовали за мастером Фитчем через заднюю дверь и вскоре оказались посреди обтекающего их непрерывного потока мужчин и женщин в длинных передниках, несущих тарелки с едой и уставленные графинами подносы. - Боюсь, гостиница набита битком, - сообщил Морейн хозяин. - Дурная погода, волки и недобрые слухи согнали внутрь стен многих фермеров. Но не тревожьтесь, для вас и ваших спутником самые лучшие места всегда найдутся. - Рада слышать, - кивнула Морейн. - Мин все еще здесь? Я хотела бы с ней поговорить. Ответ мастера Фитча Ранд не расслышал: появились слуги, назначенные проводить гостей в ванные комнаты. Морейн и Эгвейн скрылись следом за полной женщиной с подкупающей улыбкой и с охапкой полотенец в руках. Менестрель, Ранд и его друзья отправились за тощим темноволосым пареньком. Поначалу у Ранда возникла мысль расспросить его о Байрлоне, но все вопросы вылетели у юноши из головы, когда он увидел ванную комнату. Дюжина медных лоханей стояли на вымощенном плитками полу, имевшем легкий наклон для стока воды к центру просторной каменной комнаты. На табурете возле каждой лохани гостей поджидали мохнатое полотенце и большой кусок мыла. Над очагами, занимавшими всю стену, грелись вместительные железные котлы с водой. Какое-то время все были заняты лишь мытьем, с наслаждением счищая въевшуюся семидневную грязь. Когда мужчины вышли, в конце коридора уже стояла Морейн, а рядом с ней - стройная девушка, немного выше ее ростом. Темноволосая и коротко подстриженная, одета незнакомка была в мужскую рубаху и штаны. Морейн что-то сказала и девушка окинула юношей острым взглядом. Затем кивнула и поспешила уйти. - Уверена, ванна вернула нам аппетит, - произнесла Морейн, когда они подошли ближе. - Мастер Фитч подготовил нам отдельную комнату для ужина. В отведенном им помещении стоял дубовый обеденный стол, вокруг него - дюжина стульев, на полу - толстый ковер. Когда они вошли, Эгвейн, с блестящими после купания волосами, волной лежащими на плечах, грела руки у камина. Она повернулась и взглянула на вошедших, тут же отвернувшись при виде Ранда. После вчерашней ссоры девушка с ним больше не разговаривала. От этого на сердце стало вдвойне тоскливо. Раньше парень не сомневался, что любая размолвка завершится примирением – неизбежным, как их грядущая свадьба. Теперь он не был в этом уверен. Эгвейн отдалилась и все чаще вела себя словно чужая. Из-за Морейн Ранд даже не мог попробовать объясниться: девушка за Айз Седай разве что не по пятам ходила. В комнату суетливо вошел мастер Фитч в сопровождении четырех женщин в белых передниках. Они принесли деревянное блюдо с жареными цыплятами, столовое серебро, глиняные тарелки и накрытые миски. Постоянно извиняясь, что ужин недостоин таких гостей, хозяин раскланялся и вместе с накрывшей стол прислугой покинул комнату. - Никого, - сказала Морейн, прикрыв глаза и словно прислушиваясь к чему-то, хотя шаги за дверью давно стихли. - Можем говорить без опаски. - Вы думаете, они станут подслушивать? - спросила Эгвейн, - Пока не достигнем Тал Валона, лучше подозревать каждого встречного, - ответил Лан. – Там можно относиться с подозрением лишь к половине. Ранд начал было ухмыляться, решив, что Страж пошутил. Но потом понял, что на лице Лана нет и намека на улыбку. - Он преувеличивает, - успокоила Морейн. - Мастер Фитч – человек надёжный, заслуживающий доверия. Но я еще не видела гостиницы, где служанки не подслушивает за дверью в поисках свежих сплетен. Садитесь, пока ужин не остыл. Они расселись за столом и некоторое время было не до разговоров. После скудной еды в дороге принесенные блюда показались настоящим пиршеством. Выждав какое-то время, Морейн заговорила: - Я расспросила служанку в ванной о новостях. В Салдэйе видели троллоков. Вилки и ложки замерли в воздухе. Все посмотрели на женщину. - Пограничным землям не привыкать к набегам из Запустения, - ответил Лан. – А про Логайна что говорят? - То же, что рассказывал Эвин. В Гэалдане было сражение и Логайн победил. Судьба моих сестер неизвестна. Кто-то даже считает, что они перешли на его сторону. Логайн? Только тут Ранд сообразил, что у Лжедракона есть имя. Причем прозвучало оно так, словно Лан и Морейн лично знали этого человека. - Хороших новостей мало, но в Байрлоне пока тихо, - закончила Морейн. - Местных беспокоят холода, волки и Белоплащники, плетущие интриги против губернатора, но ни стай воронья, ни иных странностей не упоминалось. Думаю, здесь можно отдохнуть несколько дней, если твое чутье молчит. - Чудовищ рядом нет, - кивнул Лан, - но Друзей Темного так не отличить. Вы все - будьте настороже. Ни слова о том, кто мы и от кого бежим. Найдутся те, кто охотно донесет если не прислужникам Тьмы, так Белоплащникам, а Дети Света не станут разбираться. От этих слов Ранду вспомнились рассказы отца. Белоплащники, когда-то лишь словом проповедовавшие веру в Свет, имели право вершить собственный суд в чужих землях. Давно превратившись в странствующий воинский орден, они получали поддержку от всех боящихся Дара и Айз Седай. С ними старались не ссориться, хотя и не давали излишнюю власть – Дети Света справедливостью не отличались. Так как гостиница была переполнена, новоприбывшим предоставили только три комнаты: одну для Морейн и Эгвейн и две для мужчин. Ранду предстояло делить спальню с Ланом и Томом: она находилась на четвертом этаже с единственным маленьким окошком, выходящим на конюшню. Уже пала глубокая ночь, свет из окон гостиницы ложился на землю желтыми лужицами. Том достал из футляров флейту и арфу, а затем ушел выступать в общий зал. Лан отправился вместе с ним. Горячая ванна ослабила жгуты мускулов. От горячей еды по телу Ранда медленно растекалась вялость. Сквозь дремоту ему пришла в голову мысль: впервые за семь дней Морейн не одарила их прикосновением перед сном. Внизу раздались приглушенные возгласы, в зале радостными криками приветствовали появление менестреля, но юноша уже уснул.***
Каменный коридор был сумрачен. Ранд не мог сказать, откуда пробивался свет: на голых серых стенах не было ни свечей, ни фонарей - ничего, что объясняло смутное освещение. В неподвижном сыром воздухе разносился отдаленный звук мерно капающей воды. Нахмурившись, Ранд потер лоб. Как он сюда попал? Не вспомнить… Парень облизал губы — невыносимо хотелось пить. Капающий звук манил возможностью смочить губы, и юноша пошел на эхо капели. Коридор все тянулся и тянулся вперед. Его монотонность нарушали лишь потрескавшиеся двери, расположенные попарно друг против друга через правильные промежутки. Перед юношей отступали по коридору тени, остающиеся неизменными, а капель не приближалась ни на шаг. Устав от однообразия, Ранд решил свернуть в одну из дверей. Она с легкостью открылась, и парень шагнул через порог в мрачную палату с каменными стенами. Одна стена рядом сводчатых арок выходила на серокаменный балкон, за которым открывалось безумное небо. Чересполосица облаков - черных и серых, красных и оранжевых - протянулась по небосводу, словно их гнали ураганные ветры, бесконечно кружа и переплетая. Ранд с усилием оторвал взгляд от балкона, но остальная часть комнаты оказалась не лучше. Необычные изгибы и странные углы, словно комната возникла в расплавившемся, а потом застывшем камне - колонны будто выросли из серого пола. В огромном камине ревело пламя, напоминая кузнечный горн, но жара огонь не давал. Очаг был выложен овальными камнями. Если смотреть прямо на них – камни как камни, но стоило глянуть краешком глаза, как они превращались в лица мужчин и женщин, разевающих рты в безмолвном крике. В центре комнаты располагались стулья с высокими спинками и полированный стол. На стене висело одинокое зеркало, и когда Ранд взглянул в него, то вместо своего отражения увидел размытое пятно. Все прочее в комнате зеркало показывало верно. Он не сразу заметил, что возле камина неподвижно стоит человек. Облаченный в темные одежды превосходного покроя, молодой и стройный. Ранд подумал, что женщины сочли бы незнакомца красавцем. - Вот и ты, - произнес мужчина, и в тот же миг его рот и глаза превратились в расщелины, ведущие в бесконечные пещеры пламени. С воплем Ранд бросился прочь из комнаты, да так стремительно, что споткнулся на пороге. Чтобы не упасть, налетел на противоположную дверь, невольно распахнул. И понял, что смотрит в ту каменную комнату с невероятным небом в проеме арок, ведущих на балкон, и камин... - Бежать бесполезно, - насмешливо сказал мужчина. Ранд вновь выскочил в двери, но коридор уже исчез. Он стоял посреди комнаты, возле полированного стола, напротив ухмыляющегося незнакомца. - Это сон, - пробормотал Ранд. Он услышал, как за спиной захлопнулась дверь. – Просто кошмар. Юноша зажмурился, попытавшись проснуться. Открыл глаза. Комната никуда не делась. - А какая разница? – спросил мужчина. На миг его рот и глаза вновь стали провалами в вечное горнило. – Кажется, тебя мучает жажда. Пей. На столе, сверкая золотом, появился кубок, украшенный орнаментом из рубинов и аметистов. Ранд дрожал, как в ознобе. Во рту пересохло, словно в пустыне. От аромата приправленного пряностями вина закружилась голова. Парень облизал губы, но не протянул руку к кубку. Может это и сон, но что-то подсказывало, что есть дары, которые не стоят принимать даже в грезах. - Я не хочу. Мужчина усмехнулся: под полуприкрытыми веками вспыхивали и гасли искорки. - Что вам нужно? - спросил Ранд. – Кто вы? Пламя полыхнуло в глазах и во рту обитателя комнаты. Парню почудилось, что он слышит, как огонь ревет и бушует. - У меня было много имен. Сейчас меня называют Ба'алзамон. Ранд в один миг оказался у двери, бешено дергая за ручку. Один из Отрекшихся! Дверь не поддавалась. - Ты зря боишься, - спокойно произнес Ба'алзамон. – Желай я тебя забрать, забрал бы еще в деревне. Ранд повернулся к мужчине. Он вспомнил рассказ Морейн о последней битве народа Манетерен. Тот, кто два тысячелетия назад привел троллоков в Двуречье, смотрел на парня огненными зрачками. - Надеешься на славу и силу? - спросил Ба'алзамон. - Она сказала, что Око Мира послужит тебе? Белая Башня уже не раз делала это в попытке овладеть наследием Эпохи Легенд. И всегда неудачно. Руки Ранда сжались в кулаки. - Я не понимаю, о чем ты. Языки пламени захохотали. - Айз Седай используют тебя, пока не обезумеешь, а потом убьют. Точно так же, как использовали Давиана, и Юриэна Каменный Лук, и Гвайра Амаласана, и Раолина Проклятье Тьмы. Точно так же, как ныне используют Логайна. Только примкнув ко мне, обретешь ты свободу. Ранд помотал головой. - Ты... заточен... в Шайол Гул. Ты и все Отрекшиеся заточены Драконом. - Заточен? - передразнил Ба'алзамон, и его лицо вновь стало человеческим. – Телом – да, но не мыслью. Я стоял рядом с Льюсом Тэрином, когда Дракон оплакивал убийство родичей. Я видел, как его поглотила Единая Сила. Как земля разверзлась и вознесла Драконью гору, отметившую его могилу. Тысячью годами позже я послал троллоков, чтобы они уничтожили оковы, которые собиралась наложить на вас Белая Башня. Три столетия Троллоковых войн – цена, чтобы договор Десяти Государств распался. Еще спустя тысячелетие я говорил во сне с Артуром Ястребиное Крыло и по всей стране за Айз Седай начали охоту. Я дал совет, и верховный король послал свои войска через океан Арит, сплетая судьбу грядущей эпохи. Я был у его смертного одра, когда Артур предпочел умереть, но не просить об исцелении Айз Седай. Последними его словами стали «Тар Валон должен быть разрушен». Артур был мудр и увидел истинного врага в Белой Башне. Ты можешь примкнуть к нам и обрести свободу. Или до самой смерти станешь плясать на нитях, за которые дергают Айз Седай. - Нет, - пробормотал дрожащий Ранд, - это сон! - Иногда во снах больше правды, - произнес Ба’алзамон, протягивая руку. – Смотри! Кубок исчез со стола. Там, где он стоял, сжалась в комок огромная белая крыса. Углы заполнил туман, камень словно истек бледной мутью, обернувшейся сворой таких же крыс. Куда бы Ранд ни смотрел, принюхивающиеся твари впивались в него голодными глазами. Многие были не меньше кошки, и у парня комок встал в горле. - Я не стану тебя слушать, - промямлил он. Не оглядываясь, юноша с размаху ударил кулаком по двери. Рука отозвалась болью, но проснуться не удалось. - Тогда ступай в Белую Башню и расскажи Престолу Амерлин об этом сне, - от усмешки Отрекшегося повеяло жаром. – Но знай: они убьют тебя за постигнутую правду. Их попытка покорить Око Мира оплачена жертвами невинных. - Я должен проснуться, - тяжело дыша, выдавил Ранд. – Должен и проснусь! - Проснешься, - согласился Ба’алзамон. – Но явь скоро станет хуже любого кошмара. Он указал пальцем на Ранда и у всех крыс вместо морд появились крохотные лица. Лица Морейн.