Книга 1: Око Мира. Том 1: Древняя кровь

Дорожный мешок Эгвейн незаметно отдала Стражу. Заготовленное письмо для матери было спрятано под подушкой – она оставит его на виду перед самым отъездом. «Прости, что убегаю тайком» слова не приходили в голову, так что она вначале подробно пересказала все, что услышала. «Но мальчишкам нужен присмотр, а нашей деревне - защита. Я уговорю Морейн Седай послать кого-нибудь приглядывать за Двуречьем, а когда выучусь сама - сделаю так, что больше ни одно чудовище не войдет в Эдмондов Луг. Скажи папе, сестрам и всей нашей родне, что я их очень люблю, а тебя люблю еще больше. Все будет хорошо, я обязательно вернусь». Можно попрощаться, подумала Эгвейн, слушая, как Марин пытается навести порядок на разгромленной кухне. Но она подспудно чувствовала, что мама отыщет слова, убеждающие её остаться, и не стала рисковать. Вдобавок с улицы донесся какой-то шум, и девушка поспешила выглянуть в выбитое окно. Толпа односельчан примерно в пять десятков человек стояла напротив гостиницы. Перед ними, опираясь на жезл, замерла Морейн. За день женщина вряд ли нормально поспала, но сейчас казалась излучающей силу прямой осанкой и гордо вскинутой головой. Рядом с нею, одетый в струящуюся под плащом кольчужную рубаху, замер Лан, положив руку на рукоять клинка. Впереди толпы Эгвейн разглядела Байли и Вита Конгаров. Там же оказался Кенн Буйе, и в свете костра, заставившего отступить ночь, было видно, что старику очень не по себе. Но кого Эгвейн там точно не ожидала увидеть, так это вышедшую вперед Найнив. Посоха у Мудрой больше не было, и она сжимала руку в кулак, словно все время искала несуществующую опору. - Это вы их привели! – голос девушки разнесся по всей Лужайке, заполнив гостиницу. Только Эгвейн сообразила, что Айз Седай снова позволяет ей слышать беседу – как и всем, выходящим на Лужайку или бросившимся к окнам «Винного ручья». – Троллоки явились за вами! Все смерти по вашей вине! - Это не так, - спокойно и твердо ответила Морейн. – Я бы спасла всех, если бы могла, но это не в моих силах. И троллоков привела не я. - А откуда мы знаем, что это не ложь?! – поворачиваясь к толпе, выкрикнула Найнив. – Кто может доказать что она вправду не умеет лгать?! - Пусть убирается прочь! - поддержал её Вит. Это походило на дурной сон больше вчерашнего вечера: Мудрая стояла рядом с теми, кто в деревне её терпеть не может. – Нам ни к чему ведьмы Тар Валона со своими грязными делишками! Но его возгласы не нашли поддержки в толпе. Люди вроде бы согласно ворчали, но, когда встречались взглядом с Морейн, тут же делали вид, что совершенно случайно очутились на Лужайке. - Завтра меня здесь не будет, - пообещала Морейн, и Эгвейн заметила в толпе Тейнов и Дернов. Оба семейства смотрели на Айз Седай с ненавистью едва ли не большей, чем скрывалась в словах Найнив. - Не завтра, а сейчас! – выкрикнула Найнив. – Мы изгоняем тебя, и если сейчас же не уберешься - камнями забросаем! И не думай, что твоя Сила или этот головорез тебя спасут! Люди, собравшиеся на Лужайку, разразились изумленными возгласами. Среди них не было никого, кто видели бы изгнание воочию. В миролюбивом Двуречье повод для такого приговора возникал очень редко – так осуждали лишь совершивших преднамеренное убийство. - Они плетут интриги! – крикнул Байли, заметив неуверенность людей. – Они устраивали войны! Прочь из нашей деревни, ведьма! Он хотел что-то добавить, но посмотрел на выражение лица Лана и как-то быстро сник. Пока пришедшие растерянно топтались, не зная, что делать дальше, из гостиницы уверенным шагом вышли отец с мамой и супруги Лухан. Они встали между деревенскими и Морейн, и Эгвейн, не раздумывая, выбежала следом. Остановилась рядом с родителями, заметив одобрительный кивок матери. Найнив скользнула по девушке взглядом, в котором разочарование смешивалась с бешеной яростью. - Насколько я помню, такие приговоры должен выносить весь Круг женщин, – вкрадчивый голос Бранделвина, спасибо Морейн, звучал над всей Лужайкой. – А если это не суд, то постояльцам моей гостиницы угрожают у меня на глазах? Хорал Лухан молча потянулся, будто затекла спина, демонстрируя увесистые кулаки. - Это не так, Бран… мэр - стушевался Байли Конгар. – Но пусть уедет, что ей у нас делать? - Удивляюсь вам, люди! – выпалил рассерженный отец. – Пайт ал’Каар, прошлой ночью у твоего парнишки была сломана нога, но он снова ходит благодаря ей. Эвард Кендвин, ты валялся с разодранной спиной, пока она не затянула рану. А ты, Кенн, не мог встать из-за перебитого хребта. Такова ваша благодарность?! - А мне за что её благодарить?! – мастер Тейн редко повышал голос, и его крик резко выделялся среди притихшей толпы. – Может за смерть сына?! - Нис умер, как настоящий герой, защищая всех нас, - если бы мама заговорила таким голосом с ней, Эгвейн бы покрылась мурашками. В нем была боль, искреннее сочувствие, но и холодная уверенность в своих словах. – Я учила его и скорблю с вами от этой потери. Каждый погибший – наш родич или друг, но виновен Темный, сотворивший этих тварей, а не наши гости. Одумайтесь! - На тебе этот позор, наглая девчонка! – выкрикнула Элсбет и Мудрая дернулась, будто от пощёчины. Никогда на памяти Эгвейн Круг женщин не позволял себе или кому-то другому прилюдно унизить ту, кто считалась его главой. – Кто дал тебе право вершить изгнание самой?! - Кто дал право Кругу быть слепцами… - начала Найнив, но Морейн вскинула жезл, и яркая вспышка залила площадь. Люди отпрянули, зажимая глаза.

***

- К чему пришла кровь Аэмона? - в рукояти жезла словно мерцала голубоватым светом звезда. – Народ, которого боялась сама Тень, готов обрушиться на любого, кого сочтет виновником? Никто не произнес ни слова. Даже Найнив выглядела растерянной. - Нас боялась Тень? – в наступившем молчании за всех спросил мэр. – О чем вы? Мы простые фермеры. - На юге лежит река, которую вы называете Белой, - сказала Морейн, вновь опираясь на погасший жезл. - Но на востоке люди зовут её истинным именем Манетерендрелле. На древнем наречье - Воды Горного Приюта. Две тысячи лет назад текла Манетерендрелле через страну храбрости и красоты, мимо города в горах, которым восхищались даже огир. В землях, которые нынче стали лесом Теней, лежали фермы и деревни, и населяли их жители Горного Приюта, народ Манетерен. Все молчали. Это были слова и Сила - Эгвейн откуда-то знала. Но она не могла сказать, где заканчивается одно и начинается другое. - Три столетия Троллоковы войны опустошали мир, и где бы ни кипела битва, знамя с красным орлом вставало на пути чудовищ. Воины Манетерен оказались мечом, который нельзя сломать. Они были народом, не склонявшимся перед Тенью. Последний их король звался Аэмон, а королеву звали Элдрин. Аэмон, столь бесстрашный, что даже враги его говорили, будто в сердце короля течет не кровь, но храбрость. Элдрин, столь прекрасная, что цветы раскрывались при виде её улыбки. Войско находилось далеко, когда армия троллоков двинулась к их родине. Темный приказал своим слугам сломить дух Манетерен, уничтожив Горный Приют, и его защитники не могли вернуться вовремя. Но с ними были Направляющие Силу, и они успели. Они шли день и ночь, в стремительном марше, будто ноги их обрели крылья, и Силой вместе с доблестью совершили невозможное. Когда армии Темного устремились на земли Манетерен, на их пути стояло войско Аэмона. За спиной воинов текла река Тарендрелле, которые вы зовете Тарен. Кто-то из жителей деревни одобрительно зашумел, но Морейн продолжала говорить, будто не слышала их. - Небо было черно от воронья, а земля почернела от троллоков. Многие тысячи врагов, во главе которых стояли Повелители Ужаса, вышли к реке. Их вела воля Ба’алзамона, прозванного сердцем тьмы и устами Темного. Бестелесный разум, который овладевает чужими снами и доносит веления своего изгнанного повелителя, возглавлял орду, и воины Манетерен видели, что не могут её победить. Аэмон разослал гонцов союзникам и держался на том берегу, чтобы дождаться подхода их сил. Манетерен сражались с теми, кто должен был сокрушить их за час, ожидая помощи. Они бились не час, но день, и два, и три, и семь, неся жесточайшие потери. И на десятый день Аэмон познал горечь предательства. Союзники не желали рисковать, а дальше обороняться не осталось сил. - И что они сделали? – тихо спросил Вит. - Аэмон отступил за Тарендрелле, - сказала Морейн, - разрушив за собой переправы. Была послана весть ко всем жителям с призывом прятаться. Воины решили умереть, защищая реку, чтобы их близкие смогли укрыться в лесных дебрях. Но не все ушли. К реке шагали люди, желающие присоединиться к армии. Пастухи с луками, фермеры с вилами, дровосеки с топорами. Женщины и мужчины вместе, взяв все оружие, какое только могли найти. Они знали, что погибнут в этой битве, но это была земля их отцов и их детей. У реки они дали бой, и немало врагов нашли свой конец в водах Тарендрелле, прежде чем орда прорвалась на этот берег. Остатки армии Манетерен оттеснили – вот сюда, к месту, что вы зовете Эдмондовым Лугом. И здесь полчища троллоков окружили их. Эгвейн ощутила, что на глаза наворачиваются слезы. На какой-то миг ей даже показалось, что над Лужайкой звучит эхо давно минувшей битвы, полное рева чудовищ и криков умирающих, но не сдавшихся людей. - Тела врагов громоздились курганами, но исход боя был предрешен. Ни один мужчина и ни одна женщина, что стояли под знаменем с красным орлом, не пережили последнее сражение. Меч, который нельзя сломать, был разбит вдребезги. В опустевшей столице королева Элдрин ощутила смерть супруга. Её сердце умерло вместе с Аэмоном, оставив лишь ненависть. В отчаянии она потянулась к Истинному Источнику и обрушила на войско троллоков Единую Силу. И тут же погибли Повелители Ужаса, объятые пламенем, и паника охватила победивших чудовищ. Теперь бежали они, словно звери от лесного пожара. Сотнями гибли троллоки в попытке перебраться через Тарендрелле без помощи Повелителей Ужаса. Даже Ба’алзамон не мог принудить их остановиться. Рассеялась орда, и другие народы убивали выживших, и ни один троллок не вернулся в Запустение. Но Элдрин пропустила через себя слишком много Силы, и не могла не заплатить. Пламя поглотило её и город Манетерен, обратив в песок часть гор Тумана. Однако народ был спасен. Ничего не осталось от их столицы и их страны. Они могли уйти в другие земли, но не ушли, потому что, заплатив столь высокую цену, навсегда связали себя со своей родиной. Миновали два тысячелетия, и были другие войны, и название этих земель менялось, но потомки их сменялись поколениями, пока не стали народом мирных фермеров. Они – это вы, и вчера древняя кровь ожила, вспомнив старого врага. Вы без раздумий сражались, хотя должны были забиться по углам от ужаса и растерянности. Вы здраво мыслите, словно столкнулись с волками, а не чудовищами из легенд. Так не поддавайтесь страху и слепому гневу сейчас, потомки Манетерен. Долгое время слышался лишь стон ветра. Морейн молчала и отбрасываемые костром тени кружились вокруг неё стаей птиц. Насупленная Найнив уже собиралась что-то сказать, когда вперед протиснулся Пайт ал’Каар. - Мы и прежде слышали сказания о Манетерен, но никогда не считали себя их потомками, - произнес фермер. – Я и сейчас не считаю – куда нам до этих доблестных героев? Но мэр верно говорит – мой сын снова может бегать благодаря вам. Мне стыдно, что я пришел сюда, и, простите вы меня или нет, я прошу прощения. Оставайтесь у нас столько, сколько пожелаете. Он низко поклонился и, развернувшись, пошел прочь. Остальные, пряча глаза и бормоча извинения, тоже потянулись прочь, обнимая за плечи поникших Дернов и Тейнов. Кенн, сутулившись, уже скрылся в темноте. Братья Конгар, сейчас похожие на обиженных мальчишек, тоже ускользнули в наступающую ночь. Перед Морейн осталась одна Найнив. - Я видела, что вы делали, - процедила она. – Одурманили всех и довольны? Может когда-то владеющие Силой и умирали за простых людей, но вчера люди умирали из-за вас. Никогда больше не возвращайтесь в Эдмондов Луг. Резко развернувшись, Найнив ушла в сгущающуюся тьму. - Прошу прощения, Морейн Седай, - отец склонил голову так низко, словно хотел отвесить поклон. – Я не думал, что дойдет до такого. Мы не позволим никому вам угрожать. - Не стоит извиняться, - Морейн задумчиво смотрела вслед удаляющейся Мудрой. – Завтра вы и вправду нас не увидите. Завтра родители будут жалеть, что защищали её, с горечью подумала Эгвейн. Но менять что-либо уже поздно…

***

Стараясь двигаться бесшумно, что было непросто при его сложении, Перрин незаметно выскользнул из дома. Он не был одинок в ночи. На Лужайке сложили новые костры, невысокие, но яркие, и люди тянулись к ним сквозь тьму. Мешок совсем не оттягивал крепкие плечи. Как и топорик на поясе – его сделал мастер Лухан на продажу купеческому охраннику. Тот тип отказался платить оговоренную цену, и топор с широким, как полумесяц, лезвием и изогнутым шипом на обухе остался в доме. Хорал подарил его Перрину два года назад, застав тайком упражняющимся позади дома. Упражняющимся… губы юноши скривились в горькую улыбку. Вчера он даже не вспомнил про спрятанное в комнате оружие. И его неумелые выпады в воздух вряд ли бы что-то изменили. Единственное, что могло спасти мастера Дерна, это если бы один трусливый мальчишка девятнадцать лет назад не родился на свет. На душе было не просто тоскливо, а пусто. Теперь Перрин понимал, что стал невольным убийцей. Дерны оказались здесь только потому, что в свое время не хватало духу сказать - Лайла ему просто друг. Его нежелание как-то примирить невесту и Мэта привело к тому, что она корит себя за обман, но отныне не будет. «Это все моя вина» гласила брошенная на столе записка. «Троллоки пришли за мной. Я уеду, чтобы больше никто не умер. Скажите Лайле, пусть меня ненавидит…» Я причиню им боль побегом, думал парень, накинув на голову капюшон плаща и стараясь обойти Лужайку по краю. Но если останусь, однажды сделаю еще больнее. Моя злость – не от Темного ли? Он написал еще много чего, но невнятно, хотя на словах вышло бы еще хуже. Просил прощения у всех от мамы с отцом до Луханов, но больше всего у Дернов. Пусть Лайла найдет себе хорошего жениха, как нашла Силия. Та первая поняла – от Перрина Айбары, которого все считали примерным мальчишкой, надо держаться подальше. У конюшни его встретил свет застекленного фонаря, подвешенного на гвоздь, и шесть запряженных лошадей. Одной из них оказалась Бела, мотнувшая головой при виде юноши. А еще здесь стоял Мэт, в плаще и с луком, нервно озирающийся по сторонам и старающийся держаться поближе к фонарю. Заметив друга, он облегченно вздохнул. - Я уж думал это опять та тварь, – улыбка Мэта напоминала болезненную гримасу. – Кровь и пепел, он ведь где-то там, в ночи. - Это из-за меня… - глухо начал Перрин, боясь встречаться с другом взглядом. – Это все из-за… - Хватит, - перестав ухмыляться, зло зашептал Мэт, подходя ближе. – Они все так и решат, если не уберемся из деревни. Но хоть ты так не думай, ладно? Мы пересидим в Тар Валоне месяц-другой, Морейн придумает, как прогнать то чудовище, а потом вернешься к своей невесте. Может даже лошадок она нам подарит на прощание и серебром карманы набьет. Ты погляди, каких красавцев Лан купил у мастера Кро. Как ты можешь сейчас лошадьми любоваться, хотел сказать Перрин, но послышались еще шаги, и Страж, едва не волоча под руку Ранда, вынырнул из-за угла здания. - Осмотрели конюшню? – бросил он так, будто ждал немедленного исполнения приказа. Парни переглянулись. - Зачем? – спросил Мэт. – Тут никого кроме нас нет. - Осторожность и долгая жизнь идут рука об руку, мальчишка, - Лан окинул взглядом погруженную в тень конюшню, но заходить не стал. - Думаешь, мурддраал так глуп, что не проследит, что вы будете делать после его визита? С этого мига всегда ведите себя так, будто рядом затаились шпионы. - Но он же не хочет нас пока забирать, - возразил Ранд, хмуро натягивая на голову капюшон. – Раз сразу не забрал… - Он может перебить всех вокруг на ваших глазах, - лицо обернувшегося Лана было безжалостным, как грубо высеченное надгробье. – Вчера троллоки, похоже, это и намеревались сделать. А раны от меча Безглазого хуже, чем ядовитые когти ко’болта – смерть мучительная и долгая. - Тогда как мы деревню защитим? – вздрогнул Ранд. – Вдруг он явится сюда, увидит, что нас нет, и начнет всех убивать? - Когда доберемся до Белой Башни, я попрошу отправить сестер для защиты Двуречья, - послышался голос, и Морейн вышла на свет, держа в руке жезл. Роскошное платье и голубой плащ она сменила на серое дорожное облачение – тоже, впрочем, не из дешевых. Днем женщина показалась Перрину утомленной, но то ли успела вздремнуть, то ли знала иные способы справиться с усталостью, потому что заметно посвежела. – Пока что нам с Ланом грозит куда большая опасность, чем вашим близким. Вы оставили записки и никому ничего не говорили? Парни закивали. Взгляд Морейн задержался на прячущем глаза Ранде, а тут все обернулись на звук очередных шагов.

***

- Все собрались у костра и галдят, - Эгвейн появилась из-за спины Айз Седай, и Перрин растерянно вздохнул. Он понятия не имел, что девушка едет с ними. Судя по тому, как разинул рот Мэт, приятеля тоже не поставили в известность. – Кажется, вас уже ищут. - Ты должна остаться, - с горечь сказал Ранд. – Если бы я не поехал, ты бы тоже… - Но ты едешь, и кто-то должен за тобой присматривать, - улыбнулась девушка, хотя веселья в улыбке не было даже на пенни. – После прошлой ночи это и меня касается. Перрин вспомнил, как Эгвейн когда-то заявила, что взберется на высокое дерево, куда не рискнули залезть они с Рандом. Ровно таким же голосом, в котором слышалась уверенность в своей способности превзойти мальчишек. С дерева её снимала мать, после чего хорошенько отшлепала, но сейчас так легко не отделаться… - Ранд прав, - произнес Перрин, заработав снисходительный взгляд. – Из-за нас тебя могут убить. - Если будем стоять и спорить, убить могут не только её, - заметила Морейн, и что-то в её голосе заставило Перрина промолчать. – Теперь это часть Узора, хотите вы или нет. - Тогда, возможно, вы примите еще одного спутника, - раздался голос менестреля из темноты конюшни. Меч Лана выпорхнул из ножен. - В Тар Валоне я еще представлений не давал, - не обращая внимания на направленный в грудь клинок, Том вышел на свет. – Так вышло, что покупка лошадей меня заинтересовала и подтвердила некоторые подозрения. Я пошел в конюшню, а когда заметил приближающегося Мэта, решил тихонько послушать, что происходит. Вы же не против, если я за ними присмотрю? Вещи у меня с собой, лошадь уже оседлана. Лицо Мэта впервые за день озарилось искренней радостью. Перрин разделил бы его чувство, если бы только не понимал, как сильно старик рискует. - Нам предстоит двигаться очень быстро и, возможно, скрываться от погони, - сухо сказала Морейн. – Не знаю, что вы слышали, но не могу обещать, что доживете до конца дороги. - Еще один повод взять с собой человека, который умеет за себя постоять, - упрямо ответил Том. - У вас нет разумных причин мне отказывать, госпожа, если речь идет о безопасности этой четверки. Я их не первый год знаю. Женщина внимательно посмотрела ему в глаза и кивнула. Лан нехотя спрятал меч в ножны. - Это тоже часть Узора? - холодно спросил он. - Все – часть Узора, друг мой, - мягко ответила Морейн. – Пора, мы сильно замешкались. Не без труда Перрин залез в седло. Он не любил верховую езду, да еще и на лошади, которая его разве что видела в деревне. Эгвейн уже забралась на Белу, и Ранд посмотрел на невесту снизу вверх. - Не надо, - попросил он почти безнадежно. – Ни к чему сейчас тебе ехать в Белую Башню. Слушай, мы вернемся, и вот тогда… - Вместе, - улыбнулась девушка и потрепала Ранда по волосам. – Я же сказала, что мы будем вместе. Поехали, мой Страж. О чем это она, не понял Перрин, но спрашивать времени не осталось. Голоса на Лужайке и впрямь звучали возмущенно, но едва Ранд забрался в седло, Лан направил лошадей между садами наискосок через деревню. Ночь и лунный свет поглотили всадников.

***

Видимо Лан изучил все тропки, раз умудрялся вести их так, как повел бы Мэт, захоти он незамеченным миновать чужие дворы. Чтобы покинуть Эдмондов Луг, понадобилось совсем немного времени. Вот и сбылась мечта, подумал Коутон, и от этой мысли стало как-то неуютно. Он сколько раз желал уехать, но сейчас остро захотелось домой, подальше от простирающейся перед ним ночи. Но все решено, когда записка, что мама и отец больше не будут его стыдиться, была брошена на кровать. Стать таким, как эти скучные в своей размеренной жизни фермеры Мэт не желал. Отъезд был единственным способом сохранить себя. Родителям и сестрам будет без него лучше, а ему… он должен верить, что лучше без них. Вернуться в деревню, когда все наладится - это для друзей, а его ждет целый мир… Оставив за спиной околицу, всадники вереницей двигались по полям вдоль Северного большака. Ничем не замутненная чернота простиралась над головой, и мириады звезд мерцали в ней, подобно искоркам в гранях кристалла. Луна висела так низко, что до неё можно было достать рукой, если потянуться… Черная тень скользнула по серебристому лунному диску, затмив его собой. Расплывчатые широкие крылья, будто у бабочки… только какие бабочки в такие холода? И какая бабочка будет выглядеть такой большой снизу? Может, почудилось? Чернота вновь пересекла лик луны, и Мэт остановил коня. Он не мог понять, что это такое, кроме того, что крылья существа огромны. Оно кружило в вышине, но, словно почуяв взгляд парня, нырнуло вниз, сливаясь с ночным мраком. Мэт не заметил Лана, который, развернув жеребца, подскакал к нему. - На что ты уставился, мальчишка? Нам некогда. Остальные тоже остановились. Ожидая, что Лан не поверит, парень описал то, что видел. Но Страж процедил лишь одно слово, причем так, словно от него горчило во рту. - Драгкар. Двуреченцы недоуменно переглянулись. Менестрель тихо охнул. - Да, - согласилась Морейн. – Если у мурддраала есть драгкар, он легко выследит нас. Нужно как можно быстрее достичь Таренского Перевоза. Река сдержит порождений Запустения на какое-то время. - Драгкар? – спросила Эгвейн. – А кто это? Не помню такого слова в легендах. - Во время Войны Тени, - хрипло ответил вместо Морейн менестрель, - были созданы твари, о которых люди боялись вспоминать. Айз Седай резко повернулась к Тому, всматриваясь в лицо старика. - Дальше поскачем по дороге, хоть мы там на виду, - Лан принял решение, прежде чем кто-то задал менестрелю вопрос. – Если вам дорога жизнь, не отставайте. Драгкар любит нападать на отставших. Страж повернул коня и все галопом поскакали следом за ним.

***

Они летели по Северному большаку во весь опор. Гривы и хвосты развевались в лунном сиянии, копыта выбивали ровный ритм. Ранду достался Облако – норовистый скакун мастера Кро, который никак не понимал, что силы нужно беречь. Пытаясь догнать черного жеребца, на котором первым мчался Лан, Облако то и дело рвался вперед. Парню приходилось сдерживать коня, поминутно оглядываясь – тени вдоль дороги могли укрыть целую армию троллоков и их предводителя. И теперь, - будто мало бед, - за ними гонится тварь, про которую помнит лишь менестрель. Ранду очень не понравилась его хрипота, когда Том отвечал Эгвейн. То, что напугало Меррилина, не заслуживало встречи, особенно в ночной тьме. Он не сомневался в Облаке, хотя предпочел бы коня поспокойнее. Волновала Бела – для лошадки такой галоп на пределе сил. А если Эгвейн отстанет? Слова Лана не выходили из головы, а Бела и впрямь не поспевала за прочими, сперва едва заметно, а потом все сильнее. Всей душой он безмолвно приказывал Беле мчаться, как ветер. Скачи, просил про себя Ранд, и кожу щипало от ледяных порывов бьющего в лицо воздуха. Скачи, Бела, скачи! Лошадь, словно услышав мольбу хозяина, прибавила ходу… Все дальше на север спешили они в ночи, и время сливалось в размытое пятно. Тут и там мелькали фермы, опустевшие в ночь Бел Тайн. Провожаемые лаем псов, они углублялись во мрак, густевший, когда луну закрывали тучи. Прошло несколько часов, когда Лан остановил безумную гонку. Впереди в ночной тьме сверкали огни: как будто небывалый рой светлячков завис между деревьев. Парень в изумлении сдвинул брови, глядя на огоньки. Это же окна домов, теснящихся на склоне и вершине холма! До Сторожевого Холма целый день спокойной езды, а они преодолели весь путь за полночи! Лан махнул рукой, призывая спешиваться. Облако стоял, опустив голову, покрытые пеной бока с трудом вздымались. Остальные лошади выглядели не лучше, да и седоки их со стонами слезали с седел, разминая утомленные ноги. Только Морейн и Лан не выказывали усталости, словно запретили себе все чувства. - Остановимся? – предложил Том, глядя на деревню, из которой еще доносились звуки музыки. Бел Тайн продолжался до зари и здесь не знали про троллоков и иных чудовищ. – Гостинице у них далеко до вашей, но пирог с бараниной и чай неплохие. - Нельзя отдыхать, пока не переправимся через Тарен, - резко ответил Лан. – Тварь рядом, я её чувствую. - Но лошади не выдержат, - возразил озирающийся по сторонам Ранд. – Мы их загоним до смерти, если дальше поскачем. Морейн молча прошла мимо них и положила ладони Облаку на шею. Конь с тихим ржанием вскинул голову, чуть не вырвав поводья из рук Ранда. Через миг серый скакун приплясывал на месте, словно неделю простоял в конюшне. Не сказав ни слова, Морейн направилась к Беле. - Она и такое умеет? – тихо сказал пораженный Ранд. - После спасения отца мог бы и догадаться, - ответил Страж. – Она изгонит из лошадей усталость, а потом и из вас. - Из нас? А вы как же? - Мне это не нужно, овечий пастух. Я восстанавливаю силы без отдыха и сейчас делюсь с ней. Сама себя она не может ни исцелить, ни наделить бодростью. - Но почему? - Потому что в этом их предназначение. Айз Седай на древнем наречье означает «всеобщие слуги». - Крепкая у твоей невесты лошадка, а по виду и не скажешь, - подошла к ним Морейн, закончившая обход скакунов. – Упорства не меньше, чем у вас, двуреченцев – даже после такой скачки почти не устала. Вопль распорол тьму. Звук, будто кто-то кричал под ножом, сливался с мелодичной флейтой, и голова Ранда закружилась. Над ними распростерлись ожившие тени. Лошади, дико заржав, метнулись в разные стороны. Густая омерзительно-липкая тьма, словно поток пропитанного болотной вонью ветра, сбила парня с ног. Он свалился на спину и увидел над головой то, чего просто не могло существовать.

***

Это была огромная бабочка с крыльями из переливающихся узорами теней. Это была Эгвейн – обнаженная, призывно улыбающаяся и опутанная мраком, словно нитями черной паутины. Это было нечто бесформенное, испускающее мертвящий бледный свет, и от света этого в глазах темнело. Это был червь с множеством лап, зависший в воздухе. Это был высохший мертвец, выпустивший из распахнутой пасти хобот, полный зубов. Осознать безумные образы не осталось времени. Ветер ударил вновь, но в этот раз в готовое наброситься существо, и оно, подхваченное потоком, взмыло вверх. Меч Стража опоздал, полоснув воздух: тени-крылья уже уносили растворяющееся в небе чудовище. Дрожа всем телом, Ранд встал. Вокруг царил хаос. Облако с диким ржанием мчался прочь по направлению деревни. Остальные едва удерживали поводья – только лошади Лана и Морейн стояли на месте. Айз Седай вскинула над головой жезл, совершив им полукруг. Животные успокаивались, отбежавший Облако нехотя остановился. А через миг, когда жезл указал в его сторону, побрел, а после и побежал обратно. - Что это такое?! – с трудом выдохнул дрожащий Ранд. Перед глазами стояло видение нагой невесты в облачении тьмы, превратившейся в гигантскую уродливую бабочку. - Драгкар, - в руке менестреля тускло сверкал кинжал. – Их не зря позабыли… Трясущийся всем телом Облако неуверенно ткнулся в плечо Ранда, словно извиняясь за побег. Ранд машинально поймал уздечку и тут небо разорвал новый визг, в котором отчетливо звучал перелив струн арфы. - На коней! – отрывисто скомандовал Лан. – Держитесь вместе! Он нападет опять, подумал Ранд, и, даже не задумываясь, вынул отцовский меч. Облако рвал уздечку, лошади гарцевали в панике - даже жесты Морейн не могли их успокоить. - Быстрее, Ранд! – крикнула Эгвейн. Только тут парень сообразил, что один стоит на земле, сжимая в одной руке клинок, а второй удерживая испуганного коня. Остальные уже забрались в седла. Юноше показалось, что Лан кивнул, глядя на него, и что-то тихо сказал Морейн. Спрятав меч в ножны, он залез в седло – и всадники вновь помчались галопом мимо Сторожевого Холма. Было слышно, как в деревне празднуют Бел Тайн, но едва драгкар вновь завизжал, словно крыса пополам со скрипкой, ему ответили хором все местные собаки. Звуки деревенской музыки затихли: их заменяли крики с небес, омерзительные в своем созвучии музыкальных инструментов и чудовищного голода. От каждого вопля перед глазами вставали пугающие видения, но Ранд не всматривался в них. Главное не отстать и не допустить, чтобы отстала Эгвейн…

***

Треклятая тварь то и дело куда-то пропадала. Мэт несколько раз поднимал голову, пытаясь понять, впереди драгкар или сзади, однако замечал лишь расплывчатое пятно то тут, то там. Чудовище словно не летело над ними, а выныривало из ночи и исчезало обратно. И от этого казалось, что когти, лапы - или что там есть у драгкара - вот-вот ухватят его за шиворот. Всадники держались вместе. Лошади мастера Кро не уступали коням чужаков, а Бела, кажется, обрела второе дыхание и неслась чуть ли не быстрее всех. Сторожевой Холм остался далеко позади, но что делать, если при следующей остановке чудовище вновь набросится? Нельзя же скакать до самого рассвета. - Подержи поводья! – услышал он крик Морейн. Страж тут же оказался рядом и две лошади двинулись ноздря в ноздрю. Айз Седай что-то вынула из поясной сумки, продолжая волнистые жесты жезлом. Лан словно забыл о драгкаре – все внимание Стража сосредоточилось на том, чтобы женщина не упала. На полном скаку они пронеслись через клочья тумана, стлавшегося на высоте лошадиных колен. Мэт удивленно уставился на белую пелену – холодно для тумана и река далеко. Однако дымка росла, словно туман поднимался из земли, и подступала все выше к поясу. Драгкар вновь вскрикнул, уже без мелодичной толики в голосе – в вопле звучала только ярость обманутого хищника. Куда не посмотри, туман поднимался все выше и выше, и вот он скрыл всадников с головой. Холодная как лед, пелена оставляла на лице и руках промозглую сырость. Стук копыт стал глуше и при этом словно распался отголосками. Мэту показалось – целый табун несется со всех сторон. Крики драгкара тоже отдалялись, будто завязнув в бледной мгле. Все, что парень видел, это смутные силуэты всадников рядом, но и то потому, что лошади почти задевали боками друг друга. - Он скоро потеряет наш след, - голос Морейн прозвучал со всех сторон. – Главное сами не потеряйтесь. Как их ведет Лан в этой тьме, Мэт даже не пытался понять. Они мчались галопом, и жуткие вопли слабели, пока вовсе не затихли. Лес, фермы, луна и дорога – все вокруг было закутано в туманный саван. Время будто остановилось в мертвенно-бледной белизне. Сколько прошло часов, Мэт не знал. Нарастающая боль в спине и бедрах была единственным доказательством, что они скачут, а не застыли в этом непроглядном облаке, не имеющем конца и края. - Стойте! – вдруг скомандовал Лан. – Приехали! Мэт натянул поводья и удивленно огляделся. Со всех сторон в тумане вырисовывались непривычно высокие дома. Их ставили на фундамент из привезенного с гор камня – нелишняя предосторожность, весной Тарен часто выходил из берегов. Они добрались до Таренского Перевоза, покрыв расстояние в два дня пути за одну ночь. Невидимая в пелене собака встретила их лаем и тут же убежала куда-то. Кое-где в окнах вспыхивали огоньки свечей. То ли хозяева засиделся праздновать, то ли попались ранние пташки, однако если они и выглянули в окна, то вряд ли разглядели чужаков в тумане. Кое-кого из Таренского Перевоза Мэт знал. Они вечно задирали носы, считая себя чуть ли не городскими жителями, и носили такие странные имена как Бугор или Камень. Все местные имели репутацию прожженных плутов и мошенников – не через Тарен ли проникали в Двуречье разбойники? Говорили, что пожимая здешним жителям руку, надо не забыть после пересчитать свои пальцы. Лан остановился возле темного дома, который с виду ничем не отличался от прочих зданий. Спрыгнув с коня, Страж поднялся по ступеням и забарабанил кулаком в дверь. Гулкий звук потонул в тумане. Прошла минута, прежде чем внутри раздались шаги и чье-то негодующее ворчание. Дверь распахнулась. Стоящий на пороге невысокий мужчина в ночной рубашке держал в руке масляный фонарь и подслеповато щурил глаза. Он уже было открыл рот для гневной тирады, но замер на вздохе, когда разглядел суровое лицо Стража. - Что вам надо? – испуганно произнес он. – Вы кто такие? - Мы хотим переправиться на тот берег, мастер Каланча, - сказал Лан. Мэт едва сдержал нервный смех – ну и имечко! – Готовьте паром, мы щедро заплатим. - Паром днем ходит, - сварливо заявил Каланча. – Ждите до зари, мои работники еще спят. Он потянулся к двери, собираясь её закрыть, но Лан ухватил паромщика за запястье. В свете лампы блеснуло золото – Страж начал отсчитывать монеты ему в ладонь одну за другой. Возмущенный было паромщик выпучил глаза. - И столько же потом, на том берегу, - сказал Лан. – Но отправляемся сейчас без промедления. - Сейчас? – мужчина окинул их подозрительным взглядом. – Ладно, сейчас так сейчас. Руку отпустите, мне надо одеться и своих ребят разбудить. - Я буду ждать у парома, - разжал пальцы Лан. – Недолго. Паромщик суетливо закивал, прижимая монеты в груди, и скрылся в доме. - Нет ли тут засады? – тихо спросил менестрель, когда Страж вернулся и велел им спешиться. – Те, кто за вами гонятся, должны понимать – это единственная переправа. - Я не чувствую троллоков, - ответил Лан, пока они шли меж домов, ведя лошадей за узду. – Безглазый не может переноситься на большие расстояния, а драгкар ловит нас в тумане. Пока они сюда доберутся, мы давно будем на другом берегу. А вот ограбить нас наверняка захотят, и не чудовища, а паромщик со своими работниками. - Это разбойники? – взволновано спросил Ранд. – У нас в деревне про местных говорили всякое… - Такой туманной ночью, да еще увидев золото, в не слишком умные головы могут пролезть дурные мысли, - усмехнулся Страж. – Держите оружие наготове.

***

Дощатый настил пристани напоминал обрывающийся в никуда мост и беглецы остановились у края берега. Ждать пришлось недолго: мастер Каланча привел шестерку крепких ребят, прихвативших факелы и зачем-то дубинки. Если до этого у Перрина и были сомнения в словах Лана, то теперь они пропали. Страж положил руку на рукоять меча, чуть распахнув плащ, чтобы была видна кольчуга. Том поигрывал кинжалом, делая вид, что вдруг захотел почистить лезвием ногти. Эгвейн держалась поближе к Айз Седай, а они с Рандом и Мэтом сбились в кучу. Нападут, подумал Перрин, нервно тиская рукоять топора. От мысли, что сейчас придется драться, парня бросило в пот. Следом явилась уже знакомая злость вместе с внезапным желанием ударить паромщика первым. - Хорошие у вас лошадки, - задумчиво произнес Каланча, пока его работники замерли полукругом за спиной хозяина. – А, позвольте узнать, куда это вы так ночью спешите? Я не хочу помогать разбойникам, бегущим от правосудия. - Будь мы разбойниками, то не стали бы вам платить, - голос Тома отчетливо прозвучал в расступившемся тумане. – И если бы вы попробовали забрать деньги силой, то очень бы пожалели. Чего стоят, к примеру, ваши дубинки против меча или топора? Да и кинжалы, знаете ли, можно так быстро метнуть, что двое из вас умрут быстрее, чем успеют моргнуть. А потом мы бы сказали, что именно вы хотели нас ограбить и мы просто защищались. Ведь именно так поступают разбойники, мастер Каланча? Никогда еще Перрин не слышал у менестреля такого безжалостного тона. Паромщик вздрогнул, глядя как Том с элегантной ленцой держит кинжал. - Откуда я знаю, как они поступают? – проворчал он, стараясь не встречаться ни с кем глазами. – Я с ними дела не имел и иметь не желаю. - Вот и мы не имеем, - добавил Лан. – Поэтому заплатим, как обещали, на том берегу, после благополучной переправы. Лицо Каланчи исказили сомнения, но он все же кивнул. - Ну, парни, чего стоите? – обратился паромщик к работникам. – Пошевеливайтесь, я не собираюсь мерзнуть всю ночь! Паром ждал их в конце причала - деревянная баржа с высокими бортами и сходнями. Рядом с ним были протянуты канаты в руку толщиной, прикрепленные к массивным столбам на пристани. Канаты терялись во мгле тумана, пересекая реку. Работники, хмуро поглядывая на Лана и Тома, подождали, пока все заведут лошадей и подняли сходни. Затем уперлись ногами в выступы бревен, ухватились за канаты - по трое с каждой стороны - и потянули на себя. Паром сдвинулся с места. Пристань поглотил туман, течение покачивало баржу. Перевозчики дружно тянули канаты, и паром неторопливо плыл сквозь светлеющую предрассветную пелену. Перрин с тревогой посматривал в воду, да и его друзья вели себя так же. Двуреченцы знали, что Тарен намного шире Винной реки, но сейчас водная гладь казалась необъятной. Возможно, Каланча еще не раз подумывал о том, чтобы поживиться золотом, потому что следил за ними с недобрым прищуром. Точно такие же взгляды бросали паромщики, только на своего хозяина, ожидая команды. Однако Страж и менестрель держались так, словно в любой момент готовы кинуться в бой, и короткое путешествие обошлось без приключений. Туман таял, обнажив сваи пристани. Паромщики засуетились, подведя баржу вплотную и закрепив её канатами. Едва сходни опустили, как все поспешили сойти с негостеприимного парома. Один лишь Лан задержался, отсчитывая вторую половину платы, и едва сошел, как паромщики тронулись в обратный путь. Счастливого пути им никто не пожелал. - Не так уж и велик этот Тарен, - стараясь казаться бывалым путешественником, произнес Мэт. – Я-то думал он вдвое шире. Перрин с тоской посмотрел на смутно виднеющийся сквозь туман Таренский Перевоз. Вот они и покинули Двуречье, и для него оно отныне куда дальше, чем просто на другом берегу. - Туман исчезает, - вопросительно взглянул на Айз Седай Меррилин. – Теперь драгкар может нас увидеть. - Через текущую воду твари Запустения перебираются с немалым трудом, даже если имеют крылья, - ответила женщина, и Перрин вспомнил, что в легендах упоминалось что-то похожее. – Драгкар сумеет сделать это не раньше следующей ночи, так что туман больше не нужен. - А зачем вы им заплатили? – поглядел на удаляющийся паром Ранд. – Если они хотели нас ограбить… - Свою работу они выполнили, - ответила Морейн. – Я не судить сюда приехала, и раз вас не смущает такое соседство, то чего ты ждешь от меня? Если бы Каланча рискнул, то назад бы добирался на обломках парома, но я дала ему возможность прислушаться к голосу разума. Перрин зевнул. Только тут он начал осознавать, насколько им полагалось устать. Морейн и Лан, допустим, могут недоступное прочим, но остальные-то спали последний раз позавчера. Ранд отдохнул днем, а вот он, например, после беседы с Морейн глаз не сомкнул. Откуда же силы берутся? - Пошли, - заметила его зевок Айз Седай. – Нам всем не помешает отдых. Следом за Ланом они двинулись вверх по берегу, в сторону от дороги. Здесь простирался лес, и Страж безошибочно вел их меж голых деревьев, хотя под ногами не было никакой тропинки. Через время на пути показался холм с большой поляной перед ним. Когда-то половодье подмыло и опрокинуло на этом месте целую рощицу, превратив в огромный клубок переплетенных стволов, корней и крон. - Здесь мы оставили дрова про запас, когда направлялись в Двуречье, - указывая на неприметный лаз среди нагромождения деревьев, сообщил Лан. – Я разожгу костер, а вы пока покормите лошадей. Седла не снимайте – кто знает, что нас ждет по эту сторону реки. Он нырнул в лаз и женщины последовали его примеру. Том, доставая торбу с овсом, внимательно осмотрелся по сторонам. - Они знали, что будут прятаться, еще когда ехали сюда, - едва слышно сказал старик. – Странное намерение для тех, кто всего лишь прибыл в поисках учениц, не правда ли?