Методология конспирологии

— Привет, Андрей, — как можно ласковее сказала Ника и уселась на край компьютерного стола, из-за чего Серёжа прервал перебор страниц в интернете на выражение недовольства. — Как дела? — Откуда у тебя мой номер? — Тебе жалко, что ли? Рассказывай, что как, какие успехи. — Который день занимаюсь инвентаризацией подвала. — Ой. — Будешь мне должна, я из-за тебя проспал свой рейс, пропустил кучу важных встреч и одного подозреваемого. — Зато выспался. — Чёрта с два, спину весь день ломило после восьми часов на полу. — Да не ной, у меня для тебя вопросик. Хольт вбухал кучу денег в питерский проект, они якобы закупили контейнеры для «Гермесовича». Есть идеи? — «Гермесович» на Хольта работает? Так вот почему эти гады вечно мои посылки то теряют, то садятся на них самой большой жопой в мире, прежде чем выдать. — Андрей, не отвлекайся. — Это важно! Он к ним обратился точно не потому, что они лучшая фирма доставки. У них единственных собственный авиапарк есть разве что, в Пулково держат, в остальном среди местных ничем не выделяются, уж точно не сервисом. А какого рода контейнеры? Оружейные? — Не сказала бы, их очень волновали возможные протечки, — припомнила накопанную переписку Ника. — Биооружие! Я звоню в ФСБ. — Погоди, я не думаю, что Хольт поехал до такой степени. — Ну да, он новости о сделках «Пейдж индастриз» гасит чисто по доброте душевной, «Халбек» прославлял за бесплатно, никаких связей с оружейниками. — Я не говорю, что у него нет связей с оружейниками, но я также не думаю, что он проблемы решает настолько радикально. — Да-да-да, а что он тайком по нашей стране перевозит? Водичку? — Жидкое золото, между прочим, — сказал Серёжа, перебиравший окна на мониторе. Слова Радова вдохновили его, он от бессистемных шатаний перешёл к целенаправленным поискам. — Погоди наводить суету. ФСБ спугнут людей Хольта, мы в жизни не узнаем, чего он хотел. — Будем ждать, когда он взорвёт бомбу?! — Не взорвёт, — ответил Серёжа, подняв список, справа от которого на схематичной карте летали по линеечкам нарисованные самолёты. Чтобы Радов его услышал, Ника поднесла трубку поближе к его лицу. — Ты посмотри-ка, у «Гермесовича» был перелёт из Москвы в Петербург как раз накануне сумасшествия в гостинице. Это не бомба, это наркотики. — Тоже ничего хорошего, — не сдавался Радов. — Но и ничего срочного, — возразила Ника. — Я разберусь до конца дня. — Лучше обратиться к спецслужбам. — Андрей, позвонишь в ФСБ — я твоему начальству расскажу, что ты в ирландскую больницу без ордера вломился и руку санитару прострелил. — Рассказывай, я свой долг перед страной всё равно исполню. — Ну подожди ты долги родине возвращать. Я разберусь, отзвонюсь, расскажу, как прошло. Если в процессе накопаю компромат на «Хольт интернешнл» — он весь твой. — …Хорошо, я подожду до полуночи. По московскому времени. — Договорились. — Ника завершила разговор, протянула Серёже смартфон, а он отмахнулся, мол, положи где хочешь. — Мне показалось или тебя озарило? — Он не узнал меня по голосу, — подпёр щёку Серёжа. — Дожили. Я легендарный хакер, я в розыске в пятидесяти странах, я локомотив высоких технологий, самый молодой миллиардер, звезда и у гражданских, и у органов. — А он москвич. Ну что? — спросила Ника, увидев кислую мину Серёжи. — Меня оскорбляет, что ты думаешь, будто я чисто локальный мем. — У Питера всегда своя атмосфера и свои кумиры. — Я исключение, я одинаково востребован везде и всюду. К слову о… С хитрым видом он открыл трансляцию со Стрелки Васильевского острова. Под шум и гам полицейский карабкался по верёвке, закинутой через нос торчавшего из красной колонны корабля, до женщины, лежавшей на том самом носу животом и дёрнувшей один раз ногой. На спине у неё лежал белый листок с надписью, которую издалека было не разобрать. — Что это за ужасы? — спросила Ника. — Посылка, — широко улыбнулся Серёжа. — Думаю, до адресата дошла. — Зачем на колонны? Это Волков… Олег сделал? Зачем? — Живописное послание. Оставьте Сергея Разумовского в покое или в следующий раз он подвесит трупы. — Не знаю, я бы подумала, что… — Что опять? — простонал Серёжа в ответ на выскочившее в углу красное уведомление «Репортаж!» Кликнув по сообщению, он вывел на экран кусок выпуска новостей. Блондинка в сером костюме жизнерадостно сообщала: — Сергей Разумовский подозревается в нападении на двух журналистов «ДейлиЕвроНьюс», повешенных на Ростральных колоннах в Санкт-Петербурге. Основанием для обвинения послужили фрагменты видео, попавшего в распоряжение городской полиции и просочившегося в соцсети «Вместе». И они показали скверного качества видеозапись с искажённым приближением к камере лицом Серёжи, на которой он говорил: — Вы могли пронаблюдать, что будет с тем, кто сунется к Сергею Разумовскому… — Изображение подзависло после того, как он показал камере нож, и продолжилось после скачка: — Если продолжите ко мне лезть, ну… мне будет интересно, а вам будет очень больно. — По подозрению в нападении возбуждено уголовное дело, — продолжала радоваться ведущая. — Мы будем следить за развитием событий. Серёжа впал в бешенство, и отодвинувшаяся подальше Ника ему сочувствовала, хотя и подумала, что он должен был что-то подобное предвидеть. — Надо было их выпотрошить! — треснул ладонями по столу Серёжа. — Серёжа, наоборот, то, что они живы, тебя спасёт. — Да кто поймёт из этого репортажа, что они живы?! «Повешены на Ростральных колоннах», ни фоток, ни видео, ты бы что подумала? Ты посмотри, они из видео вырезают все кадры, где видно, что они дёргаются! Нику пробрала морозная дрожь от того, как быстро Хольт пропихнул свою версию событий. То, что он заправлял информационной повесткой в Европе, воспринималось как печальное фоновое зло, но когда он с той же лёгкостью влез в телевидение Питера… Он всё равно что вломился в Никин дом. Которого у неё никогда не было, но для ощущений это неважно. — Серёжа, давай успокоимся. — Я спокоен, я совершенно спокойно заказываю частный самолёт до Амстердама. — И что ты собрался делать, топить его в канале? — Продумаю комбинацию позднее, в Амстердаме он своих же накачивать наркотиками не рискнёт. — Самолёты, Серёж, самолёты, они ключ ко всему. Хольту были важны именно авиаперевозки, мы должны понять… — Дело в скорости и в защите от обысков, а сами наркотики давно переброшены на склад. Правильно, Олег? Удивлённая Ника обернулась к двери. Олег подкрался от погреба к самому порогу, не выдав свои перемещения ни скрипом, ни шорохом. Как его ухитрился заметить Серёжа — загадка. — О чём речь? — спросил Олег, снимая тканые перчатки с пупырышками, как у складского рабочего. — «Гермесович». Что о них скажешь? — Потеряли мой заказ кухонного инвентаря прошлой осенью. Я их заставил об этом пожалеть. — Нет, в плане уникальности. Тебе понадобилось перевезти секретный груз. Почему бы твой выбор мог пасть на «Гермесовича»? — Меня заставили? — почесал щетину Олег. — Добровольно если… Мне понадобился их самолёт? — Вот, — торжественно показал на него Серёжа. — Для скорости. — А у них особенные самолёты? — напирала Ника. — Почему ты бы выбрал именно их, не частный самолёт, не любую авиакомпанию? — Доставка до любых координат. Все ж знают эту тему. Они пай-мальчики, владелец — лучший друг депутатов, никто кроме самоубийц к нему с проверками не лезет. За мешок золота в потайное отделение пихают любую контрабанду. Потом пилот её без палева сбрасывает в нужном месте, у них всё продумано с капсулой и траекторией. Дорого, но сделают. И ты точно не попадёшься. — Капсулы? — переспросила Ника. — «Гермесович» использует особые контейнеры? — Говорят, да. — Потому что… — И без того большие глаза Серёжи округлились. — Газ! Олег принюхался: — Не-а, опять не слышу. — Вот почему начали с Москвы — самолёт делал пересадку, они заодно провели испытание! — Ты думаешь, они распыляют газ сверху? — догадалась Ника. — Уверен. Дай-ка подниму расписание полётов… Все, кто за нами бегали, побывали на свежем воздухе… Не такой он и свежий был! — ткнул Серёжа пальцем в монитор. У него за спиной Олег и Ника встали плечом к плечу. — Он прощёлкал строчки расписаний и точки на радарах. — За пять минут до поста с фоткой с дрона — не дрона, самолёта! — пролёт «Гермесовича». Ещё несколько часов — опа. Второй рейс от «Гермесовича». И сегодня днём третий, в одиннадцать утра. — Но тогда я бы попала под воздействие. Почему оно на мне не сработало? — Сработало, ты же кинулась меня искать. Просто не до конца. Может, у нас всё-таки общие гены? — обернулся Серёжа. — На тебе медицинская маска была, — вспомнил Олег. — Мы ещё спорили, ты это или нет. Всё сходилось. Не зря люди в шапочках из фольги с подозрением смотрели на следы от самолётов в небе. Довольный собственной проницательностью Серёжа вытянулся в кресле, возложив сцепленные пальцы себе на макушку, и крутанулся так, что оказался спиной к Нике. По выражению лица Олега невозможно было понять, о чём он думал. Сама Ника точно знала, что у неё на уме. — Вы тогда сидите здесь, — ударила она кулаком о ладонь, — а я навещу «Гермесовича». — Сидеть здесь? — развернулся в кресле, как боевиковый злодей, Серёжа. — Я должен лично объяснить им всю глубину ошибочности их решения идти против меня. — Ты будешь мешаться, точнее твоя толпа фанатов. — Она права, — кивнул Олег. — Все в городе знают твою внешность и твою машину. Моя машина тоже могла засветиться. Нас выследят. А перемещаться пешком очень долго. — Вечно меня все недооценивают. Естественно, у меня маскировка наготове! В бой! «Маскировкой» оказались тёмные очки и кепка с леопардовым принтом в комплекте с комбинезоном ремонтного рабочего, который надел также и Олег, впрочем зря, поскольку сверху он напялил жилет с двадцатью карманами, а «в бой» они поехали на припрятанной во дворе серой газельке с надписью во всю боковую дверь «Ремонт кипятильников». Под этими приклеенными буквами Ника разобрала контуры предыдущей надписи: «ЖКХ “ЧЗНХ”». К критике Серёжа оказался совершенно невосприимчив — «Чем смешнее надпись снаружи, тем меньше вопросов, что там внутри» — и настоял на том, чтобы усесться на широкое переднее сиденье вместе с Олегом, между ним и Никой. — Да я разберусь с камерами, — перебил он возражения Ники, державшей руку на ключе зажигания, и простучал пальцами по планшету. — За Олегом сбоку меня через окно не разглядят. Годы идут, планы Серёжи по-прежнему исходят из того, что вокруг него одни тупицы, подумала Ника и повернула ключ в замке зажигания. А когда-то его дерзость восхищала. — Чего усмехаешься? — подозрительно спросил Серёжа. — Да я вспомнила, что ты всего один раз победил в драке со мной. И то потому, что у меня температура была. — Тебя Олег натаскивал, это не считается. — Я и тебя тренировал. — Олег. Что за предательские поползновения? — Уточнил. — А тебя просили? Я же не уточнял, что в казачьем штабе вы с позором продули третьему грабителю и упустили его. — Погоди, ты откуда это знаешь? — У меня свои источники. — Серёёёёг. — Что сразу Серёга? — возмутился Серёжа, когда и Ника бросила на него вопросительный взгляд, прежде чем вернуть его к дороге. — Ходили слухи, что у них висит утраченная икона Рублёва. Я услышал твои разговоры, подумал, раз всё равно их ограбят, узнаю, настоящая ли она, и если да, то я её спасу, а искать её будут у грабителей, которые в отличие от меня непременно попадутся. Знал бы, что ты лично отправишься на дело, — выбрал бы другой момент. В любом случае икона оказалась подделкой, причём грубой. — Я мог тебя убить. — Ты вырубить-то не смог. — Случайности случаются. — Ты нарочно. — Что нарочно? — Ты знаешь, как я ненавижу тавтологию. — Я даже не знаю, что это такое. — «Масло масляное», объяснял же сто раз! — Но тут-то существительное и глагол, это другое. Перепалка прямо как в старые добрые времена. Благо, в пути им никто не мешал то застревать в пробках, то устраивать автомобильный балет на поворотах. Маскировка Серёжи действительно сработала: люди с тем же рвением, с которым его ранее преследовали, его игнорировали. Прохожие, перебегавшие через парализованную дорогу, заглядывали в кабину газельки, и ни один не задержал на ней своё внимание. В Питере жили самые ненаблюдательные люди в мире. Смех смехом, а что они будут делать на месте? Об этом они не успели договориться, так стремительно они отправились навстречу добытым координатам. Вдобавок без подстраховки от Джонни. — Найди мне вот что, Серёж. Андрей верно сказал, «Гермесович» держал все свои самолёты в ангаре на территории Пулково. Снаружи по камерам всё выглядело чинно: весёленькая жёлто-оранжевая раскраска с логотипом на дверях, бодрые механики, попивающий кофе из картонного стакана и болтавший по телефону пилот. Но вот внутри, как показали выведенные на экран планшета Серёжи передачи с камер слежения, творилось… подозрительное. В самом дальнем закутке стояли две цистерны. Один человек что-то набирал на дисплее цистерны, другой насадил на неё воронку широкой частью вниз и затем взялся вещать в горлышко. — Механический турок? — удивился Серёжа. — С кем там разговаривать? — Или он кайф ловит, — наклонил голову Олег. — Где охрана? — провернула пальцем картинку правее и левее Ника. — Куда они подевались, ни снаружи, ни внутри. — Не хотят привлекать внимание, — сказал Олег. — Охранник у дверей — значит, внутри что-то ценное. — Самолёт вполне себе ценный, охрана в аэропорту внимания не привлечёт, — возразила Ника. — Могли автоматизировать охранные системы, хотя вживую я ни разу не видел сколько-нибудь действенных ловушек. — Я нарывалась. Тут их нет. И не смотри так, Серёж. Когда с ними постоянно имеешь дело, видишь их признаки. — Не знаю, чем тебе не угодил мой взгляд, — сказал Серёжа. — Я свыкаюсь с мыслью о том, что ты воровка. — Ой, кто бы осуждал. — Чайкина? Воровка? — наклонился, чтобы её увидеть из-за Серёжи, Олег. — Мы не осуждаем, но это уморительно. Девочка, которая залупалась «Не пинайте Беляяяяева», «Это не твооой пейджер», «Надо по соооовести», обносит людей и не видит ничего такого. — «Залупалась», я не ослышалась? Ты же отрёкся от низменного лексикона. — Я в совершенстве владею колхозно-белогвардейским, и всегда счастлив это продемонстрировать. Очередной рейс «Гермесовича» появился в расписании. Решение было принято единогласно. Больше терять время на наблюдение они не могли, и Ника вдавила педаль в пол. За разворот из одной полосы в другую с отчаянным визгом шин и инерцией, швырнувшей их всех в сторону, её бы полагалось штрафануть, но менты пасли другую секцию дороги, а камеры Серёжа предварительно отключил с планшета. — Какой у нас план? — спросила Ника после второго разворота для возвращения обратно в нужную полосу, под новый хор возмущённых клаксонов. — Заходим. Вырубаем всё, что движется. Засовываем цистерны им в… — Олег, Ника просит рассказать детали, а не общую суть. — Дай посмотреть. — Олег отобрал планшет у Серёжи. — Бояться некого. Камеры ты же отключишь, сигналку тоже. Боевой подготовки ни у кого не вижу. Оружия на них нет. — Надо понять сначала, в чём подвох, — настаивала Ника. — Есть идеи, как это выяснить, не попавшись? Олег с Серёжей переглянулись. Затем, не сказав ни слова, кинулись играть в «Камень — ножницы — бумага», три раза подряд. — И вновь эта почётная роль отводится тебе, — возвестил Серёжа и растёр плечо Олега. — Какая роль, вы о чём? — «Троянский волк», — ответил Олег. — Она же «Операция “На сдачу”». Суть в том, что ты якобы неудачно проникаешь на территорию врага, тебя берут в плен, ты получаешь прекрасный вид на всё их логово изнутри, передаёшь увиденное партнёру снаружи, и потом прёте на противника с двух сторон. Эффект ошеломительный. — Вы и раньше такое проворачивали? — Было дело в Мексике, но это история для другого раза. — А если они пленных не берут? — Возьмут для допроса, куда денутся. Серёжа говорил уверенно, Олег против своей роли не возражал. В конце концов, хотят рисковать на пустом месте — пожалуйста, они за себя постоять могут, да и она их в обиду не даст, пойди всё наперекосяк. Главное было понять, с чем им предстояло иметь дело. Хотя вряд ли это будет что-то страшнее динозавров. У шлагбаумов не стояла будка с охранником. Потрясающий уровень доверия. Всем приехавшим предполагалось свернуть налево, в маленький одноэтажный офис при белоснежном ангаре «Гермесовича». Окон в нём не предусматривалось, двери суровые из металла — Ника смело проехала мимо, никто их не увидит. Им оставалась пара километров по авиаполосе до второго ангара, с цистернами, когда Серёжа провозгласил: — Я передумал. Мы с тобой врываемся вместе, Олег нас прикрывает. — Почему? — притормозила машину Ника. — Видишь? — повернул он к ней планшет. Ну механики сидели в углу на коробках, ну непонятные мужики возились с цистернами. Пилот сидел на приставленном к самолёту трапе. — Эх, ты не видишь тени грозный лик. Смотри. — Он поводил пальцем по полосам света у носа самолёта и по скоплению шероховатых красок в тёмном углу. — Искажения. Нейросеть пытается замазать тень человека, переборщила: она путается, когда тень на тёмном фоне. — То есть это не прямой эфир? — Это фид с камер, но его поправляют на лету. — Болтать некогда, — вмешался Олег. — В любой момент они могут нас увидеть. — И раз они тебе поправляют изображение с камер, они знают, что ты подключился? — Оставляем машину, пусть понервничают. Серёжа с Никой вылезли с одной стороны кабины, Олег — с другой. Они побежали к главному входу — к гигантским металлическим створкам, между которыми зияла щель шириной с человека, — а Олег мягкими быстрыми шагами крался по траве к стене. Ника восторженно бежала навстречу неизвестности, мысль «Они нас ждут» её раззадоривала ещё сильнее. Вы все готовитесь и никогда не готовы. Звуки их шагов проглотил грохот, как от падения и проката пустой металлической бочки, и крики, чтобы были осторожнее. Погрузка началась. Ника, припомнив место скопления «искажений», влетела в ангар и метнулась влево, к мужику-шкафу в комбинезоне рабочего и с кобурой на поясе, он развернулся к ней лицом и получил пинок по яйцам — твёрдым и не прогнувшимся. Он ударил кулаком воздух над присевшей и проскользнувшей ему за спину Никой, она ударом ногой с разворота по хребту выпустила ступню на тросе, которая прилетела прямиком в затылок. Звяк! Чугунная голова и стальные яйца, что за новости? Он вновь развернулся и, взявшись за трос, не дал ноге собраться обратно. Ника взлетела и со свистом врезалась в стену. Перед глазами плясали тёмные пятна, в голове звенело, но она машинально поднималась на четвереньки. Лягнула нависшую тень в район колена — врезалась ступнёй в столб. Робот? Перекувыркнувшись, она чуть не растянулась от головокружения, и встала лицом к лицу с противником, решительно не зная, что с ним делать. Она помотала раскуроченной ногой в воздухе, и ступня втянулась обратно до щелчка. Шкаф смотрел сквозь неё, начисто потеряв к ней интерес. Обернуться она сообразила на две секунды позже нужного. Механик выстрелил из электрошокера ей по ногам, она замахнулась для ответного удара, шкаф пнул её под колени и скрутил ей руки за спиной. На другом конце ангара Серёжа валялся без сознания, а над ним стоял другой механик, растрёпанный, державшийся за окровавленный висок, с тяжёлым чемоданчиком инструментов в руке. Второго шкафообразного Серёжа успел повалить — ненадолго, вот он уже поднимался, — зато механика недооценил. — И что с ними делать? — всплеснул руками пилот, невесть где отсиживавшийся, чтобы не дать чистоту униформы в обиду. — Ща, — откликнулся механик рядом с Никой, — шеф сказал позвонить ему, когда она появится. Ника оценивала ситуацию, слушая, как механика по телефону перекидывали с одного сотрудника на другого. Отключиться ноги не отключились, электроизоляция в них была что надо, они дожидались команды. На лёгкую попытку дёрнуться шкаф сжал её запястья с обжигающей силой и поднял, вынудив её наклониться. Это он для того, чтобы надеть тяжеленные наручники. Отпустил. Многозначительно взялся за волосы и за плечо. Что с обстановкой? Пилот, стоявший в десятке метров от неё, с опаской рассматривал Серёжу. Второй механик по стеночке пополз подальше, должно быть в поисках аптечки. Мужиков, колдовавших у цистерн, или по крайней мере их теней, Ника отсюда не видела. Туз из рукава высовываться не торопился. — Да! Тимофей на проводе. — Механик показал пилоту на свой смартфон, мол, ответили наконец. — Пулково. Да. Вы говорили… А? Да. Найдём. А он знает номер? Ща сделаем. Хорошо. Вам спасибо, Геннадий Игоревич. Эй, принцесса! — обратился он к пилоту, убрав телефон. — Планшет давай. — Выбирай выражения, — потащился к трапу пилот и поднял со ступенек планшет. — Что сказали-то? — Ща позвонит заказчик, поговорит с ней. О. — Планшет завибрировал уже в руках механика. — Незнакомый номер. Лады. Приняв звонок, он развернул экран к Нике. Там её поджидало лицо Хольта на фоне серой стены: — Тебе не надоело? — Срывать все твои так называемые планы? Я только вошла во вкус. — Чайкина, это тщетные усилия, ты напрасно возомнила себя Мессией, которому достаточно единого пришествия. Сорвёшь ты мою затею, что мне помешает воплотить три новых? Ты не можешь быть во всех местах одновременно. — К чему ты ведёшь? — Если ты отстанешь от нас, я клянусь, что мы отстанем от тебя. — Да вы пока даже не в состоянии меня вовремя найти. — «Пока». Верно. Руководство уже взяло тебя на карандаш. Мне ты нравишься, но вот они… Август «Потому что ты дура тупая» ван дер Хольт заявил на весь ангар, при местных пролетариях, что Ника ему нравилась, и рассчитывал, что она поверит? Либо он лгал, либо… — Даже сейчас твоё признание в любви не такое неловкое, как в твоём подвальном офисе. Брови у Хольта приподнялись, а на губах наметилась улыбка. Не та реакция, которую Ника ожидала увидеть. — Раз ты знаешь, что мной двигают исключительно светлые чувства, — весело проговорил Хольт, — ты… — Какого хрена! — Экран разделился на две части, и в правой половине появился Хольт на фоне исписанной маркером белой доски. — Я не для того разрешил использовать моё лицо и голос! — Именно для этого, — совсем с другой, вычурной интонацией ответил Хольт на сером фоне. — Чайкина, он тебя на%#ывает, я никаких сделок тебе предлагать не собираюсь. — И зачем ты раскрываешь ей карты? — поинтересовался его двойник. — Терпеть не могу, когда мою доверенность используют как попало. — Это ты из-за упоминания признания в любви так взвился? Его речь напоминала Серёжину. Но сам Серёжа по-прежнему лежал. Его левая рука с прошлого раза, когда Ника её видела, сдвинулась навстречу ящику, на котором механик оставил чемоданчик с инструментами. — Я сказал, почему я взвился. Чайкина, не льсти себе, твои чувства никогда не будут взаимными. — Единственное чувство, которое я к тебе испытываю, — это ненависть. И отвращение. — Это два чувства. — Ну извини, я не пишу свои речи заранее. — Стоило бы, хотя бы для особых случаев, — укорил её Хольт на сером фоне. Настоящий, тяжело вздохнув, растёр переносицу и гаркнул: — Илиа! — Слушаю, — зычно ответил шкаф за спиной Ники. — Всех, кто вторгся в ангар, упаковать живыми и сбросить с самолёта в болото. — Живыми? — расстроился другой Хольт. — Тебе не терпится их упустить? — Куда они денутся от двух киборгов. Геннадий давно подумывал и людей возить тайком, но непонятно, как человек себя почувствует. Выясним опытным путём. Если на момент выброса будут живы, значит, терпимо. — А твой интерес в этом какой? — Прощупать бизнес-идею, иметь в виду на будущее. — Звучит как… М? — посмотрел в сторону Хольт на сером фоне. — У меня дела, разберись с ними побыстрее. — Дела у него, — передразнил его занимавший теперь весь экран Хольт на фоне доски. — Можно подумать, у меня их нет. Ладно, Чайкина, пока. Жаль, что я не могу посадить тебя на этот самолёт лично. Ах да. Надеюсь, твоя самоуверенность не вызвана надеждой на подкрепление. Потому что его не будет. Как по команде, в ангар втолкнули Олега, руки которого были сцеплены наручниками за спиной. Его погонял пистолетом один из мужиков, возившихся с цистернами, за ним вошёл второй. По крайней мере, его не убили. Только заставили встать на колени напротив трапа и срезали с него жилет, отбросив его ближе к Нике. Олег кивнул ей, за что получил слабый удар рукояткой пистолета по затылку. — Что, по-прежнему на что-то надеешься? — спросил придирчиво рассматривавший выражение её лица Хольт. — А предложение того другого ещё в силе? — жалостливо спросила Ника, дёрнувшись и почувствовав впившиеся в плечо механические пальцы. — Мы с тобой это уже обсуждали, на их требования ты не согласишься. К тому же, он никогда не собирался сдерживать слово. Поверь мне, с американцами письменно-то сделки заключать опасно, а уж устно — гарантия кидалова. — Сказал европейский крысиный союз! — откликнулся его же голос издалека. — Мы отступим. Серёжа согласится продать «Вместе». Зачем сразу убивать? — О. Умоляющей я тебя не видел, — хмыкнул Хольт. — Что ещё предложишь? Удержав на лице жалобное выражение, Ника ответила: — Я наёмный работник. Могу поработать и на тебя. — Нет, спасибо. — Я лучшая в своём деле. — А я не подпущу тебя к своим делам. — Хотя бы объясни, за что я умираю. Что это за штуки и как они гипнотизируют людей? Давай, Август, давай, тебе же хочется поделиться очередным гениальным планом, о котором никто кроме тебя не знает, вон по лицу видно терзания, славно поглумиться получится, два в одном, давай, выкладывай. — А вы вломились сюда, не разобравшись? — надменно спросил Хольт. — Типичная Чайкина. Но ты права, всё равно вы умрёте. Ты же знаешь, что вода хранит информацию? — Я знаю, что это лютый антинаучный бред. — Они хотели, чтобы вы все так думали. А сами разработали составы и оборудование, позволяющие максимально мощно зарядить воду информацией — настолько мощно, что она, впитываясь в виде пара через нос и глотку, внушается вдохнувшему. — То есть… вы наговариваете всякое типа «Найти Сергея Разумовского» в бочку с водой. Заряжаете воду. Испаряете, обдаёте охлаждённым туманом Питер, и кто его вдохнёт — тот загипнотизировался? — Более-менее. Кстати. — От его свиста встрепенулись цистернологи. — Джеймс, на пару сек. Тот из них, который не был занят удерживанием на мушке Олега, подбежал к Нике и наклонился, чтобы его заметила камера. — Искать Разумовского неактуально, выберите другую мишень из списка. Хорошая психическая атака получилась. — Не выйдет, сэр. Мы уже зарядили на его имя одну цистерну. Так что и вторую надо заряжать на действие, с ним связанное. — Хммм, ладно, внушите им, что Разумовский преступник. Превентивно избавимся от недовольств, если обнаружат его труп. — Да, сэр. Возвращаюсь на позицию. Но это он преждевременно пообещал. С громким хлопком от валявшегося на полу жилета Олега разлетелось чёрное облако. Механик, скрывшийся в тёмном тумане, закашлялся, ухнул от удара пилот, и механические руки отпустили Нику от неожиданности. Она наклонилась вперёд, а ногу, постучав носком ботинка по полу, отбросила назад. В металлическую щиколотку врезалось вылетевшее из подошвы лезвие, и с мерзким хрустом силуэт шкафа накренился. Трос подтянул ступню на место до щелчка. Проведя цепь наручников под ногами и вперёд, Ника на четвереньках отползла, кашляя с закрытым ртом. Вдалеке сверкнула громкая вспышка выстрела, ещё одна. С двух сторон, судя по звукам, падали тела. У Ники заслезились глаза от вонючего дыма, она перестала понимать, что и где происходило. Едва она поднялась на ноги, в неё вцепился кто-то, кого она вырубила одним ударом локтем. Хотелось бы надеяться, что не Серёжу. — Контрпропаганда в пути! С этим гнусавым приглушённым криком мимо неё пролетела тень Серёжи, звякавшая с каждым шагом. Весь накопившийся звон обрушился на воздух там, где недавно стояла на коленях Ника, и пол вздрогнул от падения массивного тела. Раз никто себя в опасности не чувствовал, она вышла через полосу света на улицу и всласть прокашлялась, ослеплённая лампами надо входом в ангар, и расстегнула спрятанной в рукаве отмычкой наручники. Вскоре из-за створки высунулся Серёжа, у которого под подбородком висела защитная полупрозрачная маска. — Я уж думал, ты нас оставила. — Мне надо было… — Ника откашлянула, ей хотелось верить, последнюю порцию отравы из лёгких. — Отдышаться. Где Олег? — Ответил бы я, рифмуется легко — а, смотри-ка, получилось. И он отпустил створку, с громким гудением поехавшую в сторону. Да, так ангар проветрится быстрее. В светлевшем дыме уже просматривались разбросанные по полу тени, вычерчивались контуры ящиков. — Мог бы маску не отжимать! — донеслось из дальнего угла ангара. — И это всё, что ты можешь предложить беседе? — громко спросил Серёжа вполоборота. В ответ Олег закашлялся, и выражение лица Серёжи сменилось на обеспокоенное. Но беспокоиться было не о чём. Олег вышел на свежий воздух чуть помятым, с рассечённой бровью и набухавшим синяком под челюстью, — у него в детском доме травмы пострашнее бывали. Ника могла бы им выговорить за то, что её не предупредили насчёт дымовой шашки. Вместо этого она, глубоко вдохнув тёплый вечерний воздух, сказала: — Мы собрались впервые за столько лет — и первым делом вломились, куда нельзя. — Ты словно укоряешь нас за полное отсутствие прогресса. — Прогресс есть, — возразил Олег. — Раньше охранники нас, а теперь мы их. — Эволюционировали, что твои покемоны, — улыбнулся Серёжа, положив руку ему на плечо. Мало что изменилось, кроме их отношения друг к другу. Когда-то они были все трое на равных, а сейчас — два плюс один, с лишней Никой. Главное, что Серёжа не остался без семьи. — Ник, — сказал Олег, глядя на звёзды, вяло поблёскивавшие на сумеречном небе. — Ты осядешь в Питере? — Не могу, у меня… миссия. А что? — Тогда ничего. — Предлагаю прервать ваш пустопорожний разговор, — сказал Серёжа, обернувшись к дымке. — Нам предстоит разобраться, как будем уничтожать эту хреномантию. И как сделать так, чтобы она не повторилась вновь. — Уничтожить? — переспросила Ника. — Я не для того выспрашивала у Августа, как она работает. Вопросительные взгляды Серёжи и Олега она встретила улыбкой. Операция «Троянский волк» увенчалась успехом, который они отмечали в ресторане на палубе теплохода. Возможно, свою роль сыграли собранные всеми удары по голове, но в составленную Никой легенду Олега о том, что он работал на Хольта, ангарные аборигены после нескольких уточняющих вопросов поверили. Беглецов он якобы упустил нарочно, для конспирации, пообещав им, что сам избавится от тел. Цистерну на истребление Сергея Разумовского он зарядил, пока они валялись в отключке, настал их черёд поторапливаться и облететь Питер до прибытия подкрепления врагов. — Сергей, — подошла очередная посетительница с помутнённым взглядом, — вы мой герой. — И не только ваш, — салютовал ей бокалом вина Серёжа. Поскольку на какие-то конкретные действия Олег их не настраивал, лишь проговорил, что Сергей Разумовский герой, никто его не преследовал, каждый выражал внушённое ему мнение по-своему. Соцсети заполонили восхищённые посты, а на тех, кто поднимал тему с нападением на журналистов, набрасывались толпами. Да что там: менты саботировали следствие, заявив, что на экспертизе видео оказалось подложным, дескать, из личных архивов Разумовского его ораторские упражнения вырвали из контекста, — эту версию он радостно подтвердил публике. — А любопытные устройства всё-таки, — проговорил Серёжа. — Думаю, теперь, когда Хольт увидел, как легко их обратить против него, трижды подумает, прежде чем баловаться с ними дальше. — Я позаботился о том, чтобы его специалисты обязательно увидели, что я скопировал чертежи цистерн. Но мыслится мне, этого будет недостаточно. — Это всё, что мы можем, — пожала плечами Ника. — Не «мы», а ты. — Серёжа, ты ведь не собираешься… — Ещё как. — Что конкретно ты хочешь… наговорить? — Тебе понравится, — подмигнул ей Серёжа. Опыт подсказывал, что выйдет с точностью до наоборот. Возразить ей помешал официант, наклонившийся с вопросом: — Госпожа Чайкина? — Смотря кто спрашивает, — стрельнула она глазами в ответ, смутив мальчишку. — На причале вам просили передать посылку. Прошу прощения, что говорю только сейчас, меня заверили, что это не срочно. — От кого посылка? — Андрея Радова. — Я обязана на неё посмотреть, — встала со стула Ника, а когда официант торопливо призвал оставаться на месте, сказала: — Посылки от него лучше за столом не открывать. Я сейчас, ребят. Олег не оторвал ни толики от внимания, сосредоточенного на расковыривании содержимого выпотрошенного кальмара, Серёжа вяло перебрал в воздухе пальцами. Решили, Радову надоело звонить на Серёжин телефон по десять раз с уточнениями и он перешёл на бандероли с опросниками. Из ресторана они вышли на открытую часть палубы, где официант и попросил подождать, пока он сбегает в служебное помещение. Ночное небо с тёплыми отсветами городских огней на тучах, симфоническая музыка над рассекаемой водой, сверкающие ожерелья гирлянд, проплывающие старинные дома — такая романтичная обстановка, и растрачена впустую. Что ж. В другой раз. Посылку официант принёс маленькую, чуть больше разложенного бумажника, и с согласия Ники вскрыл скотч канцелярским ножом, после чего почтительно отбыл. Хм, ну что там, Андрей? Гладкий серый футляр в гнезде из поролона. А внутри — две плоские квадратные наклейки-сеточки и крохотная металлическая дуга! Радостно взволнованная Ника вклеила наушники в уши. — Приём! — сказал Джонни. — Я спасу сына вдовы от всенаступающей тьмы! — Да разразится над головами тамплиеров гром. Очень рада тебя слышать. И кодовую фразу тоже. — Ага. Дядя Джек подумал-подумал и сказал, что ты права, он рано сдался. — То есть у нас появился защищённый канал связи? — Защищённее некуда! И ещё я сваял новые очки по тем чертежам — дядя Джек начал прототип, я допилил. Прикрепи перемычку на нос, линзы из нано-роботов будут собираться. Расскажу подробности потом, знаю, ты занята. — Подожди. Мне нужна твоя помощь. — И прикрыв рот ладонью от камер, Ника тихо спросила: — Если ты свяжешься с агентом Радовым, они услышат? — Могу сделать так, чтобы не услышали, я ух прокачался, считай мне легендарный лут выпал, технологии космические. А. О чём ты там говорила? — Попроси Радова следующую пару дней присматривать за Хольтом. — В плане? — Не знаю. У меня дурное предчувствие. Скажи, не знаю, появилась информация, что на него хотят… наехать. Основательно. — А мы разве хотим помешать? Что бы ни придумал Серёжа, Хольт получит по заслугам, это Джонни понимал. Но он не знал, как будет выглядеть реализация плана: — Может задеть ни в чём не повинных людей. — Например, если Серёжа ответит зеркальным внушением, и охрана Хольта попросту пристрелит покусившегося на прикосновение. — Будет клянчить подробности, говори, сами их не знаем. Пусть следит за новостями и соцсетями, если там вдруг станет много Хольта и особенно его перемещений или его недвиги, понадобится за ним присмотреть. Я задержусь на пару дней. Серёжа говорит, потом либо крякнет шифр, либо точно скажет, что не сможет, и запишет все эти файлы на диск. На том и распрощались. Возвращение голоса Джонни ободрило Нику: как минимум ей не придётся потратить кучу лишнего времени на то, чтобы буквально вытащить его из дома и потом прятать от излишне принципиального там, где не надо, дяди. К тому же союзник прибавился. Серёжа и Олег ухитрились развязать спор. На подходе к столу Нику чуть не сбил Олег с тарелкой в руке. Пробормотав «я на минуту», он потопал в направлении двери, из-за которой приходили официанты. Кто-то за ней попытался остановить вторжение и получил в ответ: — Пропустите, ваш повар преступник! — Гурман — горе в семье, — демонстративно печально произнёс Серёжа. — Мне всё нравится, — вопросительно посмотрела на подостывшую пасту Ника. — У Олега свои представления о кулинарном прекрасном. Повисло запоздавшее неловкое молчание давно не видевшихся бывших друзей, которое при первой встрече было подавлено необходимостью обменяться важной информацией. — Расскажи о себе… Как ты пришёл к успеху? — обвела Ника бокалом с водой ресторан. — Почитай в первом томе моей автобиографии. — Ты наверняка приврал в ней для красного словца. А мне интересно, как в реальности оно происходило. — Было бы интересно — осталась бы, — отрезал Серёжа. И Нику озарило. Боже, она так зациклилась на своих прошлых чувствах, что совсем не подумала о гораздо более очевидной причине обиды Серёжи, чем детские ссоры. — Да. Прости за то, что я сбежала, не сказав тебе ни слова. Я боялась, ты меня отговоришь. — С чего ты взяла, что я бы отговаривал? — Как с чего? Ты же… — Я озвучивал все аргументы против, чтобы ты приняла их в расчёт, — покатал остатки вина по бокалу Серёжа. — Но если у тебя был готов хороший план, я бы его не отверг просто потому что. — Серёж, я не знала. — Простить не прощу, — закинул в себя вино Серёжа. — Но что извинилась — ценю. — Молодой человек, — подошёл с другого конца зала старик с затуманенным взглядом. — Нам очень повезло, что вы у нас есть. Мы вас в обиду не дадим. — Взаимно, — пожал протянутую руку Серёжа. Что же он задумал?

* * *

Август вылетел из лифта в коридор и, кашляя на ходу в согнутый локоть, нагнал расхаживавшую у дальней двери Родригез. — Хреново выглядишь, босс, — сказала она, завидев воронье гнездо на его голове, запёкшуюся бахрому внизу брюк, измазанную чёрными пятнами рубашку и обглоданный пламенем галстук. — Мико там? — взялся за дверную ручку Август. — Куда, — перехватила Родригез его запястье и вздрогнула от удара током. — Её док увёл кислород в лёгких замерять или чё-т такое. На своих двоих ушла, нормально всё с ней. — Что за доктор? — не отрывал взгляда от двери с номером, который ему назвала медсестра, Август. — Этот. Индусик. Свой, короче. Но я на всякий отправила Хельгу присмотреть. Чудить не будет. Он ей поверил, и всё же в палату заглянул, прежде чем продолжить разговор. Единственная кровать пуста, одеяло смято, на тумбочке сложены домашняя ярко-розовая футболка и зелёные шорты. Обувь забыл взять, не подумал, что её босой привезли. — Говорила же. Всё под контролем. — Нихрена всё не под контролем, — прижал пульсировавший висок к дверному косяку Август и закашлялся. — Психов повязали, вы двое в порядке. В новостях сказали, никто не помер. Могло быть хуже. Хочешь, в полицию съезжу, поговорю с этими умниками. — Уж будь добра, поговори. — Внушение сделать? — оскалилась Родригез. — Максимально строгое. Я хочу знать, кто им заплатил. — Да они %^анутые, коктейлями Молотова в дом кидаться и в офис посреди цивилизации дроны с гранатами отправлять. По-моему, они идейные шизики. Но я узнаю, кто их накрутил. Едкий дым, путавший мысли, в одно мгновение развеялся, и с глаз спала пелена. — «Накрутил», — повторил Август. — Очевидно же, секта или чё похуже. Хельга придёт, скажу пошуршать по её знакомым террористам. — Ни к чему. Я понял, кто за этим стоит. С ними бессмысленно говорить. — А как же внушение? — разочарованно спросила Родригез. — В другой раз. — Это он с ней обсуждать не станет, уровнем доступа не вышла. — Ты узнала, что у моего дома делал Радов? — Интерпол-то? Говорит, его насторожил флэшмоб с травлей и угрозами в соцсеточках, пришёл проверить. Увидел открытые ворота — не понимаю, они ж автоматом запираются. Как заварушка началась и подопечная твоя высунулась из окна и заорала, он выскочил из толпы, побежал в дом. Его в травмпункте обрабатывают до сих пор, весь изрезался, когда через окно лез. Накрылась моя премия, да? — с тоской заключила она. — Какая нахрен… — Почувствовав покалывания тока, зароившиеся в позвоночнике, Август сделал глубокий вдох и растёр переносицу. — Да, Родригез, прощайся со всеми премиями за год. — Рождественскую-то за что? — За что? Мико бы не было дома, если бы ты заметила, что она сбежала с уроков. — Я чё, экстрасенс?! — возмутилась Родригез. — Сам навалил на меня пятьсот дел, а потом крайней сделал. Я должна была её отвезти в школу — я отвезла. По дороге ничего не случилось. Я свою работу сделала. Приехала бы потом — поняла бы всё, навешала бы ей как следует. Словесно в смысле, — уточнила она, прежде чем Август сорвался на крик. — Я откуда знала, что эта коза их уговорила на другой номер позвонить, когда отпрашивалась? — Не смей её так называть. — Коза и есть, при всём уважении, босс. Увидишь, сколько она у тебя крови выпьет, когда взрослой станет. Ничего хорошего не вспомнит, за всё плохое предъявит, до нитки оберёт. Сдал бы её в интернат, потом купил ей справку, что она псих, был бы её опекуном вечно. Рабочая схема, бед бы не знал. Август подавил электризующую ярость от слов надувшейся Родригез, смотревшей в сторону, одним простым соображением: она понятия не имела, о чём говорила. Он, по-честному, и так ждал совершеннолетия Мико с опаской. Без денег он себя оставить не позволит, боялся он другого: остаться без семьи. С одной стороны — Мико, ненавидящая его за то, что он её ни к каким своим делам не подпускал, с другой — Демиурги, угрожающие устранить её, если она будет путаться под ногами. Вдох. Выдох. Спокойствие. — Это, в итоге мы что с Интерполом делаем? Радов появился на месте преступления неспроста. В то же время он не мог рассчитывать приобрести ничего, кроме порезов и ожогов, бросившись спасать Мико. — Не трогаем, — решил Август. — Он побежит отчитываться к Чайкиной, вдвоём их накроем. — КГБ тут при чём? — Очевидно, это, — взялся Август за подгоревший галстук, — дело рук обиженной Чайкиной. Кто бы ещё стал на меня натравливать людей и втягивать в свои сети Радова? Все средства у неё были, она как раз сейчас в Санкт-Петербурге. — Какая связь? — Не твоё дело, главное, я её вижу. Радов наблюдал за воплощением плана и потом вмешался. Сообразил, что дать она ему не даст, а за смерть Мико ему придётся отвечать. — Зачем он вообще там отирался? — Вот и спросим у Чайкиной, когда через него выйдем на неё. — Скорей бы ты уже её завалил и успокоился, за%#алась про неё слушать. — В смысле «завалил»? — удивился неожиданному упрёку Август. — Ну грохнул. А ты о чём подумал? — Тоже об этом. — Оооо. Лицо Родригез расплылось в довольной гримасе. — Нет, — строго сказал Август, выставив перед собой указательный палец. — Даёшь добро при случае повозить её рожей по асфальту и переломать ей руки? — Нет! Приказ прежний, целой и невредимой. Она мне нужна для допроса. — Ха, «допросом» это голландцы называют или твоё поколение? — Что значит «моё поколение», сколько, по-твоему, мне лет? — А правда, сколько? — Я так хреново выгляжу, что непонятно? — Ты уходишь от ответа. — Как ты с боссом разговариваешь! — И опять. — Не трать моё время. Сходи возьми для Мико что-нибудь вкусное в столовой и кофе для меня, потом съезди за её кроссовками. — Вот поэтому никто и не знает, сколько тебе лет. — Лифт там, Родригез. — Ага. Я ж правильно понимаю, что вот это, — вынула она из кармана кремовую бумажку размером с открытку, — надо выкинуть? — Откуда это у тебя? — Пришёл один весь в чёрном, макушкой потолок чесал. Говорит, передайте Вардену. Я говорю, зачем и от кого. Он такой, скажите, что от них. — Я разберусь, — выдернул у неё из пальцев бумажку Август. — Выполняй приказ. — Бегу, бегу. И она с завораживающей быстротой поцокала на своих каблучищах к лифтам. Август зашёл в палату, остаться наедине с бумажкой. Очень в их духе: засыпать посланиями и заданиями, когда человеку максимально не до того. Уведя пальцы под тёмную обратную сторону бумаги, он по ней потарабанил, высекая искры. Секретные чернила захимичили от реакции, выписывая на кремовом фоне чёрные штрихи кода. Выкашляв остатки дыма в груди, Август перевёл послание: «У состава эффект маятника. Нужна доработка. Отмена. Переговоры о генераторе будешь вести ты».