Методология конспирологии

Мико в возмущении уставилась на смартфон. Кто Ян такой, чтобы сбрасывать её звонки? Жил, паразит, на её деньги, и смел её игнорировать! Его секретарша ответила, что он очень занят и обязательно перезвонит Мико. Не на ту напала. Мико до хрипоты с ней проспорила и таки вдолбила в блондинистую башку, что её проблема была срочная. — Прошу, покороче, — откликнулся паразит. — Вот-вот начнутся переговоры. — Они опять меня обзывали! Ты говорил, что если я буду их игнорить, они перестанут! — Не били? — Скоро начнут, если ты ничего не сделаешь! Они меня шлюхой при Мишеле обзывали! Как мне теперь с ним… — Мико, это не… — Тебе вечно плевать на мои проблемы! — Дома обязательно поговорим, у меня… — А дома поздно будет, мне надо сейчас! — Малыш, я правда не могу… — Сколько раз говорить, не называй меня так, у меня имя есть! Что мне делать? — Продолжать их игнорировать. — Лучше опубликуй компромат на их родителей. — Нет, это для родительских собраний. — Или скажи Родригез, чтобы она им наваляла. — Ни в коем случае! Мико, ты должна уметь сама решать свои проблемы. — А ты мне тогда нахрена? Тяжело вздохнув, он ответил: — Как приеду, поговорим. И бросил трубку. На пороге комнаты тут же нарисовалась та, кого она хотела видеть ещё меньше, чем Яна. — Я слышала своё имя, — сказала Родригез. — И ты его произнесла без уважения. — Чего тебя уважать, проститутка-боксёр. — Не проститутка, а шлюха, чему вас там в школе ваще учат. — Ян сказал, чтобы ты наваляла моим обидчикам. — Родригез хмыкнула. Не повелась. — Сказал бы, если бы ему до меня было дело. — Всё, я пошла. — Ну дай мне хотя бы электрошокер. — Я б с радостью, но когда ты сама себя вырубишь и обоссышься, меня Варден прибьёт. Если чё, я у себя. И помнишь, да? — Стучаться, прежде чем заходить. — Ой, не криви %#ало, ничего такого ты не застала. Ну. Ничего такого, о чём бы стоило докладывать Вардену. — Угу, только моему психотерапевту.

* * *

Сказать, что Ника сердилась на Серёжу, значило не сказать ничего. Он мог сколько угодно оправдываться (а он это сделал ровно один раз), что с Мико вышло случайно, но он ведь рассчитывал на трагедию, просто для других людей. На упрёки в том, что из-за него невинные люди сядут в тюрьму за поджог и теракт, он ответил, что, по его наблюдениям, гипнотический состав не всесилен: повелись на уговор «уничтожить собственность Вардена» лишь те, у кого в прошлом наблюдались жестокость и аресты за нападения. В общем, Серёжа заслужил то, что его дружно прополоскали во всех соцсетях и СМИ, какой он злодей. Волна, правда, пошла за день до пожара, люди с цепи сорвались безо всякого повода. На работу Хольта не было похоже, единой версии причин ненависти не нашлось. — Так и знал, что Разум справится, — сказал Джонни, изучавший всё то, что ему наслал Серёжа. — Даже оболочку для файлов успел написать! — И чуть не сжечь девочку заживо. — Не сжёг же. — И со взломом не справился. — Ничего подобного. — Он же сам признал, что шифр взломал «Г. Р. О. М.». — Ника, ты вот можешь взять и перекинуть на свои цели передовой искин служб безопасности? И я нет. Разум заслужил все лавры! Типичный фанат, посмеешь покритиковать его кумира — вскипит за секунду. Ника продолжила бы тыкать его палочкой, однако вмешалась проводница: заглянула в купе предложить выбрать закуску или напиток. Чай с кардамоном заинтриговал, Ника попросила его, обязательно в кружке с железным подстаканником. — А что, это влияет на вкус? — заинтересовался Джонни. — Традиции. — Поблагодарив проводницу за поднесённый чай, Ника посмотрела в окно. Ещё три часа там будут мельтешить деревья, дома и станции. — Нашёл про вышки? — Да, отложил, копаю косвенно связанные с ними файлы. Трудно отличить заговор от бюрократии. Хуже Парижа ничего не будет, но они очень стараются. Бедный Джонни, у него тогда чуть крыша не отъехала, пока он разбирался, какие именно документы подделывать, в каком количестве и завизированные какими инстанциями через какие инстанции. — В файлах Хольта Москва не встречается? — Не, по нулям. Его в Европе волнуют Цюрих, Ашаффенбург, Гавр и Барселона. И по вышкам у меня плохие новости. — Выкладывай. — Дядя Джек посмотрел чертежи, и он говорит, дело плохо. — Их нельзя уничтожить? — Можно, достаточно вырубить именно 5G-антенны. Дядя Джек вовсю модифицирует электромагнитные бомбы. Старается использовать максимально простые компоненты, чтобы наш человек смог её собрать на месте и передать тебе. — Насколько сильно вы ему доверяете? — Он ей полностью доверяет. У Лотты сестра из «Прозревших», и когда она увидела доказательства про ГМО, поверила нам. Хельга за неё ручается. В общем, взорвать мы взорвём, но дядю Джека смущают два момента. Первый. Ты представь, что случится, если Земля резко свернётся обратно в шар. Могут произойти невиданные катастрофы, он говорит, вплоть до уничтожения всех форм жизни. Второй. Допустим, безопасно вернуть ей форму можно. Я думаю, ответ где-то в файлах спрятан. Но все вышки понадобится вывести из строя одновременно. — Проще простого, заложим взрывчатку во всех, а потом нажмём на кнопку. — До всех башен сигнал одновременно не дойдёт. И нет, строго одновременно нажать на кнопки по команде или сверив часы на шести материках тоже не выйдет. Второй попытки не будет, вероятность погрешности огромная. Я не уверен, что это физически возможно. — А я уверена. Раз мы научились частицы разгонять, что, сигнал не разгоним? — Ммм, я передам ему твой риторический вопрос. Ага, Родригез засветилась в репортаже из Греции. Хольта не нашёл, но он должен быть неподалёку от неё, по идее. — Ты заметил, что мы его находим лишь тогда, когда он сам этого хочет? Следы компании он не всегда успешно заметает, а вот свои… Он не в Греции, возможно Родригез тоже. И чёрт с ними. Последнее у неё вырвалось само собой. Второй день она злилась на себя, когда наконец отпустит? Глупый вопрос, она знала, когда: в тот же момент, как перестанет возвращаться мыслями к приказу Хольта погрузить их в самолёт живыми наперекор человеку, говорившему с ним начальственным тоном. Он же сказал, что хотел опробовать новый вид перевозок, зачем она додумывала другие мотивы? — Ну так-то сейчас пофиг, да, — согласился Джонни. — Дело от Радова может затянуться. — Вряд ли. Заберём крест из ломбарда, если его не продали, отнесём его брату на работу. Полдня займёт, даже меньше. Он бы и сам быстро управился, если бы мог отлучиться. — Да, наверное. — Слушай, ну я сама не особо довольна, что мне приходится мотаться по его бытовым делам, но мы у него в долгу. — Меня не это беспокоит. Его брата нет в соцсетях, я не могу найти подходящего Игоря Ивановича Радова по базам документов. То есть один более-менее подходит, младше Андрея, но он погиб в аварии пять лет назад. — Думаешь, Андрей нам наврал? — Я не знаю, что думать. Будь настороже. С недавних пор — всегда. Выкуп инкрустированного драгоценными камнями золотого креста занял считаные минуты. Ушло бы ещё меньше времени, не вцепись в него другой покупатель. Лысый толстяк упрашивал продать ему крест по двойной цене, и пришлось устроить перед потрясённым работником аукцион. Джонни в процессе ворчал, подгоняя Нике всё больше сумм со всё большего числа счетов. В конце концов она одержала победу, отмахалась крестом от толстяка («Это семейная реликвия, не продаётся») и сбежала прочь от обещаний усложнить ей жизнь. Андрей, выслушав её рассказ, велел не заморачиваться: «Он не твоя головная боль». И вот она, с завёрнутым в тряпку крестом в рюкзачке, в полседьмого вечера зашла в библиотеку имени Ленина. Она озадачилась. Андрей ей сказал: «Будет лестница наверх, спустись, дальше вперёд и налево, дверь очень хорошо замаскирована, ты постучи первую строку гимна Интернационала», — а в огроменном двухэтажном зале лестница вела только наверх, без спусков. Поднялась по ней к пропускному пункту Ника зря: ей никто не хотел признаваться, что здесь работает Игорь Радов. Зато, когда она спросила про лестницу вниз, ей изгибами руки подсказали, где свернуть, чтобы спуститься в столовую. Но и там ни сотрудники, ни посетители не знали никакого Радова, а в стене не нашлось подходящей для выстукиваний двери. — А? В смысле не знают? Его все знают. Почему у тебя тихо, если ты на месте? — Это библиотека, — напомнила Ника. — Аааа. Не, я имел в виду станцию метро. Забыл, что не все в курсе. Лестница в конце платформы, спрыгиваешь и бегом, пока поезд не приехал. — Ты ничего важного больше не забыл? Про минированные ловушки там или кодовые фразы, чтобы меня на месте не скрутили? — Нет. Да. Скажи Игорю, что у тебя магистр пытался отжать крест, он поймёт. И не напрягайся, если скрутят, они нормальные. — Да кем он работает? — Пусть он сам объяснит. Беготня в час пик по станции метро в планы Ники не входила. Радов подтвердил, что Игорь там будет до часу ночи, дело не к спеху, поэтому она с чистой совестью прогулялась по блестевшему после дождя Арбату, от него дошла до торгового центра, где и зависла на следующие четыре часа. Джонни молчал на протяжении всех примерок и просиживания в ресторанном дворике: он с головой ушёл в сбор сведений про вышки. Из разукрашенной весёлыми огнями ночной Москвы Ника спустилась по заворачивающим лестничным пролётам и через туннель из жёлтого кафеля в царство мрамора и тусклого света. Поезда лениво подползали к платформам раз в пять минут, пассажиры их устало дожидались, не смотря по сторонам. Чудесно. Едва очередной поезд с гудением отчалил, оставив после себя пустую половину платформы, Ника прошла к краю платформы и спрыгнула к рельсам. Спрятанную дверь в стене туннеля она разглядела без проблем: её шифровали чуть хуже, чем тайные ходы к сокровищам в древних храмах. Чувствуя себя глупо как никогда в жизни, Ника простучала по слабо вычерченному среди труб и проводов прямоугольнику «Вставай, проклятьем заклеймённый». Ей напоминать мелодию не понадобилось: в детдоме Арсений Валерьевич, первый директор на её памяти, собирал детей каждое утро петь первый куплет «Интернационала». Сработало! Все трубы, провода и трещины расползлись в разные стороны, а открывшаяся взгляду дверь поддалась назад и влево, приглашая войти в туннель, обросший всё теми же высокотехнологичными лианами. Заканчивался он перекрёстком. Чертыхнувшись мысленно на Радова, Ника сказала: — Джонни, подключи меня к Радову. Ты слышишь? — Вас услышали. От темноты туннеля отделился мощный парняга в пилотке, из-под которой выбивались чёрные волосы, в натянутой на груди гимнастёрке, сапогах, с кобурой на поясе — Ника такое обмундирование последний раз видела на картинках в книжках Гайдара. На первом же слове парень её перебил вспышкой. — Что тебе ещё надо? — пробился через звенящую темноту голос парня в гимнастёрке. Мысленно прощупав своё тело, Ника сообразила, что сидела привязанная к стулу, с опущенной головой. — У неё ваш крест, она пробралась в туннель и говорила с человеком по имени Джонни. Она пришла тебя устранить! — И что теперь, расстрелять её без суда и следствия? — Ты ей дашь слово — она зубы тебе заговорит, цэрэушников этому знаешь как учат. — Беру ответственность на себя. Девушка, — пошлёпала её по щеке невидимая холодная ладонь. — Вступай в беседу, раз очнулась. Ну, раз её раскрыли. Постонав для виду, Ника осторожно осмотрелась. Почти всю эту бетонную клетушку занимали два парня в гимнастёрках: один тот, с перекрёстка, другой — его худой ровесник с очерченными скулами. Исключительно по их разговору Ника поняла, что вторым и был Игорь Радов. Так бы не догадалась — особенно сбивали с толку тёмные волосы, карие глаза и гладковыбритый подбородок, — но постепенно начинала видеть семейное сходство. — Я от Андрея, — слабо выдавила она. — Чем докажешь? — Он просил передать, что… Магистр пытался отжать крест. — А сама ты его не видела? — Наверное, видела. Он пытался выкупить крест вперёд меня в ломбарде. Пришлось торговаться. Толстый, лысый, весь в чёрном, очень длинными словами кидался. Магистр — это что, его кличка? — Именно. Федь, развязывай, — махнул рукой Игорь. — Да в смысле?! — Андрей мне по телефону так и сказал: придёт рыжая девушка, с крестом, который пытался забрать себе Магистр. Работает, дескать, на не пойми кого, но верить ей можно. — То есть она из ЦРУ. — Вон Сурков вообще кагэбэшник, а толку-то, — помрачнел Игорь. — Давай, освобождай её. — Говорила мне мама, не связывайся с поповскими семьями. — Ты пришла очень невовремя, — объяснил Игорь с видимым сожалением, пока Федя, излучавший недовольство, возился с верёвками за спиной Ники. — У нас самый нервный рабочий час подступает. — Двадцать минут, ты хотел сказать. — Ещё и гость непрошенный нервы нам помотал. Вот Федя и. Ты головой не сильно треснулась? Может, в медпункт? — Нет, нормально, — одёрнула Ника рукав водолазки. Одежда пострадала больше, чем она: по красной ткани рассыпались капельки пятнышек, озерца пыли. — А что за гость? — Твой коллега, — вышел из-за её спины Федя. — Гражданский, — уточнил Игорь. — Блажь Суркова. Ничего у него не выйдет, только переговорщика потеряет. Но он нас не слушает. Трудно видеть правду, когда её значки долларов перед глазами загораживают. — А он его прямо на поезд посадит? — спросил Федя. — Во дебил. — Что за поезд? — заинтересовалась Ника. Игорь глянул на наручные часы: — Давай ты нас подождёшь в комнате отдыха. Потом расскажем, посмотрим, поверишь ли. — Хорошо! Ника и рада была покинуть бетонный холодильник. Под просторными, но совершенно неуютными мрачными проводными сводами она и то себя лучше чувствовала. Не зная, сколько ещё они будут идти: до видневшейся на горизонте приоткрытой двери, из которой проливались полоска света и мурлыканье мужского голоса, или дальше — Ника решила спросить на ходу: — А ты-то мне расскажешь, почему Андрей твой крест заложил? — Крест — наша фамильная реликвия. Я озверел, когда узнал. — Игорь замолчал одновременно с голосом, к которому они приближались. — А потом оказалось, Андрею опять понадобился адвокат, и он не хотел брать у мамы взаймы. Всё равно дурак, что разрешения не попросил, но я понял. — Зачем ему адвокат? — Пусть сам расскажет. Нам дальше. — Хорошо, — сказал всё тот же мурлыкавший голос. — Игорь, Фёдор, на минуточку загляните вместе с гостьей! — Это архив, — пояснил Игорь, открывая дверь. — Смотреть не на что. Игорь зашёл первым, Федя подтолкнул Нику в спину пройти следом. Если бы не он, она могла успеть выскользнуть, увидев, кто стоял перед выдвинутым ящиком шкафа-каталога, держа в руке стеклянный стакан со свисавшим на нитке ярлычком чайного пакетика. — Вот это подарок, — поставил стакан в ящик Хольт. — Прошу не портить казённое имущество, — мягко сказал мужчина, стоявший рядом с ним: русский, широкоплечий, с прилизанными чёрными волосами и усами, в тёмно-синем деловом костюме. Он протянул стакан Хольту, но глаза его рассматривали Нику, пристально, будто прощупывая обыском на расстоянии. — Игорь, кто наша гостья? — Знакомая моего брата, — демонстративно ответил по-русски Игорь и задвинул ящик с карточками. — Они много дадут за её поимку, — сказал Хольт, пока не торопившийся кидаться на Нику. За её спиной по-прежнему маячил Федя, и он тоже не собирался на неё нападать. — Саботажница, выскочка, союзница Разумовского. — Лучше быть союзником Разумовского, — возразил Федя незнакомцу, и тоже на русском, — чем американского хмыря. — Он голландец, — поправила его Ника. — И меня, значит, электрошокером в лицо, а вражеского агента встречали с хлебом-солью? Вы же в курсе, что он возглавляет огроменную ветвь западных СМИ? Как она и надеялась, Федя настроился воинственно, вышел перед ней, придерживаясь за кобуру. — Отставить, Фёдор, — поднял ладонь незнакомец. — Мистер Хольт, вы тоже ведите себя прилично с гостьей Игоря. — «Гостьей»? Она сраная террористка, — чуть не облил её чаем из-за взмаха руки Хольт. Игорь отобрал у него стакан от греха подальше. — Пыталась меня взорвать в моём офисе! — Что?! — отодвинула Федю в сторону Ника. — Ты решил, что это была я?! — Кто ещё? — По-твоему, я способна на… после того, что со мной… Да пошёл ты! — Хочешь сказать, это не ты? — Нет уж. Раз ты поверил, что это могла быть я, то это была я. Хольт стоял с очень глупым выражением лица, которое так и выпрашивало апперкот. — Сергей Викторович, — сверился с часами Игорь, — у нас мало времени на болтовню. Давайте их обоих выпроводим. — Ни в коем случае. Мистер Хольт мой гость, и мы договорились, а я условия договора соблюдаю. Проводите его на поезд. — Меня тоже, — шагнула к столу Ника. — Исключено, девушка. — Хольт здесь, чтобы сеять ложь и разрушения. Я должна его остановить. И это не обсуждается, — перебила она Сергея Викторовича, — я не позволю ему без присмотра бегать по секретному объекту в сердце моей родины. — Все бы тут так же рассуждали, — буркнул себе под нос Федя. — Десять минут до отправления, — напомнил Игорь. Сергей Викторович по лицам подчинённых понял, что они встанут на сторону Ники. Поджимавшее время принудило его к компромиссу: — Как скажете, пройдёмте оба. Фёдор, Игорь, напоминаю, мистер Хольт — наш гость. — Забудешь, ага, — проворчал на выходе Федя. — Я буду следить за каждым твоим шагом, — сказал Хольт и взял Нику под руку. — Хорошо, будет удобнее следить за тобой. Щёлк. С неожиданной проворностью Хольт сцепил наручниками её правое запястье со своим левым. — Говорил же, обычно они у меня с собой. — Отцепи, — встал перед ним Игорь. — Да я сама потом, не боись. — Ты подвергаешь её опасности. — Это гарантия моей безопасности, — возразил Хольт, подняв руку. Тонкий металлический трос размотался с его движением и щелчком закрепился на новой длине. — Или так, или никак. — На сколько эта штука разматывается? — Метра полтора. — Тогда, может… — Игорь, время! — крикнул из коридора Федя. — Бог с тобой. Ника первой пошла на выход, не оглядываясь на растянувшийся ещё сильнее трос. Отмычки в рукаве она пока даже не нащупывала — потом, когда Хольт отвлечётся. Сама по себе заброшенная подземная платформа не удивила. Но при виде того, как Федя с Игорем перенесли ножны с торчавшими из них рукоятками кортиков со стенных крючков на собственные пояса, у Ники возник тот же вопрос, который озвучил Хольт: — Это зачем? — Игорь и Фёдор будут обеспечивать вашу безопасность, — сказал Сергей Викторович. Его взгляд был прикован к туннелю, по стенам которого с низким гудением и грохотом расползался свет. — Речь шла о генераторе, нахрена им ножи? — В дороге всякое случается. — Эй, — возмутился Хольт, когда Игорь молча прикрепил к поясу Ники ножны, — а мне? Ответ Сергея Викторовича утонул в вое, лязге и скрипе состава с пустыми вагонами — измятыми, расцарапанными, с изжёванными проёмами вместо окон. — Ремонт второго затянулся, — пояснил Сергей Викторович обернувшемуся Феде. — Как-никак на колёса три туши намотало. Осторожнее при гостях. — Что за херня происходит? — Мистер Хольт, если поезд отправится без вас, в следующий раз вы сможете на него попасть только завтра. Он простоит на платформе ровно две минуты. — Если тебе стласно, — просюсюкала Ника, — можешь остаться, а я с ними. Хольт посмотрел на Нику. Посмотрел на Игоря с крестом за пазухой, который крепил тросы к верхним поручням в вагоне, и Федю, втащившего на борт раскрытую тяжеленную лязгавшую сумку. Посмотрел на Сергея Викторовича, ответившего ему вежливой улыбкой. Обернулся на фырканье поезда. Да он правда боялся. Нике тоже происходившее дарило исключительно дурные предчувствия, что уж там, но ей в отличие от него не терпелось разобраться, что это всё означало. И похоже, именно её радостная готовность определила выбор Хольта: — Сурков, если это развод — пожалеешь. — Уже жалею, что связался с тем, кто разбрасывается невыполнимыми угрозами. — Вы с нами или нет? — крикнул Игорь. Ника забежала в вагон, и лишь за порогом её запястье дёрнул назад браслет — Хольт чуть помедлил, прежде чем зайти следом. Они находились в обглоданном металлическом скелете: все плакаты истерзали разрезы, вместо сидушек и спинок кресел — каркасы, на полу россыпь осколков из бывших ламп. Напрашивался бы вывод, что вагон после нападения мародёров лет сорок назад списали и с тех пор ничего с ним не делали, но верхний поручень точно прикрепили новый: мало того что он блестел чистотой, он ещё тянулся через весь состав сплошной линией — такого ни в старых, ни новых поездах метро Ника не видела. Именно к этому поручню Игорь прикрепил с помощью троса задние петли на ремнях Ники и Хольта. — А это зачем? Сурков махнул рукой и отошёл от края платформы, Федя взялся за рычаг в стене — тоже очевидное нововведение. Игорь обхватил ближайший к нему поручень, Ника последовала его примеру, Хольт неохотно взялся за верхний сплошной поручень. — Уважаемые пассажиры, — с напускным весельем сказал Федя, — будьте осторожны. Поезд отправляется. Следуем через ад без остановок.