Почти

— Не скажу, что скучала по этому месту, — недовольно цокает Алейна, глядя на особняк Гюльсоев. — Пожалей мать. Вы все же не виделись четыре года, — говорит Атеш, внутренне соглашаясь с комментарием Алейны. — И еще столько бы не виделась. После того, что они сделали с нами обоими, я бы и вовсе сюда не возвращалась.       Алейна выходит из автомобиля и направляется в сторону своего дома. Атеш снисходительно улыбается ее реакции и медленным шагом идет к особняку. В какой-то степени Алейна была права. В том клубке лжи, что закрутили его младшие братья, Ферайе и госпожа Джемиле, они с Алейной оказались дураками, которых водили за нос все, кому не лень. Решение уехать в Америку от всего этого балагана было самым правильным.       Как он и обещал, через полтора месяца он направил приглашение Алейне, и та приехала в США такая же разбитая, каким чувствовал себя Атеш. Он помог ей с арендой квартиры и оплатил ей курсы английского языка, чтобы та не терялась в незнакомой обстановке. Он думал, что с Алейной будет сложно, но она каким-то образом умудрилась попасть на кастинг для какой-то рекламы и заработать свои первые деньги. А уж дальнейшие события порой заставляли Атеша думать о том, что девушка родилась под счастливой звездой. После черной полосы в ее жизни, которой оказалась супружеская жизнь с Яманом, в жизни Алейны началась полоса везения. Этот кастинг стал судьбоносным, и ее заметило не самое последнее в Чикаго модельное агентство. Алейна с ее точеными чертами лица, изящной фигурой и игривым нравом очень быстро стала востребованной моделью. Четыре года вдали от отравляющих речей госпожи Джемиле сделали ее другим человеком. Она остепенилась, научилась брать за себя ответственность и даже открыла в себе крепкую деловую хватку, позволявшую ей выбивать для себя самые выгодные контракты. Алейна даже личную жизнь смогла устроить, в отличие от него. Спустя два года плодотворной работы в качестве рекламной модели, она стала музой известной дизайнерки, которую восхитила аутентичность и самобытность девушки, так отличавшейся от типичной американской красоты. А у этой дизайнерки был очень обаятельный и обеспеченный брат, которого она постоянно привлекала для помощи с ее проектами. Так Алейна и познакомилась с веселым и легким на подъем Джейсоном, владевшим несколькими ресторанами по всему Иллинойсу. Они сначала подружились на почве общих интересов, а затем дружба переросла в нечто большее, и спустя полгода после знакомства на пальце Алейны уже красовалось помолвочное кольцо.       Атеш в эти моменты чувствовал себя гордым отцом, птенец которого расправил крылья. Он боялся, что своим предложением он вырвет Алейну из привычной обстановки и сделает только хуже, но девушка удивила его. И Атеш радовался тому, что хотя бы одному человеку он смог помочь.       А сам он вернулся в Турцию только по просьбе Окана, который собирался жениться. Из всех троих братьев только младший обрадовал деда своим выбором невесты. Девушка была из богатой семьи, владевшей несколькими красильными фабриками. После свадьбы обе семьи собирались начать совместное производство, вложив средства в общее дело. Когда Атеш узнал об этом, он не смог сдержать смеха и поздравил дедушку с тем, что хотя бы один его внук смог оправдать его надежды. Чем ближе он был к особняку, тем громче становилось.       «Готовятся к торжеству», — думает Атеш, глядя на кучу машин у ворот особняка.       Он заходит в дом, полный людей. — Доброго дня всем, — здоровается он.       Особняк замирает после его приветствия. Атеш с трудом сдерживает смех, глядя на ошарашенные лица Джемиле, Несрин, Окана, матери. Он переводит взгляд с лица на лицо, пока не встречается взглядом с Ферайе. Девушка стояла напротив него, застыв как испуганная лань.       «Один… Два… Три», — отсчитывает мгновения Атеш перед тем, как оторваться от созерцания Ферайе.       Он не мог позволить себе пялиться на жену его брата дольше, чем эти несчастные мгновения. Но взгляд упрямо возвращался к девушке, заставляя Атеша использовать всю силу воли, чтобы не поддаться искушению. — А ты кто?       Звонкий детский голосок заставляет всех в доме вздрогнуть. Атеш находит глазами девочку, цепляющуюся за юбку Ферайе.       «А вот и наша Гюнеш», — думает он, разглядывая ребенка.       Он пытался найти в ней черты Ямана, но видел лишь Ферайе. Малышка унаследовала от матери большие темные глаза с длинными ресницами, маленький, аккуратный нос, пышные черные волосы. Что-то ямановское проглядывалось в форме ее лица и бровей, но все это сходство тонуло в материнских чертах. Сердце Атеша сжимается от горькой тоски.       «Если бы не Окан, ты мог бы называть эту девочку своей дочерью», — шепчет голос внутри.       Атеш отбрасывает эту мысль и присаживается на корточки, чтобы быть на одном уровне с девочкой. — Я твой дядя. Меня зовут Атеш. — Он улыбается девочке, глядящей на него слишком серьезно для почти четырёхлетнего ребенка. — А ты Гюнеш, не так ли? — Да, я Гюнеш, — кивает девочка. Она хмурится. — Ты как дядя Окан? Брат папы? — Да, я брат твоего папы. — Атеш раскрывает объятья девочке. — Обнимешь своего старого дядюшку?       Гюнеш поднимает голову, чтобы посмотреть на мать. Ферайе кивает девочке, и та с радостью, присущей беззаботным детям, несется к Атешу и влетает в его объятья. Атеш прижимает к себе ребенка, бережно обнимая девочку. — А поцеловать тебя в щечку можно? — Спрашивает он, когда малышка отпускает его.       Гюнеш с улыбкой кивает ему. Атеш оставляет осторожный поцелуй на мягкой щеке девочки. — Щекотно! — Смеется Гюнеш, кладя ручку на бороду Атеша. — Твоя борода щекочется. — Если принцесса Гюнеш захочет, дядя Атеш сбреет бороду, — улыбается Атеш.       Малышка отходит от него на шаг и оглядывает его придирчивым взглядом. Атеш посмеивается от серьезного выражения, которое так забавно смотрелось на ее детском личике. — Нет, не надо. Ты и так красивый, — выдает свой вердикт Гюнеш, подтверждая свои слова кивком.       Взрослые смеются этой реплике девочки, а Атеш, не сдержавшись, снова обнимает малышку, вдыхая неповторимый запах детства, запутавшийся в ее черных кудрях. Гюнеш, засмущавшись внимания взрослых, бежит к матери, которая тут же поднимает её и прижимает к себе. — Добро пожаловать, сынок!       Гюльфем, с трудом дождавшись знакомства Атеша с племянницей, с раскрытыми объятьями направляется к старшему сыну. Атеш позволяет ей себя обнять, не желая закатывать сцену в первые же минуты пребывания дома. — Брат, я так рад, что ты приехал на мою свадьбу!       Окан присоединяется к матери, и некоторое время они втроём стоят, обнявшись. Атешу тяжело сдерживать все свои чувства по отношению к членам семьи, но он делает над собой усилие и даже улыбается матери и Окану. — Добро пожаловать, Атеш. Мы рады, что ты смог присоединиться к празднику, — тихо приветствует его Ферайе.       Дрожь в ее голосе и ее виноватый взгляд заставляют Атеша чувствовать себя последним подонком. Поэтому он старается нацепить на лицо самое доброжелательное выражение, когда отвечает ей: — Спасибо, Ферайе. Я тоже рад, что смог вырваться на свадьбу младшего брата. — Господин Атеш, а моя дочь не прилетела с вами? — Вмешивается в их разговор Джемиле. — Прошу, расскажите хоть что-нибудь. Алейна за эти четыре года со мной лишь парой слов перекинулась. Пожалейте материнское сердце! — Алейна направилась к вам домой, госпожа Джемиле. Она думала, что вы будете там, — отвечает Атеш. — Благодарю! — Восклицает Джемиле и, даже не спросив разрешения у Гюльфем, выбегает из особняка. — Несрин, ты тоже можешь идти. — Кивает ей Атеш. — Как-никак, золовка твоя вернулась. Тебе тоже наверняка хочется поприветствовать её. — Пойдем вместе, Несрин, — говорит Ферайе, держа в руках Гюнеш. — Мы давно с Алейной не виделись, надо поприветствовать её. — Мы идем к дедушке Мухсину? — Радостно восклицает Гюнеш. — Да, моя сладкая, — улыбается ей Ферайе.       А у Атеша от этой улыбки сердце почему-то ухает вниз, выбивая дрожь вдоль позвоночника. Он сжимает ладони в кулаки, пытаясь успокоить свои глупые чувства, но у него это выходит из рук вон плохо. — Мы скоро вернемся, госпожа Гюльфем, — говорит Ферайе, направляясь к выходу из дома. — Конечно, — отмахивается Гюльфем, не обращая внимания на невестку с внучкой.       Атеша тут же настораживает такое отношение матери к Ферайе и Гюнеш. Окан, завидев пугающий взгляд брата, кладет руку на плечо матери, чтобы та тоже обратила внимание на состояние брата. Гюльфем переводит взгляд с двери, в которую ушли Ферайе с Гюнеш, на сына. Угроза, что плескалась в тёмном взгляде Атеша, заставляет ее тяжело сглотнуть. Но она заставляет себя улыбнуться в надежде растопить сердце сына. — Слава Аллаху за то, что я снова могу видеть твое лицо, мой лев!       Гюльфем тянется к лицу Атеша, чтобы поцеловать его в лоб, но Атеш не дается.       «Твоя мать не больна. Она притворилась больной, чтобы ты вернулся в Турцию. Никакой болезни нет, она лишь хочет удержать тебя рядом с собой», — стучат набатом в голове слова деда, сказанные в последнюю встречу.       Атеш не знал, какая ложь в ту роковую ночь причинила ему больше всего боли. Ложь Окана и Ямана, которые по глупости подвергли опасности всю их семью? Ложь Ферайе, которая собиралась выйти за него замуж, будучи влюбленной в его младшего брата? Или же ложь матери, которая решила, что имеет право играть с его сыновними чувствами ради своих целей?       Атеш как сейчас помнит тот липкий ужас, что окутал его, когда мать рассказала ему о своей болезни. Он никогда не чувствовал себя настолько беспомощным и бесполезным как в тот момент, когда мать срывающимся голосом говорила об опухоли в мозге. Каждый день, что он провел в США после того разговора, был для него бесконечным. Ему хотелось как можно скорее вернуться в Турцию и быть рядом с мамой, пока та проходила бы лечение. И правда, брошенная ему в лицо дедом, стала для него ударом, от которого он с трудом оправился.       А сейчас его мать стояла перед ним и как ни в чем не бывало тянула к нему руки, чтобы обнять и поцеловать. За четыре года он не дождался от нее искренних извинений. Вместо этого он получил лишь обвинения в том, что он снова бросил семью, да еще и в такой ужасной ситуации. Поэтому сейчас Атеш не мог найти в себе сочувствия к матери. — А где Яман? Почему он не готовится со всеми к свадьбе своего младшего брата? — Спрашивает Атеш, не глядя на мать. — Они с дедом в офисе. Решают вопросы по поводу создания общего производства, — отвечает Окан. — Неужто Яман настолько погрузился в дела фирмы, что даже не нашел времени для такого торжества? Даже я из Америки смог приехать, — язвит Атеш.       Окан и Гюльфем подозрительно молчат. Атеш чувствует что-то неладное. Но он решает узнать обо всем от деда. Тот хотя бы не обманывал его, в отличие от остальных членов его семьи. — Ладно, проехали, — отмахивается Атеш. — Окан, пойдем, поможешь разгрузить машину. Я кучу подарков принес для вас всех. — Конечно, брат.       Они выходят из особняка и направляются к автомобилю Атеша. Он открывает багажник, и Окан удивленно присвистывает от количества коробок, которыми был набит автомобиль. — Ты что, всю Америку с собой притащил? — Шутит Окан, хватая коробки одну за другой. — Нет, ты что. — Атеш улыбается брату. — Только половину.       Братья смеются, разгружая багажник. Из всех членов семьи Окана Атеш простил быстрее всего. Да, именно он натворил делов, которые могли привести к плачевному исходу, но он нашел в себе смелость сознаться во всем брату, чтобы предотвратить еще большую беду. Поэтому держать зла на Окана он не мог. К тому же мальчик, судя по всему, взялся за ум. Он закончил университет, начал работать на их предприятии и уже дослужился до того, что дед доверил ему управление несколькими фабриками.       «Теперь у дедушки явно любимчик поменялся. Особенно после того, как он выбрал правильную и полезную невесту», — думает про себя Атеш, неся коробки и пакеты в особняк.       Разобравшись с подарками, Атеш выбирает те, что были куплены для семьи Ферайе, и направляется в сторону дома Йылмазов. Дверь ему открывает недовольная Алейна. — Слава Аллаху, это ты. — Она буквально затягивает его в дом. — Мне срочно нужен адекватный человек в этом дурдоме.       Атеш усмехается и проходит в гостиную, в которой собралось все семейство. Он оглядывается по сторонам, отмечая старый ремонт, который не изменился за четыре года. Это удивляет его. Он был уверен в том, что с замужеством Ферайе материальное положение Йылмазов улучшится. Атеш ни за что не поверил бы в то, что Ферайе будучи при деньгах не стала помогать своей семье. Еще один червячок подозрения закрадывается в его мысли. Паззлы уже были в его голове, но в единую картинку собираться не желали. — Господин Атеш, добро пожаловать! — Восклицает Четин, приветствуя гостя. — С добром пришли, Четин, — кивает Атеш. — А это мой новый дядя пришел! — Представляет его Гюнеш. Девочка подбегает к нему и уже без смущения запрыгивает на руки. — Ты уж прости, дядя Четин, но дядя Атеш красивее тебя. — Ну куда уж мне до господина Атеша, — шутит Четин, заставляя всех в комнате рассмеяться.       Даже недовольная Алейна прячет улыбку, прикрыв лицо ладонью. А Ферайе опять стоит напротив него рядом со своим отцом, глядя на Гюнеш влюбленным взглядом. Океан нежности, плещущийся в ее прекрасных глазах, на секунду вызывает у Атеша зависть. Смотрел ли кто-то на него вот так? Он делает глубокий вдох, отвлекаясь от пагубных мыслей. — Я тут подарков принес. — Он выбирает прямоугольную плоскую коробку и протягивает её Эрену, племяннику Ферайе. — Я слышал, что ты интересуешься цифровыми технологиями, Эрен. Это лучший ноутбук со всеми приложениями, необходимыми для программирования. Не забрасывай это дело, договорились?       Эрен с широко открытыми глазами и открытым ртом аккуратно забирает коробку из рук Атеша, держа ее как самое драгоценное сокровище. — Что вы, господин Атеш, не нужно было. — Начинает Несрин. — Нам Алейна и без того подарков привезла, не нужно было и вам тратиться. — Подарков много не бывает, Несрин. Пускай твой сын учится. Уверен, в будущем он еще заставит вас собой гордиться, — улыбается Атеш. — Спасибо, господин Атеш, — растроганно отвечает Четин. — Не думай, что я тебя без подарка оставлю, Четин. — Атеш кидает ему в руки маленькую коробку. — Мне тут птичка на хвосте принесла, что ты ножи начал коллекционировать. Надеюсь, этот нож украсит твою коллекцию. Ручная работа, между прочим.       Четин с не менее шокированным, чем у сына, лицом открывает коробку и достает из нее нож в богато украшенных ножнах. — Это же очень дорого, господин Атеш. Нет, я не могу этого принять, — качает головой Четин. — Госпожа Гюнеш, а ну-ка скажи своему дяде, чтобы он не обижал меня своим отказом, — Атеш уверен, что Четин без ума от племянницы, поэтому прибегает к запрещенному приему. — Дядя Четин, просто возьми себе подарок. Не обижай дядю Атеша, — послушно грозит Четину пальчиком Гюнеш. — Спасибо вам, — вновь благодарит его Четин.       Атеш передает маленькие коробочки с украшениями Несрин и Джемиле. Последней дарить ничего не хотелось, но его уважение к Алейне не позволило ему обидеть ее мать отсутствием подарка для нее. — Не знаю, угадал ли я с размером, дамы. Если что, там есть чек от магазина, и вы сможете поменять их на нужный, — объясняет Атеш.       Несрин и Джемиле с выпученными глазами разглядывают золотые браслеты, лежащие в бархатных коробочках. — И никаких возражений. А то мне опять придется прибегнуть к помощи моей племянницы, — предупредительно поднимает палец Атеш, глядя на женщин. — Мы их всех заставим принять мои подарки, да, мое солнце? — Да! Всем подарки! — Радостно отзывается Гюнеш, хлопая в ладоши. — Я даже не знаю, что и сказать, господин Атеш, — бормочет Несрин, пряча глаза. — Ничего не нужно делать. Просто носи его с удовольствием, и мое сердце будет спокойно, — отвечает Атеш. — Конечно, господин Атеш, — отвечает за Несрин Джемиле. — Спасибо, вы очень добры к нам.       Атеш кивает женщине. Он находит среди подарков еще одну коробку. Атеш подходит к Мухсину, сидящему во главе стола. Он сам открывает подарок старику, показывая часы, лежащие на бархатной подушке. — Я как сейчас помню, что давным-давно у вас были серебряные часы, дядя Мухсин. — Атеш улыбается воспоминаниям. — Вы меня по ним учили определять время, помните? — Конечно, сынок. — На лице мужчины появляется добрая улыбка. — Ты тогда еще очень злился, когда не мог правильно ответить. — Да, терпения мне в детстве не хватало, — согласно кивает Атеш. — Это, конечно, не точно такие же часы, дядя Мухсин. Но мастер постарался сделать их как можно более похожими. — Что ты, сынок! Может, моя жена и дети достаточно бесстыжие, чтобы принимать такие подарки, но я так не могу, — отмахивается мужчина.       Атеш смотрит на Гюнеш, хитро сверкающую своими темными глазами. Он пересаживает девочку на колени к деду. Та сразу же обвивает его руками и начинает целовать его лицо. — Дедушка, ну ты чего? — Малышка обхватывает его лицо своими маленькими ладошками. — Ты же не хочешь без подарка остаться? Дядя Атеш старался для тебя. Возьми подарок. Пожааааалуйста.       Все в комнате умиленно улыбаются, глядя на Гюнеш, уговаривающую деда. Борьба на лице Мухсина длится всего мгновение. А потом он улыбается, сдаваясь уговорам любимой внучки. Он обнимает девочку и целует ее в лоб. — Ну хорошо, моя сладкая. Но только ради тебя, — говорит Мухсин.       Атеш подмигивает девочке и показывает ей палец вверх. Та заговорщически улыбается и отвечает ему таким же жестом. — Могу я надеть тебе часы на руку, папа? — Спрашивает Ферайе. — Надевай, дочка, — кивает Мухсин.       Ферайе аккуратно надевает часы на руку отца. — Смотри-ка, даже с размером угадал, — улыбается Мухсин. — Уж слишком хорошо я помнил те часы, — улыбается Атеш. — А маме моей ты подарок принес, дядя? — Внезапно спрашивает Гюнеш.       Комнату заполняет неловкая тишина. Атеш понимает их реакцию. Все же он при них просил руки Ферайе, а затем она вышла замуж за Ямана. — Конечно, дядин цветочек, — отвечает Атеш. Он достает последнюю коробочку и протягивает ее Ферайе. — Что это? — Спрашивает она, хмуря брови. — Ты ведь всегда увлекалась дизайном и модой? Это универсальное приглашение на основные показы недели моды в Милане этим летом. По нему пропустят тебя и еще двух гостей, которых ты можешь выбрать сама. Можешь взять Хазал или другую свою подругу. — Нет, я не могу принять такой подарок, — тут же отказывается Ферайе, пытаясь вернуть ему коробочку. — Ферайе, неужели ты хочешь, чтобы тебя собственная дочь упрашивала? — Усмехается Атеш. — Я же знаю, что ты не устоишь перед ней. Зачем только пытаться? — А мой подарок где? — Вмешивается Гюнеш, почти подпрыгивая от нетерпения. — А твой подарок ждет тебя дома, нетерпеливая госпожа, — отвечает Атеш. — А почему дома? — Обиженно спрашивает Гюнеш. — Потому что дедушке Мухсину явно не понравилось бы, если бы я привел твою пони прямо в этот дом, — улыбается мужчина. — Пони? — Малышка радостно сверкает глазами и бросается в объятья Атеша. Тот удивляется тому, с какой силой его сжимают её маленькие ручки. — Ты правда купил мне пони, дядя? Настоящую? — Правда, моя сладкая. Самую настоящую, — подтверждает Атеш. — Мама, пойдем домой! Я хочу увидеть свою пони! — Канючит Гюнеш, глядя на мать жалостливым взглядом. — Только после того, как мы пообедаем. Тетя Несрин зря что ли готовила твой любимый чечевичный суп? — Не поддается уговорам дочери Ферайе. — Ну мама, — не сдается Гюнеш. — Я тоже что-то проголодался, Гюнеш, — начинает Атеш. — Давай поедим, а потом я тебе покажу твою пони, хорошо? — Хорошо, — хмуро отвечает девочка.       Несрин и Ферайе идут на кухню и спустя пару минут стол уже накрыт и заставлен едой. Гюнеш остается на коленках Атеша, а Ферайе садится напротив него. Комната наполняется звоном посуды и тихими разговорами. Атеш кормит непоседливую Гюнеш, спешащую как можно скорее расправиться со своей порцией. Даже Алейна сменяет гнев на милость, вливаясь в неторопливую беседу, текущую за столом. Атеш почти верит в то, что всё в порядке. Но только почти.