Почти

      Ферайе и представить не могла, что в родах рядом с ней будет не её любимый муж, а Джемиле.       «Думаешь, я в восторге от этой ситуации? Моя дочь в Америке рядом с этим психопатом Атешем. Я не могу рисковать ее жизнью, не выполняя требований старшего Гюльсоя. А он велел быть рядом с тобой и проследить, чтобы роды прошли без осложнений», — жаловалась Джемиле, позволяя Ферайе хватать ее за руку во время очередной вспышки боли.       Но даже в такой ситуации она была ей благодарна. Мать Ямана так и не приняла ее и отказалась присутствовать при родах, а отец ее ребенка и вовсе уехал кутить с друзьями. А Джемиле была рядом с ней, помогая ей правильно дышать и тужиться. Ферайе не знала, насколько ужасно могут относиться врачи к роженицам, пока сама не попала в родильную комнату. Даже несмотря на то, что эта была платная клиника с лучшими врачами (по крайней мере, так ее успокаивал Яман), акушерки были очень грубыми. А главный врач и вовсе выглядел так, будто торопиться куда-то уйти, а роды Ферайе порушили его планы на вечер. Если бы не Джемиле, которая ругалась с врачами и медсестрами, не позволяя им грубить ей, Ферайе расплакалась бы и не смогла бы сосредоточиться на родах. И то, что все сложилось так благодаря Атешу, который был за тысячи и тысячи километров от них, заставляло сердце Ферайе сжиматься. — Я уже вижу головку, госпожа Гюльсой. В следующий раз вам нужно вытолкнуть ребенка, — велит ей врач. — Давай, не подведи свое дитя, — шепчет Джемиле, сжимая ее ладонь.       Ферайе трясёт от боли новых схваток, крик вырывается из ее горла, но она тужится и тужится до тех пор, пока ребенок не выскальзывает из нее прямо в руки акушерок. Спустя мгновение комната заполняется криком, который звучит для Ферайе как самая сладкая музыка. — Это девочка, госпожа Ферайе, — отчитывается акушерка, кладя маленький сверток ей на грудь. — А Яман ходил по особняку, распушившись как павлин. «Сын у меня будет, будущий наследник богатств Гюльсоев, вот увидите!» — Передразнивает Ямана Джемиле, глядя на ребенка в руках падчерицы.       Ферайе не обращает внимания на колкости мачехи, не в силах оторвать взгляда от своей дочери. Сейчас ее сморщенное красное личико было для Ферайе самым прекрасным зрелищем на земле. Она наклоняет голову и вдыхает её запах. Улыбка расцветает на усталом лице матери.       «Ты стоила всей этой борьбы, моя маленькая принцесса», — думает Ферайе, оставляя поцелуй на мягкой щечке дочери.       Врачи на время забирают у нее дочь, чтобы взвесить и измерить рост, а также взять все анализы, которые нужны для того, чтобы определить, здоров ли ребенок. Ферайе откидывается на подушки, пытаясь собраться с силами. — Пойду, расскажу Гюльсоям, что у них внучка родилась. — На лице Джемиле появляется злая ухмылка. — Не обрадуется твой муженек. Он же сам решил, чтобы на УЗИ не говорили пол ребенка, ведь он был уверен, что у него будет сын. Жаль, что я не увижу его лица, когда он узнает о том, что родилась девочка.       Джемиле уходит, оставляя Ферайе одну в палате. Слова мачехи задели её, как бы она не отрицала этого. Яман и впрямь был уверен в том, что у них родится мальчик, хотя Ферайе убеждала его в том, что будет девочка. — Яман, я чувствую, что будет дочь. Я ведь мать, и я связана с ребенком сильнее всего, — говорила она, когда Яман вновь заводил шарманку про сына. — Значит, ты немного ошиблась, любимая. Вон, мама тоже думала, что Окан родится девочкой, и тоже ошиблась, — возражал ей Яман.       Тогда это казалось Ферайе смешным. Она знала, что все мужчины хотят сыновей, но она думала, что её Яман не такой. В итоге, оказалось, что Яман не слишком отличается от других мужчин. И так же, как и другие мужчины, вместо того, чтобы поддержать жену, рожающую их ребенка, он сбежал к своим друзьям праздновать скорое рождение сына.       Ферайе становится больно от этих мыслей. Поэтому она закрывает глаза и пытается вздремнуть, чтобы немного отдохнуть перед тем, как ей вновь принесут дочь. — Госпожа Ферайе, вам звонит господин Гюльсой, — прерывает ее покой медсестра с телефоном в руках.       Ферайе тянет руку, забирает телефон и, даже не разобрав надписи на экране, принимает вызов. Бархатный бас Атеша вместо привычного голоса Ямана удивляет девушку. — Твоя змея-мачеха отчиталась мне, что роды прошли хорошо. Не обманула ли она меня? — Спрашивает Атеш.       Ферайе улыбается шутке Атеша. Даже находясь за океаном, он мог ее рассмешить. — Не обманула. Все прошло хорошо, — подтверждает Ферайе. — Теперь в семействе Гюльсой есть еще одна госпожа. Как я и предсказывал, не так ли? — Посмеивается мужчина.       А Ферайе замирает, вспоминая их разговор после того, как она сама прибежала к нему в поисках защиты от Джемиле. Атеш еще тогда говорил о том, что у нее будет девочка.       «В отличие от Ямана, который только и делал, что мечтал о сыне», — недовольно ворчит ее внутренний голос. — Ферайе, все хорошо? — Участливо спрашивает Атеш. — Да, все хорошо. — Отзывается Ферайе. — Просто я все еще немного в шоке от того, что стала матерью. Это непривычно. — Ты со всем прекрасно справишься. — Ты слишком добр ко мне, Атеш. — Ничуть. — На секунду в трубке звучит лишь тишина. — Как ты назовешь малышку?       Ферайе задумывается. Яман предлагал только мужские имена, не желая даже думать о рождении девочки. А сама Ферайе больше волновалась о том, чтобы роды прошли без осложнений. Но нужное имя почему-то всплывает в голове. — Гюнеш. Я назову ее Гюнеш, — отвечает Ферайе.       Теперь молчит уже Атеш. Ферайе молчит вместе с ним, понимая, что даже молчание Атеша могло ее утешить. — Прекрасное имя. И отлично сочетается с именем матери. Солнце и лунный свет. Звучит как название для красивой сказки, — говорит Атеш.       А Ферайе почему-то представляет, как на его строгом, сильном лице на секунду появляется улыбка, смягчающая его острые черты. И от этой картины ее собственные губы растягиваются в улыбке. — Не буду отвлекать тебя больше. Тебе нужно отдыхать и восстанавливать силы. Поздравляю с рождением малышки Гюнеш, Ферайе. — Спасибо, Атеш. Большое спасибо. — Пока. — Пока.       Ферайе кладет телефон на тумбу у кровати, сдерживая слезы. Разговор с Атешем заставил ее расчувствоваться. То, насколько он был добр к ней, несмотря на всю ту ложь, что была между ними в прошлом, заставляло Ферайе чувствовать огромную вину. В ту ночь, когда Окан решил разорвать порочный круг лжи между ними всеми, Атеш за несколько часов смог уладить почти все проблемы, что преследовали их. Атеш даже для ее отца нашел нужные слова, сумев защитить ее честь и выставив Ямана в его глазах мужчиной, достойным того, чтобы стать мужем его единственной дочери. За это она была готова благодарить Атеша до скончания дней. И даже сейчас он смог поднять ей настроение одним коротким разговором, находясь в другой стране.       Звонящий телефон заставляет Ферайе вздрогнуть от неожиданности. Теперь она четко читает имя звонившего. «Любимый» светится на экране телефона, когда Ферай принимает звонок. — Любимая, мне сказали, что ты уже родила!       Ферайе морщится, понимая, что Яман пьян. — Да, Яман. У нас родилась дочь, — отвечает она. — Да, мне уже сказали, что это девочка. — Яман на той стороне трубки замолкает и делает глубокий вдох. — Ну ничего, любимая. В следующий раз мы постараемся, и у нас точно будет сын!       Желчь наполняет рот Ферайе после этих слов мужа. Он звучал так, будто дочь была недостаточна для того, чтобы радоваться отцовству в полной мере. Злость вскипает в ней, и она радуется, что Яман сейчас не рядом с ней, иначе она бы не сдержалась бы и влепила бы ему пощечину. — Я устала, Яман. Роды были долгими. Мне нужно отдохнуть, — сквозь зубы выдавливает Ферайе. — Конечно, любимая. Отдыхай!       Яман тут же отключается от звонка. Ферайе с тяжелым вздохом ложится на подушки, позволяя слезам обиды сорваться с ее ресниц.       «Если бы с тобой был Атеш, ничего подобного не случилось бы. Он ни на секунду не оставил бы тебя одну, и радовался бы рождению девочки не меньше, чем рождению сына. И ты это прекрасно понимаешь. Иначе не плакала бы сейчас от дурости Ямана», — злобно шипит внутренний голос, который всегда отрывался на ней в моменты отчаяния.       Ферайе понимает, что этот голос прав. Атеш умудрился позаботиться о ней даже из другой страны. Джемиле разила своим ядовитым жалом, отпуская злобные комментарии в ее сторону, но все же ее яд больше предназначался акушерам и медсестрам, которые могли обидеть или навредить Ферайе. Без помощи мачехи Ферайе не смогла бы сосредоточиться на родах, сражаясь в одиночку с грубостью и бессердечием врачей. Атеш самым первым дозвонился до нее, чтобы поздравить с рождением дочери. Назвал ее «маленькой госпожой», тут же указывая на ее важность для их семьи. Поинтересовался самочувствием Ферайе. И даже помог ей мгновенно придумать имя для своей малышки. Имя «Гюнеш» теперь казалось для Ферайе таким правильным, что она удивилась, как она раньше о нем не задумывалась. Ее дочь и правда стала для нее солнцем, озарившим ее жизнь. И как луна не могла излучать свой свет без солнца, так и Ферайе теперь не представляла своей жизни без ее маленькой девочки.       «А еще солнце — это тепло. Совсем как тепло огня, что согревает холодными вечерами», — шепчет внутренний голос.       Ферайе вздрагивает от этой мысли, хотя никого рядом нет. Она чувствует, как румянец смущения заливает её щеки, и прижимает руки к ним, пытаясь охладить горящее лицо.       «Как ты можешь думать о нем, когда ты замужем за его младшим братом?! Такие мысли никогда не должны появляться в твоей голове!» — Вопит в ней голос совести, заставляя устыдиться собственных мыслей.       Именно в этот момент в палату заходит медсестра с ее дочерью на руках. Ферайе забирает дочь и прижимает к себе, вновь вдыхая ее сладкий запах. Близость дочери почти вытесняет все ненужные мысли из головы. Но только почти.