Огонь и Лунный свет

      После выкидыша Ферайе бледна и молчалива. И это разрывает на части сердце Атеша. Она может подолгу сидеть на кровати, уставившись в одну точку, пока он не подойдёт, не сядет рядом, и не обнимет. Тогда она хоть немного оживает, старается улыбнуться, льнёт к нему и утыкается лицом в его грудь. Теперь все принципы Атеша похоронены под тяжестью их общего горя. Как он может оттолкнуть её, как может снова провести между ними грань, когда она разбита так сильно, что вот-вот посыплется осколками? Когда его душа болит о ней каждую секунду?       — Спасибо, что ты рядом, — шепчет Ферайе в их первую ночь после больницы, и буквально вплавляется в его объятия.       Они ложатся каждый на своей половине, но затем Атеш замечает, как слёзы начинают беззвучно катится по её лицу, и тут же притягивает её к себе. Ферайе трясёт от рыданий, а он прижимает её к своему телу всё сильнее, стараясь забрать часть её боли. Его собственные глаза полны слёз.       После этого они, не сговариваясь, спят в обнимку. И то, как Ферайе смотрит на него, просыпаясь на его груди, заставляет его мечтать о том, что…       Атеш тут же одёргивает себя. Этого не может быть. Она не может быть в него влюблена. Она просто потеряна и в ужасе, и поэтому ищет поддержки у того, кто оказался рядом. Только и всего.       Когда он находит Ферайе, сидящую на кровати и безудержно плачущую в окружении детских вещей, которые он подарил сразу после УЗИ, на котором побывал, Атеш понимает, что нужно что-то менять. Он успокаивает жену, и когда она благополучно засыпает в его руках, он не может последовать её примеру и мучается сомнениями до самого утра. К рассвету у него зреет план. После завтрака, который они оба съедают на балконе, Атеш решается поделиться им с Ферайе. Та сидит рядом, обхватив его руку своими, и переплетя их пальцы, и любуясь горами на горизонте. Сейчас она практически безмятежна       — Ферайе… — мягко зовёт её Атеш, жалея, что придётся отнять у неё эти минуты спокойствия.       — Да? — Она тут же переводит на него взгляд и улыбается лишь уголками губ.       — Я тут подумал… Хочу предложить тебе поехать в Стамбул на пару недель. Вместе с семьёй. Развеяться и отвлечься. Мне кажется, что особняк слишком давит на тебя.       Ферайе сразу же напрягается. Она выпрямляется на своем плетённом кресле и смотрит на него в упор.       — С семьёй? А как же ты?       — Я… — Он на секунду замолкает, не зная, как подобрать слова. Он не знает, как долго продлится весь этот фарс с компанией. Он не знает, стоит ли ему теперь вообще приближаться к Ферайе? Ведь их брак был заключён лишь для того, что бы защитить Чечевичку. А теперь Гёкче, его маленькой девочки, которую он успел так сильно полюбить, нет… И причин для Ферайе оставаться рядом с ним — тоже нет. Это сейчас она, разбитая, ищет у него поддержки, помощи и компании, но что будет, когда она оклемается? Встанет на ноги? И он ей больше не понадобится? Сможет ли он опустить её, если их игра продлится дольше? Ведь он уже сейчас на грани.       Ферайе отчаянно сжимает его ладонь.       — Скажи, что приедешь ко мне, — просит она. — Пожалуйста!       — Да, — выдыхает Атеш после небольшой заминки. Он не может отказать этой искренней мольбе. — Я приеду к тебе.       — Спасибо, — шепчет она и снова начинает плакать.       — Ферайе, пожалуйста, не плачь, — уговаривает её Атеш. Он садится перед ней на корточки и бережно проводит по её щекам большими пальцами, вытирая слёзы.       Девушка тут же соскальзывает на пол, поближе к нему и утыкается лицом в его тёмрый свитер. Обхватывает Атеша руками и замирает, ожидая его действий. Атеш тихонечко выдыхает и прижимает её к себе.       Они сидят на балконе, у всех на виду, их может заметить Яман. Но Атеша это не волнует. Он хочет, чтобы Ферайе было спокойно и уютно.       А Яману он не разбивает лицо после его показательного выступления на ужине, лишь в память о не рождённой племяннице. И до сих пор жалеет об этом. Стоит Атешу вспомнить пренебрежительные слова Ямана, как гнев мгновенно вскипает в нём, а глаза застилает алая пелена. Он всё чаще и чаще терзает вопрос, был ли достоин такой, как Яман, такую женщину, как Ферайе, даже если его женитьба и разрыв с ней были вызваны попытками защитить? Если любишь — не причиняешь боли, как бы тебе самому тяжело не было.       «Не достоин!» — твердит ему голос разума и Атеш в этот раз соглашается с ним.       Но всё равно не может окончательно переступить через брата и быть с той, которую отчаянно любит. Остаётся лишь дознаться до правды и отпустить Ферайе. И то, и другое — сложно.       Йылмазы радостно готовятся к отъезду. Они впервые едут в Стамбул и наполнены радостным предвкушением. Даже едкие комментарии Джамиле, решившей остаться с Алейной, не трогают никого из них. Четин вообще бросается Атешу на шею, стоит ему только упомянуть о поездке. После этого, впрочем, брат Ферайе берёт с него обещание, что «дорогой» зять присоединиться к ним в скором времени. Подготовительные хлопоты немного оживляют Ферайе и Атеш теперь может спокойно посещать офис на пару часов в день, не боясь оставить её одну.       В одно из таких посещений ему улыбается удача. Улыбается белоснежными зубами шофёра Сарпа, который вовсе оказывается не шофером, а засланным казачком.       — Почему ты решил предать Вурала? — спрашивает его Атеш. Они сидят друг напротив друга в кабинете Атеша, куда этот парень зашёл вразвалочку, и огорошил Гюльсоя своим заявлением о желании помочь Атешу в борьбе с Бакырджи.       — Потому что относился к нему, как отцу, а он — никогда не относился ко мне, как к сыну, хоть и говорил обратное. Вместо отцовской любви и ласки я получил срок, который отсидел за Бору. И сейчас папа Вурал хочет, чтобы я сделал всю грязную работу по твоему уничтожению, Атеш Гюльсой. А я не хочу марать руки и получить потом очередную оплеуху. Только учти, что и тебе моя помощь обойдётся не дёшево.       — Назови свою цену, — цедит сквозь зубы Атеш.       С Сарпом они договариваются. Деньги не имеют значения, когда на кону стоит освобождение семьи от тлетворного влияния Вурала. Вскоре на руках у Атеша оказываются необходимые документы. Довольный Барыш говорит о том, что теперь они запросто потопят Бакырджи, нанеся при этом минимальный урон семейному бизнесу Гюльсоев. И Атеш предвкушает это. Он начнёт действовать, когда отправит Ферайе в Стамбул.       День отъезда ненастный. Мелкий дождь накрапывает с самого утра, раздражая Атеша. У него сердце не на месте, а тоскливые взгляды Ферайе, которые она то и дело на него бросает, не прибавляют настроения. В аэропорт они едут на трёх машинах. Атеш и Ферайе вместе с дядей Мухсином на одной, следом — Барыш и Зейно с Эреном, к которому Зейнеп прикипела всем сердцем, пока навещала Ферайе в особняке после выкидыша. Замыкает небольшой караван автомобиль Четина, в котором находились младшие супруги Йылмаз и все их многочисленные пожитки. Присутствие дяди Мухсина смущает, поэтому они с Ферайе не говорят друг другу и пары слов. И это убивает Атеша.       Но апогеем становится то, как жена бросается в объятия Атеша во время прощания у зоны досмотра. Ферайе сжимает его практически до боли своими тонкими руками и лихорадочно шепчет:       — Помни о том, что обещал мне…       — Помню, — отвечает он и, на мгновение, осмелев и презрев все условности, целует её в уголок губ.       Этот поцелуй-обещание продолжает гореть у него на губах, когда он возвращается обратно домой. Но в особняк ему зайти не дают: наперерез бросается Окан, в глазах которого плещется тьма и дикий, первобытный страх.       — Брат, Яман… — нижняя губа Окана дрожит, а глаза бегают. — Брат, он собирается сделать глупость. Мы должны спасти его!       Атеш понимает что вот он, его момент истины.       — Мы спасём его, Окан, — твёрдо говорит Атеш. — Только для начала ты расскажешь мне всё. Иначе, я не смогу помочь вам. Не смогу защитить вас. Давай же, младший брат, сознавайся!       Окан пару минут смотрит на него глазами безумца, а потом ломается и опускает взгляд.       — Хорошо, — едва слышно говорит он. — Только не здесь. Давай по пути! Мы не должны опоздать. Яман едет к Вуралу, Атеш!       Атеш сжимает челюсти и коротко кивает. Братья запрыгивают в джип Атеша, и никто из них не замечает Гюльфем, которая сначала с тревогой смотрит им вслед, а затем, будто приняв решение, направляется к своей машине. Сегодня она обойдётся без водителя.              Дальше события закручиваются, как снежный ком, который летит с горы, всё больше и больше приобретая очертания лавины, которая сметает всех и всё на своём пути. Атеш потрясён рассказом Окана. Лишь жалкий вид брата и искренняя боль и сожаление в его голосе, не дают Атешу как следует отчитать Окана прямо сейчас. Он поговорит с младшим братом позже, в спокойной обстановке, раз и навсегда внушив, что нужно делать в подобных ситуациях. А сейчас им нужно спасать Ямана, потому что Вурал Бакырджи явно не пожалеет предполагаемого убийцу своего сына.       Особняк Вурала встречает их гробовым молчанием. Точно так же молчат и два дюжих парня, что принимают их с Оканом у входа и ведут внутрь. Впрочем, в доме они не задерживаются — их путь лежит в маленькую пристройку в дальнем углу сада Бакырджи. Они входят и в нос Атешу сразу же ударяет металлический запах крови.       Яман сидит по центру, привязанный к стулу. Его голова безвольно болтается, а глаза закрыты. Покрытое кровью лицо бледно. Атеш понимает, что он — без сознания и сразу же бросается к брату.       — Не так быстро, Атеш, — доносится справа и Вурал Бакырджи появляется в поле зрения Атеша.Он в белой рубашке с закатанными рукавами, которая испещрена алыми пятнами. На губах у мужчины-злая улыбка, а глаза пылают гневом. — Твой брат получает за дело.       — Отпусти его, — практически рычит Атеш, наступая на Вурала. И даже его мордовороты не становятся для Атеша препятствием. Он раскидывает их и становится лицом к лицу со своим врагом. — Я буду отвечать за него!       — Вы все ответите за то, что случилось с моим сыном, Атеш! — яростно бросает Вурал. — Дай только время.       — У тебя его нет, Вурал Бакырджи. Прямо сейчас мой человек едет в полицию с документами твоей фирмы, в которых отражены все твои грязные дела. Одно, за другим. Отмывание денег, торговля оружием, контрабанда золота… Там, в этих бумагах, много интересного. И клянусь Всевышним, если ты не отпустишь моих братьев и не отстанешь от моей семьи, то…       — То что, мальчик? Думаешь, меня испугает местная полиция? Она ест с моих рук. Я выбирался и не из таких передряг.       — Охотно верю, — оскаливается Атеш. — Поэтому копия этих бумаг сейчас летит в Стамбул. К главному прокурору Республики. Думаю, этот достойный господин не имел несчастья, как ты там сказал, «есть с твоих рук»?       Вурал Бакырджи бледнеет. Его глаза мечут молнии, а зубы сжимаются с такой силой, что на щеках ходят желваки.       — Ну что ж, ты уел меня, Атеш, признаю, — усмехается он. — Но, боюсь, тебе не долго этим наслаждаться!       Холодное дуло пистолета оказывается прижато ко лбу Атеша за долю секунды — Вурал двигается удивительно быстро для своих лет. Где-то сбоку вскрикивает Окан. Атеш остаётся неподвижным и непоколебимым.       — Давай, стреляй, — громко говорит он, глядя на врага смело и прямо.       Ноздри Вурала гневно раздуваются. Щёлкает предохранитель. Ствол сильнее вдавливается в кожу.       — Нет! — истошный крик разрывает тягостную тишину. Гюльфем Гюльсой подлетает к Атешу и загораживает его собой. — Пожалуйста, нет!       Выражение лица Вурала смягчается и Атешу это почему-то не нравится.       — Отойди, мама, — требует он.       — Да, послушай сына, Гюль, и отойди.       — Ни за что! — по щекам Гюльфем текут слёзы, но она упрямо стоит перед Вуралом, а затем хватает его руку и прижимает дуло пистолета к своему лбу. — Значит, сначала убивай меня. Убивай, давай! Убивай, чтобы я не видела, как ты застрелишь нашего сына!       Атеш судорожно вздыхает и делает шаг назад. Ему кажется, что он ослышался. Ему ХОЧЕТСЯ, чтобы он ослышался.       — Что ты сказала? — хрипло переспрашивает Вурал. Его рука с пистолетом опускается.       — Я вышла замуж за Ахмета, потому что была молода, напугана и беременна. А ты был далеко, ты служил. Мой отец убил бы меня, узнай он о внебрачном ребёнке. Я смогла довериться лишь Ахмету и он помог мне. Прости меня, я не знала, что делать!       Они с Вуралом синхронно смотрят друг на друга и Атешу начинает не хватать воздуха. Он внезапно понимает, почему дед был к нему так жесток. Почему во взгляде отца порой проскальзывала горечь, когда он смотрел на него. Слова матери разрушают его мир до основания, но он не может позволить себе погибнуть под обломками. Он всё ещё старший брат для Ямана и Окана. И всё ещё несёт за них ответственность.       — Ты не врёшь мне, Гюльфем? — сурово спрашивает Вурал.       — Ты можешь сделать ДНК хоть прямо сейчас, — задиристо бросает Гюльфем. В её взгляде, движениях, голосе столько силы, что ни один из двух мужчин больше не сомневается: она говорит правду. Гюльфем оборачивается к старшему сыну. — Атеш, мой единственный, прости меня!       — Не надо, мама, — прерывает её Атеш. — Забирай Окана и Ямана и езжайте домой.       Гюльфем бросает на него полный невыносимой боли взгляд и оглядывается на Вурала. Тот лишь кивает, подтверждая слова новоприобретённого сына.       Вскоре они с Вуралом остаются вдвоём. Стоят друг напротив друга на том же самом месте и сверлят друг друга взглядами.       — А я ведь мог догадаться, — наконец задумчиво говорит Вурал. — Ведь ты совсем не похож на Ахмета. Ни статью, ни характером.       — Я — его сын и останусь им, — упрямо говорит Атеш. — Никто другой не займёт его место.       — Ну что ж, посмотрим, — впервые за вечер искренне улыбается Вурал Бакырджи. — Пойдём в дом. Нам предстоит долгая ночь, сынок.       Атеша корёжит от последнего слова, но он всё равно следует за своим врагом.       За своим отцом.