Огонь и Лунный свет

      Ферайе впервые в спальне Атеша, поэтому не может сидеть спокойно. Она озирается, внимательно всматривается в детали, а потом встаёт и проводит пальцем по флаконам с духами, которые стоят на столике напротив кровати. Все они сделаны из тёмного стекла и совершенно незнакомы девушке. Она берёт один из них, снимает крышку и, прикрыв глаза, принюхивается. Пахнет лесной хвоей, деревом и немного — сандалом. Пахнет Атешем. У Ферайе почему-то перехватывает дыхание. Она ставит флакончик на место и садится на кровать. Ей вдруг становится понятно, что теперь они будут жить вместе. В этой небольшой комнате, в которой всего одна кровать да крошечный диван. По коже Ферайе бегут мурашки, а сердцебиение учащается. Всё это волнительно и страшно одновременно.       Она понимает, что ещё немного, и она, возможно, тоже будет пахнуть его духами. Будет пахнуть им. Их спальня слишком маленькая, чтобы они могли избежать близкого контакта.       Неправильно и грешно думать о таком, но она не может себя остановить, как не пытается.       Ей вдруг вспоминаются его объятия, такие крепкие и нежные, его невинный, тёплый поцелуй в лоб, и девушка чувствует, как начинает краснеть. Ей становится жарко. Ферайе встаёт и выходит на балкон, чтобы хлебнуть прохладного ночного воздуха и успокоиться. Она всё ещё в свадебном платье, торжество только закончилось. И Атеш, видя её усталость, отправляет её в комнату, чтобы она могла отдохнуть. А сам он прощается с гостями, извиняясь за её отсутствие. Несрин и Хазал рвутся вместе с ней приготовить её ко сну, но Ферайе останавливает их взмахом руки. Весь этот фиктивный брак итак выглядит максимально неловко, а если Несрин в свойственной ей манере начнёт её подначивать брачной ночью, то Ферайе просто сгорит со стыда!..       Но сейчас Ферайе запоздало понимает, что ей следовало принять помощь подруги и невестки. Потому что у это чёртового платья есть пуговички. Сотня маленьких пуговичек. На спине. И Ферайе не может себе представить, как будет справляться с ними в одиночку. Если, конечно…       Если, конечно, не попросит Атеша о помощи.       Одна мысль об этом делает её пунцовой. Ферайе прячет лицо в ладони и тяжело вздыхает. Какая же она дура! Может, ещё не поздно пойти и выловить Хазал, чтобы она подсобила с платьем?       Её тяжёлые размышления прерывает звук открывшейся двери. Сердце Ферайе уходит в пятки и она практически на цыпочках возвращается обратно в комнату, страшась и одновременно желая увидеть Атеша, наверняка уставшего, как собака.       Но это не Атеш. У двери едва стоит на ногах Яман и прожигает её тяжёлым, хмельным взглядом. Ферайе припоминает, что сегодня она видела его лишь в компании бутылок алкоголя и вот теперь ей действительно становится страшно.       — Что ты здесь делаешь? — громким шёпотом спрашивает она, молясь, чтобы Атеш задержался с гостями чуть дольше. — Выметайся!       — Я никуда не уйду, — упрямо говорит Яман заплетающимся языком и в два шага преодолевает расстояние между ними. Слишком быстро для пьяного! Он цепко хватает её за запястье и притягивает девушку к себе. Та морщится от боли и от алкогольных паров, которые вдыхает, оказавшись рядом с бывшим.       Её начинает мутить.       — Отпусти меня сейчас же и убирайся! — почти кричит Ферайе, пытаясь вырваться. Но хватка у Ямана на удивление сильная.       Он прижимает её к себе за талию и утыкается носом в волосы.       — Как ты могла так поступить со мной, Ферайе? — почти хнычет он в её причёску. — Как могла спать с моим братом? Тебе понравилось обманывать нас обоих?       — Оставь меня, оставь меня слышишь?! — несмотря на крепость объятий, Ферайе продолжает яростно сражаться за свою свободу. — Скоро сюда придёт Атеш!       — Пусть приходит! — гневно говорит Яман, чуть отстраняясь от неё. — Пусть приходит и увидит нас. И убьёт меня! Всё лучше, чем жить и думать о том, что сегодняшнюю ночь ты проведёшь в его объятиях. Как шлюха, прыгнувшая из постели одного брата в постель другого!       Ферайе, наконец, высвобождает хотя бы одну руку и тут же даёт Яману звонкую пощёчину.       — Какое же ты ничтожество! — шипит Ферайе. — Смеешь назвать меня шлюхой после того, как воспользовался мной, а затем женился на моей невинной сестре? Ты, получается, теперь — жертвенный агнец? А знаешь что, давай дождёмся Атеша! Пусть он посмотрит на то, как его брат унижает его жену. Я расскажу ему всё, всё до последнего слова. Буду молить о прощении. И посмотрим, как он поступит. Но ты, Яман, готовься, потому что я не остановлюсь на одном Атеше. Я всему особняку открою глаза на наши отношения. И пусть я дрянь, пусть стану ударом для моего любимого отца, но я больше не намерена терпеть твоего отвратительного поведения. Пусть правда, которая должна была быть рассказана много лет назад, откроется сейчас. И я посмотрю, как на это среагирует вся твоя родня. Давай кинемся в этот огонь вместе, Яман!       Он отшатнулся от неё, будто от безумной. Взгляд мужчины прояснился. Он сделал два шага назад и заозирался, будто пытаясь найти от неё спасения. А она, в каком-то безабшенно угаре, продолжала наступать на него.       — Что, стало страшно, красивый мамин принц? Опять даёшь заднюю и не хочешь поведать о нас семье Гюльсой, как и обычно? Спать со мной, зажимать меня по углам тебе нравилось, а нести ответственность — нет?       — Но ты сама была против того, чтобы… — растерянно говорит он.       — Если бы ты был мужчиной, а не жалким трусом, и смог бы донести до своего деда то, что ты будешь жить своим умом, то я бы и слова не сказала против помолвки. Но я не чувствовала себя защищённой рядом с тобой! Ты не смог бы защитить ни меня, ни мою семью! Поэтому я делала вид, что согласна оттягивать признание до последнего!       — Ты не справедлива!.. — мямлит Яман, совсем растеряв весь свой пыл.       — Пошёл прочь! — визжит она, ни чуть не стесняясь, что её может услышать весь особняк. Благо, что семья ещё в саду, завершает торжество.       Нервы Ферайе на пределе. Она сама — будто натянутая струна, что вот-вот порвётся. А внизу живота начинает подозрительно крутить.       Яман бросает на неё очередной взгляд побитой собаки и, о чудо, уходит.       Ферайе в изнеможении отпускается на пол и начинает плакать. Всё, что она сказала Яману в пылу ссоры было чистой правдой. Только теперь она понимает, как глупа и недальновидна была в этих отношениях. И что если бы она и дождалась от него предложения, то он вряд ли бы смог вынести давления Гюльсоев и у них не было бы будущего. Все равно.       Ведь Яман — не Атеш. В нём нет силы, независимости и желания бороться.       Боль в животе становится терпимее и Ферайе, наконец, вспоминает, что она в этом теле не одна. Девушка прижимает руки к животу и начинает раскачиваться, шепча своему не рождённому ребенку какие-то глупые нежности.       Успокаивая и себя, и его.       Такой её и находит Атеш некоторое время спустя.       — Ферайе!.. — с тревогой восклицает он и тут же бросается к ней. — Что с тобой? Тебе плохо?       Она молча кивает, а затем притягивает его к себе за лацканы пиджака и утыкается зарёванным лицом в белую рубашку, ничуть не заботясь о том, что может её испачкать размазывавшейся косметикой. Слёзы начинают течь с новой силой. Ферайе до жути больно от того, что её недальновидные поступки привели к такому исходу, и что из-за неё страдает такой хороший человек, как Атеш.       — Ты простишь меня? Ты простишь меня за то, что я втянула тебя во всё это? — сквозь всхлипы надломленным голосом говорит она.       Атеш берёт её за плечи и мягко отстраняет от себя.       — Ты расскажешь мне, что случилось? Или сразу поедем в больницу? Это ребёнок, да? — его голос полон страха за неё и за Чечевичку.       — Нет, нет, не надо никуда ехать, — Ферайе стирает слёзы одной рукой, а другой всё ещё мертвой хваткой держится за Атеша. Она не знает, стоит ли рассказывать Атешу о шоу, которое ей устроил пьяный Яман. Ей меньше всего хочется расстраивать мужа ещё и этим, но она помнит, что обещала больше не лгать ему. Поэтому, скрепя сердце, она начинает свой рассказ.       Атеш слушает её внимательно, и с каждым её словом становится всё напряженнее. Его кулаки крепко сжаты, желваки играют, а зубы стиснуты так, что Ферайе боится, что они вот-вот начнут крошится.       — Мне нужно объяснить Яману кое-что, я вернусь, — бросает Атеш, собираясь подняться. Ещё немного и он действительно начнёт дышать огнем, как сказочный дракон, о которых Ферайе читала в детстве сказки.       Ферайе не позволяет ему сдвинуться с места. Она обхватывает его руками, зарывается носом в шею и прижимается всем телом.       — Пожалуйста, не ходи никуда и ничего ему не говори. Я правда уже в порядке, а этому дому не нужны больше скандалы. Давай забудем? Я уверена, что он больше ни на шаг не подойдёт ко мне. Я его испугала оглаской.       — Это не правильно, Ферайе! Он не должен так к тебе относится! Он не должен так относится к моей жене! — голос Атеша полон гнева, но он не делает новых попыток встать. Вместо этого он начинает гладить Ферайе по спине и она понимает, что выиграла эту битву.       — Я готова стерпеть и не такое ради моего ребёнка, — успокаивающе шепчет она ему в шею, чувствуя себя невероятно слабой. Силы покинули её вместе со слезами и истерикой.       — Ты не будешь ничего терпеть. Мы переедем как можно скорее из этого дома.       Ферайе думает, что это — неплохая идея, но тут вспоминает о Гюльфем и Омере. Она не хочет, чтобы Атеш шёл с ними на конфронтацию из-за неё. В конце концов, эти люди — его семья, какими бы они не были. И они точно не захотят отпустить Атеша.       — Нет. Я не хочу находиться вдали от отца, — Ферайе смотрит на Атеша умоляюще, наконец, оторвавшись от его шеи. Ей кажется, или Атеш вздыхает свободнее?       — Он может переехать с нами, — упрямо гнёт свою линию Атеш.       — Он будет скучать по внуку, а перевозить ещё и Четина с семьей, будет слишком большим подарком для моего братца, — усмехается Ферайе. — Да и Джамиле всё ещё жена моего отца, как бы я не хотела иного… В общем, мы останемся здесь.       Атеш хмурится и не отвечает сразу. Он пару минут размышляет, а затем нехотя кивает.       — Но только до очередной грубой выходки кого-то из моей семьи. А потом уже я решаю этот вопрос.       — Хорошо, — покладисто соглашается Ферайе и вновь прикладывается щекой к его груди. Ей так спокойно сидеть вот так, на полу, в его согревающих объятиях. Она может просидеть так целую вечность, но у Атеша, похоже, другие планы.       — Ферайе, кхм… Ты не хочешь переодеться и лечь?       — Если бы у меня ещё были на это силы, — вздыхает она.       — Давай, я помогу тебе, — тихо говорит Атеш.       Через пару минут она уже в ванной, сидит на тумбе у раковины, а Атеш бережно стирает с её лица косметику. Он снял свой пиджак и закатал рукава рубашки так, что видны вены на его сильных руках. Ферайе то и дело останавливает на них взгляд и потом с трудом может оторваться. Ей хочется провести по ним пальцем. И ей очень стыдно за это желание.       — Ну вот, вроде всё, — говорит Атеш, рассматривая её. — Осталось только почистить зубы и можно спать.       — Ага, если бы мне ещё самой удалось снять это платье, — ворчит Ферайе.       — А что не так с платьем? — Атеш удивлённо оглядывает её.       — Сотни мелких пуговиц на спине и шнуровка, — Ферайе закатывает глаза.       — Мне помочь? — почему-то хриплым голосом спрашивает Атше.       — Было бы не плохо, — да и у Ферайе внезапно пересыхает во рту.       Она сползает с тумбы и становится спиной к нему. Их видно в зеркале над раковиной и Ферайе наблюдает с каким сосредоточенным лицом Атеш начинает расстегивать пуговицы. Его движения быстры и легки, платье расходится под его руками. Подушечки горячих пальцев то и дело касаются обнажённой кожи Ферайе, будто крылья бабочки, и едва заметная дрожь пробегает по её телу. Она прикрывает глаза, позволяя волне приятных ощущений унести её. Мучиться угрызениями совести она будет потом.       — Я расстегнул пуговицы и ослабил узлы, думаю, теперь ты справишься со шнуровкой, — скороговоркой говорит Атеш, а через секунду его уже нет в ванной.       Ферайе прикусывает губу и растирает лицо ладонями, избавляясь от наваждения. Она в ускоренном темпе заканчивает с переодеванием и умыванием и выходит в спальню, освобождая ванную комнату для Атеша. Тот благодарно ей улыбается, но ничего не говорит, и проходит мимо с банным полотенцем. Ферайе лежит на кровати в своей самой закрытой и целомудренной пижаме, которую ещё с утра оставила здесь, и прислушивается к воде, который льётся в душе. Если бы ей ещё пару недель назад кто-нибудь сказал, что она будет делить спальню с Атешем Гюльсоем, то она бы высмеяла этого человека. А теперь она ждёт, когда он выйдет из душа, чтобы определиться, кто где будет спать.       Атеш появляется из ванной в чёрном махровом халате, вытирая волосы таким же чёрным полотенцем. Он удивлённо смотрит на неё, бодрствующую:       — Ты почему ещё не спишь?       — Нам нужно понять, как мы расположимся, — Ферайе садится на кровати.       — Ты останешься там, где сидишь, а я лягу на диване.       — Нет! — протестует Ферайе. — Он слишком маленький для тебя. Ты не поместишься и промаешься всю ночь. Я лягу там.       — Нет! — вторит ей Атеш. — Чечевичке должно быть удобно, поэтому ты спишь на кровати. И не советую тебе со мной спорить, Ферайе.       В его голосе столько строгости, что Ферайе поспешно проглатывает те слова, что хотела ему сказать. Она лишь согласно кивает, впрочем, по её гримасе видно, что она против. Спустя пару минут Атеш выключает свет и устраивается на своём месте. Он долго возится, чтобы выбрать правильное положение и каждое его движение — как ножом по сердцу Ферайе. Он сегодня целый день на ногах и даже ночью не сможет поспать по-человечески!       Ферайе решает, что так дело не пойдёт. Она тоже начинает ворочаться на кровати, чтобы привлечь к себе внимание мужа.       — Ферайе, у тебя всё хорошо? — наконец спрашивает Атеш.       — Да, просто… — Ферайе вновь прикусывает губу, размышляя какую бы невинную ложь подобрать, чтобы заставить его покинуть этот диван. — Я не могу заснуть. Всё так навалилось… А ещё у меня бывают кошмары, когда я сплю на новом месте. Ты не мог бы… Ты не мог бы посидеть рядом со мной, пока я не усну?       Всевышний, какие же глупости она несёт?! Он же раскусит её в два счета! Кошмары и «посиди рядом», серьёзно? А ещё тупее ты ничего не могла придумать, Ферайе?       От Атеша пару минут ничего не слышно и Ферайе ждёт, что он вот-вот начнёт смеяться, но вместо этого мужчина поднимает на ноги и в темноте занимает место справа от неё.       — Так тебе спокойнее? — ей кажется, или в его голосе слышится улыбка?       — Да, спасибо. Только не уходи, пока я усну, хорошо? — просит она своим самым жалобным голосом.       — Не уйду, — тихо обещает он.       Спустя некоторое мгновение Атеш Гюльсой уже спит, расслабленно развалившись на своей половине кровати, а Ферайе так и не может заснуть до рассвета, прислушиваясь к размеренному дыханию мужчины.       В её голове бьётся лишь одна мысль: «Во что я вляпалась?»