Сборник драбблов о Тобираме Сенджу

Q: Какое твое самое любимое оружие? _______________________ Тобирама закрыл кабинет за собой, оставляя все нерешенные вопросы и свой титул за порогом, наконец, позволяя себе выдохнуть этот тяжелый день из себя. Его шаг становится чуть легче, размашистей, и он выходит из резиденции Хокаге быстрее, чем сам ожидал. Кивая шиноби, по пути поблагодарив за службу и хорошую работу, он отпускает дневной караул, который сменяется ночным, менее заметным и малочисленным — анбу. Подразделение, которое Сенджу создал совсем недавно. Отдает еще несколько приказов, совершенно забывая о своем правиле оставлять работу за порогом кабинета, ни разу за все время ему не следуя. Ночная Коноха имела свой особенный, неуловимый шарм: тихие улочки, по которым эхом разносился смех отдыхающих после работы шиноби и гражданских, решивших зайти выпить и перекусить в местные изакая, пошаркивая людей, идущих по домам, или просто прогуливающихся парочек. На другой стороне Деревни лай собак, и еще реже из каких-то окон панельных домов можно было услышать пение и игру на инструментах. Люди находили себе занятие по душе, отдаваясь ему полностью после рабочего дня, снимая напряжение и получая удовольствие от подобных мелочей. И это ежедневно напоминает Тобираме, ради чего он старается — этих людей. Ради его семьи. Сдержанная улыбка мелькнула на лице мужчины, и он вновь поспешил домой. Тобирама быстро переоделся в кэндоги, поужинал вместе с Мито, слушая ее забавные истории про малышку Химе, что заставляли его невольно, но искренне улыбаться. Пообещал подруге встретиться с племянницей на следующей неделе, а то такими темпами Цунаде забудет о существование своего дяди, на что Тобирама поднял ладонь и склонил голову в знак извинения. Оно было встречено легкой улыбкой, после чего Нидайме направился в клановое додзе. В такой поздний час там уже никого не было, и Тобирама мог побыть в тишине, ни о чем не думая. Зайдя в здание, Тобирама сложил руки вдоль туловища, сдвинул стопы вместе и поклонился в направлении камидза, после чего выпрямился. Он забывчиво постоял у входа еще с несколько секунд, смотря на фотографию Бацумы Сенджу перед собой. Отец бы наверняка одобрительно кивнул на уважительное поведение сына, чтящего традиции и правила. Итама и Каварама, что зашли бы следом, все повторили в точности за старшим братом, наверняка делая небольшие оплошности в силу их возраста и неуклюжести, а отоу-сан бы заставлял повторять рицурэй до идеала. Тобирама мог бы поддаться, что отоу-сан наверняка заметил, и несдобровали бы все. Тобирама прогоняет лишние мысли, которые должен оставить прямо сейчас и здесь, ведь ступать в додзе можно лишь с чистым разумом и сердцем, оставляя мирские невзгоды за порогом. Прежде чем зайти на татами, Сенджу снял гэта, отставив их в сторону, и, наконец, ступил на заветный пол. Он думал об этом весь день. Тобирама почти невесомо шагал по залу, половицы скрипели скорее певуче, добродушно, встречая старого друга вновь у себя. Встав перед одной из катанакакэ, он вновь учтиво поклонился и взял свою старую катану в руки, коей сразил множество врагов в период Сенгоку Джидай. За время войн его оружие получило несколько незначительных дефектов: матовые участки после многократной заточки, зазубрины на задней части меча, возникшие при защите отбивом, стертые участки стали из-за частых полировок. Но причина, по которой этот меч оставили на полке — хагирэ. Появившаяся на линии закалки микроскопическая трещина, которую очень трудно разглядеть, но являющаяся фатальным дефектом для катаны. Тобирама получил ее в последней схватке с Изуной Учиха. Мужчина отошел от стойки в полупоклоне. В одном из небольших комодов вдоль стены он взял набор для ухода за клинком. После чего сел на пол в позицию сейдза. Сенджу все делал так, будто за ним кто-то наблюдал, будто он проходил экзамен у отоу-сана, но на деле же все эти традиции и правила лишь успокаивали его душу и очищали разум. Это помогало ему расслабиться от работы Хокаге, ведь путь воина он знал с малых лет, и это то, что было ему знакомо. Было его константой. Тобирама аккуратно, почти что заботливо положил меч справа от себя рукоятью вперед, поправил гарду вровень с коленом, и сори была обращена к нему. Открыв набор для ухода, расположил его перед правым коленом. Нидайме выровнял дыхание, после чего взял меч двумя руками, направляя конец ножен в левый нижний угол относительно тела. Крепко схватил рукоять правой рукой, а левой ухватился за ножны в части куригата. В медленном равномерном темпе, как и его дыхание, он тянул рукоять, извлекая меч. Пустые ножны Сенджу положил вдоль тела с левой стороны. Тобирама взял рисовую бумагу из набора, поместил лезвие в сгиб и удалил с него старое масло и загрязнения, проводя от гарды до самого кончика. Непрерывное движение с одинаковым давлением было повторено три раза. Вторым этапом стало нанесение утико на боковые стороны и заднюю часть лезвия, что впитывал оставшееся масло и грязь после протирания. Тобирама вновь стер все с лезвия бумагой. Однообразные действия раз за разом дарили мужчине покой в мыслях, делая все заученные с детства движения машинально, позволяя сосредоточиться лишь на клинке перед собой. Он взял хлопковую ткань, нанес на нее несколько капель масла и равномерно растер по поверхности лезвия с обеих сторон. Хокаге осмотрел оружие и, приняв собственную скрупулезную работу, решил закончить. Тобирама взял меч в правую руку и тщательно вставил острие во входное отверстие ножен. Он одновременно соединял две части, полностью заводя лезвие в ножны. И когда услышал характерный щелчок, его лицо расплылось в улыбке. В это мирное время, будучи за сидячей работой, он редко мог себе позволить это занятие. Старый неиспользуемый меч не нуждался в частом уходе, а новый итак находился у мастера, что следил за этим. Тобирама поднялся с колен и подошел к катанакакэ, вновь поместив на нее свою катану. Он мягко провел по ней рукой и перед уходом сказал, учтиво поклонившись: — Еще увидимся, Тоцука*.