Что раздражает Генри Винтера

      Второй вещью, страшно раздражавшей Генри Винтера, была непунктуальность. Об этом я узнала, когда мы встретились с ним в следующий раз.       С нашей незатейливой беседы в библиотеке прошло уже больше недели. Я не меньше десяти раз во всех подробностях описала встречу с Генри своим друзьям. Уже после второго пересказа мне захотелось добавить в историю пикантных подробностей, которых там изначально не было, и посмотреть, как скоро ахающая после каждого моего предложения Кристина заметит подвох. В своём воображении она и Натаниэль уже выдали меня замуж.       Нужно признаться, ещё пару дней после случая в библиотеке я мечтала о том, как внезапно найду между страниц своих библиотечных книг или в кармане своего плаща записку, где аккуратным мелким почерком Генри Винтер признаётся мне в любви с первого взгляда и зовёт на романтическое свидание. Но, так как это, очевидно, не произошло, вскоре я отвлеклась от симпатичного высокого брюнета и снова с головой погрузилась в тяготы написания своей научной статьи.       Закончились ежедневные вечеринки на кампусе (теперь они скромно занимали лишь вечер пятницы и иногда — субботы), и студенты Хэмпдена постепенно втянулись в учебный процесс.       Учиться в их колледже было одним сплошным удовольствием. Благородно-старые аудитории были просторными и идеально чистыми и даже потрёпанная мебель в них выглядела внушительно. Двор покрыли пожелтевшие опавшие листья — убирать их не успевали. В столовой кормили на удивление приятно. И даже лекции многих преподавателей в такой обстановке казались совсем не скучными.       Своего одногруппника из России, Александра, я видеть почти перестала. Он нашёл себе подругу на кампусе и теперь почти всё время пропадал с ней. Поэтому с этих пор я полностью перешла под опеку Кристины и Натаниэля.       Несмотря на то, что мы постоянно болтали и умолкнуть нас могли заставить только увлекательные лекции и шикающие преподаватели, делать домашние задания с друзьями оказалось гораздо более продуктивно, чем могло показаться. А по вечерам в столовой мы также любили обсуждать мои научные изыскания все вместе за чашкой какао. Крис давала отличные советы, как можно было развить каждый из сделанных мною выводов, а Нат поставил себе целью так рьяно придираться к моему выбору слов, что в итоге казалось, что английский язык мне родной. За всё это мне пришлось вписать их в графу «Особые благодарности».       Общими стараниями моя работа стала так хороша, что мой хэмпденский научный руководитель месье Лафорг уже не мог найти, к чему придраться. А мой научный руководитель из России уже в который раз отвечал на мой имейл с новой редакцией работы только смайликом, изображающим большой палец вверх (высшая степень похвалы с его стороны). Всё шло прекрасно. Но, как это обычно бывает, долго так продолжаться не могло.       За часть, связанную с искусством и верованиями античной западной цивилизации, в моём исследовании отвечал, естественно, профессор Джулиан Морроу. И уж он-то и не думал меня жалеть, а тем более — хвалить.       Первый список книг, рекомендованных им к прочтению, я осилила только к первой неделе октября. Несколько наименований, написанных им по-старинке от руки (на дорогой бумаге, перьевой ручкой) сначала не напугали меня, но я была слишком уж наивна. Месье Лафорг, например, выписывал мне гораздо больше книг, но они не шли ни в какое сравнение с джулиановскими по размеру и сложности.       Я просрочила назначенный профессором Морроу дедлайн на несколько дней, когда пришла отчитываться по поводу прочитанного и того, как успешно я переработала полученную информацию в теоретическую главу своей научной работы.       Конечно, я не собиралась делиться с ним тем, как я зевала над этими книгами и засыпала, уткнувшись лицом в огромные абзацы текста, отпечатанные убористым шрифтом. Никогда не думала, что возможно так утомительно и скучно описать времена древней цивилизации.       Я не знала, куда себя деть. В кабинете Морроу было довольно тепло из-за зажжённого не по погоде камина. Шерстяной шарф начинал покалывать разгорячённую кожу моей шеи. Пальто я, к счастью, сняла. Оно покоилось на моих коленях, выгодно пряча, что одним из них я нервно трясла.       Джулиан предложил мне присесть таким тоном, будто не хотел, чтобы я принимала это приглашение. Но я всё равно села в неудобное резное кресло, потому что знала, что молча читать мои заметки, иногда поднимая на меня недовольный взгляд, он будет не меньше получаса.       Первые пару таких встреч я страшно из-за этого волновалась, но к середине октября сил волноваться уже не осталось. У меня были дела поинтереснее, чем любыми способами добиваться одобрения строптивого руководителя.       Джулиан был красивым мужчиной. Я бы не дала ему больше сорока лет, но такая правильная внешность, как у него, могла быть обманчивой. Высокий, с идеальной осанкой, будто настоящий аристократ (впрочем, может быть, он и был настоящим аристократом). Я уверена, что, если бы нас не связывали такие некомфортные профессиональные отношения, я бы вздыхала ему вслед.       В этот раз профессор изучал мои записи дольше, чем обычно. Погружённый в чтение, он не отпустил ни одного негативного комментария по поводу хода моих мыслей, и я напряглась. Или, окончив чтение, он собирался устроить мне разнос, или (во что я не верила) в моей работе всё пришлось ему по вкусу.       Дочитав последний лист — все заметки для него я печатала на бумаге и приносила в отдельной старомодной картонной папке — Джулиан принялся демонстративно перелистывать листы, словно искал там что-то определённое.       Я не успела спросить, в чём дело.       Входная дверь скрипнула, и я, до этого погружённая в свои мысли, дёрнулась, вскидывая голову. Высокая спинка кресла мешала мне обернуться, поэтому Джулиан первее меня разглядел вошедшего.       — Ах, уже время? — протянул он беспечно и перевёл на меня взгляд. — Мы так увлеклись.       — Занятие уже началось, — услышала я знакомый голос, — меня отправили на ваши поиски, Джулиан.       Я выглянула из-за кресла и помахала рукой Генри Винтеру. Тот посмотрел на меня так, будто я была самым неуместным предметом в комнате. В свете камина стёкла его очков блеснули почти угрожающе.       — Мы с мисс Марковой уже почти закончили. — Хоть среди студентов Джулиана Морроу и было принято называть друг друга и профессора только по первому имени, меня Джулиан так никогда не звал. — У меня только один вопрос к вам.       Я склонила голову вопросительно, ожидая продолжения реплики, демонстрируя всё своё уважение. Даже мои глаза светились ярким интересом и доброжелательностью к моему руководителю. Но Джулиану было этого недостаточно.       — В чём дело? — всё же спросила я, мысленно перекрестившись перед его ответом.       Профессор Морроу вдохнул тяжёло, будто выносил мне приговор.       — Вы упустили в своём рассуждении главную книгу, что я вам советовал. — По своему столу он подтолкнул папку в мою сторону и постучал пальцем по списку литературы, который я туда вложила. — “До Олимпа и после”, невероятное произведение. Именно то, чего не хватает вашему исследованию… Скажите, вы вообще читали её?       В этом споре я проиграла. В камине потрескивал огонь. Обои кабинета Джулиана были странного терракотового цвета. Перед ответом я мысленно досчитала до трёх и незаметно вздохнула.       — Нет, — признала я. — Она не переведена. Я не могу прочесть книгу на греческом, я его не знаю.       — Тогда зачем вы пишете о греках? — неожиданно резко заявил Джулиан.       Меня это не очень удивило, но придумать, что сказать, я не смогла. Лицо Морроу не выражало никаких признаков злости, но намёки на неё витали в воздухе вокруг него. Что бы я сейчас ни ответила, всё придётся ему не по вкусу.       Но спасение нашло меня само.       — У меня есть перевод, — подал голос Генри.       Я посмотрела на него с надеждой и благодарностью.       — Вот как? — голос Джулиана тут же смягчился, когда он обратился к своему студенту. Я поймала себя на том, что даже не завидую такой благосклонности.       — Да, — кивнул он, притворяясь, что не видит накалившейся обстановки в кабинете. — Правда, он латинский.       — Латинский — это отлично! — спешно заявила я.       Генри кивнул.       — Я принесу его для тебя, — заключил он. — Можем встретиться сегодня вечером в столовой.       — Можешь просто отправить мне его, — я пожала плечами и вдруг осознала: — Или он у тебя… о.       — Я писал его от руки, — подтверждая мою догадку, добавил Генри чуть тише, будто бы немного смущаясь. — Это для меня как терапия.       — Я понимаю, — улыбнулась я.       Джулиан отошёл к книжному шкафу и, почти не глядя, достал из него несколько книг. Названия на корешках были на греческом, а мои познания в структуре древнегреческого не слишком хорошо помогали мне в современном.       — Тогда я пойду? — уточнила я.       Генри тут же исчез в дверном проёме.       — Да, мисс Маркова, — Джулиан обернулся недовольно, будто забыв обо мне. — Жду обновлений в вашей работе как можно скорее.       — Конечно, профессор, — я кивнула глубоко, почти поклонившись, и вышла из кабинета.       Я надеялась перекинуться ещё парой слов с Генри, догнав его в коридоре, но, когда я вышла, он уже бесследно исчез. Я решила больше не отвлекать ни студентов, ни профессора от их занятий и направилась к выходу из лицея.       На лестнице было темно. На улице уже зашло солнце. Свет в холле здания не горел, и только фонари сквозь высокие окна освещали мой путь.       Встречи с Джулианом всегда оставляли меня без сил.       ***       Когда мы с Крис и Натаниэлем пришли в столовую на ужин, там уже почти не осталось свободных столов. Обычно мы благоразумно приходили заранее, до основного наплыва студентов, но в этот раз Кристину никак не устраивало то, что на встречу с Генри я собиралась прийти просто в джинсах. Она потратила минут двадцать, пытаясь переодеть меня на свой вкус, но в итоге нам пришлось прийти к компромиссу: я добавила к джинсам и водолазке строгий пиджак, сразу придавший мне такой вид, будто я пришла на ужин прямиком с занятий верховой ездой.       Я окинула взглядом столы, за которыми обычно располагались студенты Морроу, и не ошиблась. Они были там и сейчас, но не в полном составе. Я узнала Банни, но имя второго молодого человека я не помнила.       Банни Коркоран заметил меня и помахал мне рукой.       — Мари! — прокричал он. — Мари, иди сюда!       Попросив друзей занять нам стол, я подошла к студентам.       — Добрый вечер, — я вежливо улыбнулась.       — Добрый вечер, — доброжелательно отозвался друг Банни. Медно-рыжие кудри обрамляли его ангельское лицо. Он протянул мне руку. — Я Френсис.       — Мария, — я пожала его руку.       — Та самая, которая сегодня перед парой сбила с толку Генри! — прокомментировал Банни, и я тут же смутилась.       Френсис посмотрел на меня ещё раз, внимательнее. Слова Банни его заинтересовали.       С другого конца столовой мне сигнализировала Крис, одним лаконичным взглядом спрашивая, в чём дело, почему я так застряла и где Генри.       — Кстати, о Генри, — ввернула я. — Он обещал принести мне книгу.       Я обрисовала прямоугольник пальцами в воздухе, изображая книгу. От некоторых привычек иностранки мне, видимо, никогда не избавиться.       — О, точно, — Банни вдруг вспомнил что-то и полез в свой портфель, занимавший стул рядом со своим хозяином. — Он очень извиняется, что не пришёл лично.       Банни протянул мне внушительную стопку исписанных от руки листов, скрепленных несколькими канцелярскими зажимами. Один из зажимов также удерживал небольшой квадратный конверт. Принимая рукопись, я повертела конверт в руках — он был такой тонкий, что, казалось, внутри него ничего не было. Он был заклеен, а посередине него было написано моё имя.       Почерк Генри оказался не совсем таким, каким я его себе представляла. Он был шире и увереннее.       Я разочарованно вздохнула. Двадцать минут выбирать пиджак, чтобы даже не встретиться с Генри Винтером? Получилось неловко.       В разговор вступил Френсис.       — Джулиан задержал его по какому-то очень важному делу, — объяснил он. — Генри очень хотел успеть принести тебе текст сам, но, к сожалению, не вышло.       — Всё в порядке, — ответила я на автомате, перелистывая страницы.       Убедившись, что латинский был гораздо понятнее, чем современный греческий, я облегчённо вздохнула.       — Жаль, что не получилось увидеться, — добавила я откровенно. — Но зато у меня есть книга. Передайте Генри спасибо!       — Передадим, — кивнул Френсис.       — А поцелуйчик не передать? — добавил Банни и изобразил что-то странное своими бровями.       — Не передать, — отозвалась я с усмешкой.       Я уже сделала шаг в сторону от стола, когда Френсис заговорил снова.       — Мария, — позвал он. — А твой друг… ну, Александр, с которым вы приехали… вы встречаетесь?       — Что? — растерялась я. — Нет, не встречаемся. Мы и дружим-то не очень близко. А что?       Френсис игриво улыбнулся. Мой ответ его обрадовал.       — Ничего. Спасибо, что ответила, — он помахал мне рукой. — До встречи.       — Пока-пока, — присоединился Банни.       Я помахала им в ответ и пошла к своей компании. Пока Нат и Кристина не заметили конверт, я выдернула его из-под канцелярского зажима и незаметно сунула в карман пиджака. Лучше я открою его без свидетелей после ужина.