Ведьмино счастье

2 года спустя –Что пишешь? Новая песня? – Веснушчатые руки опускаются на мои плечи и начинают легонько разминать их. Рыжеватая макушка заглядывает в тетрадь. – Нет, решила попробовать себя в писательстве. – Смотрю на него, и почему он постоянно заставляет меня улыбаться? – И почему же Ведьмы никогда не существовало? Ты же здесь. – Да, но я – не Ведьма. Я сама осознала это буквально только что. Была ли я действительно той, о ком кричала моя кличка? Хочу ли я ей быть? На эти вопросы всего один ответ: нет, не была, и быть не хочу. И моя рукопись помогла мне понять это. Я – добрая, невинная десятилетняя девочка, была вынуждена принять эту чёртову маску на себя. Но Дом дал мне понять кто я. Я Алиса. Блондинка с зелёными глазами, которая любит читать и петь, готовить, смотреть на закаты и рассветы, любит горький шоколад и шоколад с орехами, не выносит алкоголь и курит сигареты с ментолом. Которая живёт по своему режиму и которая свободна от предрассудков. Она не зависит от рамок красоты, ведь у нее есть человек, который всегда скажет, что она прекрасна. Она та, кому суждено понять, что кличка ничего не значит, та, в кого Дом пророс корнями и уже не отпустит. Я живу в маленькой квартирке вместе с Маком и каждый день встречаю закаты и рассветы, пишу песни, чтобы заработать на жизнь, при этом свято веря в светлое будущее на сцене. Хочу найти тех, кто поймет мою музыку, кто полюбит ее всем сердцем. А Ведьма совсем другая. Слыша эту кличку, все сразу представляют темноволосую или рыжую девушку с бездонными глазами и в черном одеянии. Это объясняет удивлённые лица людей, которые увидели меня впервые. Она вечно в забытье и, обычно, не обращает внимания на чужие чувства. Да и на свои тоже. Это туманный образ, про который много и не скажешь, ведь такие люди особо не наслаждаются жизнью. Закрываю исписанную тетрадь и откидываюсь на спинку старого кресла. Движение рук на моих плечах расслабляют и приносят облегчение. Сегодня я много работала, хоть и не считаю, что сделала достаточно. После выпуска я бралась за любую работу, которую находила. И это, видимо, имело последствия: я стала жутким трудоголиком. Я могу работать с шести утра до самой ночи и все равно буду не довольна. Пока не добьюсь нужного, не успокоюсь. – Правда? Искренне надеюсь на это. – Я не нравлюсь тебе в этом образе? – спрашиваю, откидывая голову назад. – Ты нравишься мне любой, золотце. – И эта ухмылочка. Где только научился? – Не ёрничай. – Прости, золотце, – поцелуй в лоб, и я задыхаюсь от возмущения, но, когда оборачиваюсь, он уже исчезает.