Ведьмино счастье

Коридор второго этажа. Весь исписанный цитатами и надписями. Он - вся жизнь в доме. Но единственное, что живое - рисунки. Леопард умел передать всю красочность фауны Леса. Бык, дельфин, тигр, динго и коршун. Леопард любил скрытый смысл в рисунках. Белый бык, нарисованный возле третьей и больше похожий на призрака, символизировал могильную землю и призрак Тени. Вечную скорбь и траур. Тигр был возле второй. Символ огня, обозначающий взрывной характер и агрессию обитателей комнаты. Дельфин возле четвертой обозначает непостоянность и неоднозначность ее жильцов Динго - дикие псы. Думаю даже нужно объяснять где нарисован один из них. А коршун висит над дверью директорского кабинета. Грозно наблюдая за всеми. Хотя многие даже не знают, что он там. Останавливаюсь возле Перекрестка. Здесь нет рисунков, зато есть надписи. Множество объявлений и оборвашихся мыслей неизвестных стенописцев. Я тоже отметилась здесь, но теперь моя маленькая девочка, нарисованная в первые месяцы в Доме, исчезла под толстым слоем краски, мела и бог знает чего ещё. В голову приходит мимолётная мысль. Обыскиваю все имеющиеся у меня карманы и вынимаю маленький швейцарский ножик. Подхожу к стене с меньшим количеством надписей и пытаюсь выскребсти похожую девочку. - Блять - ножик соскальзываяет, порезав мне запястье. Возвращаю орудие пыток в карман и плетусь в комнату. Девочка на стене остается без пары рук. В комнате только несколько человек, включая парочку Птиц. Все остальные уже на ужине. Промыв руку под холодной водой, пытаюсь найти хоть что-то похожее на бинты, не залив при этом кровью всю тумбочку. В процессе выясняется, что у Птиц с собой какие-то целебные травы, и мы решаем засунуть из под повязку. Жжет конечно ужасно, но по их словам это хороший знак. Не удивлюсь, что после этого "хорошего знака" мне почудится всякая хрень. А пока беру в руки любимую книгу и усаживаюсь на общую кровать. Примерно через полчаса подтягиваются остальные из группы. А я стараюсь скрыть свою незначительную проблемку от Шакала. После той травы мазать рану маринадом от скорпиона не очень хочется. Для этого приходится залезть на верхнюю полку. И всё идёт хорошо ровно до того момента, пока Македонский не решает забраться ко мне. Прятать руку становится бессмысленно, он все равно увидит. - Что это? Не говори что ты опять начала... вредить себе. - Шепчет он, осторожно поглаживая бинт большим пальцем. - Нет, Мак, просто ножик соскользнул, скоро заживёт. - Мягко улыбаюсь ему и накрываю его руку своей. Он сводит брови. Не верит. Правильно, я бы тоже себе не поверила. Не успеваю заметить, как он уже заклеивает рану пластырем. Травку он убрал, опять недовольно взглянув на меня. Не следует ему знать зачем она там. - Я правда ничего не делала, Мак. - Зарываюсь рукой в рыжеватые волосы и заставляю его посмотреть мне в глаза. Он не любит этого, но мне нравятся его глаза в крапинку. Словно листья невинных деревьев падают в лужи осенними вечерами. Он отводит взгляд, всеми силами стараясь избегать моего, прячется, стараясь скрыть свои секреты. Наивный и добродушный. Табаки прав, просто так драконы не появляются в вашей жизни. В моей он стал проклятьем и счастьем одновременно. Жить в принципе сложно, когда подмечаешь всякие мелочи. А особенно сложно, когда драконы, склонные к постоянности, резко меняются и пытаются скрыться, после вполне хорошего и открытого общения. Притягиваю его чуть ближе, тихо шепча – Не нужно, я всегда буду видеть тебя лучше чем ты сам. – осторожно целую его куда-то в висок и отстраняюсь. Ночь в четвертой - это дымящие благовония, для лучшего сна, запах сигарет и недоеденных бутербродов, неспящие состайники, тихо работающий магнитофон и одинокий призрак на окне. Он молчит. Он устал, устал быть незаметным, устал от меня и Македонского, устал, потому что не может спокойно уйти. Я сижу напротив, так хочется обнять, прижаться как можно сильнее и разрыдаться в плечо от собственной ничтожности. Ведь я всегда боюсь, подозреваю что-то. Меня трясет от необъяснимого волнения. И Волку я не доверяла, я считала его ненадежным, думала, что он раскроет все, что я расскажу ему. А сейчас я даже коснуться его не могу. Не могу, потому что потеряла навсегда. Краем уха слышу кипящий чайник, Мак всегда чувствовал мое беспокойство. И ему я доверилась. Отчасти потому, что знаю его слабость, его секрет. И пусть я поклялась себе не использовать это против него, но с этим мне спокойнее. Я... люблю его. Не как парня, не как друга, и даже не как брата. Просто как человека, просто за то что он есть рядом. В руки приземляется кружка с горячим чаем. По виду даже и не скажешь, что там, заместо сахара, пару ложек валерьянки. А за окном прекрасный ночной пейзаж. За рядами Расчесок было видно просторное поле, чистый, незастроенный мир. Смотря туда каждый вечер, я видела свое будущее. За оградой Дома, за этими высотками я продолжу свой путь через пару годиков. Надеюсь это не станет самой большой моей ошибкой. ******* – Ведьма, а расскажи про вас с Черепом. – Цыц, – меня легонько ударяют по затылку – нельзя об этом говорить, глупая твоя голова. – Почему? – мое любопытство в некоторых ситуациях не знает границ. – Алис, – она медленно присаживается передо мной – я из людей Мавра, он не должен ничего узнать... – Но это глупо! – резко выкрикиваю я, лекции мне ещё не хватало – Мавр дурак раз запрещает вам быть вместе! Мне снова прилетает подзатыльник, но на этот раз довольно ощутимый – Да ты из ума выжила! Называть вожака дураком на моей памяти ещё никто не смел. – Не прикидывайся прилежной, ты считаешь также как и я. – Спрыгиваю с парты на которой я сидела и приближаюсь к ней. – Но мне хватает ума молчать об этом. – Ведьма разворачивается и идёт к двери. – не все в этой жизни считаются с тобой, привыкай. – Лёгкая ухмылка и хлопок двери. – Иногда она бывает невыносима. Так считала маленькая я. Глупая, наивная девятилетняя девочка. К сожалению Ведьма была права. Здесь никто и никогда не считается с твоим мнением. Особенно Табаки. Этот неугомонный кусок энергии, могут вынести, от силы, пару человек в Доме. Просто потому, что к середине диалога ты впадаешь либо в транс, либо в депрессию. Его умение вывернуть все в таком свете, что он останется в выигрыше поражает. О чём не спросишь, все знает и везде влезет. – Обо мне думаешь, душенька? – как говорится, вспомнишь солнце вот и лучик. – Конечно – лёгкая улыбка трогает мои губы. Он словно старый мудрец в теле ребенка. – Не пытайся копаться в моей голове, прикинувшись под задумавшуюся, золотце. – Прости, – прислоняясь головой к холодному окну, – уже привычка – пожимаю плечами и пытаюсь скрыть свое недовольство. Терпеть не могу это глупое прозвище. Меня так назвал Акула в первый день в Доме, Мавр и его тупые подхвосни, парочку из которых явно хотели чего-то большего чем общения, и Крестная. Из уст которой это звучало совсем не как комплимент. А все из-за моих волос. Кудрявые и топорщатся во все стороны, как лучики, да к тому же и золотистые. Табаки копошится в своей жилетке и передаёт мне пачку с сигаретами. Ну как, она то там всего одна, но зато с ментолом. Вообще я одна в комнате курю такие, этим очень сильно доставая Крысу. По ее словам, их еле достанешь в Наружности. Я конечно пыталась приучить Мака, но он наотрез отказался. – Спасибо – зажечь я ее, вообще то, не смогу: зажигалка кончилась пару дней назад, но будет про запас. Курю я не так часто, иногда бывало даже раз в месяц. А так только когда плохо. А за окном уже закатное солнце. И я ухожу. Моя любовь к закатам безмерна. Мне нравится в них буквально всё. И алые с розовым цвета, соединяющиеся в необычном танце, и слепящее солнце, и запах вечерней росы, которая начинает появляться на свежей траве. Закаты прекрасны в любом своем проявлении. Даже за ужасными муравейниками панельных домов, даже если небо затянуто тучами, я всегда продолжу любоваться ими. Всегда приду на крышу, газон парка или маленький балкончик квартиры, чтобы увидеть солнце, играющее собственными лучами. Звук шагов и шуршание рядом. Македонский. Мой маленький закат, который будет всегда рядом. Ну как "всегда", я все ещё не знаю куда он уходит. Круг, Изнанка, Наружность. Везде его поджидают неприятные моменты. Мы стараемся не говорить об этом, но с каждым днём это тревожит все больше. – Наружность, – это слово, одно единственное разрушает мой мир до основания. Больше не существует никаких преград, никаких предрассудков. – я уйду с тобой.. – Спасибо – лёгкая улыбка трогает мои губы, а по щеке скатывается одинокая слеза. Она ещё долго будет отражаться в отблесках вечернего солнца...