Профет

      Мне по лбу стучал пальцем Огненный, а сестра пыталась его остановить.       – Услышь же ты меня, – полушепотом вещал Огненный, – если Линмер нас застукает в таком виде, то нам несдобровать. Он же не успокоится, пока нас с твоим братом со света не сживет. У него же пунктик на этом надлежащем виде.       Увидев, что я открыл глаза, противостояние окончилось. Элисандры рядом уже не было.       – Сестренка, Огненный прав, поскорей беги к себе в комнату и старайся никому не попадаться на глаза и держи язык за зубами, я знаю, ты умеешь и можешь.       Когда сестра убежала, и мы, проследив, чтобы платформа заняла свое место в стене, направлялись в учебный корпус, Огненный проникновенным тоном начал со мной беседу:       – Профет, меня сестра еще дома достала, срисуй, мол, узор с кругляша дружбени, и всё! Будет время, зарисуй его, прошу, а то она мне мозг выест. В детстве я клал монету под бумагу и сверху затирал всё карандашами, рисунок проступал хорошо, можно сделать так, это быстрее, чем пытаться перерисовать, ну если рисунок выпуклый или же нацарапанный.       – Ага, попробую, – не отказав и не согласившись, я ответил, не имея ни малейшего представления о чём речь, было одно желание – это побыстрей добраться до кровати.       С проекции в небе вещала всё та же женщина в белом.       – Рады сообщить, что правнучка Ольги Рамалиновой, при поддержке королевы, запустила на своей фабрике производство браслетов, как все мы помним, это замечательное устройство избавляет нас от необходимости следить, высчитывать и измерять время введения и количество вещества, необходимого организму. Новый сплав жалящих игл позволил сделать их более тонкими, теперь ввод растворов будет совсем неощутим и незаметен. В нужный момент браслет выдвинет иглы, словно пчелка жало, и плавно введет необходимое вещество, согласно предписаниям целителей Улья. В новой модели увеличен объём места для обоймы с лекарством. Теперь занимаясь любимым делом, смотря трансляции или играя, вы можете не беспокоиться, что пропустите очередной ввод необходимых препаратов. Заботливая пчелка всегда ужалит вас вовремя. Вы можете сделать жизнь своих близких беззаботной, заказав им это чудо-браслет. Всем заказавшим в течение часа после выхода этого новостного вещания будет насчитано более пятидесяти балов к их рейтингу. Первой сотне заказавших будет насчитано по сто балов к рейтингу. Обращаю ваше внимание, что жители двенадцатого кольца имеют приоритетное право на получение браслета. Для спасения пострадавших жителей нашего прекрасного Улья со счета каждого были списаны баблики согласно таблице коэффициентов относительно личного рейтинга. С обладателей наивысших рейтингов списания согласно таблицам не предусмотрено. Но все мы сознательные жители, и на эту минуту абсолютно все из первой сотни рейтинга перечислили по тысяче бабликов для производства браслетов. Каждый баблик может спасти кому-то жизнь, проявите участие в решении нашей общей беды. На данный момент жителям двенадцатого кольца запрещено покидать пределы Дюжины без ужализации от заразы, попавшей с монстрами под купол, но нашими общими усилиями ужаленными станут все. Мы едины, и в этом наша сила. Сила Улья и милость ее величия способны свершить чудеса.       Ах вот то оно что... Выдвигание иглы браслета они сравнивают с выпускаемым жалом пчелы. Весьма хитрый ход назвать это ужализацией. Тонко, очень тонко сыграно.       – Женщина с проекции продолжала вещать, но я уже не прислушивался, спеша побыстрей к своей комнате.       Добравшись до своих покоев, открыл дверь, радуясь, что День Искры объявили нетрудовым днем, и есть возможность хорошенечко отоспаться. Ожидавший меня сюрприз снял сон как рукой. Может, при возвращении под утро кого-то и радует наличие в ней неспящей девушки. Но вот меня наличие забившейся в угол девушки, которая сидела, обняв колени, и качалась, как-то по-жуткому подвывая, совсем не радовало.       Мое прикосновение вызвало у девушки некий приступ паники, она замахала руками и завертела головой, часто повторяя: «Пожалуйста, не надо».       С большим трудом мне удалось переместить девушку на кровать. Уложив голову к себе на колени, я поглаживал ее по волосам, не понимая, что делать. А девушка крепко обняла мою ногу и не ослабляла хватку. Подвывание перешло во всхлипывание и постанывание.       Это что же нужно сделать с человеком, чтобы довести до такого состояния?! Хотелось разнести здесь всё.       – Может, стоит этим поскромнее заниматься?! – в распахнувшейся двери возникла Агата, но увидев картину в целом, остановила мой порыв подняться.       Понаблюдав за Масу не более минуты, она ткнула в мою сторону пальцем и начала давать ценные указания:       – Не давай ей уснуть до моего возвращения любой ценой. Что хочешь с ней делай. Хоть... В общем, если она уснет, считай, что ее больше нет.       Через какое-то время Агата вернулась с наполненным бутыльком. Попытка расцепить руки девочки не увенчалась успехом, она вцепилась в меня мертвой хваткой. Общими усилиями нам удалось залить в Масу зелья из бутылька. Прошло немного времени, и хватка ослабла, а девочка равномерно засопела. У меня словно камень с души упал, но кошки продолжали интенсивно скрестись. Аккуратно выбравшись из-под Масу, я уложил ее голову на подушку и укрыл плюшевым пледом.       – Тебе очень вовремя удалось добыть цветок забвения, без него было бы всё печально, а так есть большая вероятность, что всё обойдется без последствий для мозга. Прямо сейчас нас с тобой ждет ректор, постарайся устроить так, чтобы через пять минут своенравная девушка была в лекарском боксе, а оттуда мы с тобой пойдем к ректору.       Я с удивлением посмотрел на Масу. Агата, проследив за моим взглядом, только отрицательно покачала головой, оставив меня в неком замешательстве.       – А, впрочем, Масу тоже перенеси в лекарский блок, ей нужен должный уход. Ты же понимаешь, что этот банкет будет за твой счет?       – Снова услуга?       – Естественно, мой милый мальчик, естественно. Можешь, конечно, оплатить счет, но вот что-то мне подсказывает, что это не твой вариант.       Агата достала из кармана и вручила мне небольшую круглую коробочку с надписью «Визулин», открыв коробочку, я же пытался понять, как может сочетаться жирная субстанция с предстоящим визитом к ректору.       – Не знаю, что ты там снова надумал, а по выражению лица надумал что-то весьма интересное, но смею тебя огорчить, это средство для лица, дабы оно приобрело нормальный вид после твоих ночных злоключений. Иногда меня просто поражает, что у тебя в мозгах творится, это же всё написано у тебя на лбу. Пора бы тебе начать контролировать проявление эмоций.       «Ой, знала бы ты, что у тебя на лбу написано, вечно вертящей своей кормой перед студентами», – не удержался я от мысленного ответа.       Улыбнувшись, Агата ушла, а я решил первым делом переместить Масу к целителям, пока студенты спят, и коридоры пусты. Закутав девушку в плед и взяв на руки, я с трудом открыл дверь и донес ее до лекарского блока. По пути, из-за улыбки целительницы, меня одолевало чувство, что мысль по поводу кормы она тоже прочитала на моем лбу.       К счастью, дверь в кабинет Агаты была приоткрыта, и я аккуратно носком обувки потянул ее на себя. В кабинете на кушетке сидела Элисандра.       – Быстро справился.       Агата взглянула на Элисандру, а потом указала на дверь бокса за стеклянной стеной, куда я без промедлений и отнес спящую у меня на руках Масу.       Заперев Кудряшку в соседнем с Масу боксе, и прикрепив на ручку бумажку с наспех написанной фразой: «Опасно, без крайней необходимости не входить!», мы очень быстро, почти переходя на бег, молча шли, пока не оказались в кабинете, вызывавшего нас.       Поздоровавшись, мы приблизились к окну, у которого стоял ректор, и тоже начали разглядывать разгорающийся за ним рассвет.       – Молодой человек, а где вас этой ночью носило?       Агата ответила, не дав мне открыть рта:       – Он был со мной в Дюжине.       – Ты их под юбкой в гравилёте везла в Дюжину, не маловата ли юбка, чтобы их спрятать? – ректор при всём видимом желании не удержался от смешка.       – Под этой юбкой и ты можешь поместиться, – Агата покружилась, развевая подолы юбки. – Желаешь попробовать на досуге?!       – Агата, доиграешься. Ты хочешь, что бы Линмер меня на шпиль главного корпуса насадил.       – За что и кого я могу на шпиль насадить? – послышался позади голос Линмера.       Когда ректор, здоровенный мужик, нервно взглотнул – это было что-то.       – За инициативу ввести форму студентов, которая после двух часов ношения будет как тряпка половая, за что же еще! – Находчивость ректора просто поражала.       – За это не только можно, ну и нужно, кем бы этот горе-инициатор ни был. Ладно, вы тут, похоже, заняты, я позже зайду, у меня не срочно.       Ректор подошел к столу и что-то нервно вычеркнул в блокноте, после чего снова вернулся к окну. Похоже, новшество в форме студентов отложено надолго. Не в силах сдержать улыбку, мы синхронно с Агатой отвернулись в противоположную от ректора сторону.       – У него давно фитиль дымит в твою сторону, того и смотри рванет. Из-за твоей неопределенности весь Улей как на бочке с порохом сидит, – распылялся ректор. – После произошедшего ночью Линмер совсем озверел. Каким-то неведомым чудом член Совета Знанириума, предложивший сделать звездой знак на студенческой форме, проснулся в обнаженном виде, прикрепленный к конструкции в виде предлагаемой им звезды на шпиле звонящей колокольни. Ну, если бы ты находилась в Знанириуме, а не непонятно где устраивала экскурсии под юбкой Профету и его дружку, то обязательно это бы увидела.       Дверь распахнулась, и на пороге стоял Линмер с окаменевшим выражением лица, зато в глазах явно пылал огонь ярости. Он, жутко улыбнувшись, начал двигаться в мою сторону. Агата встала впереди, закрыв меня спиной. Ректор быстро переместился за стол, который теперь стал преградой между ним и Линмером.       – Линмер, как хорошо, что ты вернулся. Можешь ли ты освободить Профета и от завтрашних занятий? Он мне целую ночь...       Глаза Линмера после этих слов стали темнее ночи, а я стал мысленно прощаться с этим так и незнакомым мне миром...       – Он вместе Элисардой и своей сестрой помогали мне с целителями в Дюжине, там было очень много раненых гражданских и немного армейцев, – торопливо договорила целительница, но весьма уверенным и твердым тоном.       – Через час жду тебя в тренировочном зале, – по-нехорошему дружелюбно сказал мужчина в серой мантии.       – Но сегодня же День Искры, и у всех он официально выходной, – я постарался взглядом найти поддержку ректора, но он, спрятавшись в бумаги, сделал вид, что активно изучает документ.       По появившейся гримасе на лице ветерана без слов стало всё понято, но он снизошел до пояснения мне:       – А какое ты имеешь отношение ко всем? Согласно подписанного тобой договора, ты мой конь, и сегодня тебе положено скакать на арене по древним традициям бодро и старательно. И не забудь прихватить своего дружка, в паре вы будете смотреться гармоничней.       А я не ошибся, когда-то сравнив себя с потешным конем. Вот оно подтверждение моего предположения.       Спустя некоторое время, как воздыхатель целительницы ушел, ректор, встав из-за стола и подойдя к двери, заглянул за нее. По ушедшему напряжению с лица за дверями явно не было того, кого опасался увидеть там ректор.       – Я же правильно понял, что в Дюжину вы отправились по просьбе королевы? – ректор, вопросительно подняв бровь, ожидал от нас ответ.       – Совершенно верно.       – Раз с главным выяснили, перейдем к второстепенным вопросам. Поскольку Профет из-за отсутствия родственников находится под опекой Знанириума, меня посетила вчера представительница рода Вулуско. Она предъявила письменное подтверждение договоренности родителей юноши о его женитьбе на Лури Вулуско, которая является праправнучкой Ольги Рамалиновой. И для соблюдения древней традиции, о которой тоже упомянуто в договоренностях, сообщила о необходимости предоставить дом в студенческом поселении для обряда притирки бедующих супругов.       – Поскольку Профет перенес травму головы и частично потерял память, то к нему прикреплена кандидат в целители согласно уставу.       – Раз прикреплена, значит пойдет с ним жить в поселение, как целительский персонал и как альтернатива круглосуточному пребыванию в твоем боксе. Оформи как положено через канцелярию, чтобы Вулуско знали, чем их протест против приставленного человека, обернется для них.       Целительница посмотрела на меня и, приподняв свои плечи, опустила их, мол, ничего не поделаешь.       Ректор сместил ставший тяжелым взгляд на меня.       – Он юноша разумный, язык за зубами умеет держать. Проверено.       – Твоя голова на кону, вот тебе и думать, насколько он разумный, – буркнул ректор в ответ целительнице.       – А чтобы это не выглядело как дешевый театр, набери себе помощников, а еще придумай что-то по части детей, королева и общество в восторге от такого. Голова на плечах вам дана, чтобы думать, вот и думайте, чтобы она там подольше оставалась, – ректор перевел взгляд в окно и тяжело вздохнул. – Какой хороший день, а у меня дел невпроворот.       Агата легко толкнув меня под локоть, указала взглядом на дверь.       Я с удовольствием поспешил удалиться подальше от этих двух хищников-тяжеловесов, возле них чувствовал себя мотыльком, которого могут прихлопнуть в любой момент.       Невзирая на свалившееся мне на голову, решил проверить, как там Масу.       Обе девушки сладко спали, как бы я хотел тоже оказаться в постели и поспать, но мне предстояло найти Огненного и отвести его вместе с собой на пытки к Линмеру. Есть надежда, что мы останемся живы после этой тренировки. Если он на прошлой общей тренировке заставлял нас прыгать через пылающие кольца и ползать по раскаленным металлическим трубам, то сегодня в честь великого праздника и его особого настроения нас ожидает что-то невероятное.       После неуспешной попытки забрать одеяло или стянуть Огненного за ногу с кровати, я набрал в чашку воды и вылил на голову нежелающему просыпаться.       Подействовало, Огненный вскочил на ноги, оторвал кусок от кровати и пошел с ним на меня. Благоразумно выскочив из комнаты, я в приоткрытую дверь крикнул, что нас в тренировочной ждет Линмер. Пару минут я держал дверь, в которую пытался вырваться взбесившийся любитель сна. Когда настала подозрительная тишина, меня посетила мысль, что он мог выскочить в окно и теперь появится совсем с другой стороны. Уперевшись плечом, я вертел по сторонам головой, чтобы вовремя заметить, в какую сторону нужно бежать.       – Можешь заходить, – послышался вполне спокойный голос из-за двери, который вселил в меня надежду на благополучную развязку.       Удивления не вызвала вода, вылившаяся мне за шиворот, Огненный довольно улыбался стоя у окна.       – Теперь мы квиты.       Настал мой черед сыпнуть льда за шиворот.       – У нас через двадцать минут тренировка у Линмера, кстати, он уже ожидает нас. Предвидя твой вопрос, отвечаю – для нас сегодня выходного нет. Он считает нас своими конями, которые в честь праздника будут скакать как никогда. Единственное, на что нам стоит надеяться, чтобы мы не стали меринами после сегодняшней тренировки.       – Всё-таки он нас заметил...       – Можно и так сказать, – не стал я разубеждать паренька.       Сложно предугадать действия Огненного, если рассказать, что именно мог надумать Линмер сегодня утром в кабинете у ректора.       Наше праздничное приключение началось, едва мы переступили порог тренировочного зала.       Ответом на наше приветствие был полет в стену, есть надежда, что это не станет традицией.       – Двенадцать разогревочных кругов и, пожалуй, можно будет начинать, – произнес Линмер весьма спокойно.       Наш темп бега, судя по выражению лица, не устраивал серого, и он, махнув рукой, послал нам вдогонку жужжащих и трещащих крылатых насекомых, похожих на гигантских шершней. Мы с напарником по несчастью благоразумно решили ускориться, но жужжавшие, наматывая круги вместе с нами, постепенно сокращали расстояние. Когда я увидел, как жужжащая гадина откусила часть мочки уха у Огненного, а мне словно шило воткнули под лопатку, от боли перед глазами вспыхнула табличка: «Цирк с конями – Начало». Как мы ни выкладывались, к двенадцатому кругу мы были исколоты и искусаны. Этого улыбчивого гада уже даже не смущал наш внешний вид, мог бы отправить нас постирать и выгладить форму, она сейчас была измазана в бурый цвет.       «Долбанная Агата, как только она на горизонте, так у меня и проблемы, хотя, может, она просто вестник!» – всё это я думал, добегая двенадцатый круг.       Мне пришлось выложиться по полной, выжимая из себя все соки. Огненному повезло, он бежал немного впереди, и большинство приветов от жужжалок доставалось мне. Всё плыло перед глазами уже на девятом круге. Сейчас я старался не отставать от темного пятна, за которым бежал, именно так сейчас для меня выглядел Огненный, более ничего не видел, всё было размазано и сливалось. Когда пятно упало, я упал рядом с ним.       В голове ужасно стучало, каждый стук сердца отдавал ударом молота по мозгам.       Мою голову кто-то взял и, нажав на челюсть, заставил открыть рот, после чего влил в рот ужасно отвратной жидкости. В глазах начало проясняться, а окружающие звуки возвращались.       – Если вы удумали таким образом сбежать с тренировки, то огорчу вас, не выйдет. Я вас отучу под юбками сидеть... у маменек, тетушек и сестричек, наставниц или иных женщин.       Монотонность и спокойствие, с которыми говорил серый, были пугающими, уж лучше бы он орал на нас.       Немного помолчав, Линмер продолжил свой монолог:       – Похвально, что не отстал от бегуна, получающего на соревнованиях грамоты, а вот с умственными способностями, видимо, совсем беда, если пытался за ним угнаться. Но ничего сейчас будем учить уму разуму.       Дальше для нас с Огненным настало... сложно описать этот кошмар и ужас, который сотворил нам в виде полосы препятствий Линмер.       Перед тем как всё вокруг померкло, я сидел на полу, согласный с любой своей участью, а остатки одежды висели на мне лоскутами, еще вокруг ужасно воняло палёной шерстью и подгоревшими отбивными.       Когда вновь появился свет, и окружающее пространство обрело нормальные очертания, ну вот я и прибыл в целительский блок в полуживом состоянии, не нарушая договоренностей о посещении владений Агаты.       За стеклом в соседнем боксе лежал лысый парень, которого чем-то намазывала моя сестра, даже немного обидно стало, она же вроде бы моя сестра, как же первоочередность и приоритетность. Будто почувствовав мой взгляд и мысли, сестра обернулась и прибежала к моей кровати из соседнего бокса. Ее жалобы на то, что Масу не дает ей намазать меня лечебной мазью и наложить повязки, смоченные в целебном зелье, я слышал вдалеке. Масу же сердито прервала сестру, сказав, что это личные указание Агаты, и по инструкции несовершеннолетним данную мазь передавать запрещено, особенно таким, которые хотят для «как лучше» нанести мази побольше, тем самым вредя лечению, а иногда нанося непоправимый вред пациенту. Добавив, что на незрелость указывает брошенный пациент посреди процедуры и отсутствие заботы о передаче ее завершения другому целителю или помощнику целителя.       Сестренка поджала губы, но быстро вернулась к своему пациенту, начав его заботливо чем-то розовым вымазывать, стараясь незаметно наблюдать за нами.       Я уже начал веселиться, узнав в лысом Огненного, который уже пришел в себя и всячески прятал лицо.       Всё мое веселие прервала одна фраза, брошенная отвернувшейся к миске с примочками Масу:       – К тебе невеста позавчера приходила, фрукты принесла.