Времена грёз 3 том

Что будет завтра, бойся разгадывать, и каждый день, судьбою нам посланный, считай за благо. «Оды, эподы, сатиры, послания» Квинта Горация Флакка. Почти позабытый, утерянный когда-то давно и надолго аромат коснулся моего носа, пробравшись даже через тяжелое, непривычно теплое одеяло, укрывшее меня с головой в надежде удержать в постели как минимум до обеда. Приподняв край и сунувшись в образовавшуюся щель, я, не открывая глаз, принюхалась. Кажется, пахло ничем иным как выпечкой, яблоками, медом и, конечно, корицей. Куда без корицы. Почти так же, как когда я клятвенно обещала вернуться вовремя. Почти так же, как, мне казалось, уже не будет. Почти так же, как было десять лет назад. Час за часом собирались неумолимым весом на плечах, день за днем проходили в смуте, месяц за месяцем Элей отмечал без меня, отчаянно ожидая, что я появлюсь к очередному ужину. Сколько их прошло, уже никто никогда не скажет. Ни он, ни я. Ты же поделишься со мной оладьями? Если будут. Будут, обязательно будут, и, готова поспорить, что на столе найдутся не только они, но и шарлотка, и кофе черный как ночь, и маленький фарфоровый молочник в виде птички. Держу пари, наш милый друг, дай ему только волю, принес бы сюда весь свой дом и камин в придачу, лишь бы на миг забыть о том, сколько времени прошло с нашего последнего разговора. Просто притворимся, что не было десяти лет и мы снова строим планы. Накопить денег при работе в Академии и поехать в Зар, чтобы там узнать о том, как тебя освободить и разделиться. Подойти и сказать Элею, а ты помнишь, я ведь тогда стремилась к тому же самому. Всё так и задумано. Запоздала только чутка, но это ведь не страшно? Главное, ты рядом. Главное, мы все рядом. И Ньярл, и Элеос, и я, и шарлотка с медом и корицей. Ничего не случилось, и ничего не происходило. Мы заснули на вечер, а во сне будто бы минул десяток лет. Бывает. Показалось. Присниться тоже, глупости всякие, нечего на них внимания обращать. Солнце как светило так и светит, холодное и зимнее, даже сквозь веки пытается добраться до глаз и сказать, что пора просыпаться. Пора вставать, начинать новый день, новую жизнь, взять на себя старые заботы, обещания, ворох мелких дел, сыплющихся как из рога изобилия, стоит только подумать о том, что нужно сделать для пути в Исконные земли. Дорожную карту проложить, деньги и провизию взять, гардероб обновить, чтобы мне было комфортно и в зиме, и в будущем лете. Что еще? Ганима тряхнуть, чтобы нашел мертвеца, и всем знакомым в ножки поклониться. Пообещать вернуться. Снова. В этот раз, желательно, не одной. И, желательно, не через век. А то так и смысла возвращаться не будет. Полностью высунув голову, я открыла еще тяжелые веки и, глядя на кипенно-белый потолок, лишь попыталась представить, какого это будет, прийти сюда в Аркхем или в Кадат под руку с Ньярлом, как сердце тут же пустилось вскачь. Волнение на кончиках пальцев. «Он вернулся! Вернулся! Ура!» В столице объявят праздник, будут кутить с ночи до утра, пить за здоровье воскресшего некроманта или… мы проберемся инкогнито в особняк, постучимся и… уговорим прислугу нас пустить? Возможно, только меня, потому что ты, я уверена, раньше чем через неделю из дома Элея носа не покажешь, родственникам и надеяться не стоит на иной исход. Вполне вероятно. И празднования явно будут излишни, они отвлекут меня от самого важного. Повернув голову в сторону небольшой арки, ведущей в гостиную комнату, я прислушалась к звукам: мягкие шаги, шорох ковра, тихий перестук посуды, шкворчание… чего-то. Вероятно, в самом деле пора вставать. Ты не против, если я заменю тебя ненадолго? Не против, только позаботься о том, чтобы я не рухнула в обморок. Шея всё еще болит, руки, неподготовленные к броскам копья, ноют, слабость в ногах шепчет остаться в кровати и провести в ней незаметно пару дней. Чтобы добраться до Зара без происшествий потребуется как минимум чудо или как максимум удача, которая и без того холодна ко мне. — Софи? Вероятно заметив, что я прекратила сопеть во сне, Элей выглянул из соседней комнаты с вопрошающим взглядом. Сегодня он выглядел лучше, чем вчера, скинув последний десяток лет, но для конечного результата этого было еще мало. Кровь еще десять лет назад нужна была ему, осталось только понять, каким чудом уговорить друга на новую порцию. — Доброе утро. Чуть охрипший голос совсем не звучал моим. Приподнявшись и сев в постели, я улыбнулась так широко и счастливо, как могла, прежде чем кончики пальцев закололо. Почуяв перемены, Элеос растерянно стиснул кухонную лопатку, на миг обернувшись к столу, словно в поисках поддержки. — Ты… Вы… можно садиться кушать, завтрак уже готов. — Благодарю. Это то, о чем я мечтал уже очень давно. Чуть сощурившись от света, я протянул руку, приглашая друга в спальню, и всего спустя пару мгновений смог коснуться его шершавой ладони. — Будешь вставать? — А ты поможешь? — Я… всё еще чувствую себя неважно, но если хочешь… — Просто подойди ближе. Слегка потянув Элеоса к себе, я дождался, пока он окажется совсем близко, и двинулся ему навстречу, сев на самый край. Поймав друга в объятья, я уткнулся в его живот, вдыхая запах лаванды, специй и мыла. Вздрогнув, он осторожно коснулся моей макушки и потянул спутавшиеся от сна локоны, аккуратно расплетая волосы пальцами. — Как же она исхудала, придется поработать над питанием. — Ты тоже такой, так что есть придется вместе. — Я не против, хотя, вероятно, Гани потребует свою квартиру обратно. — Глупости. С заметным усердием собрав свои силы, я поднялся на ноги, позволил повести себя на кухню и усадить за небольшой, накрытый белой скатертью стол, на котором меня уже ждали исходящие паром румяные оладьи, так смутившие нос чуть ранее. У тарелки в крохотном стеклянном пузырьке в виде улья драгоценным янтарем сверкал мед, его запах дурманил отвыкшее от сладостей тело. Как часто Софи вообще ест? Вчера получилось дважды, позавчера она была в бессознании, а еще днем раньше, кажется, только завтракала. Неудивительно, что при такой жизни она постоянно ощущает себя разбитой. Взяв приборы, я, не скрывая удовольствия, облил оладьи медом и попробовал первый кусочек, чуть не прикусив вилку. Время идет, и талант Элеоса растет, пускай и в рецептах нет никакого секрета или особой сложности. Удивительно, как годы повлияли на нас обоих. Я даже после возможного возвращения к собственному телу едва ли смогу показать что-то из старых способностей. Мне нечем будет его поразить и порадовать, кроме как просто находясь рядом и бесконечно благодаря за службу. И кто кому теперь должен быть хозяином? — Что-то не так? Заметив мою задумчивость, Элей заметно забеспокоился, застыв у стола с блюдом шарлотки. Покачав головой, я освободил место перед собой, помогая поставить еще пышущий жаром пирог. — Всё в порядке, мне просто еще многое нужно наверстать. Пока я ощущаю себя самым бесполезным человеком в мире. — Что? Ты не бесполезен, ты же Ньярл. — О, не успокаивай меня, сейчас это имя ничего не значит, и место, отведенное мне в Кадате, уже давно занято. Жизнь, словно воды Скай, восполнила потерю. — Ты так говоришь, словно… От входа послышался тихий стук, не дожидаясь ответа, дверь открылась, впуская Ганима в собственную же квартиру. Тоже еще сонный и непривычно растерянный последними переменами он застыл на пороге, глядя на заполненный тарелками стол, будто сирота, впервые увидевший королевский пир. — Простите, что прерываю. Взяв нож, я склонился к шарлотке. Поглубже вдохнув дивный запах, довольствуясь возможностью по-настоящему насладиться этим чудом, я искоса глянул на Гани. Одет он с иголочки, шерстяное пальто на плечах не из дешевых, рубашка из тонкого хлопка выглядит почти как мечта наивной студентки, но под глазами пролегла тень, и костюм стал заметно меньше за прошедшие десять лет. Останется ли что-то от поэта в следующую встречу? — Ты завтракал? — Да. — Поешь пирог, это лучший во всей Сомне. Указав жестом на место рядом с собой, я поспешил отрезать кусочек побольше, не вполне уверенный, что Софи действительно сможет его съесть, но аппетит подстегивал чувства, и жадность застилала разум. Могу я хотя бы попытаться? Пускай не выйдет сразу, но объесться давно не удавалось, уверен, ни секунды не пожалею об этом. В отличие от меня. — Софи вчера говорила, что ей нужен человек при смерти. Опустившись на стул, Гани постелил на колени салфетку и положил свою порцию пирога в предоставленную Элеем тарелку. Забывшись в заботах или еще не совсем осознающий происходящее, он, кажется, даже не понял, как ему улыбнулась удача. Едва ли он где-то еще попробует настолько вкусный пирог. Особенно, если вкус не будет перебивать разговор о делах и тем более о мертвых. Что за дурная привычка говорить о подобном в такое прекрасное утро? — Совершенно верно. Ты будешь чай? — Я. да… я нашел очень старую бабушку в хосписе при больнице Аркхема. Ей управляет Титус Уэст. Сам он в отъезде, на выставке в Санктуме, но дал добро навестить старушку. Диагноз у нее вполне окончательный и каждый день чудо, поэтому подходит как никто, только не совсем понимаю, зачем. Отломив кусочек шарлотки вилкой, Гани как ни в чем не бывало отправил его в рот и запил чаем. Даже не посмаковав и едва ли жуя, какое кощунство. В пирог Элеос традиционно добавлял только кислые яблоки, если повезет, то те, что он собирал в своем саду, не опавшие, а прямо с ветвей, аккуратно заворачивая каждое в газету и убирая в прохладный погреб. Там большая часть из урожая обычно оставалась нетронутой до конца осени, а то и зимой. Меня всегда удивляло то, с какой легкостью он в самые сильные холода приносил в Храм чуть подрумяненые солнцем плоды. Местные ученики считали его настоящим волшебником, тайной магией вырастившим яблоню в лютый мороз и заставившим ее плодоносить как в последний день лета. Как мало нужно было для настоящего чуда. — Мы отправимся туда, как только закончим трапезу, а пока ешь и не торопись, иначе я специально растяну ее до обеда. Смутившись моей серьезности, Гани открыл рот, чтобы что-то ответить, но я прервал его на полуслове, вновь обратив внимание к другу: — Благодарю тебя за столь щедрый завтрак, это правда то, что нужно после такого сложного и длительного приключения. Я чувствую, как силы ко мне возвращаются, а душа поет. Сев рядом, Элеос покачал головой, улыбнувшись и явно намереваясь отмахнуться от новой волны благодарности в угоду очаровательной природной скромности. — Ты меня захваливаешь. — Ничуть, уверен, Ганимед такого же мнения о нем. Не ожидав такой подлости, Гани едва не пропустил ложку мимо рта и, немного прокашлявшись, повернулся к Элеосу, почтительно кивая. Соображает так же быстро, как и раньше. — Д-да, правда всё вышло очень вкусно, чудесно, давно такого не ел. Привык как-то всё на бегу… — Вечная проблема деятельных, я тоже часто забывал про еду и сон, и вот куда меня это привело, — указав на тело Софи, я отправил в рот кусочек яблока и с укором глянул на правнука. — Не стоит повторять моих ошибок. Передернув плечами, юнец ответил сдержанно, без тени довольства на лице. — Мне нравится отдавать все время работе, подарок Софи пришелся вовремя, дав мне новую цель в жизни. Я люблю Академию всем сердцем. Чуть было не засмеявшись, я заставил себя сохранить серьезный тон. Стоит показать неуважение к словам молодых людей, они тут же теряют всякий слух. — Хорошо если так, но, знаешь, бывает иначе. Я тоже когда-то решил, что нет ничего важнее и любимей Храма, а стоило перешагнуть черту смерти, увидел, что все эти десятилетия бежал от себя и от прошлого как обезумевший горем слепец. Теперь мне искренне жаль упущенного времени, потраченного на раздумья о случившихся когда-то бедах. Опустив взгляд, я позволил себе вольность, коснувшись ладони Элея, лежащей передо мной на столе. Эти слова, выводы и решения дались мне непросто, и, пускай я озвучил их, чтобы поучить юное поколение, суть рассуждений относилась не только к Ганиму. Я столько раз извинялся и просил, что сама ценность признания потерялась. Куда аккуратнее будет скрыть вину в подведении собственных простодушных итогов. Страшно подумать, сколько бесценных лет я потратил на обиды и печали, пропав из жизни близких, будто заочно погибнув, украденный, взятый под заключение страшной тоской. Я пребывал в той тюрьме слишком долго даже для трехсотлетнего мага. Отметив прикосновение, Элеос позволил переплести обожженные пальцы Софи с его. А ведь когда-то я даже считал, что моя потеря куда значительнее чужих. Цепляясь за прошлое, как за соломинку, Гани сделал паузу, отпив глоток чая, и, поставив чашку, аккуратно поправил ее на блюдце. — Но беды эти были важны, насколько я помню. Что же теперь, их вовсе отринуть? Забыть о боли, о чувствах и ранах? — Важны, но не важнее настоящего и будущего, распустившихся за ними, как ростки цветов на свежей могиле. Нет толку хоронить себя заживо, переживая об утратах, как это сделал я. Как видишь, может наступить тот момент, когда тебе захочется снова жить, вернуться к родным или исправить старую глупость, но к тому времени кровь перестанет течь в жилах. Вздрогнув, Элей сильнее сжал ладонь Софи, не говоря ни слова и лишь молчанием показывая то, что он чувствовал. Я мог понять это по одному лишь взгляду. Он похоронил меня своими руками в сырой земле, и в тот миг, когда я захотел многое изменить, моё тело сгнило, а плоть съели черви, не дав даже извиниться за собственную глупость. Склонившись к Элеосу, я прикоснулся губами к тыльной стороне его ладони. Мне повезло, что хотя бы теперь я вернулся к нему вовремя.