Времена грёз 3 том

Наверное, на этом моменте я должна была впечатлиться, удивиться или хотя бы изобразить испуганный вид, но сознание отказалось выдавать эмоции. Полнейшая пустота в груди, только и всего. Какая разница, где находится плод? Какая разница, что с ним будет? Это не моя проблема, больше не моя, и Инпу сам это знал, не мог не знать, ровно с тех пор, как я рассказала ему об этих чудовищах. Наемнику придется справляться самому, может, снова привяжется Роар, или Чинта найдет кого на подхват, но в любом случае здесь, я уже не помощник. — Удачи тебе. — Софи… — Моего гонорара теперь хватит, чтобы уплыть из столицы, я не могу рисковать будущим. — Я тоже. Поэтому мне нужна ты. Не при таких обстоятельствах я не хотела услышать эту фразу. Брови Инпу сдвинулись, он говорил серьезно, максимально серьезно и явно не был рад оказаться в ловушке собственных знаний, но увы, не в моем положении его жалеть. Сделав шаг назад, я успела отвернуться, как крепкие пальцы ориабца поймали мое плечо. Одно долгое мгновение Инпу молчал, прежде чем выдать так тихо, что даже я едва расслышала: — Он занял место Габриэля Мелоуни. Из груди невольно вырвался смешок: — Что ж, пожалуй, окружающим это на пользу. Да и настоящий Габриэль получил, что заслуживал. — Он занял высокую должность и рано или поздно может добраться до королевской семьи и взрастить новое древо прямо в центре Санктума. — Страже стоит быть внимательнее. Дернув руку, я освободилась, стараясь не смотреть на наемника и видеть его лицо. Самый короткий день в году уже закончился, уступив место бесконечно долгой ночи. Праздник светлых был в самом разгаре. Над головой то и дело проносились фейерверки, взрываясь в вышине и рассыпаясь ворохом скоротечных звезд. Мне это напомнило Новый год из далекого прошлого, и, готова поспорить, у Славы было точно такое же чувство. Разноцветные искры отражались в крохотных зеркалах-снежинках, на миг очерчивая тени. Инпу не шел за мной, позволив мне отойти, но я всё равно услышала его. — Ты же понимаешь, что рано или поздно он доберется до тех, кто тебе дорог? Остановившись, я подумала о тех, кто действительно мог пострадать от Каро и ненавистного плода. В памяти, к моему удивлению, не возник образ Марси или той же Джансинты. Упрямый и предательски хитрый разум подкинул мне имя Мундуса. Яркое солнце, золотом отливающее в рыжих локонах, ямочки на щеках от улыбки, веснушки на коже, мягкий голос и заботливые, надежные руки. Тот, кто всегда удержит меня, не отпустит, не отвернется. Подарит и зиму, и лето, и осень, и расцветающее весной сердце. Райский сад и блаженный покой, надежду, любовь и много всего другого. Что будет, если ненавистный плод доберется до него? — Как много времени есть на подготовку? — Пока идет праздник. Я хотел приехать в церковь, пока хозяин не вернулся, так у нас будет небольшая фора. — За счет неожиданности? Серьезно? — Он не ожидает засады дома, и охрана сейчас пьет не меньше, чем гости во Дворце Искусств. Поежившись от запавшего за шиворот снега, я ссутулилась, рассеяно прислушиваясь к шагам позади и прикидывая варианты в уме. Как ни крути, время было удобное, шум на улицах скроет разборки за стенами, а городские стражи, если не выпили, то, вероятно, заняты хулиганьем в подворотнях. Уговорить себя оказалось достаточно легко, но сознание всё равно тревожно ворочалось в черепной коробке, смущенное быстротой событий. Я меньше получаса назад стояла на сцене и уговаривала Метти от самоубийства. — Глупость какая. — Так ты идешь? С грибной шляпы, зависшей над моей макушкой, на землю соскользнула горсть снега. Кажется, Инпу долго ждал меня здесь. — Иду. Я повернулась к темной фигуре позади. По ощущению, словно заключила сделку с дьяволом. Захлопнув двери старенького невзрачного авто, я поежилась на пассажирском месте, мысленно жалея, что здесь еще не придумали печки. Снегопад на улице усилился, то там, то тут на всем пути с территории всемирной выставки слышалось веселье, песни и музыка. Самое страшное время для себя целестинцы занимали воззванием к божеству и его любимыми занятиями. Хотелось бы и мне отвлечься, спрятаться от нарастающего напряжения во снах, но машина упрямо пересекала улицы, мимо пролетали огни, гирлянды и всполохи света на небе, неукротимо приближая нас к району, где жил алхимик. Не представляю, каким чудом мы добьемся от него помощи в такой час, но без малейшей подготовки соваться в пасть к льву было бесполезно. — С нами еще будет кто-то? — Нет, я опасался поднимать шум, Роар видел, что я что-то задумал, но его Хелен вовремя решила разродиться. — Хелен рожает? — Скорей всего уже родила. Когда я уходил от Чинты, гости заканчивали собирать ставки на пол ребенка и вовсю пили за его здоровье. Авто остановилось на перекрестке, пропуская нескольких студентов в учебной форме, поднимая вверх бутылки дешевого спиртного, они весело поприветствовали водителя и нестройным шагом скрылись в одном из простеньких кабачков на берегу канала. — Что-то мне подсказывает, Берти сейчас тоже накидался в честь праздника. — С чего ты решила? — Роар намекнул, что он пьяница. Лицо Инпу на мгновение озарил свет чужих фар, уголок губ дернулся в ухмылке. — А ты больше верь этому болтуну. Берти — хороший человек и честный, хоть и характер дрянной. И я не видел алхимика действительно пьяным уже очень давно, примерно с тех пор, как он перестал крутиться среди знати. — Не слишком представляю его в высшем свете. — А то. Сейчас об этом помнят только те, кто знают, что Берти один из лучших алхимиков в городе, и свои знания он получил от поколений ученых, отличившихся до него. Потомственный алхимик, надо же. Должно быть у него действительно хорошая слава, несмотря на то, что зелья в лавке встречались весьма сомнительные. — Тогда что за история с чужим пивом? — Ох… У Берти был ученик, богатенький и любимый сынок одного из министров, неглупый, умелый, подающий надежды и нестеснявшийся работы с котлом. Чудо, а не пацан, всё-то он делал и со всем справлялся. Берти даже заказал отдельные стеклянные флаконы с инициалами мальчишки, потихоньку продвигая его как самостоятельного мастера. Именные символы, знак звезды, как малого солнца, красота. И всё у них было хорошо, пока Берти не решил выпить в местном баре, вошел, значит, в зал и видит, как из новенькой фирменной стекляшки в чью-то кружку с пивом кочует зелье, а студенты в компании сидят и посмеиваются. Алхимик разозлился, подошел и, не говоря ничего, высосал это пиво залпом и, как кружку об стол шваркнул, полез с кулаками на ученика. Нос успел сломать, фингал поставить и губу разбить, прежде чем снотворное подействовало, а из уборной вышла девчонка, которой напиток предназначался. Тяжело вздохнув, я прикрыла глаза рукой. Почему таких зверей растят именно среди знати? У того же Роара девчонки наверняка воспитанней большинства отпрысков высшего света. — О боги… — Так Берти и перестал быть лучшим алхимиком в городе. Министр тогда сильно похлопотал за сыночка, никто не сознался, что видел, как подливается зелье, так что Берти, значится, накидался до того, как зашел в бар, а потом в приступе зависти избил мальчишку. Такой вот он гад. Папка тогда предлагал деньгами дело замять, чтобы ученик закончил практику, но алхимик отказался, а в ученики взял ту самую девчонку, ее после скандала всё равно учить никто не хотел, хотя Санни умная, смекалистая, пусть и крайне рассеянная. Покивав, я припомнила свою единственную встречу в лавке, девушка тогда вышла вся в какой-то неведомой жиже и, кажется, испортила очередной котел. — При мне в лаборатории что-то взорвалось. — Это нормально, ученица правда старается и очень переживает из-за невнимательности, но Берти таки пришлось ввести новую дешевую линейку зелий ее неудачных экспериментов. — Зелье роста и страха. Будешь расти и бояться. — Зелье вонючести и проклятья, — рассмеявшись в голос наемник утер глаза. — Продал мне, чтобы отгонять волков в ближайшей роще. Говорит, так ко мне точно никто не подойдет. Джасинта полчаса меня поливала из бадьи во дворе, прежде чем в постоялый двор пустить, и то я тогда всех постояльцев распугал. Представив себе подобное, я тоже не смогла не улыбнуться. Вероятно, Берти стоило предупредить, что зелье отгоняет не только волков, хотя я на его месте тоже вероятно не стала бы вдаваться в подробности. Хватит того, что неудачные флаконы покупают по скидке. Посреди темных, незнакомых кварталов, ставших окончательно неразличимыми из-за снега, нам навстречу выплыло здание с едва узнаваемой входной дверью и единственным отличительным знаком в виде вывески с флаконом и рисунком полусолнца. Кое-как выбравшись из машины, я направилась было к главному входу, но Инпу окликнул меня и повел в обход по скрытой белой пеленой тропинке к заднему двору и невзрачным, кривоватым крыльцом возле пустых грядок. Поднявшись по скрипучим ступенькам, наемник аккуратно постучал в двери, но от малейшего движения деревянного полотна дребезжали окна старой импровизированной террасы с сухими пучками трав между занавесок. Откуда-то изнутри послышалась недовольная ругань, тихий лепет и шлепки тапок по полу. Щелкнув замком, в проеме вдруг выросла высокая фигура алхимика в блеклом распахнутом халате на голое тело. Спасибо, что хотя бы не забыл трусы. — Блэкки, ты хоть понимаешь сколько сейчас времени? — Время работать. — Солар запрещал работать в праздник восходящего солнца. — Как хорошо, что мы ему не поклоняемся. Берти, пошарь в своих ящиках, дай какой-нибудь стандартный набор из яда, каменной кожи и быстрого заживления ран. Дело срочное, нам нужно торопиться. Недовольно сощурив запавшие от недосыпа глаза, алхимик почесал затылок, разворошив и без того буйный бардак на голове. Позади него, протирая толстые стекла очков, будто привидение в длинной сорочке, появилась заспанная Санни. — Что? Кто пришел? — Да дурной этот наемник. Иди к себе в комнату, я сам разберусь. — Я могу помочь найти нужные ингредиенты. — Да чтоб я еще варил среди ночи для этих нахалов! Иди, отдохни, завтра спрошу полный список ингредиентов для лечения кожных заболеваний. Осторожно взяв девушку за плечи, алхимик развернул ее обратно к лестнице на второй этаж и, легонько похлопав по спине, дал направление вперед. Сладко зевнув, Санни, кажется, даже не заметила подвоха, медленно и рассеяно начав подниматься по ступенькам. — А я и сейчас могу… Три части травы хвоща, три части цветков ромашек, четыре части травы зверобоя. Одну столовую ложку смеси залить стаканом кипящей воды, кипятить десять минут, настаивать один час. Принимать по трети стакана три раза в день, использовать для компрессов при лечении труднозаживающих ран и ожогов. Цветы ромашки, трава донника, один к одному. Две-три ложки смеси… — Вы мне ребенка разбудили, — состроив наигранно злую мину, Берти пригрозил нам кулаком. — У нас промежуточные экзамены на носу. Не на шутку проникнувшись угрозой, я отвесила небольшой поклон, больше от лица себя прошлой, студентки архитектурного, засыпавшей прямо на экзаменационных моделях и чертежах среди ночи. — Простите, пожалуйста, если бы я только знала. Присмотревшись ко мне повнимательнее, алхимик с шумом почесал давно небритую щетину, явно припомнив нашу первую встречу. — Флаконы остались? — Дома забыла. — Я на вас разорюсь! — Зашипел Берти шепотом: — Вы хоть знаете, сколько стоит сейчас хорошее стекло? Выступив вперед громадной черной тенью, Инпу упрямо напомнил: — Берти у нас правда нет времени, нужно завершить заказ в ближайшие пару часов. — Бо-оги, сейчас, у меня есть пара заготовок на этот случай, но к чему такая срочность? Развернувшись, алхимик зашарил по ящикам на узкой кухне и, открыв одну из потертых дверец, достал корзину, задребезжавшую от легчайшего прикосновения. Мягкое шарканье тапочек умолкло на несколько секунд, а затем вновь вернулось вместе с Берти к крыльцу. Протянув руки, наемник хмуро ответил: — Так тебе и расскажи. — Демоны с тобой, держи, потом расскажешь, как всё прошло. В широкие ладони Инпу легли несколько пузырьков, подобные тем, что я брала в прошлый раз, но несколько больше и перевязанные сложной сеточкой кожаных шнуров, чтобы можно было повесить зелья на пояс и они не звякали, сталкиваясь между собой. На пробковых крышках сургучной печатью были отмечены череп, потрескавшийся камень и капля. Получив свою порцию, я подвязала ее на пояс как могла, запоздало поняв, что отправилась на дело в праздничном костюме от Моргана. Похоже, это становится уже дрянной традицией, влипать в неприятности в самой дорогой одежде в гардеробе. Будет стыдно испортить и этот подарок. Коротко попрощавшись с Берти, мы вновь прошли к машине наемника. Еще через еще пару минут, выехав из кварталов подешевле, мы на жуткой скорости пронеслись в сторону главного храма Целестии. — Габриэль говорил, что может закрыть здание так, чтобы некромант не ушел оттуда. — Вы были знакомы? — Как сказать, он пытался одно время меня преследовать, это трудно назвать знакомством. На мгновение нахмурившись, Инпу покосился на меня, будто оценивая возможность быть преследуемой старым извращенцем. — Что? Не веришь? — Верю, но… насколько я слышал, у главы церкви были иные вкусы. — О-о да, о них я тоже в курсе. Мой хороший друг едва сбежал от этого монстра. — Извини. Зря я вообще поднял эту тему. Стянув с плеч пиджак, я оставила его на свободном сидении вместе с маской и, расстегнув манжеты, закатала рукава повыше. Если бы опомнилась раньше, то могла бы стрясти с Берти лишние штаны, а так хотя бы верх наряда останется на память. — Ничего-ничего, я же не шутила о том, что людям возможно будет лучше, если Габриэль будет всего лишь плодом Каро, а не бесчеловечным чудовищем. — Вообще труп, который я нашел, был обескровлен, и рана на шее была огромной. Кажется, это был один из прихожан. — Оу, ладно, я погорячилась. — Ничего, я тоже на самом деле так думаю, но больше всего меня смущает то, что оба прекрасно паразитировали в церкви, пользуясь незыблемой властью и авторитетом. Тяжело вздохнув, я выправила рубашку из брюк и откинулась на сидении, наблюдая, как неуклонно и быстро к нам приближаются белые, едва не светящиеся в темноте стены церкви. При виде них сердце предательски сжалось и забилось в панике. Сколько лет прошло, а воспоминания об этом месте остались неизгладимы. — Хоть кого-то это смущает, Инпу. В следующие несколько минут высокий, величавый, белокаменный исполин, украшенный солнечными витражами, окончательно расправил плечи над главной столичной площадью, затмив собой часть неба и равнодушно глядя на редких прохожих, семенящих в снежной пелене этого не святого места. Где-то внутри у входа в здание горели слабые огни, посетителей не было заметно, но, учитывая возможных помощников Габриэля, я заметно напряглась. Порыскав под сидениями авто, наемник достал несколько покрывал и накинул самое невзрачное из них мне на плечи, накрыв голову словно шалью. Сам он скинул свою фирменную шляпу и поднял капюшон плаща. В руках на миг мелькнули пара револьверов, самых настоящих, как мне показалось. — Это что? — Приобретение с выставки, я же говорил, что порыскаю там. Оказывается, лорд Кельвин продвигает не только мирные технологии. Кто бы сомневался в лорде Кельвине, не удивлюсь, если рано или поздно он так под шумок покажет всем заряд ядерной бомбы как потрясающее изобретение всесторонне талантливого гения. — Страшно завидую. — Не стоит, твое оружие явно получше будет, но а у меня увы дар божеств не предполагает сражений. — Знал бы, какие жертвы и условия требуют такие вещицы, ты бы так не говорил. — Возможно, — поправив полы плаща и смело выпрямившись, Инпу взглянул на мне с тенью затаенной тревоги: — Ну что, идем? Медленно выдохнув, я постаралась сосредоточиться на деле и даже похлопала себя по щекам. Целый день работы не прошел бесследно, но, кажется, именно сейчас у меня получилось призвать рабочее настроение. — Идем. Двери церкви, к моему удивлению, никто не охранял, и проход оказался не заперт. Вопросительно глянув на напарника, я проследила за тем, как он указал на небольшие столики с простыми сладостями и пледы у самого входа. Все для бездомных, я полагаю, чтобы в такой день можно было укрыться от зимы за стенами и выпить немного чая из больших пузатых котлов на столе, но как ни странно, все вещи казались совершенно нетронутыми. Неужели даже бездомные не желают сюда заходить? С другой стороны, такая кормушка удобна прежде всего не залетавшим птицам, а коту, поджидающему обед в тени высоких колонн. Прикрыв за собой двери, Инпу замер, положив ладонь на висящие у пояса весы. Отправив вперед едва различимое темное облако, скользящее по полу, он прислушался и присмотрелся к алтарю, видневшемуся далеко впереди за рядами выкрашенных в белый скамей. — Я чувствую здесь только рабочих в жилой части церкви, давай скроемся здесь, пока есть время. — Думаешь, он вернется через главный вход? — Если сядем близко к жилому коридору, то услышим, как открывается служебная дверь. Пробравшись вперед в глубину зала, наемник мимоходом указал мне ладонью на нужный проход, еле заметный провал двери, очерченный тонким контуром света изнутри. Послушно кивнув, я покосилась на весы. — Ты не почувствуешь появления плода? — Я могу сказать, есть ли рядом души и как много магии. — Инпу посмотрел на меня. — У плода есть душа? — Они определенно живые, но в остальном я не подскажу. — В этом и проблема. Усевшись в нише между столами для подношений и толстой колонной, прикрывавшей от нас дверь в служебные помещения, мы позволили себе ненадолго выдохнуть. Зал погрузился в тишину, прерываемую лишь редким шорохом, доносившимся из-за двери, служки тихонько шаркали по коридору, желали друг другу спокойной ночи и заканчивали дела при церкви. Парочка низкорослых помощников единожды вышли к нам в зал с новым, теплым котлом чая и забрали уже остывшее для гостей питье. Слабые крохотные камни на мгновение подсветили чужие уставшие лица у входных столов с едой, священные стены тонули почти в могильном покое и тьме. Стиснув в свободной руке подсвечники с тонким дрожащим пламенем в середине оплавленной лужи воска, служки взялись за металлические петли с обоих сторон тары и медленно засеменили обратно к рабочим помещениям. Неверный свет дёргано танцевал в витражах потухших солнц, на миг выдергивая из тени ниш между окон высокие фигуры в доспехах, то ли скульптуры, то ли просто украшение, призванное устрашать прихожан. Закрытые шлемы безмолвно наблюдали за движением перед ними, взгляд их пустых прорезей лишь казался настоящим из-за движения огня в трясущихся пальцах. С шумом отворив проход к себе в служебные комнаты, помощники, кряхтя и громко засопев, ввалились внутрь кое-как, протиснувшись с непосильной ношей. Дверь коридора слуг хлопнула в тот же момент, как на пороге главного входа вдруг появились две высокие белые фигуры. — Жаль, что не остались на банкет у Кельвина, говорят, он будет до самого рассвета. — И как ты еще не пресытился банкетами, Виктор? Неужели ты всё еще настолько юн, что чревоугодие до сих пор кажется тебе приятным? Внутренне похолодев, я вцепилась в плечо Инпу, дав знак затаиться и не выходить. В груди алым бутоном с острыми лепестками разрасталась тревога. Виктор и Габриэль в праздничных нарядах неспешно шли через зал в нашу сторону. — Скажете тоже, дядя, по вашим меркам я и правда совсем ребенок, но знаете, раз в год можно и покутить, тем более за чужой счет. — Действительно, юнец, что ж, ты можешь вернуться, пока не поздно. Мне же без королевской четы больше нечего делать на празднике. До уха донесся едва слышимый шёпот: «нужно дождаться, пока он не останется один». Чуть кивнув в качестве подтверждения, я затаила дыхание. Кровь бешено стучала в висках, грозясь заглушить чужой разговор. — Всё пытаетесь заманить принцессу в церковь? — Всё для того, чтобы она не пошла по стопам брата в темных землях. Могу поспорить, мальчик больше не признает света нашего бога. — Вернется, вспомнит какого это. — Вспомнит ли? Или ему тоже придется напомнить, кому он обязан силой, которой наделён, и властью. Аврелиан сам давно отвернулся от Солнца, признав грязную кровь семьей. Остановившись у двери, где еще несколько минут назад скрылись слуги, Габриэль внимательно посмотрел на Виктора, будто дожидаясь от него одобрения на очередное регламентируемое целестинцами «правильное» мнение, но страж порядка поддакивать не торопился, лишь легкомысленно пожав плечами. — Может быть. Оба выглядели так естественно, словно и правда были родственниками, и Габриэль внешне совершенно не отличался от своей версии в прошлом, насколько я успела его запомнить. Просто два человека, два светлых в церкви, ничего больше. Покосившись на Инпу, я заметила на его лице такое же замешательство, кивнув в сторону мужчин, наемник вопросительно посмотрел на меня. Я тоже пожала плечами. Длинные пальцы напарника осторожно коснулись весов на поясе, темные брови сошлись на переносице. — Кто здесь?! Резко развернувшись к нам, Габриэль вдруг нахмурился и в считанные секунды отступил на два шага назад, оставляя перед собой Виктора как щит. Не видя больше смысла скрываться, я первая поднялась на ноги и выступила из ниши, подняв руки перед знакомым. — Софи? — Тебе стоит уйти, Виктор, забудь, что видел меня здесь. — О чем ты? Что ты вообще забыла в церкви? Глухо засмеявшись, архиепископ взмахнул рукой и вновь попятился, не отрывая взгляда от меня. У стен поднялся странный гул. — Она пришла меня убить, неужели ты не понимаешь? И наемника привела с собой. Выйди же к нам, Ориабский призрак, о тебе наслышаны едва ли не больше, чем о пропавшей принцессе. Недовольно поморщившись, Инпу вышел, как того и хотел Габриэль, но не стал зря тратить время, мгновенно вскинув револьвер и выстрелив несколько раз в его сторону. Прозвучало несколько оглушительных хлопков, Архиепископ нечеловечески быстро увернулся, отступив еще на несколько шагов назад. Состроив почти страдальческую мину, он демонстративно схватился за сердце. Будто старику стало действительно тяжело. — Дядя! Вынув из парадных ножен длинный сверкающий меч, едва ли видавший боя, Виктор бросился к наемнику, пытаясь проткнуть тому грудь резким выпадом. Ринувшись наперерез, я призвала Ненависть и взмахнула копьем, сбивая чужое острие наверх на расстоянии вздоха от Инпу. Выступив вперед, я ударила в ответ противоположной стороной копья, словно надеясь заколоть и почти нарочно позволив Виктору отшатнуться от огненного кончика. Из темных проемов ниш на истоптанные мраморные плиты опустились огромные тяжелые фигуры, одним своим присутствием словно заполонив собой всё пространство церковного зала. Не меньше десятка, высокие, вооруженные мечами, они молча и неуклонно двинулись в нашу сторону. — Софи… Позади послышалось бряцанье гильз, что-то мне подсказывало, что на всех врагов пуль не хватит. — Виктор, ты клялся меня не трогать! Уходи, иначе мне придется реально тебя ранить. В конце концов он казался мне вменяемым. Вскинув голову, Виктор с вызовом посмотрел на меня, стиснув челюсть. В его взгляде читалась усмешка и неприкрытое разочарование. — Ты хочешь, чтобы я дал тебе убить родственника? — Твой настоящий родственник уже обратился бы к магии, отчего же архиепископ Солара не покажет немного света? Может, потому что порождения иных богов боятся растрачивать драгоценную еду зря?! Инпу отправил в архиепископа еще несколько пуль и не глядя отпрыгнул вбок, уворачиваясь от удара неповоротливого часового воина. Громадный меч со страшным звоном упал на плиты и, истошно заскрипев, поднялся обратно в воздух. Еще пара истуканов выбрали наемника своей целью, упрямо толпясь и стараясь преградить ему путь. Улучив момент, я вновь замахнулась на Виктора, стараясь как можно скорее закончить с ним бой, но страж, даже мимолетно отвлекшись от меня, идеально парировал удар, едва не зацепив бок лезвием. Кажется, он тоже до последнего сдерживался, лишь защищая себя. — У меня встречное предложение, Софи. Отступить. И не попадаться мне больше под руку. — Вот оно, целестинское великодушие! — Я не смогу тебе простить покушение. Стиснув рукоять меча, Виктор сделал шаг вперед, ударяя наотмашь, но я даже не шелохнулась. Серебристая кромка опустилась к горлу и лишь слегка коснулась кожи, задрожав, будто неприкрытая угроза, но страж не позволил себе нарушить клятву. Смотрел на меня со всей неприязнью и ненавистью, на какую мог, но не ранил. Побелевшие губы сжались в тонкую струну. Рядом снова прозвучали выстрелы, лавируя между околдованными машинами, Инпу проскользнул между пары из них и спустил курок попеременно на обоих револьверах. Габриэль отшатнулся, подняв перед собой слабый светлый щит и, не удержав его, дернулся от просвистевшей по плечу пули. Белый костюм окропила красная кровь. Страдальчески ссутулившись, архиепископ зажал рану. — Дядя! Крик потонул в новом скрежете металла о мрамор. Топчущиеся исполины исполосовали несколько колонн, смело сминали под ногами скамьи и подсвечники, порой путаясь в мешающихся обломках. Бросившись к Габриэлю, Виктор перепрыгнул останки очередной мебели, но огненное копье тут же нагнало его на пути, вонзившись в камень перед самым носом. Тугодумный воин скрыл за собой силуэт архиепископа, стеной встав между ним и племянником. Чуть не зарычав, страж порядка обернулся ко мне, взгляд зацепился за что-то на лице, во взгляде промелькнуло нечто опасное. Резко пригнувшись за остатки скамьи, я ожидала удара заклинанием или вовсе отчаянный бросок меча, но вверх над головой вдруг взмыл большой светляк размером с голову. Ослепительно засияв холодными белыми лучами, он испустил из себя волну светлой магии, прокатившейся по большей части зала и развеявшейся у стен. Испугавшись, я запоздало отдернула руку от серебристого сияния, но не ощутила и капли боли, просто свет, заряженный магией, ничего больше. — Что за бред… Столько сил угрохать на это? Поднявшись на ноги, я призвала копье обратно и, перепрыгнув препятствие, вновь погналась за Виктором, уже изрядно опережающим меня. Новая пара выстрелов, точно в цель, Инпу бережливо тратил патроны, нажимая на курок только зная, что сможет попасть. В теле Габриэля появилось еще пара ран, у ключицы и на скуле, почти что у самого виска. Совсем чуть-чуть, совсем немного. С очередной волной света, пронесшейся по залу, я наконец-то почувствовала подвох. Дискомфорт, едва заметный в общей кутерьме, шуме, пыли и толкотне, стал достаточно заметным, чтобы я обратила на него внимание. Пульсация шара участилась, словно в такт ударам сердца, замедлившись, я шокировано открыла рот, не веря, что Виктор позволил себе настолько отвратительную выходку. Ладони потянулись к шее. — Софи, отвлеки его! Наемник закричал, явно не справляясь с новым противником, медлительные часовые воины были не такой сложной помехой, как обученный страж. В панике заозиравшись, я дрожащими руками сжала копье и, подскочив ближе, запустила его в Виктора, без особой надежды попасть, но вместо того чтобы отпрыгнуть, мужчина вдруг обернулся и инстинктивно поймал огненное оружие, мгновенно заорав от боли и отбросив от себя Ненависть. С какой-то извращенной, удивительно сладкой радостью я увидела, как на чужих ладонях едва не слезает кожа, и тут же скривилась от накатывающей агонии сама. Пальцы суматошно вцепились в край нагревшегося ошейника, каждая волна света толикой магии оседала на ограничителе, перегружая его, раскаляя, обхватывая горло расплавленными тисками. Нужно было хотя бы попробовать встать, перетерпеть волны две или три, и сбить светляк к чертовой матери, но боль и ужас, охватившие меня ядом, разлились по телу. Куда бы я не дернулась, куда бы не бежала, скрываться уже поздно и тошно до рези в желудке. Инпу не справится один. — Софи! Беспомощно открыв рот, словно выброшенная на сушу рыба, я попыталась что-то выдавить, хоть какой-то ответ, но новая волна света докатилась до ошейника. Он прожжет меня, он прожжет мое горло, его не снять, не снять… я не могу снять раскаленный обод. Вновь призвав Ненависть, я вцепилась в нее, как в спасательный круг, и на мгновение даже показалось, что она холоднее собственной шеи. Разгоравшаяся паника отступила на мгновение, позволив мне закричать так громко, как я могла и, сделав пару упрямых шагов вперед, вновь бросить копье, заклиная оружие, чтобы оно попало в цель. Огненное острие пронзило плечо Габриэля насквозь, выступив спереди почти на половину длины. Ошарашенный этим архиепископ не сразу заметил темную фигуру, замершую перед ним. Напитав пули некросом, Инпу выстрелил дважды, почти наполовину снеся голову монстру. Да, именно монстру. Из частично развороченного черепа, словно диковинные жуткие соцветия, вылезли несколько языков в обрамлении зубастой глотки. — Дядя… Увидев, чем на самом деле является его родственник, Виктор застыл не в силах отвести взгляд от шокирующего внутреннего мира твари. Недовольно зашипев, меняя обличие на настоящее, плод достал из-под мантии дополнительные щупальца и здоровое отъевшееся чешуйчатое брюхо. — Тебе обязательно было всё портить, дрянная девка?! Неужели мой отец тебя так ничему и не научил?! Посмотри на себя! Ты корм! Тебе повезло выжить и не уйти к Древу, но ты и здесь напакостила! Ты даже не представляешь, насколько удобным было это место! Обессилено упав на колени, я съежилась, цепляясь за ошейник и вновь закричав от боли, уже не слыша и не воспринимая возмущение так и непобеждённого чудовища. Металл прилип к коже, не желая с ней расставаться, пробираясь пламенем через мясо до самого хребта. Всё, что могла сделать, я сделала, оставшись наедине с собственным безумием. Хотелось, чтобы это всё наконец закончилось, не важно как. Крепкие руки подхватили меня, осторожно поддержав голову, в зале вдруг стало тихо и темно. В последнее мгновение света за красной пеленой слез я разглядела лицо Виктора, полное страха и ужаса от того, что он только что сделал.