Времена грёз 3 том

— Софи, я решил, какое напоминание о тебе хочу здесь. Светлое, почти белое серебро мелькнуло на дрожащей поверхности воды, щедро расцвеченной, почти полностью укрытой огромным количеством солнечных зайчиков, охотно и неустанно скачущих по зеркальной глади, кругами расходясь от мимолетного движения плавника или хвоста в прозрачной толще озера. Смотреть на это можно было бесконечно, почти что столько же, сколько я готова была наблюдать за хозяином сада. Остановившись на самом краю короткого деревянного помоста, сделанного явно лишь для моего удобства, Мундус единым жестом скинул с плеч камзол и, закатав широкие рукава рубашки, протянул руку, приглашая подойти ближе. Неловко сделав пару шагов вперед, я с некоторой опаской приняла его руку, замерев почти в обнимку с божеством, до последнего стараясь сохранить хотя бы крохотное расстояние и чистый рассудок. Если уж столкнет, то хотя бы упадем вместе. — Смотри. Вкрадчивый голос и теплое дыхание коснулись моего уха, невольно заставив скулы постыдно запылать. Длинные пальцы указывали на прозрачную кромку воды и резвящихся в ней крупных, довольных жизнью карпов, но завораживающий взгляд Мундуса остался прикован ко мне, будто он боялся, пропустить даже мгновение вместе. — Безумно красивые, словно их вылепили из костяного фарфора или вырезали из драгоценных жемчужин, никогда не видела подобной расцветки. — Словно чистый холст, — губы божества растянулись в улыбке, пришел мой черед заворожённо наблюдать за спутником. — Да, пожалуй. Едва заметно усмехнувшись собственным мыслям, он поднял ладонь и мягко коснулся щеки, мимолетной лаской смущая меня всё больше. Сердце предательски пустилось вскачь, словно щенок, дорвавшийся до свободы, вторая рука Мундуса осторожно обхватила мою талию. Даже простым движением, каплей внимания он буквально выкрадывал мою душу. — Раскрасим их вместе? — Что…? Как? Возле лица, словно из неоткуда, мелькнула зажатая в пальцах, багрово-алая вишня, настолько спелая, что шкурка едва не лопалась, а сладкий запах игриво защекотал нос. Спустя краткий миг, почти незримо, словно фокус, блестящая поверхность разошлась, пачкая веснушчатую кожу и пуская красные капли сока дорожками вдоль выступающих жил предплечья к локтю. Мягкие подушечки, окрашенные ягодой, аккуратно коснулись моих губ, оставляя за собой пьянящий вкус, вишневый цвет и бескрайнее море стыда. Прикрыв веки, я с превеликим трудом осталась на месте, не отвернувшись и не сбежав. — Мундус… — Тише, сейчас я всё покажу. Его тон стал заметно ниже, будто даже для божества эта маленькая задумка неожиданно стала заметным испытанием. Щурясь от слепящего солнца, я подняла голову в надежде разглядеть эмоции Мундуса, склонившегося надо мной, обрамленного пылающим ореолом, но, разделив один вдох на двоих, он неожиданно вовлек меня в поцелуй, с какой-то особенной трепетностью и жадностью прижав к себе в тесном объятии. Руки сами по себе, первее услышав заходящееся сердце, обняли в ответ, сжав ткань рубашки бога от нахлынувших чувств. Сознание потерялось в этом водовороте, волна жара прокатилась по спине, и я впервые ощутила, как же отвратительно и бесконечно между нами расстояние даже здесь, сейчас, всего с маковое зерно, со считанные миллиметры, с толщину одежды, в конце концов, но как же это было далеко. Хотелось большего, ощутить прикосновение плоти, забыть про формальности, про страхи, про жизнь вне снов, чтобы довольствоваться его присутствием вволю, чтобы ощутить поцелуи ниже шеи и плеч… ниже рук… Бо-оги о чем же я только думаю. Пожалуй, только он и может знать. — Софи? Отстранившись, Мундус словно едва очнулся от нашего мимолетного наваждения, всё еще не в силах выпустить меня из рук, но вновь довольно улыбаясь, почти наверняка понимая, какое влияние произвел. Мне не хотелось это скрывать, я и не собиралась, ноги едва держали, обещая, окончательно ослабев, опустить на пирс или травяной ковер, дай им только повод, но мерзкий червячок разума уже вернулся, тихонько вторя из подкорки мозга о скоротечности любого сна здесь и неизбежности утра, до того, как мы дойдем до чего-то действительно серьезного. Состроив подобие невинной неловкости, я отвела взгляд, вновь устремив его к пруду. Кто бы раньше сказал, что от соблазнов так сложно отказаться. — Кажется, идея была раскрасить их, а не меня. — Одно другому не мешает. Тихо усмехнувшись, Мундус неохотно отпустил меня и до последнего не желая отворачиваться, присел на краю помоста, легким, неуловимым жестом призывая к себе одного из серебристо-белых карпов. Крупная, сверкающая, как оброненная небесами звезда, рыбина раскрыла рот, высунувшись из воды и будто бы прислушавшись к богу. Подхватив ее в ладони, он вдруг приник губами к бледной спинке и тут же отодвинулся, с нескрываемым задором наблюдая, как красный отпечаток нашего поцелуя расцветает на неожиданном холсте. — Теперь я могу любоваться этим вечно. Где-то рядом послышался всплеск, отмеченный чужой любовью питомец вновь закружил среди водорослей и нежных кувшинок, но сколько бы не старалась, я была не в силах отвести взгляд от ямочек на щеках, пронзительных зеленых глаз и почти бескрайних алых волн. Забыв дышать, я раз за разом пыталась осознать поистине удивительную правду. Никто никогда и нигде не смог бы это повторить. Только для него весь мир, это личная мастерская, полная инструментов, только он может создать здесь место для меня. — Доставка стирки! Заберите одежду, пожалуйста! Знакомый звонкий голос Юлия привычно вытряхнул меня из сна в недобрые объятья нового дня, блеклыми лучами расцветившего комнату. С трудом разлепив веки, я заметила за окном настоящий снегопад, почти слепой пеленой укрывший землю. В такие моменты, когда погода заглушает уличный шум и словно отрезает спальню от окружающего мира, хотелось лишний раз не выходить из дома и, укрывшись, дремать в тепле возле батареи или печи, но внутренний щебет мыслей с тревогой напоминал о делах. — Иду! Откинув одеяло, я собрала волю в кулак и поднялась с кровати. Отдельное усилие ушло на то, чтобы надеть тапки, еще одно чтобы прошаркать до дверей. Рука почти не глядя щелкнула замком и повернула ручку двери, взор с трудом сфокусировался на прачнике в потемках коридора. — Ты могла идти еще медленнее? — Если очень надо могу даже не вставать, сам бы открыл. Неодобрительно дернув головой, Юлий сунул мне вешалку в чехле из плотной ткани и, пока я придерживала крючок, быстро и аккуратно распаковал костюм, отряхивая остатки подтаявших хлопьев. Проверив, что всё в порядке, парень чуть огладил лацканы пиджака раскрасневшимися, дрожащими пальцами, будто последний раз любуясь проделанной работой. — Ткань темная, но предупрежу сразу, никаких пятен крови, я их не отстираю, и они испортят общий узор. — Попрошу жертв быть осторожнее. — Я серьезно, не знаю, какой наемник будет так выделяться, но тебе стоит прихватить удавку, иначе от этой красоты ничего не останется. — Хорошо-хорошо, как скажешь, хотя ничего не обещаю. Костюм нужен для работы с мадам во Дворце Искусств, а там сегодня будет море людей, — стряхнув ворсинку от чехла, я повесила одежду на ближайшую вешалку и отдала причитающуюся Юлию награду. Шершавая как наждачка кожа невольно коснулась моих рук. — Работы много? — Средства подорожали и пришлось раньше заплатить за отопление, иначе вещи в комнате не просыхали. Вынужден перерабатывать немного. — Может, одолжить тебе крем? У меня есть, очень хороший. — Не нужно, лучше скажи, ты… — нервно сунув монеты в карман, прачник вдруг ссутулился, неловко подбирая слова. — Ты можешь передать помощнице мадам или ей самой небольшое письмо? — Помощнице? — Эдит. Я не прошу ее искать, вы наверняка даже незнакомы, но я буду благодарен, если ты передашь записку хотя бы ее начальнице. Невероятного труда стоило сохранить спокойное лицо, чтобы не случайно не спугнуть паренька. Словно откровение вспомнились его слова при нашей первой встрече. «Мамке вам портки стирать». Не с потолка взял, надо же, помнит еще, что она его прокормить пыталась. — А сам не думал посетить Дворец? Там красиво. — Туда деньги нужны, чтобы на территорию попасть, а у меня… совсем лишних нет, и так в отложенное на учебу залез, чтобы с курткой встретить зиму. Теперь едва соберу на первый семестр… если соберу вообще. Нервно теребя шелушащуюся кожу на тыльной стороне ладони, Юлий потупился, с явной неохотой и, кажется, даже обидой, признаваясь в безденежье. Стянув со стола стеклянную банку, оставшуюся еще с поездки до Санктума, я набрала немного крема и растерла по рукам не осмелившегося противиться прачника. — Пиши свою записку, передам. Просияв, как новый золотой, парень мгновенно выпрямился, чуть ли не подпрыгнув на месте. — Отлично! У тебя нет бумаги и ручки? — Нет. — Тогда я до стойки, сейчас вернусь! Подорвавшись с места будто на пожар, Юлий пробежал по коридору и скрылся за углом второго этажа. Где-то вдали послышался оклик Линни и тихий упрет Чинты за устроенный шум. — Сирота, значит, да? Вредный хорек. Яркий, цветастый сноп искр с визгом вылетел из подготовленных у входа пушек и, достигнув самых небес, с хлопком разбросал по вечернему небу новые мимолетные звезды, лишь на мгновение застывшие на потемневшем в закате холсте. Малый оркестр играл на укрытом снегом газоне в палатке под навесом, музыкой развлекая прибывающих гостей. Высокопоставленные лица один за другим плыли по длинной лестнице, при полном параде увешанные дорогими украшениями и одетые в лучшие наряды. Кого-то я видела раньше, кого-то нет, но тех, кто мог бы узнать меня за полумаской, еще не нашлось. Пускай меня и выдавали глаза, как сказал однажды Аластор, важные целестинские снобы едва ли соизволят приглядеться к нижестоящему человеку напротив. Как помощница Метти (так певица попросила себя звать), я со спокойной душой пряталась в тени лучезарной певуньи, склоняя голову в приветствии, пока сама девушка, кутаясь в дорогую шубку, с улыбкой махала министрам, дельцам и торгашам посолиднее. — Фия… Фия же, правильно? Как мне нравится наш маскарад. Давно я так не веселилась от души. В последнее время постоянно нервничала из-за преследования Рауля, а теперь словно груз с плеч. Надо было сразу попросить мадам о защите, но я боялась, что из мужской солидарности охранник меня предаст. — К сожалению мне кажется, что такое вполне может случиться. Рауль же как-то пробрался в вашу гримерную, полагаю, ему кто-то помог. И помнится, некоторые работники сцены подзаработали на том, что исподтишка фотографировали щиколотки девушки. Встретившись взглядом с господином Герцом, Метти радостно улыбнулась и отправила ему воздушный поцелуй, вызвав ревнивый взгляд супруги владельца магистерии. Смутившись, я слегка одернула певунью, взяв ее под локоть. — Я смотрю, у вас сегодня крайне хорошее настроение. — Оно у меня почти всегда такое в праздники, они навевают воспоминания о приемах в Беллаторе. Когда приезжали послы или отец отмечал день рождения, у нас всю неделю были пиры, музыка, танцы, вино лилось рекой. Я всегда пела, иногда Кайса приказывал освободить место на столе, ставил меня на всеобщее обозрение и просил исполнить любимую песню, а гости рядом обязаны были бросить к моим ногам какое-нибудь украшение. Жемчуг, изумруды, рубины, аметисты, чистое золото и даже дорогие шкуры редких животных. Отец и сам снимал какое-нибудь ожерелье или браслет, отдавая его мне как дар, а послы из Тирио умоляли меня задержаться и посидеть на их мехах, чтобы подольше меня лицезреть. — И всё с выступления доставалось тебе? — Конечно! Самые простые украшения мы с матерью меняли на ткани, косметику из Целестии и учителей. А всё остальное шло в сундук или на обновление дворца. — Мне б так пожить хоть недельку. Позади, прорываясь через других артистов и часть охраны, к нам с заметным трудом прорвалась Эдит, тоже нарядная, насколько это возможно, при ее сдержанном и закрытом стиле. Поправив шляпку с вуалью, она кивнула Метти и наклонилась ко мне. — Всё хорошо? Проблем не было? Может быть, вам принести воды или сами сходите на перерыв? — Всё в порядке. Повернувшись к нам, певунья вдруг повисла на моей руке и, быстро чмокнув в незакрытую маской щеку, ответила с придыханием. — Всё замечательно! Спасибо, Эдит, но здесь мой ангел-хранитель, мой ангел музыки! — Ангел? Метти вновь вернулась к приветствию гостей, протянув кому-то ладонь и благодаря за посещение. Растерявшись, я запоздало отметила, что меня впервые не передернуло от упоминания слова «ангел», и вместе с тем я чуть ли не впервые услышала его из чужих уст в Арборе. Возможно, где-то у южан встречаются в книгах упоминания о таких созданиях. Похлопав меня по плечу, Эдит улыбнулась, собираясь уходить. — Что ж, раз всё хорошо, тогда я пойду, не задерживайтесь. В случае чего я буду у сцены. — А, подождите, у меня тут кое-что есть, — суматошно похлопав по карманам, я постаралась припомнить, куда дела записку, и дрожащими пальцами выудила небольшой листок из внутреннего кармана. — Просили передать. — Что? Мне? Но кто? — Один упрямый прачник, который уже не первую неделю разбирается с моими вещами. Застыв на месте, словно изваяние, женщина неверяще посмотрела на меня, явно до конца не понимая, о ком я говорю, или рассчитывая, что это может быть дурная шутка. Вложив в ее ладони послание, я постаралась уточнить максимально серьезно. — Он как узнал, что я иду сюда, побежал черкать записку, но что именно писал, не видела. Вы уж скажите, если там вдруг гадость какая, я ему подзатыльник передам. Вздрогнув и словно бы только проснувшись от сна, Эдит на мгновение задержала взгляд на бумаге и медленно раскрыла ее, расправив края. Не желая подсматривать, я уточнила спустя минуту, отвлекая помощницу от перечитывания строк: — Ну как? — Всё хорошо, всё правда хорошо, спасибо. Она подняла голову, судорожно утирая слезы и громко шмыгнув раскрасневшимся носом. Поджав губы, Эдит попыталась скрыть улыбку и вновь принять строгое выражение лица, но соленые капли упрямо текли по щекам. Сдавшись, она быстро обняла меня и, чмокнув в скулу, отвернулась, скрывшись в толпе. Метти, взяв меня под локоть, довольно рассмеялась. — Ты сегодня прям нарасхват! — Видимо. — И расстроила Эдит! — Так иногда бывает, но это к лучшему. Пропустив мимо нескольких не слишком богато одетых гостей, певунья чуть вытянула шею, разглядывая кого-то среди поднимающихся по лестнице, и неожиданно обратила внимание на малопримечательного высокого мужчину, помахав ему отдельно. — Господин Данган! Хорошего вечера! Резко отвернувшись от основной толпы, я постаралась чуть укрыться за объемным пушистым воротом чужой шубы, лишь мельком заметив повернувшегося к нам Тараниса. Вот кто приехал из Сомны как представитель искусств, правда не сказать, что темный. Полагаю, ему с младшим сыном Ив Уэст было проще всего влиться в местное общество. — Добрый день, госпожа Фьяметта, разрешите представиться. Новый голос позволил мне вновь обратить взор на людей вокруг. Повернувшись к двум подошедшим мужчинам, я почти сразу распознала в них оборотней. Высокие, плечистые, в непохожих ни на кого плотных приталенных рубашках с косыми воротниками, расшитыми золотой нитью. На узорах красовался герб Тирио. Тот, что крупнее, черноволосый, но с белыми висками, сделал легкий поклон и сдержанно улыбнулся певунье. — Вильгельм. Второй, явно моложе и будто озорнее, блеснув яркими, светлыми голубыми глазами, более радушно потянулся к руке девушки и галантно коснулся губами ее пальчиков. — Ивар, к вашим услугам. Один взмах ваших ресниц сразил меня наповал, надеюсь, вы возьмете ответственность за моё украденное сердце, — он очаровательно улыбнулся, уверенный в том, что смог сделать девушке приятно. В нём чувствовалось истинное восхищение, не пошлое и оценивающе, как большинство взглядов, которые я смогла заметить, а искреннее. Прикрыв ладонью губы, Фьяметта тихо засмеялась, явно польщенная таким вниманием. Стрельнув глазами в оборотня, она что-то защебетала, пока я отвлеклась, разглядывая гостей за широкими спинами оборотней. Словно гвоздь в мой гроб прошлого, по лестнице прошли мимо еще двое. Седой, облаченный в белый костюм архиепископа Габриэль, расточающий высокомерную улыбку божества, и рядом с ним Виктор в парадном молочном кителе со всеми возможными наградами за службу. Чувствую, придется постараться, чтобы не пересечься случайно в театре. Если Фьяметте достанется ненужное внимание, или пропадет вещь, второй графин из гримерки может случайно упасть на голову старшему Мелоуни. — Вы чем-то обеспокоены, что-то случилось? Вынырнув из собственных переживаний, я вновь обратила внимание на Вильгельма, неожиданно чутко подметившего моё состояние. — Нет, просто слежу за порядком, нынче много гостей. — Боитесь, что на девушку нападут? — Думаю, стоит быть готовой ко всему. Поспешно отвернувшись, я постаралась вновь принять беспечный вид, но едва ли это смогло убедить оборотня. Фьяметта стиснула мой локоть, полагаю, у нее была пара вопросов, но Ивар мастерски отвлек певунью на себя. — Леди, если вам будет грозить опасность, я непременно брошусь на помощь. — Ох, как мило, надеюсь, вы успеете меня спасти. — Надеюсь, не придется, но я всегда готов показать вам свои силу и… выносливость. Вспыхнув, как маков цвет, Метти вновь засмеялась, к моему удивлению, почти не наиграно и с явным удовольствием поддерживая разговор с оборотнем даже на такие двусмысленные темы. Неужели ей еще не надоел подобный интерес к себе? Или тут особый случай? На границе взора, среди пестрых костюмов, множества щедро украшенных масок, цветов и мехов, мелькнуло нечто ослепительно белое. Приглядевшись, в расступившейся толпе я увидела Мирру в тонком нежном платье, словно сотканном из инея и ледяных капель, полуобнаженные плечи укрывало снежное, пушистое манто. Рядом с ней Авель в серебристом камзоле из узорчатой ткани, высокий воротник рубашки подколот брошью в виде солнца из белого золота и наверняка алмазов, взгляд уставший, но радостный, словно король впервые за долгое время отложил все дела. За ними неизменно мрачный, словно тень королевы, ступал Морохир, тоже нарядный, но едва не в черном на празднике восходящего света. Самые высокопоставленные гости не спеша прошли за спинами оборотней, даже не повернувшись к приветствовавшим их танцорам, актрисам и актерам. Особенно ярые поклонники королевской четы громко закричали что-то одобрительное, кто-то бросил к ногам королевы цветы. Мысленно поблагодарив мужчин Тирио за импровизированное ограждение, я собралась было позвать Метти в гримерку, но публика на лестнице вдруг испуганно ахнула. Вильгельм обернулся, невольно показав нам, как златокудрая девочка не старше десяти лет, до этого почти незаметная за своим высоким охранником, осторожно поднимается с колен, явно наступив на собственный подол непомерно длинного платья. Упрямо поджав пухлые губы и готовясь вот-вот расплакаться от чужого внимания, Марси нервно подтянула край юбки повыше, чуть было вновь не шокировав зрителей, но Морохир, присев рядом, мягко вынудил ее опустить ткань. Что-то ободрительно прошептав, он с легкостью подхватил принцессу на руки и с гордым видом вновь последовал за ожидающими дочь королем и королевой под восторженные вздохи девушек на лестнице. — Ты видела? — Настоящий рыцарь. — Она так уверенно обнимает его…