Невесомость

Найти нужную тропинку между деревьями по описанию гостей трактира оказывается сложнее, чем Элен себе представляла. Ей приходится использовать магию, прося духов леса не путать ее бесконечными похожими одна на одну полянами и одинаковыми жухлыми кустами. Наконец сумерки и легкий сырой туман рассеиваются, и путники выходят к мрачной осевшей избушке, окруженной колючим кустарником и покосившимся забором. Из трубы валит дым, в окнах теплится свет — дом определенно обитаем. — Я чувствую магию, — резко и настороженно говорит Эш у нее за спиной. Элен хочет ответить, что тоже не может не ощущать тяжелую, тягучую магию земли, будто бы волнами разливающуюся от дома, но не успевает. По ушам бьет пронзительный визг, лицо обжигают удары жестких крыльев, а в волосы вцепляются чужие пальцы. — Это пикси! — кричит Эш позади. Элен мало что понимает: ей остается зажмуриться, боясь за глаза, и вслепую отбиваться от нападающих. Внезапно резкий порыв ветра отбрасывает пикси в сторону. Одна успевает вырвать Элен клок волос в полете, и та вскрикивает от неожиданной боли. — Стучи в дверь, скорее, — просит Эш, и ей приходится взять себя в руки и кинуться к двери, чтобы забарабанить по ней кулаком, пока он использует магию, чтобы сдержать неожиданную атаку. Однако дом оказывается не заперт, и через секунду путники, ошарашенные и растрепанные, вваливаются в жаркое натопленное полутемное помещение. Дверь за ними захлопывается с оглушительным грохотом, и тут же наступает удивительная тишина, нарушаемая лишь треском поленьев в большой каменной печи. Не успевает Элен сделать шаг вперед, как из-за одного из пологов, разделяющих дом на зоны, выглядывает гоблин. Он полностью сед, невероятно стар, сгорблен, и сильно уступает размерами молодому гоблину, будто усох со временем прожитых лет. Шаркающей походкой он выходит из-за полога, опираясь на длинную корявую палку, и тяжело опускается за придвинутый к стене стол. — Бедные мои пикси, как они кричали, — ворчливо говорит гоблин скрежещущим голосом. — Конечно. В такую рань… Затем шаман делает неопределенный жест рукой в сторону путников, и Элен различает на его ладони глаз, изображённый золотым. В следующую секунду ее потрясает еще одно наблюдение: у гоблина три руки. Третья крепится к туловищу под левой, словно у паука, ей-то он и тянется к стоящей на столе свече. — Извините, что потревожили вас, — наконец робко произносит она. Ей неуютно, но не страшно, может быть, от того, что стоящий сзади Эш почти дышит ей в затылок, создавая ощущение безопасности. — Но я должна поговорить с вами. Сейчас или никогда. Нет никакого сомнения в том, что старик — шаман. Его магия такая мощная, что кажется, что она исходит от целой армии гномов, эльфов, троллей и прочих земных существ, а не от одного скрюченного гоблина. Но так же он обладает и другой магией: старик дует на фитиль свечи, и тот загорается ярким огоньком. Ему не приходится читать заклинания, как делают это люди, обращаясь к древней магии огня. — Садись, Элен, дочь воина Дарго из народа эльфов Спокойных гор, — все еще недовольным тоном произносит гоблин, и девушку пробирает дрожь, когда он называет ее по имени и упоминает отца. Не повиноваться невозможно. — Говори. — Я хотела бы знать будущее моего народа, — произносит она, усаживаясь на низкий скрипучий стул рядом со стариком. — Грозит ли что-то моим родным… Будет ли мое королевство под властью Северной Империи, или нет. Шаман ломает черствый черный хлеб из корзинки на столе и долго пережевывает кусочек, по-стариковски шамкая губами. — Фея убежден в предопределенность пути, поэтому фея молчит. Ты же отрицаешь предопределенность пути, но разбудила старика и спрашиваешь, как если бы путь был предначертан тебе Создателем, — говорит наконец старик. Глаза на его руках блестят в сумраке золотым. — Во что ты веришь? Вопрос повисает в воздухе, Элен теряется. И действительно, во что же она верит? Зачем пришла сюда? Неужели просто в глупом, эгоистичном порыве получить утешение? — Я не вижу будущего. Я вижу варианты, — произносит гоблин, не дожидаясь ответа. — Как корни дерева имеют сотни развилок и переплетаются между собой, так и путь варьируется от того, что ты выбираешь. Я вижу тысячи твоих путей. Элен замирает, судорожно переваривая услышанное. Шаман продолжает: — Ты могла придти сюда с друидкой. Ты могла придти одна или с молодым эльфом из Северных земель, но ты здесь с этим феей, таков твой выбор. — Какой от тебя смысл, шаман, если ты даже не можешь сказать ей, что ее ждет? — не выдерживает Эш, и девушка аж вздрагивает от его резкого тона и того, как буйно всколыхнулась в нем магия. Шаман переводит на юношу пронзительный, буквально видящий насквозь взгляд, а Элен испуганно опускает глаза в стол, предчувствуя катастрофу. — Я предопределю ее путь, как только произнесу его вслух. Ты хочешь этого? У Элен в голове проносятся сотни мыслей. Что, если шаман случайно выберет и озвучит тот вариант, где ее народ ждет смерть? А что, если в одном из вариантов она вообще должна разбиться по пути обратно в Обитель? — Нет! — выкрикивает она прежде, чем Эш решит ответить какую-нибудь дерзость. — Я не хочу знать. — То-то же, — уже более миролюбиво произносит старик. — Ступайте, пикси большое не тронут вас. Элен поднимается. Эш, явно раздраженный, размыкает губы, чтобы что-то сказать, и ей приходится схватить его за запястье, останавливая, и произнести самой: — Спасибо, что уделили нам время. Мы уходим. — Доверься своему пути, фея, — бросает гоблин Эшу напоследок. Элен спешит выскочить за дверь и вытащить своего спутника до того, как услышит что-либо еще. На улице обжигающе свежо, но уже не так темно. Близится рассвет, и все тонет в вязком молочном тумане. Беспокойные пикси, крылышки которых переливаются серебристым в неярком свете, кружат рядом, но не нападают. Теперь Элен видит, что это маленькие феи, размером каждая не больше кошки. В них чувствуется холодная магия ветра, глаза у на крохотных кукольных личиках сверкают, а крылышки трепещут часто-часто. — Какая магия… — пищит одна пикси, и остальные вторят ей. — Ушли ни с чем… ушли ни с чем… — подхватывает визгливое многоголосие. — Какая чудная магия… — Фея… Фея… Фея из Мрачного леса… — пикси кружат над головами путников, пока те стремятся поскорее пересечь поляну. — Чудная магия… — Такой же как мы… такой же как мы… — Фея из мрачного леса… Элен не успевает даже сообразить, что произошло, как пикси начинают истошно визжать, что аж закладывает уши. Она инстинктивно зажмуривается, но, почувствовав, что никто не атакует, распахивает глаза и обнаруживает, что Эш сжимает в руке одну из пикси, а остальные накинулись стайкой и пытаются вырвать соплеменницу из чужих пальцев. Теперь на симпатичных кукольных лицах — оскалы, а руками они целятся фее прямо в глаза, грозясь выцарапать. — Бежим, бежим скорее! — испуганная Элен одной рукой вцепляется в его локоть, а другой бьет по запястью, чтобы юноша отпустил маленькое существо. — Брось ее! За секунду до того, как пикси вцепились бы и ей в волосы, Эш все же разжимает ладонь, и они пускаются бежать напролом через кусты и валежник. — Зачем? — непонимающе восклицает Элен, когда они наконец останавливаются на одной из опушек. Визг пикси давно смолк, и тишину раннего утра нарушает лишь слабый ветер и тяжелое сбитое дыхание. — Они же из твоего… — Не говори мне, что они из моего народа, — грубо перебивает ее Эш, нервно ища по карманам плаща магическую фигурку лошадки. — Они — низкие существа, как животные и насекомые. Довольно отвратительные и надоедливые, к тому же. Или ты тоже считаешь, что у всех фей нет души? Считаешь, что я такой же, как эти маленькие твари? Он подбрасывает фигурку, и сотканный из ветра пегас появляется на поляне. Нервное настроение хозяина передается магическому существу: конь громко фыркает и дергает хвостом. — Этот шаман, какое различие он сделал между нами! Тебе — выбирать, а мне довериться Пути, — добавляет Эш со злостью. Элен, удивленная и почти злая на него, за то что, что он говорит такие вещи, толкает его в грудь. — Как ты можешь думать такое? У всех есть душа! Ты такой же, как и я! Кто тебе сказал эту ужасную вещь? — Твои сородичи эльфы. Я слышал это всегда! Что я примитивное существо, как птица или летающий жук, — яростно отвечает он. — И вот теперь он говорит мне… — Мало ли кто что болтает! — перебивает эльфийка. — Ведь у тебя есть эмоции, чувства, и мысли, и право выбирать… В последнем ты даже более свободен, чем я. Но если так, то и у меня не должно быть души… Она буквально ощущает, как злость и обида разъедают его изнутри, как это давит. Ее природа — любить живые существа, и ей почти физически больно от того, как кто-то может слышать и думать такие страшные вещи о себе. С чего он вообще все это взял? Неужели вид пикси всколыхнул в нем ворох обид? — Не говори так, — просит Эш уже тише. — Никогда больше не говори так о себе. Запоздало Элен понимает, что все еще касается его груди, ведь она так и не отняла рук. Они непозволительно близко, но уже ничего не изменить. Порыв, охвативший их, обоюдный: она тянется обнять его за шею, а Эш притягивает ее к себе и жадно целует. Это совсем непохоже на то, что произошло между ними в прошлый раз. Тогда они целовались нежно, невесомо, почти робко, сейчас же — эмоционально, где-то на грани отчаяния и грубости. Неожиданно для себя Элен отвечает с такой же порывистой страстью и теснее прижимается к нему, наслаждаясь теплом его тела и жаром дыхания на губах и щеках. Магия феи захлестывает ее с головой, даря опьяняющее чувство свободы и безграничной силы. Элен не знает, сколько длится это безумие, но скоро ей приходится вернуться в реальный мир. Эш отрывается от ее губ и, придерживая ее лицо одной рукой, заглядывает ей в глаза. — Нам нужно возвращаться, — говорит он, все еще тяжело дыша, и гладит ее по щеке. Элен смотрит на него и не может насмотреться. Внимательные зеленые глаза, взлохмаченные темные волосы, грубоватые, мужественные черты лица… Он не идеальный, но такой живой, такой… — Иначе это плохо закончится, — очень серьезно добавляет Эш. С того момента, как пегас взмывает в небо, они больше не произносят ни слова. Элен смотрит вниз, на лес с редеющим между ветвями туманом, и снова прокручивает в голове все, что произошло. Очередная ошибка. Они не могут, не должны быть вместе: разные народы, разный социальный статус, разная репутация, и их родные земли так далеко друг от друга… Он — принц чужого народа с низкими культурными нормами, для него обычное дело провести с девушкой ночь и забыть, а та, кто станет его женой и королевой, вероятно, уже подобрана с рождения. Но Элен ничего не может сделать с симпатией к этому юноше, так бережно обнимающему ее сейчас, чтобы она не упала, и от этого особенно тяжело на душе. Уже совсем светло, когда они выходят из тени леса вокруг Обители и трусцой бегут к стенам здания по траве между клумб и декоративных кустов, чтобы не попасться на глаза садовникам. Занятия еще не начались, но магическая академия просыпается, и Элен пробирает нервная дрожь от мысли о том, как бы проникнуть в свою комнату незамеченной. Уже в одном из коридоров Эш тормозит ее, беря за руку, и тянет к высокому витражному окну, сквозь которое пробиваются яркие лучи рассветного солнца. В Обители пока еще тихо, и вокруг нет ни души, однако Элен все равно опасливо оглядывается, а потом устремляет взгляд на фею. Он выглядит помято и утомленно, как и она сама, и розоватый свет не оживляет бледное лицо. Эш прикусывает губу, как если хочет сказать что-то серьезное, но не решается. Потом, спустя полминуты, все же произносит: — Прежде чем ты уйдешь к себе и мы продолжим делать вид, что ничего такого не происходит… Я хочу, чтобы ты знала, что ты мне нравишься. По правилам моего народа, мы могли бы общаться, если это взаимно, — он делает небольшую паузу, а потом продолжает: — Но я понимаю, что это может опорочить твою честь… Поэтому я готов соблюсти ваши эльфийские формальности. Элен совершенно ошарашена этим признанием. Если она правильно его поняла… Услышать о симпатии это одно, но получить предложение о помолвке, так быстро, поспешно, в совсем неподходящей ситуации… Готова ли она связать с ним свою жизнь, пусть пока и не браком, а обещанием? — Это очень серьезное предложение, — она качает головой в полной растерянности. — Я должна подумать. Извини меня. А потом совершенно трусливо разворачивается и убегает, переполняемая всевозможными эмоциями, и собственные легкие шаги кажутся ей грохотом, землетрясением — ровно то же происходит в ее голове, настоящий конец света. Увы, она не успевает скользнуть в комнату незамеченной: две пожилые горничные разносят по комнатам воду для умывания, свежие полотенца и прочие необходимые с утра вещи. — Юная госпожа, где же вы были? — бурным шепотом спрашивает одна из дам в белом переднике, всплескивая руками. — Простите, мне не спалось, — отвечает Элен, уверенная, что выглядит она достаточно плохо, чтобы походить на человека, не спавшего полночи. — Будьте так добры, приготовьте мне большую ванную… Расслабляется она только тогда, когда остается одна в небольшой комнате, заполненной паром и ароматами благовоний и трав. Без раздумий Элен погружается в белоснежную чашу с водой, смывая с себя липкий пот, запахи утреннего осеннего леса и трактира, закрывает глаза и проваливается в вязкую дрему. — Тебя все обыскались! — заявляет Софи ей за завтраком и в полголоса добавляет: — Я так часто врала, что ты приболела, что еще немного, и у меня бы отсох язык. Элен до сих пор не может прийти в себя. Перед ней тарелка аппетитной молочной каши со сладким земляничным джемом, чайник травяного чая и корзинка свежих булочек, но ни что из этого не привлекает ее. Напротив за столом Ник и еще несколько парней едят бекон и омлет, и от запаха горячей пищи тошно. Ощущение, будто она во сне, причем не самом приятном. — Спасибо, — благодарит Элен подругу так же негромко, чтобы никто не подслушал их разговор. — Мне нужно было съездить домой, по срочному делу. — Как же ты добралась туда? Так далеко! — удивляется подруга, округлив глаза. — Все хорошо? — Отец прислал магическую карету. Не знаю, насколько все хорошо… — она задумывается, а потом все же решает приберечь информацию на попозже. — В целом, ничего страшного не случилось. — Ну слава Создателю, — с облегчением выдыхает Софи, и тут же переводит взгляд куда-то эльфийке за плечо. — Гляди-ка, госпожа Белль. И правда, директисса, хранительница Обители госпожа Белль, высокая пожилая эльфийка с точеными чертами лица и абсолютно седыми волосами, плавно входит в зал. Подол ее темного переливающегося платья скользит по мозаичному полу, словно поток черной воды. Сопровождает ее гном, начальник первого курса, и завуч по воспитательной работе. Госпожа Белль не остается незамеченной, и все ученики затихают, с тревогой и любопытством следя, как она поднимается на небольшой подиум. Должно быть, случилось что-то из ряда вон, или наоборот, что-то невероятно хорошее, раз она собственной персоной так спонтанно пришла сообщить об этом. — Мне хотелось бы пожелать вам доброго утра, юные господа и дамы, но, к сожалению, только что меня известили о вопиющем случае нарушения правил, ставящим под угрозу репутацию Обители и мою лично. Более того, то, что произошло, крайне опасно для жизни самих нарушителей, и чудо, что они сейчас сидят с кем-то из вас за одним столом целые и невредимые. Элен застывает в полном ужасе. Сердце бьется так громко и сильно, словно вот-вот выскочит из груди. Нет сомнений в том, что была обнаружена их ночная вылазка, и последствия окажутся ужасны. Она с позором вернется домой и теперь-то точно станет ясно, что она не способна ни к чему: ни к политике и ведению войны, как сестра, ни к мирным искусствам, которым она должна была обучиться здесь. Ее удел — выйти замуж за статусного мужчину и всю жизнь растить детей и вести пустые светские беседы… — Прошу выйти сюда учеников, нарушивших самое строгое правило. Вы понесете меньшее наказание, если признаетесь. Все начинают озираться, ища того, кто поднимется. Но Элен словно прирастает к стулу. Лучше бы ее выгнали сразу, еще утром, не допустив до занятий, а не позорили перед всеми… Ей не видно Эша, потому что он сидит за столиком где-то позади, но Элен уверена, что он тоже и не подумает признаться сам. — Что ж, — продолжает директрисса после недолгой паузы. — Я очень разочарована. Ученики первого курса, Кирион и Эш, выйдите. Элен сперва полагает, что плохо расслышала из-за шума в ушах, и тоже порывается встать, но потом до нее доходит. Кирион поднимается из-за соседнего стола под сдавленное оханье и шепот, и медленно идет к госпоже Белль, напряжённый, как тетива лука, мрачный и непоколебимо гордый. Эш догоняет его на подступах к подиуму. Он левитирует, как обычно, сунув руки в карманы черных штанов. На его лице читается безразличие, но Элен думает, что он просто утомлен их приключением. Оба юноши остаются внизу, не поднявшись к директрисе на подиум, и так и замирают, не глядя друг на друга. — Вы вдвоем самовольно покинули территорию Обители, не поставив никого из администрации в известность, и отсутствовали более суток, — громко произносит пожилая эльфийка, и все вокруг снова ахают. — Вы знаете, что вам грозит? — Отчисление, — мрачно отзывается Кирион. — Именно, — ледяным голосом подтверждает директрисса. — Принимая вас в Обитель, мы гарантируем вашим родным вашу безопасность, учим вас, кормим и оберегаем. Нарушая правила, вы не только подводите администраторов и педагогов, но и проявляете неуважение к вашим семьям. Воцаряется гробовая тишина. Первый день каждого ученика в Обители начался с правил. Элен, конечно, тщательно изучила их. Покидать Обитель можно, но на это должны быть существенные причины, а так же подтверждение родственника, что он берет на себя всю ответственность за ученика. Побег, на который она так легко решилась, мог стоить ей всего. — Более того, вы оба не раз были замечены за драками и использованием нецензурной лексики, что непозволительно. Особенно вы, юноша, — директриса кивает на Эша. — Но так как вы еще на первом году обучения и слишком юны, чтобы в полной мере осознавать, что вы натворили, я готова дать вам второй шанс. Правила Обители строги, однако я верю, что любой, попавший сюда, может преобразиться и стать достойным. В наказание вы будете заниматься работами в саду и столовой вплоть до лета. Физический труд всегда направляет сознание в нужное русло. Это все. В напряженной тишине все провожают директриссу взглядами — никто и не думает шолохнуться. Только Элен прикладывает руку ко лбу, стараясь унять головокружение, а потом трогает Софи за рукав: — Мне плохо… — Ах, Элен! — восклицает испуганная Софи и тут же начинает суетиться. Весь мир словно отмирает и наполняется звуками, которые Элен в полуобморочном состоянии слышит словно из-под воды. В нос бьет запах крепкого кофе, кто-то поддерживает ей голову и подносит чашку к губам. — Это все низкое давление, — говорит Софи где-то совсем рядом. — Ну же, глотни кофе, милая. Кирион, помоги ей, она сейчас упадет… Элен приходит в сознание уже в постели. Похоже, ее только что принесли сюда, потому что вокруг толпятся любопытные, а к ней склоняется медсестра с чашкой, до краев наполненной пахучим напитком. — Всего лишь переутомилась, бедная девочка, — мягко произносит женщина-друидка. У нее огромные голубые глаза, короткие козьи рога и вытянутые уши. — Попей горячий отвар, съешь сладкого печенья, и все пройдет. Женщина гладит ее по волосам и, прежде, чем растерянная и обессиленная Элен может ее поблагодарить, быстро уходит, ловко поддерживая рукой пышные цветастые юбки. — Ты нас напугала, — жалуется Софи, и Элен испытывает чувство дежа-вю. Совсем недавно все так же стояли вокруг, словно она при смерти, когда она упала в воду. И вот опять… Элен страшно неловко быть в центре внимания в такой ситуации. — Все в порядке, — заверяет Элен девушку, слабо улыбаясь. — Иди на занятия, а я полежу немного. — Давай, поправляйся, — кивает Софи. — Я запишу для тебя все. Неравнодушные расходятся. Но когда Кирион оборачивается в дверях, эльфийка делает ему короткий жест рукой, веля остаться, и юноша повинуется. Он незаметно проскальзывает обратно в комнату и затворяет за собой дверь, оставаясь с ней наедине. Элен садится на постели и поправляет помявшееся платье карамельного цвета. Кирион разворачивает стул, опускается и тут же хватается руками за голову и трет лицо. Теперь он кажется живым и уязвимым, а не холодной, роскошной статуей, и Элен непривычно видеть его таким. Усталым, слабым, раздосадованным. — Где ты был? Как же так получилось? — взволнованно спрашивает она. Вся эта ситуация кажется каким-то абсурдом. Почему он? Как Софи удалось скрыть ее отсутствие, а Эша поймали? И при чем тут вообще этот эльф? — Я ездил на север, — говорит он, поправляя волосы, но черные пряди все равно непослушно падают на лицо. — Без феи. Я понятия не имею, где его носило, но стоило мне появиться утром в коридоре, он уже был там. Нас заметил завуч, который собирался на утреннюю пробежку. Провались он сквозь землю! Стали расспрашивать, а мы, конечно, оба в дорожных плащах, и у меня нашли зачарованную уздечку для лошади… — Что там, на севере? Война? — спрашивает она прямо. — Нет… Все гораздо сложнее, — он вздыхает и трет переносицу. — Империя решила взять средние земли уговорами. Они рассказывают о культе магии воды, исполняют какие-то трюки, чтобы произвести впечатление. Мой народ стал сомневаться в безопасности этого, и вот теперь мне сообщили, что мой друг поплохел после того, как общался с Имперскими. Я хотел разобраться, но он не смог дать мне вразумительного ответа… — В каком смысле? — переспрашивает девушка. — И как они вызывают эту магию, артефактами? Всем известно о магических артефактах, но они усиливают собственную магию, и особенно необходимы людям, ведь люди, в отличие от магических существ, как раз и обретают магию из заклинаний, кристаллов, костей феникса и прочих атрибутов, изготовленных мастерами. Но о том, чтобы кто-то, кроме шаманов, коих единицы, мог просто так использовать артефакт с чужеродной магией, она еще не слышала. — Моего друга лихорадит и он не может объяснить, что именно он делал. Как будто что-то разъедает его изнутри… Врачи говорят, что он съел токсичных грибов или напился каких-то отваров, но я не думаю, что это так. Впрочем, тебя не должно это тревожить, твои земли далеко, — качает головой Кирион. — Лучше взгляни, что я привез для тебя. Эльф вынимает из-за пазухи крохотный бархатный мешочек и протягивает Элен. Та сперва удивленно смотрит на юношу, а потом принимает подарок. Из мешочка на ладонь выпадают две крошечные сережки в виде золотых пчелок, и кожу пронзает магией. На смену этому ощущению быстро приходит тепло, потом жар, и наконец сила, наполняющая тело тягучей, исцеляющей магией земли. — Никакой магии воды, — говорит Кирион вдогонку их обсуждению. — Они сделаны шаманом из священного дерева и покрыты золотой краской. Примерь. Элен послушно надевает сережки, легко вынув из ушей бриллианты. Магия уже не ощущается так резко, а просто является приятным дополнением, как чашка горячего наваристого супа в холодную пору. — Спасибо, они чудесные, — благодарит она, с восторгом разглядывая сережки в крохотное зеркальце. — У меня нет ничего, что я могла бы дать взамен. — Это подарок, — эльф слабо улыбается и, наконец, поднимается. — Встретимся на занятиях.