Невесомость

Во дворце Элен легко узнают и пропускают везде, провожая удивленными взглядами. В покои семьи сразу отправляют посыльного с известием о прибытии младшей дочери, а потому, когда она входит, отец уже ждет ее в своем кабинете за письменным столом. С ним старшая дочь — на ней серебристый военный мундир, говорящий об очень высокой должности, а в глазах больше тревоги, чем радости от встречи. Элен нагло врет о том, как добралась из Обители до дома совсем одна, и тут же переходит к главному, суетливо выкладывая немногие известные ей факты. — Да… С севера уже приходили письма с предложением присоседиться к их Империи, — отец хмурится и задумчиво трогает седую бороду. — Но если у них действительно есть магия, о которой ты говоришь… — Мы же не сдадим город просто так? — с надеждой спрашивает Элен. — Вокруг так много других королевств! Можно объединиться с ними… — Политика сложнее чем ты думаешь, дорогая сестра, — мягко перебивает Таис, и пусть ее голос нежен, во взгляде — сталь. — Иногда лучше сохранить жизни, пожертвовав некоторыми свободами. — Они могут разрушить город! Построить шахты в поисках золота и камней! — восклицает эльфийка. — Мы приложим все усилия, чтобы этого не допустить, — заверяет отец. — А ты должна отправляться обратно в Обитель и учиться наукам и магии. Навыки и умения куда полезнее слов. — Хотя бы ты, Таис! Неужели ты хочешь, чтобы нами правили чужаки с севера? — Элен разводит руками, ища поддержки от сестры. Но та, похоже, приняла решение. И Элен невыносимо чувствовать себя глупой маленькой девочкой, которую не воспринимают всерьез. Если бы была жива мама, возможно, она услышала бы ее… Вскоре, разочарованная, Элен сбегает по мраморным ступеням дворца на грубую брусчатку площади и едва ли не летит до трактира. Неужели Король и совет уже рассмотрели возможность присоединиться к Северной Империи? И ее отец, военноначальник, один из приближенных к Королю людей, не отговорил его… Может, и не пытался даже… Что, если в Спокойных горах знают о страшной черной магии воды больше, чем они с Эшем, а потому не видят смысла сопротивляться? Все эти мысли терзают юную эльфийку так сильно, что она, взволнованная и расстроенная, едва не пробегает мимо Эша. Тот стоит в тени в стены, плавно сливающейся с серой скалой, и скучающим взглядом наблюдает за детьми, которые гоняют по площади сдутый кожаный мяч. — Ты быстро, — бросает он, окидывая ее оценивающим взглядом. — Что-то случилось? Элен качает головой, не зная, как собрать мысли в кучу и выразить свои чувства, и глядит на детей. Один из них собирается ударить по мячу, но мячик будто живой отскакивает в сторону, и ребенок падает, а остальные дети смеются. — Зачем ты так? — с легким укором спрашивает она, догадавшись, что Эш использовал магию, чтобы подбросить мяч. — Скучно, — пожимает плечами фея. — Так что? Все во дворце перепуганы насмерть и готовы присоединиться к северной Империи, лишь бы их не заморозили? — Именно так, — тяжело вздыхает Элен. — В этом ваша эльфийская суть. Жертва во имя спасения жизней… — тянет Эш, но в его голосе нет пренебрежения. — Мой народ не такой, мы предпочитаем разлететься во все стороны, лишь бы нас не посадили в банку, как мотыльков. — А как же сражаться? Зачем тогда нужна боевая магия вообще? — С таким настроем это надо на юг. У них там такие армии, такой боевой дух, воины пустыни… А здесь, считай, еще средние земли, мелкие королевства. Север растопчет их и не заметит, если они захотят сражаться, — Эш пожимает плечами и бросает взгляд туда, где за домами и высокой крепостной стеной должны тянуться средние земли, плодородные, спокойные, покрытые лесами, реками и безграничными лугам, меж которыми разбросаны мирные поселения, веками не знавшие войны. — Но если объединиться, создать армию, заключить договор с южанами, например, раз у них сильные воины… — с надеждой предлагает Элен, заглядывая ему в лицо, как будто этот юноша, один из принцев мало кому известного северного королевства, вообще может что-то решать. — Я уверен, что твой отец и другие, кто там у вас приближен к королю, уже обсудили эти варианты. И не думаю, что сдаться — их окончательное решение. Может, черная магия воды — вообще выдумка, и мы зря волнуемся, — успокаивает Эш, а потом резко серьезнеет: — Но сейчас я обязан вернуть тебя в Обитель. Там безопасно, а здесь ты все равно ничего не изменишь. — Ты говоришь, как мой отец, — возмущается Элен и выкручивается, когда Эш пытается взять ее под локоть. — «Возвращайся к учебе и будь хорошей девочкой!» — Он прав и он желает тебе добра. Идем, ну же, — фее удается направить ее в сторону выхода из города, туда, где можно потеряться на узких тропинках между деревьев, скал и горных ручьев. — Думаешь, я был рад, когда братья отправили меня учиться в Обитель? Конечно нет, я хотел махать мечом и пить брагу. Не выдержав ее мрачного молчания, Эш добавляет: — Ты сейчас настроена бездумно лезть драться. Ты хоть умеешь управляться с мечом? — Я стреляю из лука, — тихо отзывается она, все еще страшно обиженная на всех на свете и до глубины души разочарованная. — Значит, надо научить тебя. Уделаешь своего эльфийского дружка в схватке на мечах, будет умора, — уже бодрее говорит Эш. Губы Элен наконец трогает неуверенная улыбка. Под ногами вьется едва заметная тропинка, утопающая в полегшей к осени траве. Дышится легко-легко, и эльфийка старается запечатлеть в памяти эту прекрасную, естественную и нетронутую природу, чтобы воспоминания грели сердце вдали от дома. Засмотревшись по сторонам, она не замечает, как Эш выводит ее на край обрыва, и юноше приходится вновь подхватить ее под локоть, чтобы она не упала. — Хорошее место, — говорит он, но что-то в голосе выдает неуверенность. Элен смотрит вниз, туда, где у подножия скал растет вековой лес, а потом вдаль, в сторону Обители. Горизонт тонет в сумерках, дует свежий чуть влажный ветер. — Что-то не так? — спрашивает она, глядя на фею. Он очень серьезен, и это ему к лицу. Острый взгляд зеленых глаз, прямая спина, широкие плечи, покрытые черным плащом, нахмуренные брови — он словно воин, готовый к битве, а не тот наглый, насмешливый мальчишка, каким она часто наблюдала его в Обители. — С северо-востока идет буря. Может, мы минуем ее, а может… — он не договаривает, только сильнее хмурится. — Нам бы переждать ночь. — В Обители забеспокоятся, если нас не будет слишком долго, — резонно замечает Элен. Конечно, она оставила Софи записку и попросила сказать преподавателям, что ей плохо, но ведь те могут и наведаться к ним в комнату. — Что нам за это будет? Эш пожимает плечами. — Смотря что наврать. Но если они догадаются, что мы отсутствовали вместе… По вашим эльфийским законам это как минимум неприлично. Он более чем прав, и Элен хорошо это понимает. Страшная новость о возможной войне заставила ее забыть об осторожности, и она не учла, что со стороны их путешествие выглядит, как побег возлюбленных. Теперь же вспоминается еще и поцелуй, и от всех этих мыслей, панически роящихся в голове, ей становится дурно. — Мы должны лететь. Сейчас. Эш не возражает, потому что, вероятно, думает о том же самом. Элен не знает, какие правила на этот счет у фей, но, должно быть, он сам не хочет опозорить девушку другого народа. Эш подбрасывает стеклянную фигурку лошадки, и в одно мгновение рядом с ними на краю скалы возникает большой крылатый пегас. Конь нетерпеливо бьет копытом, и Элен ласково треплет его по полупрозрачной морде, успокаивая. Они взмывают в небо так быстро, что перехватывает дыхание. Нужно раствориться в сумерках до того, как их могут заметить. В этот раз Элен не клонит в сон, потому что она слишком напряжена и взволнованна. Давно поборов испуг от невероятной высоты, она разглядывает тонущий в темноте пейзаж внизу. Как прекрасны эти горы и леса и как уютны деревни и маленькие города-крепости… Однако вместо восхищения ее охватывает ужас, едва она представляет на месте этой красоты военные шатры, костры и легионы воинов. Неожиданный порыв ветра подбрасывает их в воздухе, и на секунду Элен кажется, что они все втроем, включая пегаса, оказываются в свободном падении. Это поистине ужасное чувство — находиться на высоте, в полном разрыве с землей, которая питает ее силой и магией, и понимать, что даже Эш не контролирует ситуацию. К собственному удивлению, она не поддается панике и не кричит, только шумно вдыхает, когда их положение в воздухе стабилизируется. Эш грязно ругается у нее за спиной и теснее прижимает к себе, перехватывая поперек живота — это немного успокаивает, и только нервная дрожь во всем теле выдает, как Элен боится. — Попробуем зайти с северо-востока, — Эш наклоняется к самому ее уху и перекрикивает рев ветра. — Нас сносит ветром. Я не знаю, хватит ли энергии в лошадке… и сил у меня. — Мы сможем добраться по земле? — спрашивает она. Магия, исходящая от пегаса, частично защищает их от неблагоприятных условий окружающей среды, но ветер все равно жжет глаза глаза, а холод пробирает до костей. Элен даже не представляет, как можно в таких условиях еще расходовать силы на магию, но фея пока неплохо справлялся. — Смотря где мы сядем, — кричит он в ответ. — Это воздух, тут ничего не угадаешь… И правда, страшная стихия воздуха непредсказуема. Их снова подбрасывает, и Элен отчаянно вцепляется в гриву пегаса, а спиной прижимается к Эшу. Время мучительного полета тянется бесконечно. Элен уже не чувствует пальцев, когда замечает внизу светящийся теплыми огнями городок, разбросанный на полянах среди леса. Пегас касается копытами земли и вмиг исчезает, а на примятой траве остается лежать лишь потухшая стеклянная фигурка — магия израсходовалась вся. Усталая, Элен тут же приободряется, ощутив под ногами твердую поверхность, наполненную древней целительной магией, и тянет Эша за край плаща туда, где между деревьями виднеются светящиеся окна. Она не может разглядеть его лица под капюшоном в темноте, но подозревает, что борьба с непогодой отняла у него немало сил. — Идем скорее, нужно согреться, — бросает Элен, поторапливая его, и тот лишь молча кивает, покорно следуя за ней. Благодаря кронам деревьев морось и ледяной ветер уже не бьют прямо в лицо, но холод пробирает до костей, и Элен чувствует, как начинают промокать плечи и спина под плащом. Вскоре они набредают на трактир — небольшое покосившееся деревянное строение со стойлом для лошадей. Из трубы идет дым, пахнет жареным мясом и специями, слышится гомон голосов, и хочется поскорее спрятаться в тепле и поесть. Народу, как ни странно, не так много — группки представителей самых разных рас, в основном, мужчины, сидят на скамьях вокруг столов, разбросанных по тесному залу. Жарким светом горят масляные лампы, трещит огонь в печи. Бармен, а может и сам хозяин заведения, старый коренастый гном, протирает огромную пивную кружку. Они подходят прямиком к барной стойке. Эш стягивает капюшон и опирается на массивную столешницу из дуба, и только тогда эльфийка обнаруживает, как он бледен и измотан. — Налей чего-нибудь горячего, — просит Эш, обращаясь к трактирщику, и бросает на стол монеты. — И поесть. Мяса. Гном устремляет на него долгий, оценивающий взгляд, не переставая механически тереть кружку тряпицей. — Пунш? — предлагает он. — Пойдет, — соглашается фея. Элен практически не бывала в таких местах. Конечно, она, будучи любопытным подростком, забегала в трактир у себя дома, в горах, посмотреть на путников в потрепанных плащах и послушать истории о других землях, но это осталось лишь воспоминанием. В основном она привыкла к шикарным интерьерам дворца, придворным и высокопоставленным людям. Здесь же душно, грязновато, и все эти мужчины, кто с мечом на поясе, кто с топорами и кувалдами, как несколько угрюмых гномов в углу, вызывают у нее опаску. — Откуда будете? — задает дежурный вопрос трактирщик. Такова его должность: наливать этим разномастным созданиям выпить и спрашивать, откуда и куда те держат путь. Элен однако этот будничный вопрос напрягает. Спроси он ее лично, она, уставшая и растерянная, не выкрутилась бы. — Я наемник. Мы идем на юго-восток, к горам, — безэмоционально отвечает Эш за обоих. — Что же не на север? — хмыкает старый гном. Он наконец наливает горячий ароматный пунш, и Элен с благодарностью подхватывает кружку, согревая о нее ладони. Эш не отвечает, только делает неопределенный жест рукой. Потом, все же пересилив усталость, поясняет: — Говорят, там в лесах развелось слишком много разбойников. Легкая работа за хорошие деньги. Из взгляда мужчины наконец пропадает настороженность, но на Элен он все равно поглядывает с подозрением. Она и сама понимает, что слишком юна, хорошо одета и ухожена, чтобы подкреплять ложь Эша, а потому стыдливо плотнее запахивает черный дорожный плащ и прячет глаза. — Есть комнаты? Нам нужно отдохнуть. — Нет, — отзывается гном и добавляет ворчливо: — Все в последнее время тащатся с севера через нас. Не понимаю… Элен переглядывается с юношей, и, уходя от опасного диалога, они спешат занять небольшой стол в самом углу. Эльфийка наконец пробует горячий горьковатый пунш, и по телу разливается блаженное тепло. Только увидев еду она вспоминает, что не ела с самого утра, с тех пор, как Эш угостил ее украденной булки. Теперь перед ней румяная картошка, поджаренные кусочки мяса и теплый хлеб на огромном глиняном блюде. И пусть это выглядит совсем не так, как то, к чему она привыкла, сейчас любая еда кажется самой желанной. — Сколько нам еще придется пробыть здесь? — спрашивает Элен, облизывая соус с пальцев. Непозволительное пренебрежение манерами, но в этот момент ее не волнует ничто, кроме тепла от огня и горячей пищи. Эш лениво доедает последний кусок картошки. Буря за окном стихает, только мелкий дождь бьется о толстое стекло. — Хотя бы до рассвета, — после недолгих раздумий отвечает он. — Отсюда недалеко, мы еще можем успеть попасть в Обитель до того, как начнутся занятия. Элен устало качает головой. Вновь встретившись с ней взглядом, Эш добавляет: — Поспи часик, я послежу. Находясь здесь, в неизвестном ей краю, в грязном трактире, забравшись с ногами на скамейку и отогреваясь выпивкой, словно какая-то простолюдинка, сложно думать о правилах и приличиях. Хочется лишь, чтобы рассеялись черные облака и непогода наконец утихла. А еще больше хочется закрыть глаза и проснуться в своей мягкой кровати в уютной комнате, глянуть на спящую Софи и понять, что все произошедшее было лишь ночным кошмаром… С этими мыслями Элен забивается в уголок скамейки, кутаясь в плащ, и почти сразу от усталости проваливается в беспокойный зыбкий сон. Просыпается она неожиданно и рассеянно трет глаза, не сразу понимая, где находится. Народу стало больше, кругом шум, гам, стук вилок, ножей и пивных кружек, несмотря на то, что давно за полночь. Эш не спит, а следит за залом из-под полуприкрытых век, скрестив руки на груди и вытянув ноги. Он все так же бледен, а под глазами залегли темные тени. — Ты спала всего ничего, — говорит он хрипло, заметив, что она открыла глаза. — Мне хватит, — качает головой Элен. — Спасибо. Тебе нужнее… не мне ведь управлять лошадью. И снова позабыв о манерах, Элен разрешает Эшу устроиться на скамейке и уложить голову на ее колени. Ей не стыдно: здесь никто не смотрит на них, всем этим грозным бородатым мужчинам, выбившимся из сил после дороги, проделанной в непогоду, и занятых пивом, безразличны какие-то путники, завернутые в плащи. Задумавшись, Элен скользит пальцами по волосам Эша и почти неосознанно использует силу. Его магия сперва сопротивляется, защищая тело, в которое она заключена, но затем ветер улягается под исцеляющей рукой эльфийки. Элен вдруг ловит себя на мысли, что ей приятно от того, они оба без раздумий доверили друг другу охранять свой сон, пусть и от усталости. Не переставая гладить Эша по волосам, Элен обводит взглядом зал, с любопытством изучая всех. Иссушенный седовласый маг, к столу которого прислонен тяжелый посох с бурым едва светящемся камнем, зыркает на девушку, но быстро теряет к ней интерес, возвращаясь к разговору с воинами в видавших виды мундирах. За соседним столом, в углу, гномы раскладывают кованные безделушки между кружек пива. Бороды у них длинные, темные, словно спутанные корни, но в целом их пухлые лица с косматыми бровями и мясистыми носами кажутся скорее добродушными, чем угрожающими. Кто кажется угрожающим, так это высокий молодой эльф в иссиня-черном плаще, ссутулившись сидящий неподалеку. С ним разномастная компания из хмурого плечистого человека с мечом, низенького гоблина-целителя, увешанного связками трав и имеющего с собой огромную корзину с корнями, палками и пучками сушеных растений, седой старухи в капоре, скрывающим пол-лица, и еще пары мужчин, сидящих к Элен спиной. Они близко, и общаются так громко, что эльфийка невольно слышит их разговор. — Мы специально отошли от маршрута на трое суток пути ради этой встречи, — говорит эльф новым знакомым. — Это не просто шаман. Он видит будущее, видит жизнь и смерть. А я хочу знать каждую секунду предначертанного мне. — Шаман, — скептически хмыкает хмурый воин. — Такой в каждом городе есть. Выбери грязного пьяницу с самым безумным взглядом, вот и шаман. Да он тебе что угодно за бутылку настойки наговорит. Эльф что-то резко отвечает, но Элен наконец удается абстрагироваться от чужого разговора. Она снова мягко гладит Эша по волосам, разглядывая его лицо. Все та же бледность, голубоватые венки на веках, но больше он не хмурится, и не дрожат тревожно ресницы, а дыхание ровное и спокойное. Невольно девушка думает о подслушанном разговоре. Она видела шамана однажды. То был эльф-полукровка, неожиданно сумевший познать магию огня вдобавок к магии земли. Он чуть не сжег несколько домов, а потом сбежал в горы. Его иногда замечали: он скитался среди скал скал, грязный оборванец с обезумевшим взглядом, разговаривал с кем-то, кого называл духами. Еще тогда Элен стало очень жаль его, и она навсегда запомнила этот случай. Но говорят, что не все, познав более одного вида магии, сходят с ума. Кто-то, как только ему открывается мир духов, может сохранить контроль и разум, и становится не только мощным магом, но и может совершать чудеса: видеть прошлое, настоящее и будущее любого живого создания или места в любой точке земли. Но о шаманах такой силы лишь ходят легенды. Время за размышлениями тянется быстро. В тревожной полудреме Элен наблюдает, как постепенно расходятся посетители трактира, как стихает дождь за окном, и как наконец начинает редеть ночная тьма, превращаясь в робкие предрассветные сумерки. Тогда она наконец мягко будит Эша, понимая, что в отчасти магическом сне он может проспать еще множество часов, а этого времени у них просто нет. Он открывает глаза, сонно щурится от неяркого света масляных ламп, садится на скамье и трет руками лицо. — Я так крепко спал, — растерянно говорит фея. — Как будто целую вечность. — Просто ты устал, — пожимает плечами она. Не ложь, а маленькая тайна: ей неловко признаться, что она использовала немного своей силы, чтобы сделать его сон спокойнее. — Я хотела бы попросить тебя кое о чем. Эш, разминающий затекшую шею рукой, бросает на нее удивленный взгляд. — Говори. Элен сама не знает, как подступиться к этой абсурдной идее. Кто-то засмеял бы ее, но он должен понять. — Я услышала из разговоров, что здесь неподалеку живет шаман, — эльфийка переходит на возбужденный шепот, чтобы и их диалог не был услышан любопытным или скучающим. — Он видит прошлое и будущее. Я хочу спросить, будет ли война на юге, угрожает ли что-то моим родным… — Ох, Элен, — хмурится он, поднимаясь, и набрасывает на плечи плащ. — Ты перепила пунша на ночь. Идем, нам надо освежиться и выдвигаться в сторону Обители. — Мне не приснилось! — возражает она и тоже подскакивает, еле поспевая за феей. — Это обсуждали… Но ни высокого эльфа, ни старухи, ни остальных уже нет и в помине, остались только пивные кружки и тарелки на столе. На улице пронизывающе свежо, но очень тихо. Нет ни ветерка, не шелохнется желтый листок на дереве, и весь крошечный городок еще спит глубоким сном. Пахнет сыростью, грибами и лошадьми. — Постой же, — упрямая Элен все же ловит Эша за локоть, останавливая. Заглядывает с надеждой в блестящие в предрассветных сумерках зеленые глаза. — Пожалуйста. Даже если он просто сумасшедший, я должна спросить. Так мне станет спокойнее, и я точно буду знать, что весь этот путь проделан не зря… Он отводит взгляд. Смягчается. — Мой народ считает, что нельзя пытаться постичь предначертанное, это большое неуважение к Создателю, — наконец объясняет Эш. — Путь может оборваться, если ты захочешь его увидеть. Теперь Элен понимает, почему он так противится. Ее же народ, эльфы, не верит в необратимую предопределенность будущего. Наоборот, все можно изменить, потому что впереди тысячи возможных путей. — Подожди меня здесь, я схожу и спрошу сама, — предлагает она. — Я не могу оставить тебя одну здесь, — Эш хмурится и обводит окружающее пространство рукой. Где-то далеко в лесу глухо ухает сова. — Мне придется пойти, если ты не прекратишь упрямиться. Элен вздыхает. Нет, слишком поздно, она не отступится от этой идеи. Да и кто этот фея такой, чтобы она заботилась о его религиозных чувствах? Скоро они вернутся в Обитель, и он снова станет обижать ее друзей и задирать Кириона, а она здесь беспокоится о нем… — Тогда закроешь уши. И я не стану ничего спрашивать про тебя, только про мое королевство и родных. Он не может ей отказать. Элен отлично видит это и оттого испытывает неловкость, пользуясь его слабостью. — Идем, — наконец раздраженно отмахивается Эш. — Давай закончим с этим поскорее.