Невесомость

Перед балом сложно думать об учебе: поэтому, едва занятия заканчиваются, Элен и Софи мчатся принимать ванную и переодеваться. Уже садится солнце, заливая комнату красновато-оранжевыми лучами, когда эльфийка облачается в роскошное небесно-голубое платье, прошитое тонкими нитями. Закатное солнце причудливо играет лучами по ткани, золотя ее. Волосы она решает просто распустить, чтобы белые локоны свободно спадали по плечам, а на шею надевает тонкую цепочку с капелькой аквамарина. На Кирионе должен быть темно-синий камзол украшенный такими же золотыми нитями — по представлениям Элен, в паре они будут смотреться просто прекрасно. Однако когда она наконец видит эльфа у входа в большой зал, то почему-то не так уж и радуется. Кирион правда очень красивый: темный камзол в сочетании с черными волосами добавляет ему возраста, и кажется, что этот молодой мужчина пришел не на бал в студенческой Обители, а как минимум собирается обсуждать политические вопросы с королями и знатью самых высших чинов. Что-то тревожит Элен, и она сама не может объяснить это тягостное предчувствие. Эльф смотрит на нее с плохо скрываемым восторгом и делает комплимент, вежливо и сдержанно, в его стиле. Элен благодарит и подает ему руку, другой придерживая длинный подол платья, чтобы вместе войти в зал вслед за Софи, облаченной в пышные коралловые юбки. Зал поражает своей красотой: за стеклянным потолком уже чернеет ночное небо, погружая пространство в полумрак, разрезаемый лишь светом множества свечей и светлячками, мерцающими среди густой зелени растений, оплетающих колонны. Где-то в глубине зала вытянулся длинный банкетный стол, заставленный блюдами с аппетитно пахнущими тонкими ломтиками мяса, горячим хлебом, причудливыми фруктами и овощами, названий многих их которых Элен не знает. Остальная часть зала свободна от мебели, чтобы можно было танцевать, и только на подиуме разместились музыканты, наигрывающие веселую ненавязчивую мелодию. Большинство студентов уже собрались: девушки в роскошных платьях и нарядные юноши скользят по залу под музыку, и оторвать от них взгляд невозможно — так волшебно и прекрасно они выглядят. Элен замирает, будто зачарованная глядя на скользящих по залу, и опоминается лишь тогда, когда Кирион за руку затягивает ее к танцующим. Сопротивляться музыке и молодому эльфу невозможно, да и незачем, поэтому Элен позволяет ему подхватить себя за талию и увлечь в танец. Она правда обожает это: двигаться под музыку, прикрыв глаза и представляя, что она танцует одна посреди зала, а зрители восторженно смотрят на нее. Хочется скинуть туфли, как дома, во дворце, и коснуться босыми ступнями камня, ощущая магию земли, проходящую сквозь почву и минералы и наполняющую ее тело исцеляющей силой. Элен отдается танцу вся, забываясь, и есть в этом какое-то необъяснимое наслаждение. — Извини, что? — голос Кириона вырывает ее из блаженной неги. Они останавливаются, и Элен на мгновение теряется, обмякая в его объятиях. В голове пусто, словно ее неожиданно разбудили, но через пару секунд до девушки доходит, что эльф обращается не к ней. — Говорю, хочу потанцевать с ней, — в голосе Эша скользят требовательные, непривычно капризные нотки, и вообще он весь какой-то напряженный, мрачный, особенно в этом своем вечном черном военном мундире. — Меняемся? Хорошенькая девочка с бараньими рожками в невообразимо прекрасном воздушном розовом платье сжимает его руку и явно не хочет меняться. Кирион хмурится, бросая взгляд на Элен. — Я вернусь. Один танец, — обещает эльфийка, касаясь плеча Кириона и заглядывая ему в глаза. Улыбка выходит натянутой, но так лучше для всех: уступить, чтобы не спровоцировать драку, потому что больше всего ей не хочется портить мирное волшебство этого вечера. К тому же, это всего лишь бал. — Один танец, — соглашается Кирион, буквально прожигая Эша взглядом, и нехотя отпускает девушку. Фея подхватывает Элен за талию, моментально теряя интерес к предыдущей спутнице, и утягивает в толпу — эльфийка едва поспевает за ним, и успевает лишь коротко оглянуться на Кириона. Не хочется его обижать, но… Музыка меняется на печальную и тягучую. Элен делает еще шаг за юношей, два, три, а потом чувствует, как он сильнее притягивает ее к себе, и в то же мгновение ее ступни, обутые в расшитые камнями туфли, не находят пола. У Элен захватывает дух, как будто она вот-вот упадет, и ей не остается ничего, кроме как судорожно обнять Эша за шею, лишь бы это страшное чувство невесомости отпустило. — Не бойся, я тебя держу, — шепчет он ей на ухо, обнимая за талию, и она, тесно прижавшись к нему, едва не захлебывается в жутком контрасте жара его тела и захлестывающем холоде и буйстве его магии. — Мы ведь уже летали с тобой. Элен прячет лицо в изгибе его плеча, желая смотреть куда угодно, лишь бы не на довольную ухмылку на его губах, но перед глазами все плывет. Слишком непривычные, неправильные ощущения: она не фея, она не создана для такого. Но вот Эш начинает медленно кружить ее в танце, Элен немного расслабляется и становится хорошо: и пусть она не чувствует магии земли под ногами, его силы хватает сполна, чтобы по телу шла дрожь, а мысли вновь тонули в странном, пьянящем забытье. А может быть, дело не только в волшебстве, но и в ярких коктейлях, которые они с Кирионом пили в паузах между танцами, и в близости этого юноши… Но все это кажется мелочами, по сравнению с приятным волнительным возбуждением, растекающимся по всему телу. — Нравится? — спрашивает фея, и Элен почему-то думается, что, возможно, когда они так близко и его магии так много, ему даже не нужно размыкать губы, чтобы сказать ей что-то. — Да. Я не думала что летать… это так прекрасно, — признается она. — Хочешь большего? — с ходу предлагает он. — Я так устал от этих глупых танцев. На границе сознания мелькает мысль об обещании Кириону, но Элен все равно согласно кивает, не задумываясь, что значит его «большее». Один танец — это пока не сменится музыка, а печальная мелодия, кажется, затянулась навечно… Эш на мгновение отпускает ее, чтобы тут же схватить за руку, и Элен с удивлением обнаруживает, как сама скользит по воздуху, когда он тянет ее за собой. По привычке она еще перебирает ногами, лавируя среди танцующих, но вскоре отдается во власть потоков ветра. Фея ведет ее куда-то прочь из залов, и обычно внимательная Элен в этот вечер позволяет себе потеряться в веренице полутемных коридоров — когда еще она сможет испытать что-либо подобное? Неожиданно тело обдает холодом, а в нос бьет запах сырого леса и тяжелый аромат ночных цветов. Они на улице, в этом нет сомнений, и Элен совершенно не заметила, как они здесь оказались. — Иди сюда, — Эш не дает ей рассмотреть светящиеся окна Обители и страшно чернеющий впереди лес, и тянет к себе, чтобы подхватить на руки. Элен ахает, ошарашенная такой наглостью, и ему приходится пояснить: — Так легче. Она не верит ему, но послушно обнимает его за шею, и в ту же секунду фея взмывает в воздух. Это что-то совсем невероятное. Забыв о компроментирующей позе, Элен рассматривает Обитель с высоты: теплом светятся окна, из какой-то трубы идет дым, сияет стеклянный потолок-витраж над большим залом, где и проходит бал. А вокруг чернеет лес, страшный и неприветливый. — Днем было бы видно море, — говорит Эш, будто читая ее мысли. — Я бы хотела побывать там еще раз, — неожиданно для себя самой признается она. Недавно она боялась думать о том, чтобы сунуться в лес — и вот, стоило ей взмыть в воздух, уже не боится ничего. — А ты не из трусливых, — усмехается он. — Ты тоже. Я боялась, что вы с Кирионом сцепитесь. Он не отвечает, а вместо этого плавно снижается до самой крыши зала. Свет из-под цветного стекла становится все более ослепляющим, и Элен непроизвольно щурится. Фея опускает ее на поверхность и придерживает, давая вновь привыкнуть к ощущению опоры под ногами. — Подрались бы, и что? — наконец пожимает плечами он. — Если посмотреть на них сверху, они все букашки, люди, эльфы, тролли, гномы… Я не боюсь их. Ни драться с ними, ни спорить. Элен смотрит, и не может насмотреться. Сотни танцующих с высоты кажутся и правда всего лишь запертыми в банке светлячками. На мгновение ей кажется, что она видит пышную юбку Софи, но быстро теряет ее из виду. — Но чего-то же ты боишься, — задумчиво бросает она. — Одиночества… Смерти. Наверное, — равнодушно отвечает Эш, все еще придерживая ее за плечо. — А ты? — И я, — соглашается Элен, не найдя лучших слов описания своим страхам. Ведь лес он оттого и пугающий, что можно навсегда заблудиться одной. — Одиночества и смерти. Эш разворачивает ее к себе, и какое-то время просто смотрит ей в глаза. Элен не отводит взгляд. Ее вновь поглощают те же чувства, что и в танце: свобода, легкость, невесомость. И она уже не владеет собой, когда фея притягивает ее ближе и приникает губами к ее губам. Это даже лучше, чем полет: Эш целует мягко, чтобы не испугать, и этим наоборот заставляет ее тянуться навстречу. Ночной воздух свежий, почти ледяной, а потому его чуть теплые руки на ее теле кажутся Элен удивительно уместными. — Наше время… Наш танец уже наверняка закончился, — растерянно шепчет она, наконец отрываясь от его губ. Юноша все еще очень близко, и она не может отвести взгляда от его лица, теперь очень спокойного и какого-то даже слишком сосредоточенного, и от блестящих в темноте зеленых глаз. — Да… А может, и нет. Эти танцы такие долгие, — пожимает плечами Эш. — И я замерзла, — слова сами вырываются из губ, противясь чувствам. — Верни меня обратно. С одной стороны безумно хочется остаться с ним в этом чарующем полумраке и долго-долго разглядывать танцующих внизу, а с другой… Элен стыдно, но она признается себе, что хочет поскорее вернуться в привычный мир Обители к друзьям не из-за обещания Кириону, а просто потому, что ей страшно и стеснительно оставаться с Эшем наедине после этого неожиданного порыва чувств. Он с заметным сожалением соглашается, и так же подхватив эльфийку на руки плавно опускает на землю у стен Обители. Шлейф ее платья с шелестом ложится на высокую покрытую росой траву, поднимая в воздух рой светлячков. — Я провожу тебя, — говорит Эш и на секунду касается ее талии, а потом легко придерживает за плечо. Это все равно слишком близко и неприлично, но Элен не хочется выкручиваться из его рук. Едва они ступают в полутемный коридор Обители, по которому из зала доносится аромат еды и отголоски музыки, Элен все же спрашивает: — Почему я? Ей совсем не хочется добавлять «мы ведь из разных народов» и прочие очевидные вещи, потому что он и так наверняка сам все понимает. Тем не менее, он решил потанцевать именно с ней, и вообще… — Не понимаю, о чем ты, — спокойно, почти с естественным недоумением в голосе отзывается Эш, и придерживает ее на месте, заставляя сильно замедлить шаг, а потом разворачивает ее к себе. — Вообще, я собирался с тобой поговорить, поэтому и пригласил на танец. К тому же, заодно подвернулась возможность позлить твоего эльфийского дружка… Фея кривится в ухмылке, однако от Элен не укрывается, каким трезвым и серьезным остается его взгляд. Это тревожит. — О чем поговорить? — осторожно переспрашивает она, чувствуя, как ее охватывает нехорошее предчувствие, а былые возбуждение и радость испаряются. — Мой старший брат прислал мне срочное письмо вчера, — начинает Эш, и эльфийке уже не хочется дослушивать до конца, потому что разговор пойдет явно о чем-то плохом. — Будет большая война. Северная Империя пойдет на юг, в Средние земли, в сторону твоих гор. Элен сдавленно ахает и отворачивается. Первое ее желание — написать отцу. Конечно, он, военноначальник, уже должен знать об этом, но мало ли… Эш не дает ей подумать, что делать, а крепче сжимает пальцы на ее плечах и продолжает говорить: — Они подняли со дна Ледяного океана артефакты связанные с черной магией воды. Это очень страшные вещи. Они могут замораживать кровь в телах и превращать леса и поля в ледяные пустыни… — Я должна сообщить об этом домой, — серьезно отвечает она. — Я должна вернуться в королевство. Эш снова удерживает ее на месте, не давая кинуться в сторону в отчаянном порыве. — Спокойнее, Элен, — холодно говорит он, заглядывая ей в глаза. — Сперва подумай над тем, что я сказал, а завтра утром я могу помочь тебе послать срочное письмо. Не из Обители, а от меня лично, так будет надежнее. И вообще, мой народ всегда собирает слухи и искажает их, знаешь ли… Может, на самом деле все не так плохо… Эш замолкает, замечая, как она испугана. У Элен и правда дрожат руки. Всю жизнь прожившая мирно и беззаботно, она не хочет даже слышать эти страшные слова относительно своего дома. — Давай я отведу тебя в спальню, — предлагает юноша. — Нет, нет… Не хочу оставаться одна сейчас… — возражает она, с трудом беря эмоции под контроль. — Я побуду в комнате отдыха, пока не приду в себя. — Позвать Софи? Или твоего эльфийского дружка? Элен утвердительно кивает, когда он упоминает Кириона, и Эшу остается лишь разочарованно выдохнуть. В комнате отдыха гораздо приятнее, чем в полутемном коридоре. Нет ни души, потому что все на балу, в углу приятно потрескивает камин. Большая комната с диванами, стеллажами с книгами и растениями в горшках, освещаемая теплым светом ламп, кажется очень уютной — Элен бы расслабилась, если бы не страшные новости. Она опускается на диван и прислоняет руку ко лбу. Ощущение, что у нее жар — так сильно она перенервничала. Эш наливает ей стакан воды с лимоном из стоящего на журнальном столике высокого графина и уходит, то и дело оборачиваясь, будто надеясь, что девушка что-то скажет ему на прощание. От тепла огня после улицы по коже бегут мурашки, а свежая вода с кислинкой и сладостью какого-то сиропа помогает немного успокоиться. Первым в голову приходит выложить Кириону все, конечно, умолчав о поцелуе. Ведь он должен знать об Империи больше, чем Эш — так может он развенчает эти жуткие слухи о войне и страшном магическом оружии? Однако спустя буквально пару минут Элен отказывается от этого плана. Может ли она доверять Кириону настолько? Ведь он скорее всего знал о планах Объединенного Королевства, к которому примкнул его народ, и молчал… Что, если он обманет ее? А что, если ее обманывает Эш, чтобы войти в доверие и манипулировать ее чувствами? Ведь он фея, такая выходка более чем в духе его народа, что ему стоит соврать ей, испугать? В итоге, когда в комнату наконец входит взволнованный Кирион, Элен не кидается ему в объятия, крича о том как она боится за родные горы, а смиренно ждет, пока эльф опустится рядом с ней на диван и произносит заготовленную почти правду: — Я почувствовала себя плохо, закружилась голова. Прости, что не смогла вернуться в зал… И Кирион, конечно, прощает, это легко читается во взгляде темных глаз и во всем выражении его настороженного лица. — Фея что-то сделал тебе? — Нет, нет, — она мотает головой, отчаянно надеясь, чтобы юноша вообще не заметил, как быстро и надолго она исчезла с бала. — Я, наверное, устала, да и эти коктейли… Он просто проводил меня сюда. Давай немного поболтаем… Я не хочу ложиться спать прямо сейчас. Кирион смотрит на нее внимательно, почти испытывающее, и Элен становится нестерпимо стыдно и тяжело от того, что она не может просто рассказать все и снять с души этот груз. Но эльф, к счастью, не спрашивает больше об Эше, хотя, скорее всего, хочет, и послушно поддерживает пустую болтовню о погоде, учебе, которая предстоит им завтра и прочих таких кажущихся ей незначимыми ей вещах. Пока Элен не подходит к главному, что так и крутится на языке: — Расскажешь еще о твоей родине? И с надеждой заглядывает ему в глаза, внутреннее ожидая, что он как обычно отвертится парой предложений. Однако Кириона сегодня другое настроение. — Да… — растерянно отзывается он. — Что именно ты хочешь услышать? — Не знаю, — пожимает плечами Элен, мысленно задаваясь вопросом, когда она успела научиться так легко хитрить. — О твоем народе, об Империи Севера… Кирион мрачнеет, отводит взгляд, устремляя его на мечущиеся в камине жаркие языки пламени. — Фея наговорил тебе всякого… — это даже не вопрос, а утверждение: конечно, он догадался. К счастью, Кирион сразу продолжает: — Мы не сдались северянам. Мы заключили выгодный союз. Объединенное Королевство, которое сейчас называет себя Империей, возникло, в целом, давольно давно, потому что на севере жить тяжело и всем народам оказалось проще держаться вместе. Мое королевство, как и феи в их проклятом лесу, долгое время оставались независимыми, пока новый молодой правитель портового городка у самого океана не стал активно присоединять земли. Он собрал хорошее войско, даже заручился поддержкой некоторых со Средних земель, а может и кого-то с юга, и мой народ тоже захотел стать частью сильной Империи. Это гораздо выгоднее, чем сражаться фактически ни за что… Наши крепости и наши земли все равно остались при нас. Вот и вся история. Элен кивает, показывая, что слушает, и наконец, набравшись смелости, спрашивает прямо: — А что, если ваш новый правитель захочет пойти дальше? Завоевать все Средние земли? — Так ты боишься за свой народ? — в его голосе скользит удивление, будто он ожидал от нее совсем других вопросов. — Я не слышал никаких разговоров о войне с вашими Спокойными горами… Это неблизко. Элен сомневается, насколько это быстрый или нет процесс, если у армии есть такая ужасная магия, как описал Эш. Но ничего не говорит, мысленно отмечая, что лучше бы и правда все это было выдумкой феи, чтоб испугать ее и поссорить с Кирионом. — А расскажи… Расскажи лучше о природе. И о твоем детстве там, — просит она, наконец расслабляясь и откидываясь на мягкую спинку дивана. Лицо эльфа смягчается, взгляд становится не таким тяжелым. И, подумав с минуту, он наконец начинает описывать черные обрывистые скалы и темные воды Ледяного океана, мощные крепости, многие мили ледяных пустошей, соснового леса и чудесных созданий: медведей-оборотней, леших, злых духов, играющих с детьми, пока те не заблудятся среди сугробов или не провалятся между тяжелых льдин в бурлящий океан… А еще он рассказывает, как бегал с деревянным мечом по стенам крепости, и кидал вниз камни, представляя, как станет воином и будет защищать свой народ. Элен слушает, поглядывая на него украдкой, и пытается найти того задорного веселого мальчишку в этом сдержанном, серьезном юноше. Будто лед сковал его, как сковывал каждую зиму его родные земли. — И я не хотел тебе говорить, но скажу, — наконец признается он, снова глядя в сторону, в огонь, и отблески пламени пляшут в его темных глазах. — Я знаю Эша и других фей с детсва, потому что наш город стоит недалеко от Мрачного леса, и в юности нам казалось неважным, кто из какого народа. Мы были всего лишь мальчишками с самодельными мечами… А потом мы выросли, и он показал всю подлость и беспринципность фей. Вот и все. Элен вздыхает. Что-то такое она и представляла, когда Кирион убеждал ее, что впервые увидел Эша лишь в Обители. Но больше она не расспрашивает, и так видя, как неприятно эльфу говорить об этом. Что могло произойти между двумя друзьями? — Пойдем спать, — она силится улыбнуться краешками губ и ласково касается его руки. — Я очень благодарна тебе за то, что ты посидел со мной немного. Когда они останавливаются у двери ее комнаты, Кирион нарушает все правила приличия и порывисто обнимает ее. Элен теряется и замирает, упираясь ему в грудь ладонями — это совсем не так, как с Эшем, к которому она сама тянулась за поцелуем, словно околдованная. Но это приятно и, самое главное, правильно. Так и должно быть: они оба эльфы, примерно равного социального статуса, пусть и из далеких королевств, и он действительно очень привлекательный юноша. Но слишком свежи воспоминания от поцелуя с Эшем. И это было ярче в тысячу раз. — Спокойной ночи, — она все же отстраняется и на миг заглядывает ему в глаза, тут же вздрагивая. Такой тяжелый и опасный у Кириона взгляд. — Увидимся завтра. — Увидимся, — утвердительно кивает он, и не двигается с места, пока Элен не затворяет дверь. Комната оказывается неожиданно пуста. Бал уже, вероятно, закончился, а Софи где-то гуляет. Но эльфийка чувствует себя слишком обессиленной, чтобы идти искать подругу и, едва сняв платье и умывшись, в полном физическом измождении падает на постель.