Приручение одного вампира

      «Ты бесконечно дорог мне».       Эти слова Лив Астарион был готов прокручивать в памяти снова и снова. Чтобы получше распробовать… трепет, который они в нём вызвали.       Транс был сладким. Он в объятьях Лив. Он запечатлел этот момент, заставил его застыть. Всё было чудесно, пока в ночи не завопили тени. Подобрались близко к лагерю и нагло попытались прорваться, потому что пара факелов потухла. Ах да, кажется, за этими двумя должен был следить Астарион…       Когда бой был окончен, а число склянок с целебными зельями незапланированно уменьшилось, все мрачно уставились на вампира.       — Не надо на меня так смотреть! Факелы проклятым ветром задуло.       — Постарайся хоть немного на общее благо где-то вне кровопролития, — укоризненно проговорила Шедоухарт.       — Я и стараюсь. Я совершенно безвозмездно служу главным украшением лагеря и всего отряда.       — Предлагаю засунуть это дражайшее украшение в сундук, — ответила Карлах. — Сокровища должны лежать в надёжном месте.       — То есть, в кармашке Лив? Или у неё за пазухой? Боюсь, я там не помещусь, — проговорил он и подмигнул дроу.       — Пошли, проверим остальные факелы, — закатив глаза, скомандовала Лив.       Могла бы и подтвердить, что он сокровище. Для неё хотя бы…       В наказание силой общественного порицания Астариона заставили нести вахту первым. Но на его счастье сторожить покой лагеря вместе с ним осталась и Лив.       Или же она просто хотела побыть вместе с ним, пока все спят? Дроу выглядела задумчивой. Когда Лив думает о благе отряда, то хмурится немного иначе. Значит, думает она о нём. Астарион мог бы подслушать её мысли… но нет, это плохая идея. Не стоит. Момент и так прекрасный. Наконец никто не мешает, факелы горят, ещё и какие-то кристаллы Гейла ярко светятся в особо тёмных местах.       Со времени прошлых объятий Астарион чувствовал себя… голодным. Но ему хотелось, чтобы Лив сама подошла. Не с поручением или призывом идти с ней потрошить врагов. Астарион хотел, чтобы она пришла поговорить о них. Как приятно было дремать, держа Лив в объятьях! Боги, как ему хотелось почувствовать свою свободу от приказа соблазнять и увлекать за собой. И всё же его терзает слишком знакомое беспокойство. Из-за бездействия. Словно время в незримых песочных часах выходит, он должен сделать ход и перевернуть их…       Но что в точности он должен делать? Астарион не соврал, сказав, что понятия не имеет, что такое настоящие отношения. И настоящие чувства, узы. Которые не путы и не цепи. И не приносят боли.       Лив выглядела расстроенной, но он всё же надеялся, что это не из-за отказа ублажать её. Не из-за отказа от пустых удовольствий. Возможно, он должен что-то ещё предпринять сам, потому что Лив показалась ему подозрительно удивлённой, когда он затащил её в свою палатку ранее. И даже призналась, что думала, что он не захочет её прикосновений.       Прикосновения он не любил. Как и то, чтобы у него перехватывали инициативу. Хищник охотится, жертвы ведутся. Но народу словно мёдом намазано — тянуть к нему руки.       Астарион едва не передёрнул плечами от воспоминаний. Лив обратила на него внимательный взгляд своих разноцветных глаз.       — Эта тишина меня убивает, — цокнув языком, пожаловался он. — Все дрыхнут. Может, подвинешься? Чтобы не кричать на весь лагерь.       Она удивлённо похлопала глазками и медленно подвинулась. Перебралась на край его лежака. Слишком далеко.       — Я не буду кусаться, — клыкасто усмехнулся он, решив поддразнить её за эту странную осторожность. — Давай, иди сюда.       Он тихо похлопал по месту рядом с собой. Близко. Но ещё не настолько, чтобы соприкоснуться.       — Ты помнишь, что мы должны сторожить сон остальных? — улыбнулась Лив.       — Я бы предпочёл, чтобы ты посторожила меня и ни одной тени не дала подкрасться ко мне, — пленительно улыбнулся ей он. И тут же осёкся. Кажется, он по привычке начал флиртовать… подманивать.       Астарион нахмурился. Нет, конечно, ничего плохого он делать не собирался, но… вот как глубоко в нём укоренилось притворство? Не может говорить, не закинув наживку.       — Какой же ты лентяй, — протянула Лив.       — А что плохого в том, чтобы устроиться с возможным комфортом и бездельничать? За двести лет у меня было маловато таких моментов. А здесь… мне есть на кого положиться, — понизив голос, ласково и снова фальшиво произнёс он.       — Да, ты можешь на меня положиться, — серьёзно ответила Лив.       Всё же это очень приятно слышать. Он верит Лив. Она никогда не использовала его как щит или пушечное мясо. Один раз, правда, обрушила на него храм, но часть вины за жадность лежит и на нём самом. Однако… слишком уж Лив… ответственная для бывшей контрабандистки. Может, она вела учёт и сверяла бухгалтерские книги? И втыкала нож под рёбра за несовпадение?       «Ну почему же ты не придвигаешься? Неужели не поняла намёк?»       Лив хмуро смотрела в темноту проклятых земель за факелами. Отсветы костра сделали её лицо суровым. Астарион невольно засмотрелся. Нет, он, конечно, продолжает на неё охотиться… в своём роде, но Лив не добыча, не жертва. Кто-то более удивительный… А если бы они встретились раньше, правда ли он смог обыграть её? Привлечь, опутать, сдать Касадору…       Эта мысль вместе с ярким представлением, как бы это произошло, отозвалась болью в груди. И злостью.       Он надеялся, что Лив выслушает его и примет. А если бы она ему отказала… Он бы охотился на неё с утроенной силой. Но вероятнее всего, что это бы ему не помогло. У неё есть гордость. И стержень. Гибкость и твёрдость. Астарион не так силён. У него есть злость бешеной крысы, но гордость его растоптали. В глубине души он боялся, что и Лив наступит на неё.       «Хватит! Я не тот, что раньше. И больше никто не будет мной помыкать».       Не дождавшись приставаний от Лив, Астарион подвинулся сам, соприкоснулся с ней плечом и ногой и улыбнулся. Лив уставилась на него, но отодвигаться не стала. Славно.       — Когда наша вахта закончится, предлагаю уединиться в моей палатке. И поболтать немного, — невинно предложил он. — Обещаю хорошо себя вести.       — Раз уж ты заговорил об этом… — замялась вдруг Лив. — Я не хочу доставлять тебе дискомфорт. Если тебе нужно время… пространство… Скажи мне о том, что тебе не нравится…       — Мне не нравится, когда меня избегают, уж будь уверена, — протянул он каверзно и коснулся её подбородка. — А об остальном… предлагаю узнать после вахты, — наклонившись, прошептал он.       У Лив сбилось дыхание. И… это что? Дроу тоже краснеют? Как очаровательно!       Когда следующими охранять лагерь заступили Уилл и Карлах, Астарион плотно задвинул шторки своей палатки.       Вид у Лив был почти испуганный.       — Ну что, радость моя? Что ты бы хотела со мной сделать наедине? Не бойся, покажи мне, — разведя руки в стороны, предложил он.       — Главный вопрос ведь не в этом. Чего хочешь ты, Астарион?       — Поцелуй меня, — без колебаний велел он.       Она придвинулась, положила руки ему на плечи — очень деликатно — и легонько поцеловала в губы.       — Мм, щекотно. Приятно… Ещё, — с придыханием потребовал он.       Лив повторила. Ещё и ещё. Не спеша, нежно, кажется, настолько невинно, насколько могла. Астарион попросил не стесняться…       …Вскоре выяснилось, что против её поцелуев, какими бы они ни были, Астарион ничего не имеет против. Приятно, вкусно, всегда мало. И объятья это что-то волшебное. Лив невероятно мила в своих попытках «не ранить» его.       А ещё она остановила его от раздевания и проверки того, насколько всё в порядке с прикосновениями к коже.       — Не нужно спешить, — разгладив воротник его рубашки, проговорила Лив и подалась к нему, нежно провела пальчиками по его щеке и подбородку, чем вызвала волну приятных мурашек. — Тебе не нужно меня соблазнять, — шёпотом добавила она и поцеловала в приоткрытые губы.       После чего вылезла из палатки, пока Астарион переводил дух и наслаждался ощущениями. Плутовка! Да, совершенно очевидно, что каким-то образом соблазнили его самого!       А тем временем в лагере настало утро…