Приручение одного вампира

      А всё-таки Лив его провела. Как только он решил, что теперь каждую ночь дроу будет согревать его, Лив вернулась к вахте у костра. До чего дерзкая, коварная, упрямая девчонка! Будто и правда создана для того, чтобы свести его с ума, погубить и… вновь дать почувствовать себя живым.       Вся эта возня с Абсолют, Лунные Башни и необходимость грохнуть старого некроманта ужасно раздражают! Почему бы просто не отправить к сердцу Абсолют Гейла? Бабах и всё кончено! Если кто-то готов собой жертвовать, так зачем отговаривать? Тогда всё внимание Лив принадлежало бы ему, Астариону. Меньшее его не устраивает.       Но он помалкивал. Очень старался. Ведь Лив снова позвала его с собой. Удивительно, ему не хочется с ней ссориться. И рядом с ней быть… наверно, легко. В самом начале она побила его за укус, но быстро перестала волноваться из-за его… вампиризма. Раньше Астарион думал, что в нём упорно и совершенно несправедливо будут видеть чудовище. Но он ошибся. Даже не только на счёт Лив. Из всех один Уилл открыто не одобрял его вампирский юмор. Приглядывал, как он, должно быть, свято в это верил.       Гейл, понятное дело, посматривал сейчас на него со смесью задумчивости и недоумения. Астарион как можно более раздражающе улыбался в ответ, сверкая клыками. Когда рядом появлялась Лив, оба делали вид, будто ничего не произошло.       Лаэзель не волновало, что он «нежить», кажется, она даже немного восхищалась его изворотливостью. Но чаще не упускала возможности ткнуть за эгоизм. Бесспорно, никто, кроме неё в лагере, не трудится так ради общего блага. Увы, чувство юмора у гитиянки отсутствовало напрочь, из-за чего Астарион иногда чувствовал чуть ли не физическую боль.       Карлах считала его хлюпиком. Что ж, он бы не отказался, если бы могучая варварша носила его на ручках. Невероятное, должно быть, ощущение. Но она скорее метнёт его во врагов.       Шедоухарт всегда старалась быть остроумной и болтала с ним, плохо скрывая интерес. Возможно, у неё даже была некая симпатия к нему. Но что-то подсказывало Астариону, что Лив вырвала бы ему хребет за попытку узнать о тёмной жрице чуть больше, а Карлах бы ей помогла. Но любая симпатия приятна, надо сказать.       …Так он думал, пока они не встретили в Лунных Башнях дроу, помешанную на изучении крови. Вампира она в нём опознала сразу. И с пошловатым восторгом пожелала, чтобы Астарион её укусил. В обмен на ценное зелье. Кровь этой дроу воняла отравой. Вампир содрогнулся и отказался втыкать в неё клыки. И вновь на него накатило гадостное и тяжёлое ощущение грязи.       Дроу не устроил отказ и она обратилась к другой дроу — Лив — как его хозяйке, чтобы она приказала вампиру укусить её. Но прежде чем в нём разыгрался горький шторм, Лив сказала, что Астарион принадлежит сам себе, а не ей. Дроу смерила его презрительным взглядом. Конечно, он же мужчина — по логике дроу он обязан кому-то принадлежать.       — Как мило, он похоже и сам в это верит, — резанула маньячка. — Уговори его. И я дам тебе особенное и очень мощное зелье. Даром.       Астарион невольно напрягся. Всю свою вампирскую жизнь он только и делал, что вынужденно приносил пользу. В конце концов и их собранию он тоже прежде всего очень полезен своими талантами.       А ещё он никогда не задумывался, какого же мнения о нём Лив на самом деле. Как дроу. И как женщина. И вот оказалось, что думать в таком ключе… страшно.       И сам он ничего о ней толком не знает.       — Он уже дал ответ. Он не будет тебя кусать, — сказала, как отрезала Лив.       Дроу недовольно надула и без того пухлые губы, но отстала. Астариона же так и тянуло спросить, почему Лив его поддержала. Приятно, бесспорно. Но…       Лив же, пока он отвлёкся, полезла искать лестницу наверх, чтобы пощупать какую-то слизь… Ни на миг нельзя отвлечься!       Оставив внизу Карлах и Шедоухарт, Астарион рванул за Лив и нагнал уже на балках в тенях.       — Да ты егоза. Увидела что-то непонятное, так надо лапать?       — Нужно посмотреть, что это.       — Хорошо, если ты этим ограничишься, — хмыкнул он.       …Но разве могло всё так сложиться на деле? Конечно же нет! Нужно было засунуть руку в дыру и вляпаться в щупальца! И чуть не выдать себя Абсолют.       Пока Лив тихо шипела из-за вывиха, Астарион искал свиток с заклинанием немоты. Нашёл, заранее извинился, наколдовал. И вправил ей плечо. После чего обнял и дал отдышаться. Зелье лечения сняло боль, Лив выпрямилась и стёрла испарину со лба.       Когда действие немоты прошло, Астарион зло прошипел:       — Ещё раз полезешь хрен знает в какую дыру, получишь по жопе. Повезло ещё, что эта дрянь тебе совсем руку не оторвала. Бестолочь. Как ты вообще жива до сих пор?       Она как-то странно, недоверчиво посмотрела на него.       — Что не так? Под нами целая орава врагов, если ты забыла. Как и над нами, спешу напомнить.       Лив улыбнулась и не ответила. Бесит, мерзавка! Что за довольный вид! Почему?       — Кажется, я вижу, как незаметно забраться на этаж выше, — прошептала она, указав на какую-то трещину в стене и в потолке.       — Ты невозможно противная. Я пойду с тобой.       — Как я и рассчитывала, — снова ласково улыбнулась Лив, а у него клыки зачесались укусить её за нос, потому что так улыбаться нечестно.       

***

      — Напомни мне, зачем мы крались? — въедливо спросил Астарион, сбросив с лестницы очередного стражника.       — Разве теперь это важно? Ты перекусить не хочешь, кстати?       — Предлагаешь мне всех здесь выпить и лопнуть? Вот уж спасибо!       — Вас только за погибелью посылать! — крикнула внизу Карлах, размахивая топором.       — Сочтём за комплимент, — фыркнул вампир и пнул очередного нападавшего.       — Я надеюсь, вы помните, что Кетерика не убить? Нужно уходить, — врезав культисту щитом, проговорила Шедоухарт.       — Он мне любопытным не показался, — усмехнулся Астарион, всадив нож в следующего противника. — Вряд ли спустится взглянуть, по какому случаю шум. А мы к нему тоже не пойдём. Пусть пока отвлечётся на сбор новых слуг.       — Зато они больше не смогут создавать лунные фонари. И в запасе у них ничего не осталось, — заметила Лив.       — Да почему бы вообще эту паршивую крепость не обрушить? Опыт у тебя уже есть, радость моя!       — Ты до конца жизни мне теперь будешь этот храм припоминать?       — Посмотрим. Хотелось бы, чтобы конец не наступил слишком скоро.       Вырвавшись из Лунных Башен, отряд отправился за Песней Ночи и снова погрузился во мрак святилища Шар. Сколько ещё им придётся тут торчать? Если бы везде не бегали крысы, местечко можно было бы посчитать уютным. Груды костей ещё бы сбросить в пропасть. Но ощущение странного и холодного божественного присутствия напрягало. И в мыслях то и дело возникал образ ласкового и тёплого света… Или солнца.       Для вампира так жаждать солнца странно. Но с того момента, как Астарион попал в плен на наутилоиде и оказался за много миль от Врат Балдура, мир открывался ему с удивительных сторон. Солнечный день в лесу не так уж плох. Разноцветные бабочки. Шорохи и пение птиц. Запахи. Яркие блики на глади воды. Вот она — жизнь. Даже охотясь, он не чувствовал себя призраком или жалкой тенью, как в подчинении у Касадора. Странным было и то, что пёс, подобранный Лив, почему-то не боялся вампира и даже не огрызался на него. Поначалу он вроде и держался от Астариона подальше, но однажды вечером, когда вампир остался в лагере и маялся от безделья, пёс уселся рядом. Прогнать его не получилось. Зато Карлах, как только смогла наконец прикасаться к другим, стала наглаживать пса, кажется, за все свои десять лет одиночества. А он так глупо этому радовался.       В другой раз Астарион наблюдал, как Лив и Уилл маялись дурью, бросая мячик, за которым глупый пёс носился с восторженным лаем. Что в этом такого увлекательного? А однажды пёс притащил свой грязный мячик ему. И оглушительно разлаялся. Пришлось закинуть мяч подальше. Потом ещё раз. И ещё. Нет, конечно, Астарион не собирался закусывать этой псиной. Но он никогда не понимал, что хорошего в компании животных. И считал ниже своего достоинства опускаться до того, чтобы с ним разговаривать, выпив соответствующее зелье. Ведь от этой псины не было никакого толка, но народ в лагере всё так же размякал каждый вечер. А иногда некоторые особо ярые любители животных начинали соревноваться, к кому за угощением пёс подбежит вперёд. Чаще выигрывала Лив. С появлением же медвесыча в лагере и вовсе воцарился какой-то хаос... Хвала богам, он больше не приносил Астариону дохлых крыс…       В проклятых землях животные заметно приуныли и жались друг к другу или кому-нибудь из компаньонов. В основном к Карлах, потому что она грела, как хороший камин. Но вот сейчас каким-то образом вышло так, что пёс улёгся рядом с вампиром, положив морду ему на ногу, а Астарион настолько задумался о том, что его ждёт впереди, что стал непроизвольно поглаживать пса.       «Хочу скорее выбраться на солнце, — уныло думал Астарион, пока отряд разбивал лагерь перед финальным броском в бездну храма Шар. — И руинами, и ужасами, и проклятыми землями я сыт по горло. Но чем ближе Врата Балдура, тем ближе и Касадор. Получится ли противостоять ему с личинкой? Будут ли властны надо мной четыре жутких правила? Он легко может приказать избавиться от всего отряда. И послать на подмогу отродий. Или других лакеев. Что ему мешает подкупить стражу? Нанять головорезов? Слишком грубо? Возможно… Но он не догадывается, что я знаю… хоть что-то о его замыслах. О вознесении. А вот остальные… они никогда не блистали умом, но хотели выслужиться, как собаки. Лишь бы их не терзали лишний раз. Но это никогда не спасало».       Астарион поморщился, невольно вспомнив пытки и издевательский смех Касадора. Пёс заскулил и поднял голову. И только теперь вампир осознал, что этот белобрысый пройдоха развёл его на дармовое поглаживание.       — А ну кыш, пустобрёх, — фыркнул на пса Астарион. — Не видишь? Я предаюсь мрачным мыслям.       Пёс гавкнул, чем снова заставил Астариона поморщиться.       — Больно тоскливо ты мрачным мыслям предаёшься, — ехидно поддела вампира Шедоухарт, — даже пёсик решил тебя пожалеть. А ты сразу шипеть. Точно кот, — закончила она и довольно сощурилась.       — От мелкого терьера слышу, — огрызнулся Астарион, вспомнив, как обозвала жрицу Шар Изобель.       — Шкряб, пойдём со мной, — позвала пса Шедоухарт. — Этот грубиян не достоин дружеских утешений.       Пёс согласно гавкнул и поскакал за ней, виляя хвостом.       — Предатель! Приползи ещё ко мне с мячиком! А ты, — развернулся он к прыснувшему в стороне друиду, — только посмей ещё что-нибудь сказать… друидское!       — Сильванус меня упаси, тут и говорить ничего не нужно. Животные всегда безошибочно чувствуют, кому необходима их поддержка. Тебе была оказана честь.       — Я же просил помолчать! — поднявшись, тихо прорычал Астарион и отправился на поиски Лив.       Куда она опять подевалась? Лучше бы составила ему компанию вместо противного пса!       Как оказалось, Лив сидела у самого края лагеря на фрагменте колонны и что-то рассматривала, держа в руках развёрнутый платок.       — Что это у тебя там? — с подозрением спросил Астарион, подойдя.       Она вздрогнула, будто он напугал её или неслышно подкрался, и попыталась свернуть платок, но от её движения что-то со звоном упало на каменный пол, ударилось и подпрыгнуло, сверкнув в тусклом свете. Лив проворно поймала вещь — с какой-то почти животной ловкостью, которую он считал восхитительной, — и бегло глянула на Астариона. И вдруг немного смутилась, как ему показалось. По крайней мере, он точно знает, что Лив никогда не смотрит так аккуратно мимо, когда спокойна.       — Только не говори, что нашла очередные смертоносные артефакты, — скрестив на груди руки, предположил Астарион.       — Нет. Всего лишь зачарованные кольца… — как-то уклончиво ответила дроу.       — Насколько полезные? Я бы не отказался от небольшого милого колечка, которое могло бы даровать мне убийственное заклятие.       — Хм-м-м… собственно, как раз об этом я и думаю. Об убийственном заклятии…       — Я весь внимание! Говори. Прямо в эти прекрасные острые ушки, — подвинувшись и наклонившись к Лив, велел вампир.       — В Доме исцеления в Рейтвине я нашла два кольца. И дневники супружеской пары. Жена была жрицей Шар. И зачаровала кольца перед свадьбой. Наверно она хотела какого-то… удивительного проявления связи — её уз с мужем…       — Но дай угадаю — всё равно они померли ужасной смертью в не менее ужасном месте. Что ж, давай, поведай, в чём мораль истории.       — Они служили Шар, но кажется, что богиня не оценила их… крепкой связи. Узы привели к утрате… — медленно закончила Лив и вновь уставилась на платок в руках.       — И? Кольца прокляты? В чём беда-то? Если они красивые, их всё ещё можно продать.       — Я… — Лив неожиданно запнулась и посмотрела на него. — Я просто подумала… было бы здорово иметь похожие. Но не уверена насчёт конкретно этих. Хочу попросить Изобель посмотреть на них. Но возможно, будет лучше просто оставить эти кольца где-то здесь.       — Что же в них такого ценного, что ты хочешь их себе? — с недоумением спросил Астарион.       — Предполагалось, что чары на кольцах будут оберегать владельцев. Как защитные узы. Они и называются так… любовно и нежно… Ласка любимой. Объятья любимого…       — А, чары любви и прочая ерунда? — усмехнулся вампир. — Предпочту колечко огненного дождя. Или хотя бы снежной бури. Невидимость тоже неплохо. Эфемерно, но полезно.       Лив наградила его грустным и расстроенным взглядом. И убрала кольца в карман.       — Если кольца эти всё-таки прокляты, то разумнее от них избавиться побыстрее. Ну или вручить Шедоухарт. Она ведь обожает всё связанное с Шар, — усмехнулся вампир.       — Знаешь… когда ты молчишь, то кажешься на порядок умнее, — припечатала его Лив и ушла.       Астарион моргнул. На что она разозлилась? Почему так внезапно?       — Ху-ху! — выдохнул рядом медвесычик и как-то нехорошо уставился на вампира.       — Тебя только не хватало! И не надо смотреть так, будто всё понимаешь лучше меня.       — Ху? У…       Медвесычик сощурился, попытался его клюнуть, но Астарион с лёгкостью увернулся.       — Уху-ху-ху, — проворчал птенец и потопал следом за Лив.       Вечер стал ещё противнее, а во мраке храма Госпожи Утрат, Астарион мог бы поклясться, кто-то довольно усмехнулся.