Приручение одного вампира

      В апартаментах «Эльфийской песни», в уголке вокруг кадки с водой Астарион устроил настоящий ад благовоний. У Лив перехватило дыхание. Сам вампир, кажется, уже целую вечность сидел под водой. Задохнуться он не мог, конечно, но Лив начала волноваться.       Однако стоило ей подойти к кадке, как он вынырнул, расплескав вокруг воду. И испуганно уставился на Лив. Но через миг его взгляд стал колючим и едким.       — Чего тебе?       — Ты забыл взять полотенце, — сказала она, показав ему вещь. — Ты в порядке?       Астарион наспех расчесал волосы пальцами и облокотился локтями о края кадки. Лив завороженно уставилась на то, как по его телу катятся капли воды и не сразу смогла себя одёрнуть. Сейчас не глазеть на него надо, а постараться его поддержать! И не задохнуться от отшибающего всё и вся аромата бренди, бергамота, сандала и чего-то ещё.       «Вот как понять, что у него в очередной раз сдали нервы — по запаху… Обычно он окружён вполне умеренным, хоть и крепким ароматом бергамота, розмарина и бренди. Пытается отбить запах крови, въевшийся после дворца Касадора? Мне он тоже всюду мерещился… до недавнего момента…»       — И как только ты смеешь спрашивать, в порядке ли я? — вкрадчиво и ядовито спросил Астарион. — А сама как думаешь? От меня только что упорхнула мечта всей моей нежизни! Только облизнуться и успел, а шанса уж нет. Я расстроен немного. С чего бы это? И самую малость хочу раскроить тебе череп, дорогая. Поэтому шла бы ты! Поприставай к кому-нибудь ещё, у кого мечта осталась.       — Я хотела, как лучше для тебя, — собравшись с духом, попыталась оправдаться Лив.       — Ложь! Ты испугалась. И не захотела даже попытаться довериться мне. Что ты себе напредставляла? Хотя, нет! Я не хочу знать! Какая разница? Ты отобрала у меня всё, на что я надеялся.       — Тебе не нужна эта сила. У тебя и так всё есть.       — Нет у меня ничего! — проорал он, как бешеный. — Или ты думала, что сможешь заменить для меня всё на свете? Не льсти себе, — выплюнул он.       — Со мной тебе не будет страшно солнце. Я всё сделаю, чтобы тебя защитить.       «Пожалуйста, дай мне шанс!»       — И что же ты сделаешь? Будешь всюду зонтик носить и укрывать меня? Или гроб, где будешь прятать меня от солнца днём? Ящик? Или позовёшь жить в Андердарк? Довольно глупостей, Лив. Твои обещания ничего не стоят. Как и твоя любовь. Разве мы не решили ранее? Всегда выбирать друг друга. Но ты никогда мне и не доверяла, — обвинил он, смерив Лив холодным взглядом. — Просто пользовалась с удовольствием.       — Неправда! — не выдержала Лив, и её тщательно выставленная защита — холодноватое спокойствие — дала трещину. — Можешь ненавидеть меня, если тебе будет от этого легче. Но не оскорбляй! Я люблю тебя. И ничего не сделала тебе во вред. Когда ты хотел провести ритуал, когда улыбался, как кровожадное чудовище, грезя о власти и том, что сделаешь после вознесения, выбор не казался мне правильным.       — Да что ты говоришь, радость моя? Правильнее оставить меня ни с чем? Спустить в сточную канаву всё, что между нами было! Лишь бы не дать мне власть и силу. Которыми я мог бы неправильно воспользоваться, да? Лицемерка, — чётко по слогам выдал он.       — А ты сам? Хоть миг любил меня по-настоящему? Или только использовал?       — Какая уже разница, радость моя? Что было, того не вернуть. Можно ненавидеть тебя, говоришь? С превеликим удовольствием, — легко согласился Астарион. — А теперь уйди с глаз долой! — велел он, после чего вылил на себя ещё какую-то бутыль с ароматическим маслом (из запасов Джахейры, как заподозрила Лив) и снова ушёл под воду с головой.       Постояв перед кадкой ещё немного, Лив вернулась к камину. В груди у неё словно дыра образовалась. И правда, всё кончено. На что она надеялась?..       Кто-то открыл окно.       Невооружённым взглядом было видно, как компаньоны радуются тому, как всё сложилось. Касадор повержен, а новый повелитель вампиров не появился. Лив же чувствовала себя предательницей, как и сказал Астарион. Так боялась потерять его, что… потеряла. Может, он и прав — и она струсила. Но на церемониальной арене Астарион показался Лив совсем другим. В шаге от бездны и преображения, после которого все мосты сгорят… и она всё равно его потеряет.       У него есть полное право злиться и даже ненавидеть её, как она и сказала. И всё же Лив до ужаса больно. Она не смогла его убедить. И вряд ли сможет теперь что-то исправить между ними. Он не простит. Всё и правда кончено.       И пусть каждый заверяет, что она поступила правильно, Лив сожалеет, что её любви оказалось мало.       Всегда выбирать друг друга… Она ведь и выбрала…       С другой стороны, Астарион всего лишь подтвердил её подозрения. Ему ничего, кроме помощи с ритуалом и не было нужно от Лив.       Сон закончился, часы пробили, пора очнуться.       

***

       Под водой Астарион сидел, закрыв глаза. В темноте. И беззвучно кричал об обмане и предательстве. Кажется, на месте сердца остались горячие и чёрные угли. Как Лив могла так с ним поступить? Нашла, в какой момент разыграть из себя поборницу добра и справедливости. За что? Когда он мог целый мир разделить с ней! Она, видите ли, поступила правильно! А потом пришла, чтобы поговорить. И сказать, что любит его. Как омерзительно мило! Будто разговором можно уже что-то решить. Когда Лив обрекла его жить в тени, словно крысу. Прятаться, бояться столкнуться с другими вампирами, ревностно охраняющими свою территорию. Замок Касадора вряд ли будет пустовать долго. На месте одного высшего вампира обязательно появится новый. Со своим выводком. Астариону же при случае припомнят за дела Касадора. И охотники, о, охотники на монстров никогда не переведутся на этой земле. Одинокое вампирское отродье слабо. Тут, должно быть, на сцене черёд появиться сверкающей героине. Которая бы помогла, укрыла своим плащом от напастей и солнца и забрала бы, как бездомное животное, с собой.       Нет уж, он на это не подпишется.       «Никогда тебя не прощу. Никогда! И просто так не уйду, не растворюсь в тенях. Я отомщу за то, как ты со мной поступила. Я...»       В кромешной темноте — кажется, где-то в его мыслях — раздалось довольное хихикание. Астарион прислушался, ощущая, как его обступает то ли тьма, то ли свет. Словно он оказался напротив затмения солнца… и завороженно уставился на него.       — Интересно, вампирёныш, — прошипел ехидно голос. — Сколько тебя ни бьют, а ты дальше щеришь зубы. Но сначала тщательно улыбаешься. И подбираешься поближе. Чтобы воткнуть нож в спину. Мне по нраву твои деяния. Ты приложил руку к убийству твари Баала. И готов пустить кровь служителю Бейна. Но, что мне особенно по нраву, так это глумление над бывшим избранным Мистры. И месть, которую ты измышляешь. Оставить без выбора, отняв последнюю надежду. Обязательно это исполни. Ты был бы хорошим клинком раздора в ночи. Зачем тебе мерзкое и яркое солнце лживых богов? Держись меня, Тёмного Солнца, и сей хаос. Я дам тебе силу. Славь меня. Убивай за меня. Веселись со мной.       В первый миг Астарион опешил. И даже подумал, не очередные ли это козни Императора. Но чем больше вампир вслушивался в голос, тем ярче сияло вокруг него затмение. Его почтил вниманием Цирик, Принц Лжи. Спустя столько лет — на Астариона обратил внимание бог.       — Чего ты хочешь от меня? — спросил его Астарион.       — Обмани их всех. Страви. Разыграй. Сделай, что задумал. Избавься от Избранного Бейна. Принц гитьянок пусть сдохнет. А Избранник Мистры пусть подорвётся. Хватит ли тебе фантазии провернуть всё это, вампирёныш?       Астарион оскалился.       — За двести лет у меня ничего не было в таком же достатке, как фантазии.       — Тогда ступай, мой новый Избранный, развесели меня. И получишь награду.       Когда Астарион вынырнул, снаружи ничего не изменилось. Были открыты все окна, похоже, кто-то не оценил его эксперименты с парфюмом. Астарион всего лишь хотел вытравить смрад замка Касадора: запах смерти, трупов, застарелой крови. Вонь отчаяния. Он всегда столько сил прилагал, чтобы отбить от себя этот ужасный запах…       И вот он вдруг больше не волновал Астариона. Как и всё, что случилось на днях.       С ним говорил Цирик.       Астарион до сих пор ощущал его внимание. Неужели так себя чувствуют жрецы? Личинка затихла в голове, а тени вокруг вампира изменились. Как и он сам. Он наконец получил подарок. Силу. Делать то, что ему удаётся лучше всего. Сеять хаос.       Он не разочарует своего внезапного благодетеля.       

***

      Рафаил, конечно, не ошибался, называя надежду — лучшей приманкой. Для отряда надежда приобрела конкретное физическое воплощение. Три крупных драгоценных камня, которыми управлялся старший мозг. Правда, использовать их мог лишь иллитид.       Для полнейшего отчаяния нужна хорошая комбинация карт. Или удачный бросок костей.       Наивные души так легко верят в лучшее. В такие смешные вещи, как раскаяние. Или возрождение любви. Что можно остыть и передумать, вернуться и протянуть руку.       Но не думают, что всё это лишь для того, чтобы подобраться поближе и вернее ударить в спину.       Уилл в растерянности без контракта и без отца. Поводок Мизоры вот-вот спадёт. Что будет с ним? Он более не представляет угрозы. Дни, а может, и часы Карлах сочтены.       Джахейра, Минск и Хальсин — вдохновляющие союзники. Но всего один удар отделяет надежду на победу от страха неминуемого поражения.       Император сбежал. Орфей принесён в жертву. Камни пока у Лив. Гейл дрожит перед своим будущим, которого он хочет избежать.       Врата Балдура разрушены. Повсюду хаос, дым и закатные тени.       И он, Астарион, прячется на виду. Никогда он не испытывал подобной лёгкости. Наконец, он в своей стихии. Не придётся юлить и подстраиваться, оглядываться на кого-то, кто всё равно не оценит его по заслугам. Сам он ничего не забудет. И не позволит забыть и Лив. Что нужно тщательнее выбирать союзников.       Когда дорога к высшему мозгу открылась, настал черёд заветного удара.       «Пока-пока, дорогая. Не стоило поворачиваться спиной к тому, кого ты предала».       

***

      Старший мозг готов был вырваться в любой миг. И к нему пошёл Гейл. Грустно улыбнувшись Лив на прощание…       Когда горизонт утонул в ярчайшей вспышке, Лив показалось, что вместе с волшебником разлетелось в ничто и её сердце.       Она верила вампиру до конца и последние дни провела, ощущая радость от его «прощения»…       Астарион её обманул.       Ударил ножом в левое плечо.       Забрал камни.       И растворился в тенях со счастливой улыбкой.       Шедоухарт пыталась вылечить Лив. Рана, несмертельная, неглубокая, но ужасно болезненная. И вроде бы, затянулась… Но боль так и осталась.       — Это проклятье. Похожее на моё, — хмурясь, сказала Шедоухарт. — Я ощущаю… еле заметный след злого бога. Похоже, всех нас провёл Цирик.       — Как он мог… воззвать к такому, а-а, — Лив скрипнула зубами и едва не взвыла от боли в плече.       Оставил ей подарок на память. Не просто обманул. Растоптал. Камни без короны бесполезны, зато и они беззащитны.       — Гейл… — прошептала Лив, всё ещё не веря, что всё так закончилось.       В голове было пусто. Паразит сдох. Все они свободны…       — Я думаю, стоит показать тебя Изобель, — проговорила Шедоухарт и помогла Лив подняться. — Держись. Поверь, настоящий ад ещё впереди.       — Я пойду с тобой. И позволь лучше мне, — вызвался Хальсин и поднял Лив, точно пёрышко. — Твоё копьё, жрица, ещё пригодится в пути. Я же постараюсь идти побыстрее и не трясти её.       — Мне… мне нужно в Крепость… на… перекрёстке… Невервинтер… — прошептала Лив.       «Вот что ты выбрал… Клянусь, я найду тебя и… ты мне за всё ответишь. Астарион!»