Зничкино

      Павел принял решение начать обход с дома по соседству буквально, дабы совершить круг по улице и замкнуть его в точке отправления. Рядом с Семёном жил дед по имени Степан. Абсолютно неожиданным оказалось то, что интересов у мужчин было гораздо больше, чем предполагалось. В далёком прошлом старик тоже занимался правоохранительной деятельностью — работал частным следователем. Коллеги перекинулись парой слов по работе, и затем Павел пошёл дальше, перед тем получив любезное приглашение зайти как-нибудь в гости. Следующим соседом была уже известная сплетница Антонина, которая полностью своё звание оправдала. Её не шибко волновало отсутствие интереса Павла к досужим сплетням, но всё произошедшее в последнее время она ему рассказала. Если бы информация обладала хоть какой-то потенциальной пользой, мужчина непременно бы изменил свой настрой, но слушать о рождении чьих-то внуков, приобретении новых вещей и подорожавших лекарств ему не очень хотелось. Один момент, который привлёк внимание Павла ввиду подорванного недавно доверия к местным — это рассказ о некоем мертвяке, что не первый день мучил соседа Антонины дальше по улице, Ивана. Поэтому милиционер лаконично прервал женщину, когда удостоверился, что она вдоволь наговорилась. Всё-таки нужно было поспешить по своеобразной наводке к следующему жителю. Кажется, именно в его окне было какое-то судорожное движение занавески, как только милиционер пришёл в село. Потому что сейчас оно в точности повторилось, когда гость постучал в дверь. — Здравствуйте! Я новый участковый. Пришёл познакомиться, — заговорил Арефьев, стараясь выглядеть максимально дружелюбно. Дверь открылась со скрипом на пару сантиметров, и в образовавшейся щели показался глаз, белки которого были в красной паутине лопнувших капилляров. — Чего Вам? — спросил нервный голос. — Говорю же: просто познакомиться, узнать жителей получше. Откроете? Через порог негоже разговаривать. — Что Вы можете знать о поверьях… — Слышал, Вас беспокоит мертвяк. После этой фразы веки Ивана распахнулись сильнее, а зрачок в нехорошем волнении забегал из стороны в сторону. — Чш-ш-ш! Он же обо всём прознает! Ты пришёл на меня беду накликать?! На себя её навлечь?! Уходи. Уходи! Павел нахмурился и предусмотрительно сделал шаг назад. От зрелища человека, одержимого мыслью преследования, становилось просто-напросто не по себе. Желания доказать собственную храбрость у Арефьева не возникло, как и желания продолжать знакомство. Милиционер повиновался словам Ивана, развернулся и окончательно ушёл, находясь под пристальным наблюдением до выхода из двора. Мужчина не ожидал, что разговор пройдёт в таком ключе. Изначальная попытка Павла поддержать диалог увенчалась полным провалом. Он не знал, кто такой мертвяк и почему тот заставлял лишь при одном упоминании о себе сельского жителя бояться. Так или иначе, нужно было двигаться вперёд. Уже знакомый Борис долго не отвечал на голос Арефьева и стуки в дверь, и тот начал строить достаточно пессимистичные догадки. Однако, услышав приглушённое «да иду я, иду», расслабился. Оказалось, дед в последнее время сильно болел, что ходить не было сил, но обратиться за помощью он не мог по очевидной причине ровно так же, как и не хотел. До ФАПа дойти он попросту не был в силах, а усугубила состояние обыкновенная старческая гордость. Теперь Павел мог сообщить об этом Семёну, чтобы тот пришёл к пациенту на дом. Хотя, если вспомнить методы лечения фельдшера, то действительно ли стоило сообщать ему? Следующий житель, к удивлению милиционера, не входил в подавляющую здесь возрастную категорию: белобрысый парень с нетипично серо-зелёными глазами. Евгений был или одногодкой Павла, или на пару лет младше него. — Здравствуйте. Новоселье? — Не совсем. Я новый участковый. — Ничего себе. Неожиданно. — Поверьте, для меня это тоже большая неожиданность. И всё же я здесь. Хотелось бы познакомиться. — Не стану отказываться. Приятно знать, что в селе живёт ещё кто-то молодой. — А Валентина? Я бы не сказал, что ей за пятьдесят. — Не за пятьдесят, но сорок с хвостиком, как она любит говорить. Мне она… оказывает знаки внимания. Я не очень в этом заинтересован. — Хм! Могу понять. Как только разговор начал завязываться, Евгений взял сигарету, зажёг с помощью увесистой металлической зажигалки и закурил, учтиво предложив сделать то же Павлу, но тот отказался. Молодые люди ещё некоторое время говорили на интересующие их темы. Так Павел узнал о том, что Евгений раньше работал механиком в автосервисе, но состояние отца вынудило его поселиться в Зничкино и свои профессиональные навыки оставить на уровне обыкновенного увлечения. Проживали мужчины на пенсию одного из них и на деньги, которые получал другой на периодических подработках. Завершило обсуждение мычание старика. Евгений с сожалением поджал губы и указал большим пальцем в сторону, намекая, что ему пора. Павел понимающе кивнул и попрощался до новой встречи, договорившись, что она состоится завтра для починки машины. Обход улицы подошёл к концу через полтора часа. Милиционер переваривал полученную информацию о каждом жителе. Доставлять проблем в принципе не мог никто, скорее, в силу состояния здоровья, нежели отсутствия в характере деструктивных черт. Раньше времени питать недоверие к селянам Павел не хотел, но и не оставлял мысли о возможном наличии у них каких-либо скрытых мотивов. Вдруг спокойствие Евгения на самом деле являлось ничем иным, как непроницаемой маской рационального поджигателя. А этот Иван со своим мертвяком? Определённо странный тип. И вместе с тем ощущалось какое-то чувство незаконченности начатого, что часто тревожило перфекциониста Арефьева. В пазле не хватало одной недостающей части. — А кто же такая Василиса? Ни одной Павел при знакомстве не встретил. И тогда появилось навязчивое желание поставить точку и уже с чувством выполненного долга позволить себе отдохнуть.

***

      Вернувшись к Семёну Викторовичу, мужчина с досадой посмотрел на хоть и коварный, но манящий диван, прошёл в смежную комнату и обнаружил старика за чтением книги. — Вязание сетей. Практическое руководство для рыболовов, — вслух прочитал название Арефьев. Фельдшер из-под очков взглянул на милиционера и указал на него пальцем. — Ты, между прочим, со мной пойдёшь на рыбалку. Так что, ознакомься на досуге. — Обязательно. Семён Викторович, Вы скажите мне лучше, кто такая Василиса и где она живёт? С ней как-то познакомиться не довелось. — О-о, это ты, милок, чисто по работе спрашиваешь или из личного интереса? — шутливо вымолвил старик, отложив книгу с очками в сторону. — Конечно, по работе. Семён рассмеялся в своей манере, но потом сразу ответил. — Эта девчушка живёт не здесь, а в колке, что за улицей нашей. Тропы не сыщешь, только одно тебе ориентиром будет — обереги на деревьях. Как они начнутся, так значит дом её поблизости. — Что за обереги? Викторович как-то повременил с продолжением подробностей, словно тщательно подбирал слова. Затем сделал голос порядком тише. — В лесу нечисть всякая живёт, но вот Васька защищается от злой только. Павел смекнул: дело плохо. Он не ожидал, что будет сожительствовать с параноиком, который в сравнении с Иваном занимал стадию прогрессирующую. Семён показался вполне адекватным. Не без своих тараканов, безусловно, и всё же сносным. Однако сейчас приятное впечатление о себе он мгновенно сумел подпортить. Арефьев решил смириться с наличием этой странности у Лезгунова, ведь он пользовался его гостеприимством. Нагло было бы выказывать своё недовольство из-за верований хозяина дома, очень нагло. — Хорошо. Пойду зайду к ней. — Ты осторожнее будь. Всё, что увидишь — тому верь, потому и обходи стороной, пока обереги не встретишь. Ещё одну веру в мистику Павел вежливо принял, осознанно кивнув головой на озвученный совет. А уже за порогом дома мог себе позволить пуститься в порицание установок Семёна Викторовича. — Неужели и он в это верит? С виду так и не скажешь. Мужчина осмотрел с крыльца открывающуюся впереди даль поля. И, в действительности, совсем неподалёку располагался, как будто остров в океане, лес. Павел шагал в жухлой приземистой траве уверенно вперёд, цепляя к штанам и резиновым тапкам разного рода колючки. Один раз он чуть не наступил на свернувшуюся змею, которая в такой позе или отдыхала, или уже готовилась к нападению. Выглядела та вполне реальной и даже вселяющей опаску, отчего предупреждение Семёна Викторовича само по себе воспроизвелось в голове ещё раз. По мере приближения к лесу, деревья словно в несколько раз выросли. Вблизи они выглядели величественными, молчаливыми… Живыми. Открывали вход в колок осины, которые будто защищали находящиеся за ними красивые, хрупкие берёзы. Лес в целом был хорошо освещён и проницаем из-за небольших крон и отсутствия частокола стволов деревьев. Поэтому Павел всё чётко видел перед собой. Так не ушёл от внимания и старик, сидящий на пне на опушке. Его пригревали солнечные лучи, и он, радуясь приятному моменту, возможно, оттого и довольно громко пел. Арефьев сократил расстояние с дедом, тактично встав в метре от него. Тот не переставал петь, хотя присутствие постороннего рядом явно почувствовал. — Простите! Вы не знаете, где живёт Василиса? — спросил Павел. Ему пришлось на несколько тонов повысить голос, чтобы быть услышанным. Когда незнакомец резко замолчал, милиционер также резко ощутил себя аморальным хамом. Выразительный взгляд ярко зелёных глаз старика вселял вину и настороженность. Он неестественно повернул голову, чтобы смотреть на пришлого, и безумно улыбнулся. Павлу в очередной раз за день стало не по себе. Действия такого человека нельзя было предугадать, так что мужчина сразу сделал пару шагов назад. — Ну, мне пора… Простите за беспокойство, — неловко вымолвил Арефьев, идя своей неизвестной дорогой. Уходя, милиционер лишь один раз обернулся и никакого старика на пне не обнаружил. — Шустрый… — подумал мужчина, удивляясь. Павел блуждал по лесу, ни о чём не думая. Казалось бы, увиденного и необъяснимого было много, чтобы сейчас всё в спокойной обстановке обдумать. Но эта же обстановка в благотворном плане опустошала, мужчина чувствовал себя за долгое время умиротворённо, поэтому голова его была абсолютно не занята никакими мыслями. Арефьев только бродил среди деревьев и восторгался окружающим его великолепием. — А ведь здесь на самом деле хорошо жить, если закрыть глаза на отсутствие удобств, — произнёс про себя Павел, и вслед за тем подул какой-то одобряющий ветерок, немного склонив тонкие берёзы в согласии. Мужчина цеплялся взглядом за всё, ведь повторяющихся видов, на самом деле, в лесу не было. Каждое новое деревце, каждый новый цветок и травинка несли в себе что-то принципиально своё, особенное, и от этого монотонный пейзаж таковым не казался и скуки не вызывал. Угрюмый Павел дивился внезапно посетившей его вдохновлённости, которой он не испытывал ещё со времён юношества. Посреди лиственного леса как будто само по себе возникло чудесное озеро; рядом с ним веяло освежающей прохладой. Берег не возвышался над водой, а сразу же уходил в неё. Довольно близко к синей глади росли те же извечные берёзы и осины, они каймой обрамляли озеро вместе с зарослями камыша, где находилось место даже цветочкам — болотным белозорам. У Павла возникло желание глубоко вдохнуть, ведь складывалось впечатление, что воздух здесь кристально чистый. И конечно же, возникло желание искупаться. В принципе, ничего мужчину и не останавливало. Шелест камыша сбоку, да не от ветра, мог бы насторожить любого, но не товарища Арефьева. Мужчина напоследок осмотрелся и затем стал раздеваться до гола. Вещи он аккуратно сложил на травянистом берегу и сразу после вошёл в прохладную воду. Попервой Павел столкнулся со скользким илистым дном, кроме того с щекочущим роголистником, но оно практически моментально ушло из-под ног, давая возможность к свободному плаванию. Мужчина кролем перебирал руками, плывя к середине озера. Не до конца прогретая водная толща леденила ноги, но милиционер находил в этом свою пользу. Он плавал вокруг то брасом, то баттерфляем, и вода вселяла в него неясное чувство свободы. Оказавшись у старта, Арефьев нехотя вышел, всё же отдавая себе отчёт в необходимости согреться и вернуться к поиску дома Василисы. — Я ведь оставлял вещи здесь… Однако к своему удивлению ни единой одежды он не увидел. Прикрывая руками достоинство, к которому тянулась тёщина дорожка, мужчина огляделся. Конечно, в округе никого не было, но вещи ведь не могли пропасть сами по себе. Это вызывало гнев. Опять происходила какая-то чертовщина, в которую верить милиционер отказывался. — Есть тут кто? Ау! Звук «Ау» повторился, словно дразня беспомощного взрослого мужчину. Когда эха быть просто не могло, «Ау» послышалось ещё раз. И ещё, но уже слева. И ещё — откуда-то справа. Подняв голову вверх, Павел увидел, что вещи висели на одной из веток деревьев — кто-то туда их закинул, даже можно сказать, бережно развесил. А опустив взгляд обратно, мужчина вздрогнул и почувствовал, как сердце пропустило удар. Очень близко стоял старик, чьи выпученные, яркие глаза уставились на мужчину. Тот отпрянул и глубоко вдохнул, словно только что вынырнул. — Бред. Что за шутки? Конечно, любого бы испугало подобное зрелище — разъярённый голый мужчина. Но старика — совсем нет. И, скорее всего, потому, что рассудок у него был совсем не здравый. Зелёные глаза напомнили Павлу кого-то из сельских. Визуализировать он мог как минимум четверых. В частности Евгения. — Вы — отец Жени? — спросил Арефьев, переключившись со злости и дискомфорта на совсем другие эмоции. «Ау» повторилось снова. И уже гораздо ближе, как будто требуя ответа. Трава под чьими-то ногами стала хрустеть, а затем этот кто-то и показался. На самом деле — известный всем в Зничкино умелец. Евгений произнёс «о», заметив мужчин. Удивился он двойной необычной находке одинаково. — Павел Константинович, что здесь произошло? — довольно обеспокоенно по понятным причинам спросил механик, оглядывая милиционера с ног до головы. — Я решил искупаться, оставил вещи на берегу. Когда вышел, их кто-то перевесил на дерево. Это был этот дедушка. К тому же, я его видел недавно поющим, — ответил тот, зайдя за дерево и одеваясь. — Простите, ради бога! Это мой папа. Иногда он уходит, когда я в гараже копаюсь. Павлу в который раз за день стало не по себе. Что за глупости? — Меня не столько беспокоит, что Ваш отец взял мои вещи, сколько то, что Вы за ним недостаточно хорошо следите. Всё-таки он сам по себе, человек нездоровый, ушёл в лес. — Он здесь работал лесником, так что, свою округу хорошо знает и помнит — не заблудится. — Дело Ваше, но я всё равно сомневаюсь. Не хотелось бы одним днём подключать поисковые группы. Евгений смиренно промолчал. Он обнял отца за плечи и развернул, собираясь уходить из леса. Старик наблюдал за милиционером до принудительного поворота в обратную сторону от него. — Ну дела… — озадаченно вымолвил Арефьев, протянув последнюю гласную. Павел огляделся, снова возвращаясь к своей изначальной цели пребывания в лесу. Он важно поставил руки в бока, не имея ни малейшего понятия, в каком направлении ему идти. — Вы потерялись? — донёсся голос справа. Павел обернулся и не знал, верить ли своим глазам, несмотря на то, что девушка впереди выглядела вполне реальной. Но кто знает, что могло скрываться за её личиной? Молодая, даже юная красавица с распущенными длинными русыми волосами и голубыми глазами снисходительно улыбалась то ли недалёкости мужчины, то ли его карикатурному виду. Она была одета в рубаху с длинными полами, обвязанную вокруг пояса простой бечёвкой. — Нет. Уже нет, — неубедительно уверенно повторил Павел. Зничкино добавляло всё больше и больше поводов для удивления. Мужчина был готов наблюдать за девушкой с открытым ртом, но всё ещё как-то удерживал себя от подобного, ограничиваясь вопросом в голове: «Это что, лесная нимфа?» Незнакомка подошла к Павлу и посмотрела на него, слегка наклонив голову набок с невинным интересом. — Не стесняйтесь признать того, что потерялись… Я могу Вам помочь, — доброжелательность звучала как в голосе незнакомки, так и в самом корне её фразы. — На самом деле, я ищу дом Василисы, но понятия не имею, где она живёт. Мне сказали, что где-то… здесь, — ответил Арефьев. — Я — Василиса.

***

      Брови милиционера поползли вверх. Девушку, имя которой узнал от Семёна Викторовича, он представлял немного по-другому, беря в учёт и тот факт, что она являлась потенциальной поджигательницей из-за своего странного увлечения. И всё же в лоб предъявить свои претензии Павел не мог. Надо было познакомиться и узнать Василису поближе. Исключительно по работе, а не потому, что она — красивая девушка. Путь до своего дома ей был, очевидно, известен. Шагая по лесу, вдвоём они вели разговор. — Ну, приятно познакомиться. Я — Павел Константинович, новый участковый. Перед тем, как приступить к работе, мне хотелось бы получше узнать местных жителей. Вы ведь тоже входите в их число. — Что же Вам интересно обо мне узнать? Почему-то этот ничего не таящий в себе вопрос ввёл милиционера в замешательство. Узнать ему хотелось не только о Василисе, но и о всей происходящей в последнее время чертовщине. Казалось, что девушка, несмотря на свою внешнюю юность, была способна дать ответ на любой вопрос. Начал Павел с накипевшего: — Почему Вы живёте в лесу, а не как все — в самом селе? — То, чем я занимаюсь, требует единения с природой. Арефьев вновь почувствовал туманность и уклончивость, нелюбовь к которым у него взрастила работа. — Единение с природой требует розжиг костров? — воспользовался полученной информацией мужчина, не скрывая своего скепсиса. В ответ Василиса терпеливо улыбнулась. — Это часть моего образа жизни: и природа, и огонь, который я развожу не просто так. — В таком случае, могу я узнать, для чего? — Так я поклоняюсь моему богу. — Допустим… Раз уж Вас многое с огнём объединяет, может, Вы знаете, в чём причина неоднократных пожаров в Зничкино? Снисходительная улыбка Василису только украшала, и Павел не мог этого отрицать, но он также не мог не устроить из безобидного разговора допрос главной подозреваемой. Милиционер корил себя за собственную колкость, каждый раз, когда посматривал на девушку, улыбающуюся мягко и по-доброму, кажется, вне зависимости от ситуации. — Знаю, — с намёком на гордость ответила она. — Когда люди умирают, огонь их забирает. С огня жизнь начинается и с огнём заканчивается. Поскольку в нём — первородная сила, — ответила Василиса сквозь призму своего видения мира. Павел удивлялся: как такая благодушная, безобидная девушка могла увлекаться подобным? Впечатление о ней слегка подпортилось, но не окончательно. В глазах, в первую очередь, одинокого мужчины, Василиса таила в себе нечто такое, что неотвратимо к ней влекло, а в глазах милиционера это самое «нечто» могло послужить очередным поводом для подозрений и последующих обвинений. — Огонь самостоятельно разгорелся в домах у умирающих людей, забрав их с собой? — уточнил Арефьев. — Именно так, — спокойно отозвалась Василиса, словно тот только что произнёс самую очевидную в мире вещь. — Интересно. А что насчёт некоего мертвяка, что беспокоит Ивана? Про это Вы что-нибудь знаете? — Мертвяк — беспокойная душа, погибшая неестественной смертью. Она тянется к человеку, который закончит жизнь таким же образом, в попытке предостеречь. — Не сказал бы, что Иван рад таким знакам с того света. Он сходит с ума. — Мертвяк действительно может напугать своим видом, но его нужно только выслушать. Иван не готов перебороть страх и прикоснуться к другой реальности. — Так от чего же мертвяк хочет предостеречь Ивана? — От пьянства. Павел не выдержал и прыснул со смеху. Весь этот его интерес был вызван, скорее, не вовлечённостью в беседу о мистике, а для того, чтобы потешить собственного скептика, который в душе, безусловно, ликовал. Суждения Василисы для этого безнадёжного рационалиста казались просто смехотворными, что служило идеальной пищей для человека, ставящего всё необъяснимое под сомнение. Девушка удивлённо посмотрела на мужчину, ведь такой реакции от него никак не ожидала. Его интерес ей виделся искренним. Василиса явно была оскорблена, но ни в словах, ни в выражении лица этого не показала. — Простите, Василиса, но если бы мертвяки призывали остановиться от пьянства, то они бы организованно посетили всё Зничкино. Пьёт там не один Иван, — произнёс Павел, глупо улыбаясь. — Остальным уготована иная смерть, — спокойно вымолвила Василиса. — Вы даже знаете, какая именно? — такой репликой разбрасываться было очень смело, поэтому в ответ на неё милиционер не мог не утолить свой профессиональный интерес. — Этого я знать не могу. Затем между ними воцарилась тишина. Неясно, по причине неловкости, которую вызывал Павел, или по причине логичного завершения беседы. Но продлилось молчание недолго. — А что Вы скажете про отца Евгения? — поинтересовался Арефьев. Василиса вздохнула. Она, уже обожжённая, понимала, что интерес участкового вряд ли был подлинным. Поэтому без прежней восторженности ответила: — Николай Александрович работал здесь лесником. Как известно, у леса есть свой хозяин, леший. И он может свести человека с ума, если тот не покорится. Один такой пример у нас есть. — У меня немного другое видение. Здесь в Зничкино выпить любят все, как можно заметить. Так что, неудивительно, что у людей разум восприимчивый. Они фантазируют себе мертвяков или леших, которые являются ничем иным, как плодом их воображения, их возможными страхами. И от этого закономерно сходят с ума. — У нас разные видения. С этим ничего не поделать. И всё же я Ваше принимаю. Заслуживаю ли я того же — принятия? Дерзость Павла с лёгкостью сошла на нет. Собственная правота и торжество логики стали менее важны, в отличие от чужого душевного комфорта. Вопрос Василисы был риторическим, поэтому милиционер ответил на него своим виноватым молчанием. Мужчина не заметил, как вошёл в безопасную зону. Он это почувствовал. На берёзах было высечено кольцо с лучами, оставляющими после себя след. Так линии практически образовывали колесо. Но это изображение всё же являлось солнцем. На опушке стояла изба. — Хм, даже без курьих ножек, — отпустил очередной скептичный комментарий Павел. Василиса улыбнулась и закатила глаза. — Вы собираетесь ненавязчиво напроситься ко мне в гости? — Вроде того, — с бесстыдной ухмылкой ответил Арефьев.Василиса улыбнулась и закатила глаза. — Вы собираетесь ненавязчиво напроситься ко мне в гости? — Вроде того, — с бесстыдной ухмылкой ответил Арефьев.