Ты-мой мир.

185. Суета аэропорта осталась позади. Юзуру ехал в Каннын, в олимпийскую деревню, вместе с представителями Федерации. Юми-сан и Кикучи-сенсей должны были прилететь на следующий день. Наступало очень ответственное время. В руках Юзуру телефон раскалился от его ладоней. Сообщений не было, звонков тоже. Было так странно и подозрительно тихо. Юзуру с тоской поглядывал на экран, ожидая увидеть входящий вызов или уведомление о сообщении от Аэлиты, но в эфире повисла тишина, а сам нажать вызов он не решался, потому что был не один. Автомобиль подъехал к шлагбауму с воротами. По надписям на разных языках стало понятно, что они въезжают в особо охраняемую зону, в которую доступ только по пропускам Олимпийского комитета и аккредитованных организаций. Когда формальности пропускного режима были позади, Юзуру обреченно глянул на автоматические ворота и пост охраны. «Я — узник Олимпийской деревни…» — он грустно улыбнулся. Апартаменты, которые были предназначены для Юзуру и его сопровождающих лиц, были очень достойными. Чистота и новизна с порога «говорили» об уровне соревнований. Юзуру вспомнил Сочи. Было с чем сравнить. Не то, чтобы в Сочи было плохо, нет. Просто сейчас ситуация изменилась. В Сочи он был просто претендент на медаль, а здесь — действующий олимпийский чемпион, известная личность. После обхода владений он сделал свой вывод и принялся распаковывать вещи. Ещё предстояло пройти формальности регистрации и допинг-контроль. На это ушло немыслимое количество времени, как показалось Юзуру. Благо на страже его «медийного» спокойствия с ним был незаменимый Митсуо-сан, который принял на себя удар пресс-центра Олимпийской деревни. Юзуру пришёл в свои апартаменты. В соседних комнатах шуршали вещами члены его бригады из Федерации. Они будут соседями по крайней мере до окончания соревнований, и он будет под их неусыпным контролем. Он вздохнул и с тоской снова глянул в телефон. — Митсуо-сан… Мне нужна Ваша помощь… Когда вы сможете освободиться? — Юзуру позвонил своему помощнику. — Скоро, Юзуру-сан. С Вашего позволения я зайду к Вам? — Да! Я только Вас и жду! — Отлично! Дождитесь меня, пожалуйста! Я скоро! — Митсуо-сан подтвердил свои намерения. Юзуру разложил на столике макбук, наушники, айпод и переоделся в джинсы и рубашку. — Ханю-сан… Вы куда-то собрались? — любопытный сосед-соглядатай заметил перемену в одежде. — Собрался. — Но мы не планировали сегодня никаких прогулок… — В Ваши планы я не вмешиваюсь. Если не хотите гулять, просто отдохните. — Юзуру глянул своим фирменным взглядом из-под упавшей на лоб челки. Ответ Юзуру пригвоздил к полу надоедливого чиновника, и ему ничего не оставалось, как удалиться в свою «келью». Но он непременно направит своему боссу отчет… Наконец из прихожей послышался мелодичный звонок, а на экране домофона появилось лицо Митсуо-сана. Юзуру распахнул дверь в нетерпении, которое выражалось лишь в порывистых движениях. — Приветствую! Простите, что заставил ждать! — Митсуо-сан поклонился в пояс. Юзуру пожал ему руку: «Жду Вас! Проходите!» В приоткрытой двери комнаты мелькнул профиль «соседа». Митсуо-сан опытным взглядом оценил обстановку и проследовал за Юзуру, не упустив возможность наглухо закрыть дверь в ту часть, где расположился Юзуру. Они быстро обсудили детали ответов для интервью. Митсуо-сан видел, что Юзуру торопится, однако не стал ему в этом потакать, давая понять, что это важная часть работы, и Юзуру со всей ответственностью проштудировал все важные ответы. И только когда Митсуо-сан остался доволен всем, вплоть до постановки голоса и выражения лица, Юзуру позволил себе напомнить о своей просьбе. — Митсуо-сан! Мне нужно к Аэлите. — Да, Ханю-сан! Я провожу Вас. Если готовы, то предлагаю поторопиться! Аэлита-сан будет недовольна, если я Вас задержу! Юзуру схватил пальто, шарф и чуть ли не бегом выскочил в прихожую. — Митсуо-сан… Вы не скажете, куда направляетесь с Юзуру-саном?.. — соглядатай высунулся из своей норы. — Незуми-сан! Спите спокойно! И не тревожьтесь! А лучше сходите в культурный центр деревни! Там концерт корейских айдолов! Думаю, мы там зависнем до утра! Как Вы считаете, Юзуру-сан? — К-рор в моде! Если программа будет интересной, в чем я не сомневаюсь, то точно до утра! Главное на тренировку не опоздать! — Юзуру рассмеялся, а господину Низуми ничего не оставалось, как пожать плечами. Но «отчет» был отправлен. На Каннын уже опустились густые сумерки восьми часов вечера. В гостиной, спальнях апартаментов Аэлиты горели все бра, настольные лампы и торшеры. Она не включала верхний свет. Хотелось какой-то неясности, таинственности. Пожалела, что не послала Джона за свечами, да и где бы он их искал… После возвращения из аэропорта она не поехала в отель. Ей было невыносимо одиноко, хотя слова Юзуру вселяли надежду, но она прекрасно понимала, что не на свидание к ней приехал её любимый, что важность его дела сейчас первостепенна. Поэтому она позвонила Эмме, и они совершили набег по магазинам знаменитой на весь мир корейской косметики, и основательно затарившись баночками-скляночками, тюбиками и пакетиками вернулись в отель. Эмма хотела было зазвать дочь к себе, опробовать на практике чудеса косметологии, но Аэлита отказалась. — Спасибо, мамочка! Я Юзуру жду… Обещал… — Раз пообещал, значит будет! Жди… Только советую, отпусти ты его на это время! Не дай бог какие неожиданности… Ты ж себе не простишь! Понимаешь меня? — Конечно, мамочка! Побудем немножко вместе…я соскучилась… И пусть спокойно работает, готовится, выступает… А я просто рядом буду… Неподалёку… — Умница моя! И мы рядом! — она обняла дочь, — давай я провожу тебя… — Спасибо, мамочка! Эмма проводила Аэлиту в её номер, передав на попечение Джона. — Ты видела сообщение? — Джон поинтересовался у Аэлиты сразу, как она вошла. — Нет ещё… А что там? — Едет… — Слава Богу! — Аэлита молитвенно сложила руки. — Помоги мне, Джон… Включи свет… Но верхний не включай… — О! Интим… Это хорошо! — Джон подмигнул Аэлите, а она погрозила пальцем. — А ужин заказала? Он, наверное, не ел… — Да… Еще до отъезда в аэропорт, чтобы не наспех готовили… приедет — решим… — Тогда я пошёл к себе… А ты жди… — Не уходи… дождись со мной… — Как хочешь… Что ж ты так переживаешь-то?.. Поспокойнее… — Я постараюсь… — этот ответ был скорее нетипичным. В другое время она бы сказала что-то в духе: «Не указывайте, мистер Аддер, в какую сторону моим слезам течь! Туда или обратно!» А сейчас — полное смирение и покорность! «Повзрослела? Или совсем голову потеряла от своего японца!» — Пойду-ка я вниз спущусь… Встречу… — Джон поднялся с дивана и вышел из номера. Аэлита вошла в спальню, огляделась. «Подушек достаточно… Халатов тоже…» Всё казалось каким-то обыденным, незначимым. — Господи… Ну почему, когда мне Юзуру так нужен, я вынуждена мириться с ситуацией…подстраиваться — подлаживаться… Гори в аду эта Олимпиада! А пуще всего его зацикленность!.. Ведь не могу же я своим эгоизмом всё разрушить! Никогда мне Юзуру этого не простит! Просто надо немножечко потерпеть… — Аэлита вела диалог сама с собой. Вначале она выражала недовольство той ситуацией, которая сложилась, но потом имела особенность принять её и находить рациональное решение. Это помогало ей в трудных моментах выбора. Она словно складывала на чашу весов противоположные аргументы, чтобы понять, какое чувство она испытывает, если перевешивает одна чаша, а потом, если другая. В Олимпийской деревни было по-хорошему неспокойно. К моменту приезда Юзуру многие спортсмены уже поучаствовали в соревнованиях, прочувствовали на себе Олимпийский драйв. И сейчас выплёскивали накопившиеся эмоции в командных тусовках или общих развлекательных мероприятиях, которые традиционно устраивались в вечернее время. Те, кому ещё предстояло соревноваться вели себя по-разному: кто-то избегал шумных тусовок, а кому-то нужно было скинуть с себя давление предстоящего турнира, облегчить голову. В любом случае улицы в деревне не пустели довольно долго. — Надо же!.. Ребята и правда тусуются… Словно не Олимпиада, а какой-то мацури! — Юзуру наблюдал из окна автомобиля за гуляющими жителями Олимпийской деревни. — Юзуру-сан! Вам ничего не мешает к ним присоединиться, если пожелаете. — Присоединюсь в своё время… Но мне будет не хватать одного человека! — Понимаю! Всё можно решить. Как пожелаете. — Митсуо-сан… Вам видимо мало со мной сложностей? — Юзуру рассмеялся, понимая, чем могут обернуться эти его пожелания. — Нужно лишь немного потерпеть… — эти слова Юзуру произнес шёпотом. На выезде из деревни Юзуру вдруг демонстративно опускает стекло, являя своё лицо на обозрение секьюрити. Тот улыбнулся и отсалютовал: «Счастливой дороги, Принц льда! Приятного вечера!» — Ханю-сан! Вы с ума сошли! Зачем Вы открыли окно?! — Я устал прятаться!!! — Но не сейчас, Юзуру… Возьмёте медаль, и Вы свободны! Вы ж всё знаете… Эх… — помощник с грустью глянул на своего юного босса. — Спасибо, что волнуетесь за меня! — Я уважаю Вас… Вашу жену… Вашу семью, Ханю-сан! И сделаю всё, чтобы всё было в порядке. Ещё минут двадцать, и мы приедем. Аэлита-сан ждет Вас! Юзуру опустил взгляд. Он вдруг вспомнил, как Аэлита сказала ему при встрече в аэропорту: «Ты мне нужен…» Его словно опрокинуло, окатило волной! Он отчетливо вспомнил, что ощутил в аэропорту. Короткая встреча длительностью в пять минут с человеком, которого любишь всем сердцем, чей взгляд согревал, давал силу… «Ты мне нужен…» эхом пронеслось снова в его ушах. — Я уже еду! — Юзуру схватил телефон. — Моя Аэлита! Я еду. — он говорил в трубку приглушенным от волнения голосом. — Да… Я жду тебя… — так же тихо ответила Аэлита. Бесшумно маятник часов в гостиной отсчитывал минуты. Наверное, если бы часы были механическими, то тикали бы громко, и звук часового механизма отдавался бы голове гулким набатом. Аэлита сжала виски: «Не хватало ещё голове разболеться…» Она выпила несколько глотков воды. «Может мне спуститься вниз… И встретить его в холле… Нет… Там Джон… Он все сделает, как нужно… Я только помешаю… Господи… Что ж я так дёргаюсь?!.. Мне нельзя так волноваться…» Тихий звук закрывающейся входной двери заставил Аэлиту вздрогнуть: «Почудилось?..» Она пошла в прихожую. Там Юзуру развязывал шнурки кроссовок. — О! Юзуру… — Аэлита прислонилась к косяку в дверном проёме. — Здравствуй, моя Аэлита… — Юзуру поднялся и шагнул к ней, но вместо теплых объятий увидел лишь, как она развернулась и прошла в гостиную. — А где Джон? Где Митсуо-сан? — А-а-а… Они вместе проводили меня до твоего номера, я вошёл… А они остались… Аэлита взяла телефон. — Митсуо-сан! Спасибо Вам за помощь! Отдохните как следует, пожалуйста, а то впереди очень много работы… Спасибо ещё раз…- она завершила короткий разговор. — Ты голоден, Юзуру? — Не очень… Ел ещё в самолете… — Тогда, пожалуй, пора перекусить… — Аэлита… С тобой всё нормально? — Юзуру взволнованно спросил, стараясь понять, может напрасно он приехал. — Ох… Не волнуйся! Всё хорошо… День был насыщенным… Сейчас я… Но продолжить она не смогла, потому что Юзуру в один большой прыжок оказался около неё и просто впился поцелуем в её губы. Она было попыталась сопротивляться, как-то отдалиться, но ничего не вышло. Юзуру перехватил её затылок и удерживал, углубляя поцелуй. Ноги подкосились, и она едва не упала. Лишь благодаря тому, что он крепко держал её за талию другой рукой, осталась стоять. Но воздух нужен был обоим, и Юзуру отстранился, не выпуская её из рук. — Юзуру… — едва слышно прошептала Аэлита. — Что, моя милая?.. — Прошу тебя… Он чуть склонил на бок голову, глядя в её глаза. — Прошу тебя…будь со мной…нежным… Юзуру зажмурился и улыбнулся. — Всегда…любимая моя девочка… Аэлита уткнулась ему лицом в грудь. — Всё… Я не могу больше не касаться тебя… Я соскучился… И проголодался… Но соскучился я сильнее… — Тогда сделай то, что больше всего хочешь… Юзуру просто поднял её на руки: «Куда тебя отнести?» — он прошептал ей на ушко. — Туда… Там моя спальня…- Аэлита обвила руками его шею, указывая кивком нужное направление… … В воздухе, казалось, ещё витал их шёпот, сладкие стоны и лёгкие вскрики. Сознание вернулось в привычное состояние после эйфории любви. Юзуру устроился на ворохе из подушек, широко раскинул ноги. У него на руках, совсем как маленький грудной ребёнок, лежала Аэлита. Было свежо. Юзуру подтянул одеяло за угол и прикрыл ноги свои и Аэлиты. Она просто дремала и была абсолютно беззащитной в своей наготе. Юзуру наклонялся, чтобы поцеловать её лоб. Веки дрогнули, и Аэлита приоткрыла глаза. — Не озябла?.. — Нет… У тебя тёплые крылья… — Это хорошо… Аэлита прислушалась к своему организму. Было легко, едва заметное томление в низу живота уже утихло, оставив лишь сладкое послевкусие от сильного наслаждения. Она слегка потянулась, ощущая способность двигаться. — Я не был груб? — Юзуру уже чуть приподнял её, удобно подложил кучу подушек под спинку и поцеловал уже в губы. — Я в раю… И если ты сейчас исчезнешь, я перестану быть… Юзуру поцеловал её ещё раз. — До завтрашнего дня я всё время буду с тобой… Я буду целовать и обнимать тебя так, что ты устанешь и прогонишь меня сама… — Юзуру смеялся своим приглушенным смехом, от которого сладко заходилось сердце. — Родной мой… Я не смогу прогнать тебя… Но смогу отпустить тебя, мой светлый воин, чтобы ты смог сразиться и поразить всех своих соперников… — голос Аэлиты дрогнул и перешёл в шёпот. Он крепче прижал её к своей груди. То, что он услышал сейчас, тронуло его чуткое сердце, и он не находил нужные слова, чтобы ответить. Аэлита продолжала тихим голосом: — Я подожду тебя… Я буду неподалёку… Ты всегда сможешь увидеть меня там, на арене… Только прошу тебя, будь спокоен… И если моё присутствие будет волновать тебя, я могу укрыться и не приходить вовсе… — Девочка моя… с Ниццы я все время ищу в толпе твои глаза, и, когда не нахожу их, я теряю часть себя…однажды я искал и не нашёл… Это был год небытия… И не будет больше этого никогда в моей жизни… Я — плохой муж… Я оставляю тебя так часто, что однажды ты можешь не выдержать… Я — плохой муж…я посмел пренебречь твоими чувствами, когда травма мучала меня… — Но именно ты нашёл меня в Сочи… Ты отыскал меня в грозу… Ты видел меня в триумфе славы и жалкой… Ты воскресил меня… грязную…потерянную… — Это было по моей вине… — Ну не всегда… Ты был подавлен… разбита была душа и лодыжка… Я люблю тебя… Не вини себя. Я сейчас счастлива и хочу, чтобы и ты чувствовал тоже самое… — Я счастлив с тобой… И счастлив от того, что ты назвала меня родным… Аэлита прикусила губу. Эта оговорка по Фрейду могла дорого обойтись сейчас. Нужно просто подождать ещё чуть-чуть… Несколько дней… Как решила… И всё откроется… А пока пусть у него будет легко на сердце, пусть ничего его не тревожит! Они отдалились друг от друга, лишь чтобы утолить голод. Аэлита с удовольствием наблюдала, как Юзуру ел маленькими кусочками аппетитное жаркое, как макал в соус кусочки мяса и риса. Они поужинали, поговорили о планах на завтрашний день. Аэлита вызвалась встретить Юми и Кикучи. Юзуру рад был очень, потому что беспокоился за обоих. — Честно… Я так не хотел, чтобы их встречал кто-то чужой… Разве только Митсуо-сан… Но я так напряг его… — Я встречу. Если нужно, Юми-сан может у меня поселиться. Сам видишь, номер громадный… — Ты же любишь простор… Мама стеснит тебя… — Глупости не говори… Мы тут с ней можем друг друга и не встретить! Ну если сильно захотеть! — рассмеялась Аэлита. — Не переживай. Если захочешь, она погостит у тебя! Иди ко мне… Я уже заскучал… Обещаю… я буду нежным… Он привлёк её к себе, заключая в свои объятья. — Вот так мне хорошо! Так я спокоен! И возбуждён… С тобой удивительные чувства возникают в душе и в теле! Я реально обретаю крылья! — Я рада, что ты нашёл возможность провести со мной это время… Верю, это поможет тебе… — Время, проведённое с тобой, всегда шло мне пользу… А ещё ирисовое масло… — Вы — большой гурман, мистер Ханю! Я помню это… я бы хотела, чтобы ирисовое масло не пригодилось больше, как в той ситуации… — А я бы хотел! Это было так чудесно, так волшебно! Ты появилась, как видение! Прекрасное и любимое! Ты сказала мне, что любишь меня… Я готов был жизнь отдать, чтобы услышать это ещё раз… — Не нужно отдавать жизнь кому попало, любимый! Ведь я так люблю тебя… Она взяла в ладони его лицо, целовала легкими прикосновениями в глаза, нос, в губы. И хотела было остановиться, но Юзуру перехватил инициативу. Его губы просили бо́льшего наслаждения, бо́льшей нежности хотелось подарить любимой. Он сдержал обещание… Аэлита таяла от его нежных ласк, отдавалась им с лёгкостью и отвечала тем же. И вот уже с губ Юзуру срывались тихие стоны, иногда приглушенные, а иногда переходили в высокие октавы. Наслаждение накрывало его жаром и стекало горячим потоком, который целиком доставался его единственно любимой! Юзуру гладил её по голове, шептал милые нежности на японском, пока Аэлита не задремала в тепле его рук, его волшебных крыльев. В руках друг друга они находили такой необходимый сейчас душевный покой. Юзуру услышал важные для себя слова и обрёл уверенность и душевную гармонию. Части пиктограммы Инь и Янь сложились в верном положении! Он чутко прислушивался ночью, как она дышит. Ещё в аэропорту ему показалось, что она изменилась. В облике не было перемен, но было нечто, что тянуло, как магнит, обволакивало! И так не хотелось избавляться от этого магнетизма. «Загадочная моя девочка… Моя милая кицунэ… Воздух мой… Потерпи чуть-чуть… Мы снова будем вместе…» В тепле её рук, её тела было так уютно сейчас, по-детски спокойно. Сон пришёл, безмятежный, быстрый, без сновидений. И когда на утро будильник бессовестно вторгся своим звуком в храм Морфея, Аэлита и Юзуру инстинктивно приникли крепче друг к другу. Но как не старайся, а будильник нужно выключать или ждать, пока у него закончиться тайминг, подвергаясь его изощрённой пытке. Юзуру развернулся и остановил назойливую трель. — Доброе утро, моя красавица… — Родной мой… — Аэлита нырнула носом ему в подмышку, пряча лицо, словно это могло спасти от необходимости вставать. — Можешь оставаться… Поспать… — Не могу… Я хочу с тобой в деревню поехать, в медцентр… Кстати, встречу Кикучи, привезу его туда. Придёшь? — Конечно… — он повернулся на бок к ней лицом, погладил её щечки, — ну как ты? Как чувствуешь себя? Я тебе не замучил? — Родной мой… Ты великолепен! Люблю тебя… — Вот и хорошо!.. Сладкая моя девочка… Будем вставать… — Юзуру понимал, что на нежности уже совсем времени мало. Никогда не добивался близости наспех, любил дарить и получать наслаждение сполна. Аэлита очень ценила это деликатное качество и отвечала тем же. За окном ещё были утренние сумерки, поэтому пришлось включить свет на прикроватной тумбе. Юзуру присел на край кровати, оглядел комнату. — Куда я вчера всё сложил?.. И вообще складывал ли?.. — Ну сначала всё летало… Потом кое-кто всё развесил на плечики… В шкафу всё, мой Юзуру… — Аэлита ещё потягивалась под тёплым одеялом. — Моя милая всё собрала, что я раскидал?.. М-м-м… Это так приятно… — Да… Я такая… Хозяюшка… Юзуру повернулся к ней и обмер. На белых подушках, с едва прикрытой грудью, в облаке разметавшихся волос лежала Аэлита. Её щечки слегла разрумянились, а припухшие от крепких поцелуев губки ярко розовели. Чистый взгляд её прекрасных глаз был ещё подёрнут сонной негой. — Святые Ками… Аэлита… Ты просто божественно красива сейчас… — глухой голос Юзуру звучал так тепло и нежно, — я ослеп! — он зажмурил глаза, но лишь оттого, чтобы унять призыв плоти. Она воспользовалась его замешательством и выскользнула из постели, быстро набросила на себя теплый халат. Её чуть качнуло, и она присела на кровать. Сделала вид, что ищет тапочки. «Не вскакивай так! Аккуратно!» — приказала она себе. Всё быстро пришло в норму. Аэлита подошла к ещё сидящему на кровати Юзуру, погладила его по голове. Он поднял на неё взгляд. — Ты очень красив сейчас, мой Юзуру… — А ты, как сакура весной… Нежная… Волшебная… — Мне к лицу твоя любовь… — И мне… — он усадил её на колени, — посиди немного… Люблю чувствовать твою тяжесть… Минут пять они посидели в теплом спокойствии, чтобы лишний раз не распалять себя и унять голод объятий. Собирались они недолго. Горничная подала завтрак. И вскоре Джон позвонил, поинтересовался, когда быть готовым выезжать. — Зайди, Джон. Мне нужно кое-какие бумаги и вещи в медцентр отвезти. Через пять минут Джон был в номере Аэлиты. Она вместе с Юзуру вышла в гостиную. Джон посмотрел на них и замер. — Джон… Ты чего? — Юзуру тронул его руку. — Ребята… Я видел вас миллион раз… Но ни разу вы не были так красивы вместе… Свадьбы — не в счет! — Уф… Напугал… — Юзуру стряхнул со лба воображаемую испарину и рассмеялся. — Смейся-смейся! Ты на Аэлиту посмотри! Она эти две недели без тебя ходила, как бледная тень! А тут расцвела! — Джон… Ты пользуешься тем, что я не могу тебе отчитать при Юзуру?! — А что! Разве я не прав?! И Юзуру тоже от тебя не отстал! Глаза горят! Улыбается как!.. Ой! Ну вас!.. Пойду я, иначе так и останусь с открытым ртом… Тут уже все втроём залились весёлым смехом, как вдруг в прихожей раздался звук домофона. Джон в один миг стал серьезным, с непроницаемым лицом. Аэлита встревоженно глянула на Юзуру. Он был спокоен. Джон снял трубку домофона и услышав слова, улыбнулся: «Это к тебе, Аэлита…» — Кто?.. — Подойти можешь или я… — Ты… Через минуту Джон стоял в гостиной с огромным букетом пионов. Аэлита глянула на Юзуру, недоумение читалось в её взгляде. — Та-а-ак! Это кто ж моей жене букеты дарит?! Я ему сердце вырву?! Юзуру быстро забрал букет у Джона, а Аэлита стояла и в растерянности смотрела на букет, на Джона, на Юзуру. — Я не знаю… — дрожащим голосом пролепетала она. — Я знаю! — Юзуру встал на одно колено и положил букет к её ногам. — Боже… Это ты?.. Ох… Джон деликатно удалился, громко проговорил: «Недолго, пожалуйста…» — Я люблю тебя, моя Аэлита… Спасибо тебе за эту ночь… Впереди у нас их много… Но пока я должен несколько из них провести без тебя… Прости меня! — Всё будет хорошо, Юзуру! Верь! Как я верю! А я всегда буду рядом с тобой… И пусть несколько ночей мы будем врозь, это ничего не значит! — она подняла букет и протянула руку Юзуру. Они обнялись и через пять минут были уже в салоне авто. 186. Под колёсами автомобиля шуршал асфальт, обильно политый реагентом. Ночь была холодной, и из-за близости моря по утрам туман накрывал побережье. Туман клубился, расслаивался, а когда солнце окончательно поднималось, оседал густым инеем. Жизнь его была недолгой. При первых прямых лучах солнца иней таял, оставляя мокрый след. В тени же превращался в подобие карамельной корочки. Она таяла от солнца, словно отползала в темную зону, спасаясь от горячих лучей. Эти метаморфозы погодных явлений наблюдали спортсмены, которые выходили на пробежку ранним утром в Олимпийской деревне. Юзуру вошёл в свои апартаменты, возвращаясь после ночи с любимой женой. Вездесущих сопровождающих на месте не оказалось. «Наверное обыскивают все уголки деревни…» — Юзуру грустно улыбнулся и вошёл в свою комнату. — Алло, Брайан… Как спали на новом месте? — О! Юзу… Неплохо, спасибо! А ты? — Отлично, сенсей! — Тогда собирай вещи и пошли на каток! Зайди, сдай допинг-тест. — Хорошо, тренер! — Позвони, как будешь готов! Вместе пойдём. Тут всё рядом. Хоть прогуляемся. Или ты на автобусе поехать решил со всеми? — Я бы прогулялся… Я позвоню. Следующий звонок был Митсуо-сану. Юзуру поблагодарил его за оказанную помощь, поинтересовался, куда подевались его «соседи». — Не волнуйтесь, Ханю-сан. Готовьтесь к тренировке. Им совсем необязательно знать, когда вы вернулись и тем более откуда. Это не их дело! Они увидят Вас на льду. — Спасибо. А что произошло? — Юзуру улыбнулся, довольный исходом. — Простите, Юзуру-сан… Мне удалось их отселить от Вас… И если Вы не возражаете, то Юми-сан и Кикучи-сан займут их места. — Это великолепно! Вы не представляете, что Вы для меня сделали! — Но если бы было возможно… — Я понял, Митсуо-сан! Незачем всех посвящать в мою личную жизнь. Она потому и личная, что не предназначена для огласки. — Вы правы… — Тогда я приглашаю Вас на тренировку… — Я буду там, Ханю-сан… Тренировочный каток находился в шаговой доступности от основного катка и медцентра, при этом расстояние от каждого до медцентра было одинаковым. Юзуру шагал с рюкзаком на плече и катил чемодан со снаряжением. Он с любопытством рассматривал окрестности, просторную площадь, архитектуру спортивных сооружений. «Вот и каток… Закончилось время любви, началось время битвы… Займемся делом, Ханю Юзуру…» — он разговаривал сам с собой, смотрел по сторонам, когда Орсер подхватил его под руку. — Нам сюда, Юзу… — Брайан Орсер указал на сооружение, напоминающее крытый тентом огромный ангар. И если бы не олимпийские эмблемы и стоящие за переносным ограждением машины для заливки льда, и впрямь можно подумать, что это ангар. Однако внутри было вполне комфортно. Просторные раздевалки, удобные скамейки и разные приспособления, зал для разминки вне льда — всё, что требовалось для проведения тренировок турнира олимпийского уровня. Тренерский штаб Юзуру был в полном составе: Орсер, Гислен и Трейси. Кроме Юзуру и Фернандеса в Крикет Клубе занимался и корейский фигурист, и все трое были участниками игр. Так что Юзуру очень повезло, что все его тренеры были с ним на важном в его жизни турнире, хотя каждый из них был «прикреплён» к одному из учеников. Пока спортсмены деловито осматривались и готовились к тренировке, Юзуру перекинулся парой фраз с Орсером. Их диалог был немногословный, как повелось. Брайан лишь давал кое-какие рекомендации, дальше всё было на усмотрение Юзуру. Михал Бржезина уже был у калитки для выхода на лёд. Юзуру снял чехлы и отдал Орсеру, который традиционно надел курточку сборной Японии. Это стало своего рода традицией. Брайан всегда надевал во время выступления или тренировок куртки сборных стран своих учеников. Репортеры и фотографы заняли свои места, по другую сторону расположились представители Федерации, судьи, члены олимпийского комитета. Юзуру приветствовал лёд касанием рук: «Здравствуй… Будь ко мне добр сегодня…» Тренировка началась. В большой группе представителей Федераций стран, олимпийского комитета Аэлита не старалась протиснуться к высокому бортику, чтобы Юзуру её увидел. Она перебросилась приветствиями с некоторыми знакомыми, отдала дань уважения маститым представителям Федераций. Но это общество было ей неинтересно, и она решила сменить локацию. Юзуру просто скользил, напрочь сбив с толку всех, кто пришёл поохотиться за его прыжками. Он лишь пару раз прыгнул одинарные прыжки разных видов и тройной аксель. Всё! Аэлита слышала, как судачили репортёры, напрасно потратив время. «Ну и что мы сюда тащились со всем своим барахлом? Он и не собирался ничего такого показать… Похоже, нога всё-таки болит! Хотя улыбается, такой радостный!.. Даже счастливый!.. А японцы, смотрите, щёлкают без устали, словно хотят запечатлеть всё и всего…» Аэлита хмыкнула, видимо достаточно громко, потому что двое из фотографов обернулись. То, что перед ними оказалась сама Аэлита Конте ожидать не мог никто! — Неудачный день?.. Ничего… У вас всё впереди, господа! — она проговорила эти слова вполголоса с самой обворожительной улыбкой. — А Вы каким образом здесь? — один из фотографов вскинул было камеру, чтобы сфотографировать её. — Не стоит! С Вами у меня нет контракта… — Аэлита умело увернулась от объектива, а ушлый фотограф остался ни с чем. И всё-таки Юзуру увидел её! Видел, как она стояла среди чиновников, потом ушла и оказалась среди фотографов. — Не сидится… Девочка моя… — Юзуру улыбался, и это было лишь на руку тем, кто его фотографировал и снимал на видео. Он кивнул представителям прессы, среди которых стояла Аэлита, и громко произнес: «Thank you. See you tomorrow.» (Спасибо! Увидимся завтра.) Буквально через считанные минуты твиттер и инстаграм взорвались постами о тренировке Юзуру. Посты были полны удивления, как всё прошло на тренировочном льду в первый день пребывания Юзуру в Корее, и что он невероятно радостно выглядит. Аэлита отключила звуковые уведомления на айфоне, иначе их трели сведут с ума, и поехала в аэропорт встречать Юми и Кикучи-сенсея. Юзуру сохранял верность своей выбранной тактике: не сорваться на тренировках, сохранить спокойствие. Никаких зубодробительных каскадов и прыжков! Видимо этот настрой каким-то образом проецировался и на Аэлиту. Она была в состоянии бабочки в анабиозе, ждала того заветного момента, когда сможет выйти из кокона и расправить шёлковые крылышки. А может, наоборот, её состояние передавалось Юзуру, давая ему ощущение покоя и концентрации. Так или иначе, оба старались оценить то, что в эти дни находились поодаль, и извлечь из этого пользу. Медцентр требовал пристального внимания не только от его руководителя, но и от Аэлиты. Она с гордостью показала своё детище свекрови и Кикучи-сенсею. Юми с саркастическим видом обходила помещения, а сенсей, напротив, очень заинтересовался. — Я не перестаю восхищаться, Аэлита-сан, Вашей прозорливости и предприимчивости! Один остров чего стоит! Но чтобы здесь и в такие короткие сроки… — Это не мои заслуги, Кикучи-сан. Всё сделано благодаря родителям. Моей была лишь идея… — Аэлита-сан… Нам бы поскорее устроиться… — Юми поторопила девушку, видя, что сенсей увлечен и увести его быстро не удастся. — О! Простите, Юми-сан! Идём! Мы с Джоном проводим Вас. Митсуо-сан уже ждёт нас. Преодолев широкую площадь, они вышли на улочку, которая вела к корпусу, в котором поселилась сборная Японии по конькобежному спорту и фигурному катанию. Несколько спортсменов узнали Кикучи и приветствовали поклоном. Предъявив пропуска дежурившей бригаде охранников, все поднялись на этаж, где устроился Юзуру. Митсуо-сан всё замечательно устроил. Юми бросилась было его благодарить, но он уклонился от её благодарности. — Это просьба Аэлиты-сан. Я лишь выполнял её распоряжения. Юми ничего не осталось, как обнять невестку: «Спасибо, Аэлита-сан! Лучшего и придумать нельзя!» — Главное, чтобы Юзуру был спокоен и его окружали любимые люди. И кто ж, как не Вы, Юми-сан, должны быть рядом с ним на главном соревновании в его жизни! — Аэлита поклонилась с почтением. Юми ответила тем же. — Мне приятно видеть, что Вы так трепетно относитесь к моему сыну. Я рада за него… Теперь уже Аэлита расцвела в обворожительной улыбке, принимая похвалу от скупой на поощрения свекрови. Кикучи-сан наблюдал «дуэль» двух женщин, соображал, кто же из них достойнее. Его забавляла упёртость Юми в своем эгоизме, и радовала дипломатичность молодой девушки. Он с улыбкой поглядывал то на одну, то на другую. Когда обе стороны наконец-то выразили друг другу явную приязнь, он позволил себе разрядить обстановку. — Дамы! Вы самые везучие! Потому что Юзуру любит вас обеих, а старый зануда-доктор нужен только для врачевания его недугов… — Кикучи-сан закатил глазки к потолку, а Юми и Аэлита рассмеялись. — Кикучи-сенсей! А мы обе любим Вас! Потому что только Вы стои́те на страже здоровья нашего любимого Юзуру! — Аэлита приобняла доктора, а Юми кивала головой в знак согласия. — Митсуо-сан… Запустите нас, пожалуйста! — Аэлита обратилась к помощнику. Митсуо-сан поднёс клип-карту, и дверь открылась. По договорённости с Юзуру он имел в своём распоряжении ключи от его апартаментов. — Юзуру-сан! Это мы! Разрешите войти?! Юзуру выбежал с распростёртыми руками в просторную прихожую. Он был таким счастливым, видя в своем временном жилище самых дорогих и любимых людей. Объятья и поцелуи, неподдельная радость осветили его одухотворённое лицо! — Вот, мой Юзуру… Встречай своих дорогих! Устраивайтесь! Мне пора уходить, иначе кое-кто заинтересуется, почему представитель ISU так долго задержалась в апартаментах олимпийского чемпиона. Юми-сан! Кикучи-сан! Я жду Вас сегодня на ужине в вашу честь… Родители мои обещали приехать. А Юзуру пока потренируется. — она поклонилась. — Не уходи…- Юзуру схватил её за руку. — Ты же понимаешь, что это нужно… — Да уж… — он отпустил её лишь после поцелуя. Она коротала время до визита гостей, серфила интернет, заказала блюда и напитки на ужин. Полистала сайты фотографов. Пришло уведомление от YouTube-канала о новых видеосюжетах, среди которых были видео разных блогеров о Японии, особенностях жизни в стране, нравах и культуре. Аэлита на собственной шкуре испытала некоторые из таких особенностей. Однако её положение и статус оказывали сильное влияние и ограждали от многих негативных моментов, которые неизбежно возникают в любой стране. Её внимание привлек сюжет одного англичанина по происхождению, который жил в Японии с пяти лет. Он рассказывал о семейных отношениях в стране восходящего солнца, о ревности, брачных узах. Тема и подача материала заинтересовала Аэлиту, тем более что рассказывал почти соотечественник. Она настроила полноэкранный режим, устроилась поудобнее и погрузилась в просмотр. Сюжет был не очень длинным, но весьма содержательным. Блогер рассказывал, что до сих пор у некоторых семейных пар после рождения ребёнка отсутствуют интимные отношения между супругами. Это связано с тем, что статус женщины в семье меняется: роль жены сменяется ролью матери ребенка. Она вынуждена уделять всё своё внимание потомству, постепенно отдаляясь от мужа и его интересов. И самое странное, что ещё может стать причиной такого отдаления, это то, что по убеждению некоторых японских мужчин, интимных отношений с матерью детей быть не может. Она же мать… Было много ещё разных интересных сюжетов в этом видео, но мысль о том, что после рождения ребёнка её статус в их наполовину японской семье может измениться, крепко засела в мозгу… Аэлита всерьёз озадачилась этим вопросом. «Вы что ж, мистер блогер, хотите сказать, что, узнав о моём нынешнем положении, мой японский муж напрочь откажется от меня? Хм… Юзуру уже попытался это сделать… Только мотив был другой… А теперь?.. Получается, неизбежно наступит пора, когда нужно будет соблюдать половой покой… Так есть другие способы доставить друг другу удовольствие… Хотя может быть противопоказано возбуждение как таковое… Вот же ж… Ох… Надо с этим разобраться…» Аэлита озадаченно терзала пальцами поясок шёлкового халата, пересмотрела на три раза на повторе некоторые моменты в видео. Мнительной она себя не считала, только червячок сомнений и неуверенности поселился и пытался завладеть её самоощущением, понижая самооценку… Она так бы и выучила всё видео наизусть, если бы не звонок из ресторана. Нужно было готовиться к приёму гостей. На полке консоли Аэлита разложила подарки для Юми и Кикучи. Она любила делать подарки, с трепетом подбирала упаковку, ленты. Могла долго перебирать варианты декора, пока не добьется идеального сочетания. К назначенному часу подъехали Эмма и Артур, а следом за ними Юми и Кикучи. Аэлита встречала всех. Давно новоиспеченная родня не общалась, с самой свадьбы. Эмма подарила Юми и Кикучи по альбому, выполненному в стиле большого книжного фолианта с напечатанными снимками со свадьбы Юзуру и Аэлиты, начиная с Мэрии Лондона и заканчивая Ватиканом. Альбом был украшен гербами дома Конте и Ханю, стилизованных в одном случае в традиционно европейском стиле, в другом — в японском. Отдельным произведением искусства был раздел посвященный свадебной церемонии в Японии. Необыкновенной красоты храмовый комплекс, наряды молодоженов и гостей. А когда открывался разворот с портретными снимками самих виновников торжества, дух захватывало от красоты обоих! Юми ахала, а на глазах сверкнули слезинки. Сдержанная японка не могла противостоять своим чувствам, которые вызвал этот альбом. — Это удивительно! Я понимаю, что это ретушь, работа фотохудожников… Но как же всё красиво, Эмма-сан… — она промокнула непрошенные слезинки. — Смею Вас заверить, Юми-сан, но ретуши в данном случае не потребовалось, возможно поработали со светофильтрами, но ни одного лица не подвергли корректировке. Я лично следила за работой над каждой страницей. — О! Но мы с Хидетоши тут такие красивые, даже моложе… — Это магия наших детей, Юми-сан, — вмешался Артур, — они способны менять пространство вокруг, когда вместе. Разве Вы этого не замечали? Юми растерялась, не зная, что ответить, но поразмыслив ответила: «Я замечаю это, когда вижу глаза моего сына…когда он смотрит на Аэлиту…» Артур и Эмма улыбнулись и оба поклонились, польщённые изысканным комплиментом. Аэлита молча наблюдала за диалогом родителей, изредка поглядывая на Кикучи. Он вслушивался в сказанные слова, стараясь уловить особенности диалекта. Аэлита заметила его озадаченность и подсела ближе. — Вам помочь с переводом, Кикучи-сан? — О! Спасибо… Я немного не понял… — пожилой доктор смущённо улыбнулся. — Папа сказал, что мы с Юзуру меняем пространство вокруг нас, когда вместе… — Хех… Нашёл, чем удивить! Я-то об этом с первых дней знаю! — сенсей гордо вздернул носик, чем повеселил Аэлиту, — дай вам волю, вы и мир измените! — Ну на это у нас сил не хватит, Кикучи-сенсей! Не дай Бог, что-то пойдёт не так… — Аэлита уже смеялась громко, а сенсей вторил ей. С прищуром, который делал и без того узкими глазки пожилого японца, Кикучи смотрел на свою собеседницу. «А ты изменилась, девочка… Что-то едва уловимое, теплое и нежное исходит от тебя… Словно окутывает… Как руки матери…» Сенсей любил наблюдать за ней, за Юзуру, за тем, как они взаимодействуют, как разговаривают или молчат. Он отмечал про себя сейчас перемены в её ауре, видел, что встревожена, озадачена, но очень старается сохранить спокойствие, словно оберегает что-то или кого-то. — Вы не могли бы уделить немножко времени, Кикучи-сан? — Аэлита решила воспользоваться возможностью пообщаться наедине с доктором, пока родители общались между собой. — Конечно… Но вот когда… Я же буду с Юзуру всё время…. — О! Это недолго! Мне просто кое-что спросить у Вас нужно… — Тогда в конце ужина может быть?.. — Хорошо, Кикучи-сан. Спасибо! — Аэлита улыбнулась, а сенсей отметил про себя, что она смутилась, и её щёчки тронул едва заметный румянец. «Странно… Но поговорить нужно…» Он пожал плечами. Ужин продолжался. Когда Эмма и Артур заняли неспешным разговором свою гостью, Аэлита улучила момент и увела Кикучи-сана в другую комнату. — Простите меня, Кикучи-сан… Я хотела узнать, как Юзуру себя чувствует? — О! Он в порядке! Я бы сказал, что даже весел и бодр. Чему я рад. Он — молодец! — Ну и слава Богу! — Аэлита выдохнула. — Только я думаю, что ты ещё что-то спросить хочешь, ведь об этом ты могла узнать и на ужине. — Вы правы, сенсей! От Вас не скроешь правду… — Тогда спрашивай или пойдём ко всем… Аэлита покраснела в который раз, но собралась с духом и произнесла. — Я смотрела один сюжет про жизнь в Японии… Про семейные отношения… Так вот… Якобы с рождением детей во многих семьях интимная жизнь прекращается, и супруги удовлетворяют свои потребности на стороне… — она выдала всё и сразу, потому что не могла носить в душе эти сомнения. — Э-м-м-м… И в чем вопрос? — А вдруг и Юзуру придерживается этих взглядов… Мы с ним это не обсуждали… — Ясно… Я, насколько знаю Юзуру, считал его современным парнем… Святые Ками… Аэлита-сан! Что такое ты выдумала? Оно может и имеет место… Общество разнообразное, и у каждого свои тараканы в голове! Только я тебе ничем помочь не смогу… — пожилой доктор внимательно вглядывался в Аэлиту, — ты сама с ним обсуди, пожалуйста… Иначе погрязнешь в сомнениях! — Прошу прощения, Кикучи-сенсей… Я лишь хотела уточнить, правда ли такое может быть?.. — А ты можешь ответить на мой вопрос, а то я тоже погрязну в сомнениях? — Какой? — Что с тобой происходит? Она не ожидала такого вопроса и растерянно улыбнулась. — Ничего особенного… было небольшое недомогание… сейчас всё хорошо. Доктор Стокс помог. — Ну да… Недомогание… — он вздохнул, — хорошо, что всё в порядке. Ты береги себя! Сейчас здесь много народа разного собралось… Вирусы, инфекции… И впереди неспокойная пора… Юзуру выиграет, спокойствия это не добавит! — Спасибо, сенсей! Обнимите за меня Юзуру… Только не говорите, что я очень скучаю… — Не скажу… А что сказать? — Скажите, что люблю и жду… Что буду на соревновании либо на гостевой трибуне, либо с «цветочными детьми», если удастся… — Хорошо. Скажу. Но при условии! Аэлита наклонила голову на бок и вопрошающе взглянула доктору в глаза. — Никогда не усомнишься в Юзуру!!! И в том, что он любит тебя до безумия! И дурь из головы выбросишь! И дурацкие видео смотреть не станешь! Аэлите ничего не оставалось делать, как обнять доктора и произнести: «Обещаю, сенсей!» А он погладил её по голове, про себя подумал: «Гормоны шалят… Пройдет…» *** Дни до соревнований казались для Аэлиты безликими и ненужными. Рутина тянулась вязким субстратом: от тренировки до тренировки. Отрадой было только время, когда она могла насладиться созерцанием катания Юзуру. И пусть это было всего лишь на протяжении часа, но было, как подарок. В остальное время она даже не пыталась запомнить, что делала, с кем виделась. Родители были заняты, и ей удалось лишь раз навестить их и провести вместе несколько часов. Договорились, что встретятся уже шестнадцатого февраля, на соревновании. Юзуру наращивал темп тренировок постепенно по мере приближения старта. Он всё-таки позволил себе опробовать, как чувствуют себя его квады и, главное, лодыжка. На сеансах терапии у Акиры Кикучи валик из мягкого полотенца не раз увлажнился от слёз, которые текли от боли, которую он испытывал, ведь сенсей знал, чего ждёт его подопечный, к чему готовится, а потому вкладывал в работу с Юзуру всю душу и умение, и без боли иногда было не обойтись. После процедуры Юзуру отходил почти целый час. Сенсей его не тревожил, даже не пытался его разговорить, чтобы не ранить лишний раз неловко сказанным словом, не внести в мысли и настрой ненужные ноты. «Всё потом… Потом ты мне расскажешь, сколько ты не спал… и сколько пролил слёз… И как ты счастлив с той, что осветила твою жизнь… И поверь старику Кикучи, тебя ждёт нечто бо́льшее, чем медаль Олимпиады… Или я не врач!!! И ослеп!!! А сейчас просто иди к своей цели…» Сенсей сматывал остатки тейпа, молча наблюдая за своим пациентом. Юзуру пил вкусный чай, ощущая, как утихают встревоженные руками доктора болевые точки, успокаиваются мышцы, расслабляясь от разливающегося приятного тепла. *** Ледовая арена Каннына (Gangneung Ice Arena) вмещала двенадцать тысяч зрителей и прошла обкатку в крупных мировых турнирах по фигурному катанию и шорт-треку. К началу соревнований по фигурному катанию прибрежный кластер заполонили поклонники. И больше двух трети из них были фанаты Юзуру. Аэлита утром накануне короткой программы решилась прогуляться после тренировки Юзуру. Она надела все же форму страны-хозяйки и была абсолютно не опознаваема для представителей прессы, которые курсировали небольшими группами. На руку было и то, что основная масса журналистов были спортивными обозревателями, далёкими от fashion-индустрии. Свежий ветерок теребил бланки аккредитации, которые Аэлита надела поверх одежды, чтобы не было лишних вопросов у секьюрити. Она могла бродить долго, заглядывая в разные кафе и ресторанчики, которые были на территории. Эта прогулка позволила ей отвлечься от мыслей о соревнованиях, о своём состоянии. Самочувствие было хорошее, реже стало покачивать. Рекомендации Софии быстро дали свои плоды, главное —соблюдать их неукоснительно. Аэлита ответственно отнеслась к советам, и самочувствие стало улучшаться день ото дня. Этому способствовало и то, что Юзуру был неподалёку. Вокруг олимпийских объектов всегда было многолюдно. Болельщики и спортсмены сновали туда-сюда и порой было не понять, кто есть кто. Было приятно видеть много улыбающихся лиц, людей в ярких и нарядных спортивных костюмах. Это поднимало настроение и создавало ощущение праздника. Аэлита вздрогнула, когда во внутреннем кармане курточки завибрировал телефон. Она поковырялась с замком, извлекая аппарат. Звонил Джон. — Ты где сейчас? — Около главного катка, а что случилось? — Мне Артур сейчас пропесочку такую устроил, что до сих пор в ушах звон! — За что? — Да за тебя! Дорогуша! Почему отпустил, как посмел! Ты ж от рук отбилась! Уже пару дней смываешься от меня! Или я постарел, и мне надо в отставку! — Джон… Прости! Так хотелось просто побродить… Не сидится. Не лежится… В офис ISU идти тоже не хочу… Хотя надо… Забрать аккредитацию… — Стой на месте! Я сейчас буду. — О-ке-е-ей! — обреченно протянула Аэлита и спрятала телефон. — Девушка! Девушка! Вы-волонтёр? — к ней подошли два парня и девушка. — Нет… Вы ошиблись… Вон там палатка волонтёров… — она показала рукой на небольшую палатку на краю площади. Молодые люди поблагодарили и быстро пошли в указанную сторону. — Вот я и нашёл тебя… — тихий голос прозвучал прямо над ухом. Аэлита аж присела от неожиданности и резко развернулась в сторону голоса. Перед ней стоял Филипп в зимнем спортивном костюме. — Господи-Боже… Филипп… — Аэлита готова была провалиться сквозь землю, лишь бы избавиться от своего призрака. — Я! Собственной персоной! Не ожидала? Понимаю… Удивлять — мой конёк! — Зачем ты здесь? — Что значит — зачем? Затем что и все! Я приехал на Олимпиаду! — Ты же вернулся в Париж! — Вернулся! А потом подумал, а какого черта! Поеду-ка в Корею снова! — И тебе нравится так мотаться… хотя, впрочем, я пойду… Я не рада видеть тебя… — А я знаю! И решил помотать тебе нервы! Найти тебя несложно! Там, где твой разлюбезный японец, там и тебя надо искать! — Скажи, что тебе нужно от меня? Мы же все обсудили… Не может Филипп Лешар просто так смотаться во Францию, туда-сюда… Не твой стиль! — Честно? — Да! Уж будь добр! — Хочу видеть, как твой муж пролетит мимо пьедестала! Как утрётся собственными амбициями! Первой реакцией Аэлиты было влепить Лешару пощёчину, она даже перчатку сняла. Но толи инстинкт самосохранения сработал, толи здравый смысл, но пощёчины не последовало. Она спрятала руки в карманы и глубоко вздохнула. — Тебе бы отдохнуть, Филипп… Подлечиться… Нервы совсем расшатались… — А я билеты купил… На соревнования… По фигурному катанию… Знаешь, мест свободных море! Так что не очень-то много фанатов приехало, чтобы осыпать заносчивого Ханю желтыми медведями! Детский сад какой-то! Он хоть знает, как с женщиной обращаться? И как же ты смогла соблазнить инфантильного подростка? И хватило ж ума замуж за него пойти… Тут уже Аэлиту было не остановить! — Да Вы издеваетесь, мсье Лешар! Какой прок в том, что Вы делаете?! То он для Вас гей, то теперь инфантильный подросток! Определитесь уже! Так или иначе мнение Ваше мне неважно! Оставьте его при себе! И покончим с этим! — А ты думала я просто так проглочу твою выходку? Я сплоховал тогда в больнице! Надо было предать огласке, пара хороших адвокатов, и ты б никуда не делась! И империи Конте нанесли бы хороший удар… — Но ведь не сделал! Значит счел, так будет правильно… Значит порядочность была не вся потеряна! Что же сейчас ты пытаешься меня унизить и оскорбить?.. Хотя бы в лице Юзуру… Для чего тебе нужна война, как ты выражаешься, с империей Конте?! Странно… Ты же говорил, что испытывал ко мне чувства… Или это лишь отговорка? Только оскорбляя, ты ничего не изменишь! Да и нечего менять! Для чего ты здесь? — Вот ты и заволновалась! Знаешь, что я могу многое! — Но зачем? Ты не болен? — Здоров… И в психиатре не нуждаюсь. — Тогда какова твоя цель? — Я разведу тебя с твоим японцем. Он сам уйдёт от тебя. Или наоборот… это неважно! — И что дальше? — А ничего… Живи с мыслью, что тебя бросили… Пренебрегли тобой… Как ты в тот раз. Вот продует твой хваленый чемпион Игры, ему будет не до тебя! Чинуши его затаскаюсь, изведут упрёками… А что?! Может всякое случиться… Аэлиту кинуло в жар, сохранять спокойствие она уже не могла. — Пошёл вон!!! Вон!!! Из моей жизни!!! Не смей даже приблизиться к Юзуру! Я лично тебя задушу! — она схватила его за грудки и трясла, как грушу, ещё секунда и вцепилась бы ему в глаза. Но тут её кто-то схватил поперек талии и развернул на 180 градусов. Это был Джон. Всё произошло так быстро, что Аэлита сообразить не успела, как перед глазами вместо Лешара оказалась просторная площадь, залитая солнечным светом, а её нежные ручки были судорожно сжаты в кулачки, а она просто задыхалась от ярости. — Месье Лешар… Идите, куда шли… Иначе и трёх часов не пройдёт, как Вас с позором депортируют из страны! — Джон собой загородил её от француза, говорил тихо, вкрадчиво. — Что ж, увидим!.. — Лешар развернулся и, отвесив почти реверанс, ушёл в направлении к катку… Аэлита крутилась волчком на месте, пытаясь найти Лешара, но на пути стоял Джон, как скала. — Пусти меня! Пусти-и-и-и! — шипела в ярости Аэлита. — Держите себя в руках, миссис Ханю! Где Ваши манеры? — Джон удерживал девушку, как пушинку. Аэлита услышала фамилию и стала затихать. — Ну вот и хорошо! Успокойся! Юзуру охраняют, как президента! Да что там! Как короля! За остальное не волнуйся, мы работаем! Идём… Идём, девочка… Но Аэлита упёрлась и идти никуда не хотела. — Я не хочу! Слышишь меня, Джон! Не хочу, чтобы кто-то посмел менять мои планы!!! Я пошла прогуляться! И никто мне в этом не помешает! — Ты уверена?! Ты как? Как чувствуешь себя? — Я — злая! Я — в ярости! Почему ты на дал мне его придушить? — Да потому что потом бы ты провела лучшие годы в корейской тюрьме! И никакого Юзуру и всего остального у тебя уже никогда бы не было! Аэлита аж присела: «Ох… и детей…» — Чего? — Джон не понял, что она пролепетала. Вместо ответа она бросилась Джону на шею и тихо заплакала, вспомнив вдруг слова Софии: «Неси себя по этому этапу жизни, как Богиня!» Джон дал возможность утихнуть потоку слёз. — Ну что? Будешь ещё от меня убегать? Она отрицательно замотала головой. — Прости… — Гуляем? Ты как? — Не знаю… голова кружится… — Домой? — Посидеть бы… Они прошлись вдоль площади в поисках скамейки. Нашли на солнечной стороне и устроились передохнуть. Аэлита разволновалась, как её выпад скажется на её состоянии, но пока всё было в порядке. Эмоции помаленьку утихли, свежий морской воздух помог унять головокружение. — Джон… Позвони Софии, пожалуйста… Мне нужно с ней встретиться… Срочно… — С чего бы? — Джон глянул на неё. — Просто позвони! Я забыла передать ей данные по инструментарию. — Так давай, я пошлю кого-нибудь из наших. — Нет. Они в моей почте. — Так перешли с айфона… — Джон! Просто позвони, скажи, что я сейчас зайду! Он пожал плечами и набрал номер врача. Через двадцать минут они были в медцентре. София осмотрела Аэлиту. Придирчиво расспрашивала про её ощущения. Аэлита чувствовала себя хорошо, головокружение прошло. Немного было высоковатое давление, но спустя время, пока беседовала, давление снизилось до нормы, и третий контрольный замер подтвердил это. София сделала узи, тщательно и скрупулёзно всматривалась в мельчайшие детали изображения, выводя все параметры в печать, чтобы ничего не упустить. — Ничего особенного! Всё нормально… Но так нельзя, Аэлита! Думайте, прежде чем кидаться в драку! А если бы он Вас ударил? — Молчите, София! Мне нет прощения! Я — дура! — Ну не так самокритично! Аэлита! Сейчас гнусных людей очень много. Слава Богу, Джон оказался вовремя. А Вы продолжаете пить назначенные мной препараты. Гулять много, дышать воздухом! И никаких негативных мыслей и действий! Вы меня поняли! А то я смотрю, что всё в точности наоборот! Договорились? — Да… Но скоро соревнования… — Запретить Вам я не могу! Прекрасно понимаю! Значит просто пьём травяной чай с мятой, если не доставляет дискомфорта. Делаем приятные для себя вещи! — Хорошо! Да… Мне нравятся травяные чаи… — Вот и хорошо… Они и на пищеварение хорошо влияют. Но если решите пробовать какие-то новые составы трав, согласуйте со мной! Обязательно! — Хорошо! — Аэлита была сама покорность. В этот момент зазвонил телефон Аэлиты. Экран отобразил фото Юзуру. — Да, мой Юзуру! Слушаю… — Ты как? — Хорошо…а что? — Просто… Сильно захотел услышать тебя… — И я рада тебя слышать. Как самочувствие? Как настроение? — Хорошо! Всё хорошо! Скоро короткая… — Да… Я получу аккредитацию. И буду либо на гостевой трибуне, либо с детьми. — Хорошо! С тобой точно всё нормально? — Конечно, мой родной! Джон со мной! Я в медцентре сейчас. Гуляю. Все передают тебе привет! — Спасибо! — Не волнуйся! Всё хорошо! Скоро увидимся! Занимайся, копи силы! Я рядом! — Я знаю… чувствую… — Это хорошо! Милый мой, я не одна сейчас, говорить не очень удобно… — Да, конечно! Мне тоже пора! Целую тебя! — Люблю, мой родной! Этот короткий диалог привнёс умиротворение в метавшуюся душу Аэлиты, голос Юзуру унял отголоски бури, бушевавшей в душе. Инцидент с встречей стал каким-то ничтожным. Просто ей нужно было видеть и слышать своего любимого. Только и всего. Юзуру это знал, потому и позвонил, хотя отдал телефон Кикучи, чтобы не отвлекаться. Но сегодня его прямо распирало, душа рвалась! Сенсей видел это и молча протянул телефон, чтобы Юзуру позвонил и успокоился. — Всё!.. Хотя нет… Филипп Лешар хочет меня видеть… — Кто это, Юзу? — Кикучи удивленно глянул на Юзуру. — Это бывший продюсер Аэлиты… Они вместе делали проект «Величайшие драгоценности»… — Святые Ками! А ты какое имеешь к нему отношение?! — Самой прямое! — Юзуру широкой ладонью откинул чёлку назад. — А… — вопросы застряли в горле Кикучи, он лишь развел руками, — но завтра короткая, Юзу… Ты сошёл с ума?! Какие встречи?! — Короткая, произвольная…всего-то семь минут… Они пролетят, сенсей, быстрее, чем мы себе представляем… Бедный доктор, словно рыба, выброшенная на берег, открывал и закрывал рот. — Юзу… Перенеси встречу!!! Так нельзя!!! — И идти на лёд с грузом вопросов… На это он и рассчитывает…да… — Юзуру скорее не отвечал доктору, а говорил себе. — Но как он тебя нашёл? — Мне Митсуо-сан сказал. Когда я спросил, есть ли что-то важное… Он сказал, что Лешар ищет со мной встречу. И не просто так… Был аргумент, сенсей… — И этот аргумент-Аэлита?! — Кикучи схватился за сердце, а Юзуру кивнул головой. В комнате воцарилась тишина. Юзуру поднял глаза на доктора… Выбор. Это так трудно! Ты в шаге от цели! В каких-то семи минутах, состоящих из биения твоего сердца. И пренебречь ими невозможно! Потому что вся жизнь посвящена им! И ты знаешь, что всего-то нужно в нужное время вступить с нужным аккордом! Дорожка проторена, ты знаешь путь! А вот с другой стороны — неизвестность и твоя другая половина жизни… Та, что живёт в сердце! За которую ты отдашь ту, первую половину своей жизни, состоящей из семи минут… В памяти внезапно возник образ Аэлиты, стоявшей в дверном проёме прихожей отеля в Хельсинки, когда после разговора с ним и откровений, после слов раскаянья она готова была уже уйти. И ушла бы, не протяни он ей руку. Юзуру хорошо помнил то чувство, возникшее у него в душе, в сердце… Чувство безвозвратной потери… И только он мог всё изменить, вернуть… И он позвал её. И она отозвалась! От чувства обретения их обоих унесло вихрем эмоций, бушевавших в душе, вырвавшихся наружу слезами, словами, ласками, и удивительным счастьем! А всему этому предшествовал год небытия для Юзуру и для Аэлиты. Год неудач и болезней… Год без любви… И вот именно сейчас, именно в день перед короткой программой на самом главном соревновании в его жизни появляется некто, который отчасти был причиной всему произошедшему. И хочет его видеть, говорить. Его желание вполне осознано и определенно. Юзуру знает, о чем пойдет речь, хотя и ошибка не исключена… «А может ничего такого нет?.. Кто он… Что он…» Юзуру вертел в руках чокер с синим акватитановым шариком, потом широким движением перекинул шнурок вокруг шеи. Магнитный замок притянул противоположные концы, мягко щёлкнув, акватитановый шарик блеснул матово-синим цветом. В памяти Юзуру прокрутил события дня с самого пробуждения: допинг-тест, тренировка, процедуры. Осталась вечерняя тренировка… Юзуру снова взял телефон, глянув на Кикучи, который обреченно мотал головой, периодически потирая виски. — Джон! Привет! — Привет, Юзуру… — Меня Лешар видеть хочет. — А ты? — Я не могу это проигнорировать. — Но завтра выступление… — И что? — Понял. Тебе как удобно, до тренировки или после. — Лучше до… — Я перезвоню… — Джон сидел с журналами на мягком диванчике в медцентре, пока Аэлита беседовала с Софией. Мысли неслись, как стадо диких мустангов по прерии. Ох, если бы Аэлита не улизнула без него на это злосчастную прогулку! — Мсъе Лешар! Я вижу, Вам на месте не сидится! Юзуру Вам зачем? — Потреплю чемпиону нервы. — Тогда в три часа на пляже Чондочжин под яхтой на скале. И посмей не прийти! Ты хорошо меня слышишь? — Слышу. Буду вовремя. В это время в коридорчике послышались шаги. Это София и Аэлита вместе вышли из кабинета. — Джон! Мы с Софией хотим пообедать. — Прекрасная мысль! Где планируете заказать трапезу? — Я в путеводителе в отеле нашла место на побережье. Там сосны, море… Красота! — Тогда я с вашего позволения вас провожу и отлучусь на пару часов. За тобой присмотрят из сопровождения Артура. Аэлита с удивлением взглянула на Джона, но расспрашивать не стала. Правила. Под ногами хрустел песок. Пустынный пляж был идеальным местом для встречи. Джон прошёлся вдоль линии воды, рискуя промочить ноги. Встречу, которую он назначил, была спонтанной, а исход и вовсе непредсказуемым. Артур не упускал потенциальных врагов из вида, а Лешара он не простил. Поэтому знал из докладов своих специалистов о нем почти всё: куда ходит, с кем встречается. Казалось, всё давно прошло, но что-то давало Артуру зацепку, чтобы не выпускать его из поля зрения. Лишь Аэлита могла спутать планы отца тем, что ускользнула из отеля прогуляться, и эта злополучная встреча состоялась. Теперь Джон должен был добиться от Лешала раскрыть карты и нейтрализовать опасность. Сомнения в том, что собеседник явится на встречу почти не было. Поэтому, когда на пляже показался Лешар, Джон лишь потёр руки. — Пришёл! А Юзуру пока нет… Джон ждал, когда Филипп приблизится. Они обменялись лишь кивками головы. — А где наш чемпион? — Я должен убедиться, что ты без оружия, мсъе Лешар… — О… Это мне не к чему… Джон все же проверил, слишком не доверял ему. На пляже было пустынно, лишь местами бродили парочки, да несколько туристов. Юзуру шёл размашистым шагом, загребая носками кроссовок песок. Иногда сверху образовывался песчаный холмик, который обрушивался при следующем шаге. Море катило волны, пенилось. Вода окутывала берег, отходила, оставляя шипящую пену на пологом берегу. Юзуру морщил нос, он не любил песок. Его скрип раздражал нервы, пускал по коже сноп мурашек. Он изо всех сил старался не обращать на это внимание сейчас. Его внимание отвлек маленький мальчик, который гулял с родителями или няней на пляже. Он играл большим надувным мячом. Мяч был лёгкий, и порыв ветра легко его подхватывал и грозил унести в море, а теплая одежда не давала ребёнку возможность быстро поймать игрушку. К счастью, мяч не долетел до воды, а оказал у ног Юзуру. Быстро сообразив, Юзуру подхватил мяч и подбежал к мальчику, чтобы отдать. Ребёнок секунду соображал, что ему делать и залепетал по-корейски. Юзуру улыбнулся, но ответить не смог, лишь протянул игрушку и поклонился. Мальчик забрал мяч и посеменил к взрослым. Этот маленький эпизод чуть приглушил бушующие эмоции в душе, когда в поле зрения уже показался силуэты Джона и Лешара. — Опаздывает?.. — Лешар глянул на часы, желая тем самым указать на непунктуальность Юзуру. — Нет… Великие люди не опаздывают, великие люди задерживаются! Но не в данном случае! — Джон повернул голову в сторону приближающегося юноши. — Надо же! — саркастически поскрипел зубами Лешар. Когда Юзуру подошёл, Джон первый протянул ему руку для приветствия. — Рад видеть тебя, Юзуру! В ответ Юзуру крепко пожал руку и обнял Джона. Лешару лишь приветственно кивнул. — Итак, господа! — Джон первым вызвался обозначить, — с вашего позволения я отойду, чтобы вы могли пообщаться. Юзуру поклонился в ответ и вопросительно глянул на Лешара. День выдался солнечным, поэтому чтобы свет не слепил глаза, Юзуру развернулся так, чтобы солнце оказалось сбоку, проявляя тем самым уважение к собеседнику. — Вы хотели встретиться со мной, господин Лешар. Я перед Вами. — Юзуру прямо посмотрел в глаза Филиппу. — Я доволен, что мою просьбу удовлетворили. Но буду счастлив, если выполнишь ещё одну. — Какую? — Юзуру наклонил голов на бок, продолжая смотреть на своего собеседника. — Отдай мне Аэлиту! — Лешар без обиняков обозначил свои притязания, глядя на Юзуру в упор. Юзуру не был поражён такому ответу, но как бы он не готовился, как бы не прокручивал в голове возможные варианты диалога, это было потрясением. В душе словно свернулся тугой горячий шар, который жёг изнутри. Но нельзя было показать своё смятение, нельзя дать повод усомниться в своей правде, в своей силе! Иначе соперник поймёт, что его удар нанесён точно в самое сердце. Но любая эмоция требует выхода! И сейчас глаза Юзуру стали этим выходом. Взгляд стал глубоким, пронзительным. Цвет глаз от теплого чайного цвета стал антрацитовым, и легкая бледность лица лишь подчеркнула глубину. — Она — не вещь! — Юзуру старательно подбирал слова, рискуя сбиться на японский из-за волнения. — Ты ж японец! Зачем тебе такая девушка?! Взял бы свою, японскую! — Лешар тоже подбирал слова, чтобы не перейти на ругательства. Какое-то время они смотрели друг на друга. Юзуру почти не моргал, слегка нагнул голову вниз, ровно на столько, чтобы смотреть в упор. Лешару было явно не по себе от этого, его бесила гордость, с которой этот заносчивый пацан смел выражать ему, явно превосходившему по всем данным, как ему казалось. — Ну продуешь ты олимпиаду… И что останется? Ты ж обнищаешь! Фанаты посмотрят какое-то время и разбегутся, контракты рухнут! Ты как её содержать будешь, на что? — Я не проиграю олимпиаду! — Ха! Ха! Ха! — Лешар по слогам проговорил издёвку, — мне-то не надо врать! После таких потрясений не встают! Если, конечно, у тебя и правда любовь! И не смотри на меня так!!! — он позволил себе крикнуть. Юзуру же наоборот снизил голос до почти шёпота. Эта интонация была схожа с рокотом волн, перекрывая их звук. — Не тебе беспокоиться о моих возможностях! — Ну как же! Владеть такой драгоценностью может только достойный! Я не считаю тебя таковым! — Не тебе судить о моих достоинствах! — Ну почему же! А как же общественное мнение? — Оно не касается моей личной жизни! — А вот тут ты ошибаешься! Сегодня-завтра она станет достоянием общественности! Юзуру медленно сжал кулаки. — Ты хочешь этого? — Нет. Я хочу, чтобы ты развелся с Аэлитой! — И тогда ты можешь жениться на ней… — у Юзуру уже начала кружиться голова, но и Лешар чувствовал себя не лучше. Взгляд антрацитовых глаз выворачивал наизнанку, заставлял говорить не то, что хотел, не то, что заготовил. — Вряд ли… Воспользуюсь возможностью… Но не женюсь… Пусть остается одна… В таких случаях обычно следует удар… Самурай обнажает меч и сносит голову одним ударом оскорбителю… На песок с рассеченной губы Лешара скатились алые капли. Он не понял, как оказался лежать на песке. Удар настиг его молниеносно. Боли не было. От неожиданности только сердце ухнуло куда-то вниз и медленно плыло на место, стараясь самостоятельно набрать нужный ритм, но не получалось… — Я благодарен тебе, Филипп Лешар! За мою любовь! За жизнь, которая вернулась ко мне вместе с моей Аэлитой! Если бы не ты, я бы не понял, как она мне дорога! Она — не вещь! Она свободна, как этот ветер, что гонит волны! Она — мой мир! А мир не принадлежит никому! Он просто есть!!! — Юзуру отошёл на шаг… …Самурай стряхнул с катаны кровь врага, очищая клинок, и вложил его в ножны… Джон наблюдал за сценой издалека, и, когда Лешар рухнул на землю, бросился к ним. — Джон… Посмотри… может помощь нужна… я ж всё-таки тренированный спортсмен… — Оклемается… Ну или нет… — Джон склонился над Лешаром, который тяжело дышал. Грудь налилась свинцом, губы побледнели. Сердце ухало вниз и тихо ползло вверх, потом догоняло что-то или кого-то… Темнело в глазах, и страх заполнил душу! Перед глазами был лишь антрацитовый взгляд Юзуру, который медленно наматывал нервы на раскалённый штырь… — Так, Лешар! Не вздумай даже тут сдохнуть! — Джон быстро набрал телефон скорой помощи и через три минуты четверо медиков бежали к ним. Быстро осмотрев, вынесли вердикт — инфаркт! Погрузили на носилки и понесли его в машину. Юзуру какое-то время стоял, но потом бросился за ними. — Ты куда?! — Я с ним! — Ты обалдел?! — Я с ним!!! Дорога в госпиталь была недолгой. Джон по дороге доложил всё Артуру, и тот быстро сориентировался, чтобы принять все необходимые меры. Лешар находился в сознании после операции, которую экстренно провели. Юзуру сидел в коридоре и молча смотрел на часы… «Скоро тренировка…» — Можете войти! — врач вышел в коридор из палаты. — Как он? — Сказал, что если бы не вы, то он умер бы там на пляже… Юзуру ничего не понял, а Джон потянул его за руку: «Заходи… Зовёт…» За переносной ширмой раздавался звук кардиомонитора. Лешар был бледен. Юзуру стоял в трёх шагах от кровати. — А-а-а…это ты…японский демон… — Я! — Юзуру взволновано смотрел на своего поверженного врага… — Говорили мне…следи за сердцем… не послушался… вот теперь не увижу, как ты проиграешь… — сарказм не покидал немощного Лешара. — Зато увидишь, как я выиграю! — Юзуру показал на телевизор, висевший на стене. Лешар криво улыбнулся. — Я могу что-то сделать для тебя?.. — Юзуру вздохнул и едва улыбнулся. — Свои просьбы я изложил… — А я ответил… — Юзуру тряхнул головой, и Лешар снова почувствовал на себе антрацитовый взгляд, — Как губа? — Нормально. Не болит. Сердце болит. — Сожалею… — Иди… выигрывай… — Лешар отвернулся, окончательно признавая своё поражение. Он осознал, что бессилен что-либо изменить. Только осознание пришло слишком поздно… *** Дни для Юзуру был расписаны поминутно, начиная с пробуждения и до отхода ко сну. Был расписан рацион, состав витаминных коктейлей, что и в какое время принимать. Жить под микроскопом он привык, и стоически переносил все предписанные правила. Его почти трёхмесячное отсутствие в поле зрения журналистов и Федерации не остались без внимания. Каждый день его навещали либо чиновники из Федерации фигурного катания, либо головной организации с одним и тем же вопросом: какие планы после Олимпиады? Юзуру отвечал всем одинаково: зависит от состояния лодыжки. Но больше всего его выводили из себя вопросы про то, что он делал эти три месяца. Вся эта мышиная возня не прекращалась даже перед стартом. Создавалось впечатление, что целью чиновников было не поддержать спортсмена, а вывести его из равновесия. Митсуо-сан выдыхался ограждать Юзуру от назойливости, но противостоять было сложно. — Крепитесь, Юзуру-сан! Это просто их работа. А Ваша — взять золото! — Да! За этим я здесь. — он деловито прошелся тряпочкой по лезвиям коньков, проверил на прочность каждый шнурок, каждый крючок. — Мы потеряли Вас сегодня… Я думал, что Вы пропустите тренировку… — Ходил развеяться… с Джоном… — Это хорошо… С Джоном весело! — Да… Джон-сан весёлый человек… — Юзуру мотнул головой, скрывая причину своего отсутствия всю вторую половину дня. — Завтра в 7 утренняя тренировка… В 10 соревнование… — напомнил сам себе Юзуру. — Да… Всё так! — Поспать бы… — Юзуру вздохнул, он плохо спал перед соревнованиями иногда почти совсем не спал… В своей комнате Юми тщательно проверила состояние костюма сына, осмотрела все швы, замок и даже стразы. Брюки на три раза прочистила специальным липким валиком так, что ни единой ворсинки и пылинки на них не было. Идеально черные! Она внесла костюм в комнату сына. Юзуру посмотрел на мать, слегка улыбнулся. Говорить не хотелось. Слова не хотели слетать с губ. Молчаливый диалог сына и матери… Для неё он всегда будет маленьким, даже когда виски его тронет инеем седина. Её ошибки и промахи, как матери, этот взгляд сына высветил, как лакмусовая бумажка. В его глазах была правда… Правда в его любви к фигурному катанию, правда в любви к лучшей для него женщине, правда в убеждениях и стремлении их отстаивать. За молчанием скрывались горечи, боль, а в улыбке пока ещё прятались — радость и счастье, успехи и победы. Какие эмоции ждут его в эти предстоящие два дня? Ответ ждал его впереди.