Ты-мой мир.

122. В некоторых календарях осень-начало года. Словно с листопадом сбрасывают деревья летние одежды, а сбор урожая, как финальный аккорд всему сделанному за год. И у фигуристов новый соревновательный год или сезон начинался осенью, как и у студентов. Лето отшумело для Юзуру и Аэлиты яркими красками праздников, горечью болезни и тяжких происшествий. Однако за всеми событиями, наложившими свой отпечаток на их жизни, оставалось одно — большая любовь. Она родилась и жила в их сердцах, иногда робкая и тихая, а иногда страстная и ликующая. Как ни уговаривал Юзуру Аэлиту остаться в Канаде и дождаться его первого соревнования в канадском Барри, ей пришлось в сентябре вернуться в Лондон. Ещё в августе отец связался с ней, когда они вернулись с Юзуру в Сендай. Им была достигнута договорённость по поводу нового проекта участия в съемках. На удивление, Филипп Лешар принял почти все условия и с энтузиазмом взялся за разработку. Он, как сведущий в области мировых культурных ценностей, решал вопросы с музеями и хранилищами, прорабатывал условия съемок в натуре или павильонах. Оставалось только прибыть в назначенное время самой модели. Получалось, что Аэлита была вынуждена колесить по странам Европы вплоть аж до нового года, учитывая при этом график её занятий. Юзуру сокрушался до слёз. Он надеялся, что 1 октября, день её рождения, они отпразднуют вместе, в Канаде. До Осенней классики оставалось бы десять дней. — Тогда ты прилетишь в Европу… Хотя бы на 2 дня! — Аэлита всплеснула руками. — Меня не отпустит тренер. До Классики 10 дней. Это риск. — Значит я буду праздность день своего совершеннолетия по-японски без тебя… Только и всего! — Аэлита досадовала, но обстоятельства так складывались, — ты учишься удалённо, а у меня такой возможности нет! Это Оксфорд! И потом, я бы хотела заработать на съёмках. Как бы это банально не звучало! Прости меня! — Но ты же понимаешь, что я просто хочу тебя всеми способами удержать возле себя! Это же так понятно! — Не нагнетай тоску, мой Юзуру! Я не железная! Просто каникулы заканчиваются и нам пора заняться каждому своими делами. И лучше эмоции отключить! Иначе мы только навредим себе. — Ты права! — он обнимал её и тихонечко дул за ухо, зная, что она повернёт голову, и он сможет просто её поцеловать в губы. Аэлита часами вспоминала последние дни августа в Канаде. Удивительное время, когда Юзуру тренировался и уставал, но был так внимателен и нежен. Он таскал её за собой везде: на тренировки, к маме на квартиру. Все-таки ему удалось её убедить и жить с ним в маленькой квартирке, которую он снял в том же квартале, где была и их с Юми квартира. Медиа-день ей запомнился сотнями вспышек. Юзуру в окружении камер представлял новые программы сезона 2015–2016 годов. Тренеры были на взводе от нашествия японских корреспондентов, а их другие подопечные жались по углам или вовсе уходили со льда. Аэлита сидела в гостевой комнате у большого окна с видом на лёд, куда её отвел Юзуру. Жажда корреспондентов была утолена ровно на столько на сколько Юзуру позволил им. Аэлита удивлялась его умению так независимо и одновременно почтительно держаться с журналистской братией. В тот день Юзуру приехал домой весь на взводе, похоже этот медиа-день изрядно потрепал ему нервы. — Что-то случилось?.. — Аэлита отвела со лба Юзуру черную прядь челки, а он боднул её головой, как обычно бодают кошки, ластясь. — Ничего… Всё как обычно… Как обычно… — И все-таки что-то не совсем обычно… Ведь так? — И чего им надо?! Я не ухожу и не собираюсь! А мне постоянно вспоминают эти два падения в Сочи! Будто ничего кроме них и не было… Тем вечером они почти не разговаривали и легли рано. А в день её отъезда Юзуру вовсе сходил с ума. Метался по квартирке, заглядывал под кровать, диван, искал, не завалилось ли что-нибудь. После её отъезда он не хотел сюда возвращаться. Аэлита, напротив, была спокойна. Ей вспомнился отъезд Юзуру из Сочи, когда они только узнали друг друга, и те несколько часов ввергли её в потрясение от того, что новый для неё человек настолько ей близок и дорог, что расстаться с ним было равносильно смерти. И вот сейчас она сохраняла спокойствие хотя бы для того, чтобы сберечь свой разум. Но когда самолёт замер на взлётной полосе, а двигатели набирали обороты для разгона, она вжалась в кресло, схватила телефон и набрала его номер. — Юзуру, мой Юзуру! Я люблю тебя! Люблю! Спасибо тебе за лето! За меня! Я буду ждать тебя… — она уже всхлипывала, а самолет разгонялся и ей пришлось отключить связь. Юзуру слушал её, а по щекам катились крупные слёзы. Мать была с ним в аэропорту и просто позволила ему проститься, сама же лишь отдала дань вежливости. Это был внутренний протест против решения сына считать Аэлиту невестой. Когда Юзуру вернулся из Швейцарии, в первый же день они вместе с Аэлитой поехали к его родителям. Юзуру спокойно объявил о своем решении и больше эту тему не обсуждали. Только Аэлита понимала, скорее чувствовала, что от назревавшего открытого недовольства спасает только вежливость, и будь она хоть особой королевской крови, она всегда будет гайдзинкой, иностранкой, неяпонкой… И теперь, когда самолёт Аэлиты набирал высоту, чувство освобождения наполняло душу Юми по принципу: с глаз долой-из сердца вон. «А Юзуру потоскует, да успокоится! Он приобрёл нужный и важный для мужчины опыт. А когда потребность возникнет, то мозг сам найдёт способ, как её удовлетворить. Главное, чтобы не было этой девушки. Он переключится на другую… Должен переключиться. Мужчины полигамны.» Юми рассуждала про себя, поглядывала на сына, раздражённо отмечая неуместные с её точки зрения слёзы. Юми не была бы собой, если бы не понимала, что благодаря Аэлите, к ней вернулось безраздельное расположение сына. «Главное, что верит мне снова. Теперь не утратить доверия, но сделать всё, как нужно… И уже без Аэлиты!..» Салон бизнес-класса рейса Торонто-Лондон был почти пуст, и Аэлита наслаждалась отсутствием любопытных взглядов. Изрядно проревевшись после взлёта, она кое-как привела себя в порядок. Пара успокоительных пилюль помогла ей справиться с волнением. И чтобы хоть как-то отвлечься от горечи расставания, она принялась изучать условия первых трёх серий съёмок, которые ей накануне прислал Филипп. Полистав презентацию, Аэлита поняла, что не готова воспринимать все тонкости, лишь одно поняла, что те украшения, что она рекламировала до этого, ни в какое сравнение не идут с тем, что ей предстояло представить. И это была не реклама для покупателя. Их должны были увидеть люди из разных стран, разных национальностей, разных культурных слоёв. Это должен был быть рассказ об истории создания драгоценности и представление о том, как оно носилось. Проект был грандиозным и захватывающим. Ни в Японии, ни в Канаде она с Юзуру не обсуждала свои планы съемок. Он бурно реагировал даже на слово «съемки». Хотя со стороны европейца его «бурная» реакция выглядела, как истинное спокойствие самурая. Аэлита физически ощущала дискомфорт и просто перестала обсуждать эту тему. Его девушка, обещавшая быть его невестой всё то время, пока судьбе или карме будет угодно соединить их или развести навсегда, уехала, оставив ощущение пустоты, нехватки воздуха, от которого хотелось просто выть. Юзуру выматывал себя привычным образом на катке часами, срывая график тренировок у тренера. В итоге Брайан не выдержал и вызвал его на разговор. Ему было понятно всё. Пока Аэлита была в Канаде, весь Крикет имел удовольствие наблюдать её присутствие, многие даже узнавали её и брали автографы. Она старалась своим присутствием не мешать процессу тренировок Юзуру, иногда ходила в хореографический зал, присоединялась к какой-нибудь группе и занималась. Сразу по прибытию в Торонто, благодаря протекции Брайана, она купила членство c VIP-статусом, чтобы беспрепятственно посещать клуб, не смущая Юзуру. Он же знал, что она здесь, рядом и отдавался тренировкам на двести процентов. И вот её ожидаемый и волнительный отъезд состоялся, и топ-спортсмену необходимо было собрать все свои силы, отладить нервную систему, чтобы решать поставленные им же самим задачи. Брайан сидел в кабинете один, когда Юзуру, взмыленный после ожесточённой тренировки, с полотенцем на шее и Пухом под мышкой, вошёл к нему в кабинет. Он поклонился тренеру, а Орсер предложил ему сесть в маленькое кресло, и сам расположился рядом, напротив. Юзуру вопросительно смотрел на тренера, а Брайан подбирал слова. — Юзу… Ты как себя чувствуешь? — Всё в порядке, Брайан-сан! — Я заметил, что ты почти не уходишь с катка… Ты хотя бы обедаешь, вообще отдыхаешь? — Да! Мне мама собирает бенто, я иногда сижу в комнате отдыха, когда там нет посетителей. Я договорился с барменом, он меня пропускает. — Юзуру смущённо отвечал тренеру, иногда промакивал лицо полотенцем. — То есть ты считаешь, что, если будешь жить на льду, ты сможешь победить? — Орсер намеренно выводил Юзуру из зоны комфорта, заставляя его нервничать. Юзуру подобрался весь. — Я для этого приехал в Канаду, чтобы тренироваться! — Но ты можешь сломать себя! Юзу! Так нельзя! Мы с тобой много говорили об этом. Я вынужден отстранить тебя от тренировок на два дня! — Брайан! Но… — Юзу, буду предельно откровенным! Я прекрасно понимаю, что ты переживаешь сейчас! Но подумай здраво! Вы расстались лишь на время! Вы общаетесь! Звоните друг другу! Конечно, от этого не легче! Но не обязательно убивать себя на льду! — Брайан! В моей жизни два важных для меня дела: катание и Аэлита! Она уехала! Осталось катание! Ему я отдаюсь! — Убедительно! Но не рационально! Я тебя выслушал и понял, как человек, однако, как тренер лучшего фигуриста в мире, я настаиваю, если хочешь, требую от тебя благоразумия! — Я понял! Но на льду я буду каждый день! — Договорились! Каждый день в часы твоего расписания! И ещё! Юзуру напрягся, приготовившись услышать очередное нравоучение. — Я хочу прояснить для себя, какие цели у тебя на сезон? — Финал! — Ну это понятно! Не думаю, что это не так уж недосягаемо! Конкретнее! — Брайан, ты же знаешь, что кроме победы мне ничего не нужно! — Отлично! Вот теперь я вижу целеустремленного спортсмена! И будешь сейчас звонить Аэлите, поцелуй её от меня! Да! И расскажи, как ты тут убиваешься заодно! Иначе я сам ей расскажу! — О! У тебя есть её телефон??!! — А как же! — Брайан достал смартфон и продемонстрировал список контактов, в котором на первом месте было имя «Аэлита». — Хм… Не знал! — Ну не только у тебя бывают тайны, скрытный мой юный друг! Они рассмеялись, находя, наконец, точки соприкосновения. Юзуру вышел из кабинета и тут же набрал Аэлиту. Брайан высунул голову из кабинета, наблюдая минуту назад предсказанный телефонный разговор. 123. Поздно вечером родители встретили дочь в аэропорту Хитроу. Аэлита наскоро поужинала и ушла в свою комнату. Разница во времени с Торонто была плюс пять часов, и получалось, что у Юзуру ещё вечер. Аэлита решила, что звонить не будет, тем более что, приземлившись, она сразу позвонила Юзуру. В Line сейчас улетело сообщение: «Я уже дома! Ложусь спать! Но как я буду спать без тебя, не представляю… Целую.» Она выставила за дверь Нобеля и вечно занимавшего самые лучшие места в доме кота Оскара. Оба питомца протестовали, каждый на свой лад. Нобель упирался и пытался вернуться в комнату, а Оскар выворачивался змеёй в руках, заготовив десяток когтей. Аэлита расправила кровать и плюхнулась на подушки. Всё что ей сейчас хотелось, это просто реветь в голос. Она вскочила и кинулась в душ, чтобы звуками воды хоть как-то заглушить свои стенания. Постояв под теплыми и сильными струями, она кое-как уняла горечь расставания и вернулась в постель. «Надо спать! Надо привыкать быть без него… Просто это временно… Юми же обходится как-то без Хидетоши, пока они в Торонто?! Не знаю… Надо стараться… Это лишь география!!!» Аэлита покрутилась с боку на бок, подгребла под себя пару подушек и задремала. Ей снился Юзуру в своей неизменной черной тренировочной форме. Он почему-то ходил по льду в домашних тапочках, шаркая ими, как старичок. Утром она поднялась позже всех. Разница во времени и привычный лондонский ритм накроют чуть позже. А пока она позволила себе поваляться. Нащупала телефон. Он пестрел значками уведомлений. — О, боже! Не-е-т… — Аэлита читала сообщение из университета. Ей прислали расписание занятий, зачётов, семинаров на первый семестр. И завтра ей уже предстояло окунуться в мир знаний. Далее шли уведомления от спонсоров и Vouge. Аэлита намеренно игнорировала сообщения от Юзуру, понимая, что дальше она не сможет сосредоточиться уже ни на чём. А между тем он писал, что чувствует себя потерянным и одиноким. «Ну мне тоже трудно…» Аэлита чмокнула фоточку на экране и позвала горничную, у которой уточнила, дома ли родители. Оказалось, что никто из них ещё не завтракал, все ждут её. — Ого! А я валяюсь! — Аэлита вскочила и вихрем унеслась в душ. Прекрасно оформленная столовая ожидала юную хозяйку, наследницу всего и вся. А она постучала в комнату родителей и услышала голос отца. Аэлита повисла на шее у Артура. Отец покружил дочь, покачал, как маятник, и опустил, давая возможность Эмме выразить свои чувства. — Вот и дома! Девочка моя! Я рада, что ты наконец-то дома! Доброе утро, дорогая моя! — Эмма прослезилась, что было совсем нехарактерно для леди. Все вместе пошли завтракать. Аэлита понимала, что за столом будут нелёгкие минуты. Родители явно заготовили для неё много слов, информации, новостей. — Итак! Ты — невеста… Парня — иностранца. Который живет на краю света, тренируется в Канаде. На счету которого победа в олимпиаде. А! Да! Забыл! И полное неприятие тебя со стороны семьи! — Артур забивал последний гвоздь, вспоминая историю с Юми. — Артур! Ты забыл сказать, что Юзуру — действующий спортсмен, которому до финала ещё ого-го как далеко! — Эмма присоединилась к словам мужа. Аэлита отпила апельсиновый сок и откинулась на спинку стула, но видя осанку матери, села прямо, как леди. — Да. Я приняла такое решение. Трудное и может быть ошибочное. Время покажет. — Аэлита не стала распаляться на объяснения. — Не стану говорить, что будет непросто. Лишь предупрежу тебя. Кстати, сегодня у нас званый ужин. Мистер Лешар приглашён нами. Он несколько раз интересовался датой твоего приезда. Я пригласил его вечером. Будет ещё пара наших партнёров. Твоё присутствие обязательно. — Артур деловито уведомил дочь, нарочито сухо. — Жаль! Хотелось бы ещё немного продлить каникулы, ведь завтра уже в универ. — Аэлита вздохнула и пожала плечами. — Не расслабляйся! Иначе темпа не выдержишь! — Эмма погрозила пальцем, призывая дочь сосредоточиться. Сентябрь был бархатным и манил всё ещё цветущими клумбами. Пока стояли солнечные дни. До вечера Аэлита слонялась по дому, сходила в сад. Поговорила почти со всеми слугами в доме. Даже позвонила своим одногруппникам из университета. Ей важно было с кем-то говорить, иначе она тупо села бы и углубилась в телефон, борясь с желанием нажать кнопку вызова Юзуру. За обедом, правда, её вызвал звонок из Торонто. Юзуру собирался на тренировку и не хотел уехать на каток, не поговорив с ней. Аэлита поведала о новостях, планах на вечер. — Что ж… Хорошего тебе вечера! Не напивайся! — А ты не укатывайся до посинения! Я видела тебя уже в тапочках на льду! Юзуру! Ты решил жить в Крикете? — Я подумаю! Зачем тратить время на поездку домой и из дома. Лучше уж на льду… — Юзуру… Не шути, прошу тебя! Береги себя! Я завтра на учёбу, так что лучше пиши, чтобы можно было сориентироваться, когда можно будет поговорить. — Ну вот! Начинается рутина! — Юзуру засмеялся, — где-то я уже это слышал! — Да, конечно! Кажется, год назад или чуть больше… — Аэлита вспомнила, как они долгое время не виделись и общались лишь по телефону или скайпу, — вот и настали те светлые времена телефонного романа! — Ага! Только теперь мы по-настоящему вместе! Люблю тебя! И безумно скучаю! Не спал почти! Тебя нет… — И мне плохо… Но надо привыкать! — Аэлита рвано вздохнула. — Я тебя от обеда оторвал! Прости! Иди, обедай! Я потом позвоню, в перерыве! — Юзуру с неохотой завершал разговор. — Хорошо! Звони… — Аэлита отложила телефон и вернулась за стол. В горле стоял ком, а вопросительные взгляды родителей усугубляли положение. Аэлита залпом осушила бокал воды и продолжила трапезу. Перед ужином Эмма помогла Аэлите выбрать наряд. Это занятие было особенным ритуалом матери и дочери, когда они могли без лишнего напряжения поговорить. Эмма старалась не касаться темы, связанной с Юзуру. Поговорили про здоровье, о том, что нужно пройти комплексное обследование до начала съемок и завтра после учебы нужно будет съездить в клинику к доктору Стоксу. Закончив с нарядами, дамы прошли в кабинет к Артуру. — О!!! Красавицы мои любимые! — Артур встал, обнял жену и дочь. — Готовы! — Аэлита присела на стул. — Я смотрю на тебя, дочь! Ты изменилась! Сначала я думал, что ошибся! Думал, это что-то от усталости после полёта. Но ты изменилась! Красивее стала! Я не могу отвести от тебя глаз! — Артур! Я ревную! — Эмма улыбнулась, — и ты прав! И я заметила! Уверенный взгляд! Женственность! Манкость! Это гремучая смесь, Артур! Нужно усилить охрану! Аэлита расхохоталась: — В последнее время слова про усиление моей охраны звучат очень часто! Вот когда я с Юзуру, этого не требуется! Потому что руки его — это как мой дом! — Аэлита! Успокойся! — Эмма подскочила к ней, обняла за плечи, — вы вместе, просто сейчас заняты делами немножко… Она многозначительно посмотрела на мужа. — Мамочка! Я спокойна. Так, к слову пришлось! Не волнуйтесь! И соберитесь уже! У нас званый ужин! Кто в списке гостей? Я только одного знаю! — Тогда идём! Гости скоро будут. — Артур хлопнул по подлокотнику, но взгляд жены перехватил. «А папа не изменился!» — Аэлита счастливо улыбнулась и подхватила родителей под руки. Все направились в гостиную. 124. В окно аудитории светило осеннее солнце. Профессор вещал с кафедры тезисы научных трудов Джона Кеннета Гэлбрейта, а студенты лениво внимали монотонности голоса. — Хей! Как зовут? — Аэлиту толкнула в бок блондинка, сидевшая рядом. Её жуткий акцент выдавал иностранное происхождение, скорее всего русское. — Аэлита. А тебя? — Мира. — она протянула Аэлите маленькую конфетку-леденец. — О! Спасибо! — Аэлита тут же развернула обёртку и отправила прозрачную конфетку в рот, — а ты откуда? — Из Москвы! Русская! А ты? — Местная. Они перешёптывались тихо, но суровый профессор призвал к порядку, и девушки умолкли. Странно, но после такого своеобразного знакомства лекцию стало слушать легче. Аэлита даже успела законспектировать приличное количество тезисов. У неё на лекциях всегда был с собой мощный диктофон, это очень помогало при занятиях. Лекция закончилась, слушатели облегченно собирали вещи. — Ну что? Какие планы? — Мира снова легонько толкнула Аэлиту локтем. — Да особо никаких. Сейчас пойду в библиотеку, потом домой. — А может посидим в кафе? Выпьем за знакомство! — добродушная улыбка Миры подкупала. — Хорошо, но после библиотеки. — Я могу подождать тебя в холле, если ты не долго. — Нет. Я сдам пару книг и всё. Кафе неподалёку от университета пользовалось большой популярностью у студентов. Смесь традиционной кофейни и паба давала посетителю широкий выбор для удовлетворения предпочтений. Когда девушки пришли, было впечатление, что места нет, но официант узнал Аэлиту и тут же засуетился, осматривая зал. — А тебя, похоже, знают! Часто бываешь тут? — Нет, даже не помню, когда в последний раз. А ты как в нашей группе оказалась? — Ой, это благодаря отцу. Ему, видишь ли, сильно захотелось! И вот я тут, оттачиваю произношение! А оно у меня убийственное, да? — Да, выделяется сильно. Но если у тебя есть музыкальный слух, то ты быстро от него отделаешься. А лучше позаниматься с лингвистом. Если есть возможность. Девушки сделали заказ и продолжали болтать обо всём. Аэлита слушала рассказ русской, смеялась над её речевыми оборотами и произношением, поправляла её. Мира хохотала следом, исправлялась. Они сидели уже второй час, когда Аэлита вспомнила, что у неё есть телефон и звук у него отключен. — Ого! Я забыла телефон включить! А телефон пестрел уведомлениями о входящих звонках, сообщениях. Аэлита бегло прочитала. — Мира, прости! Мне пора! Завтра увидимся. — Аэлита улыбнулась, стараясь сгладить неловкость. — Ох… Жаль… Только разговорились! Хотя и правда, пора! Может телефонами обменяемся? Мало ли! Раз уж учимся в одной группе… Они обменялись телефонами и расплатились. Аэлиту ждал Джон. Он припарковал машину поодаль, чтобы не афишировать присутствие. Когда Аэлита села в салон авто, Джон спросил про новую знакомую. Она поведала ему о новой студентке из России. Дома отец общался с Филиппом в кабинете. После званного ужина они решили детально обсудить условия по инициативе Лешара. Артур был удивлён, но возражать не стал. Эмма предупредила Аэлиту, чтобы была готова присоединиться к разговору, если понадобится. Аэлита пожала плечами и пошла к себе. Пролистывая сообщения от Юзуру, она узнала, что он проводит на катке гораздо меньше времени, чем сразу после её отъезда. Орсер сменил гнев на милость и не отстранил его от занятий. Она улыбалась его строчкам на английском, вчитывалась в хирагану, медитировала на кандзи, когда горничная пригласила её пройти к отцу в кабинет. Лешар приветствовал Аэлиту, поднявшись с кресла, поцеловал ей руку. Она учтиво поклонилась, смутилась, что сделала это привычно по-японски. Артур улыбнулся. — Не расстанешься с привычкой? — Наверно… Мало времени прошло… — Вот мистер Лешар навестил нас сегодня. Приглашает в Париж, отметить твой день рождения. Тем более, что там в конце сентября будут несколько дней съёмок у тебя… Лувр, Нотр-дам… Кстати, у него на Елисейских полях апартаменты. Аэлита просто слушала, не понимая значимость выдаваемой информации. До дня рождения было две недели, и ей было по большому счету безразлично. Юзуру ничего не сказал о приезде на её двадцатилетие, лишь только то, что будет занят подготовкой. «Ну и ладно… Буду отмечать с родителями… А вот, папа сказал, что в Париж пригласили… Уж лучше бы в Ниццу… там бархатный сезон… И там я познакомилась с Юзуру…» То, что Аэлита тосковала, это мало сказано. Она листала перед сном фотографии из Японии, видео, селфи… Смахивала слезинки, а утром получала маленький букетик. Это Юзуру не забывал о ней, и к концу сентября в доме все уголки были украшены букетиками. Цветы увядали, но их сменяли новые. В последнюю неделю сентября Аэлита уехала в Париж. Привычно проходили дни съёмок, лишь с той разницей, что теперь почти целый день рядом с ней был Филипп. Он не раздражал её. Замечания всегда были по делу, а после съемок провожал её в отель до подъезда. В обеденный перерыв, когда операторы отсматривали кадры, Филипп обычно сидел с ними, что-то помечал в блокноте, пил кофе. Аэлита занималась своими делами, не особо вникая в занятость Лешара. Писала в Line о Париже, о планах на день рождения. Благодаря её записям, Юзуру всё знал о её делах. Он узнал в интернете адрес отеля, и утренние букетики неизменно доставлялись адресату. Быстро пролетели четыре съёмочных дня. Родители Аэлиты прилетели в Париж накануне дня рождения дочери. Они обедали на Монмартре в ресторане, наслаждались общением в кругу семьи. Эмма привезла Аэлите наряд ко дню рождения, а про подарок родители умалчивали. — Вот что я люблю во Франции, так это флёр романтизма. При всей деловитости мне кажется, что здесь более открытые люди. Конечно, не сравнить с Италией! — Артур рассуждал, смакуя легкое вино, — А ты как считаешь, Аэлита? — А мне кажется, что Европа становится однообразной. И особой разницы нет. Наверное потому, что объединилась в Евросоюз… — И ты скажешь, что немцы не отличаются от англичан?! — Артур удивился. — Дело не в национальных чертах, а в том, что есть нечто общее, может стереотипное даже… — О! Это тебе после Японии так кажется. Вот отойдёшь немного от привычек японских, и всё встанет на свои места. — Возможно… — Аэлита пожала плечами. *** «Утро. Париж. Октябрь. Первое число. Так лень вставать. И надо же, сквозь неплотно закрытые шторы сквозит солнце. Неужто солнечный день будет?.. Хотя вчера уже вечер был довольно ясным… Стареешь, девушка! Двадцать лет… А в активе? А богато в активе! Пара-тройка скандалов, в основном международных, несколько нервных срывов… А вот… один мужчина… хм… не густо в сравнении с богатым опытом однокашников… А может их опыт меркнет в сравнении с моим?.. Ну и где этот опыт?.. Шлифует шикарной задницей лёд… Синий весь от синяков… Вчера глянула на видео, оторопь берёт!.. Орсеру позвоню… Это самоубийство! Разливной синяк во всё бедро! Одел шорты длинные, типа я не замечу… Юми, коза, ты сына на заклание отдала!!! И он с типично японским подходом к жизни: раз родился японцем — всем должен! Японии, нации… и далее по списку… Зло берёт!.. Так хватит… дальше запретная тема… Не приедет ведь… И только лишь из-за чувства долга, которое перевешивает все остальные…» Аэлита перекатывалась с края на край кровати, наматывая и разматывая на себе одеяло. Укатилась к краю, где недалеко лежал телефон. «С днем рождения, любимая! Ты родилась осенью, когда солнце отдало свой жар листьям, а воздух стал прозрачно-свежим от утренних заморозков, но редкие теплые дни греют душу, как согревают твои губы! Ты такая же хрупкая, как хрупки льдинки в мелких лужицах, но ты такая же сильная, как ветер, который срывает одежды с деревьев, поднимая их в небо! И эта сила понимает мои крылья! Будь собой, будь со мной! И будь счастлива! Люблю тебя безумно! Ты-чудо!» По её щекам текли слёзы, готовые залить всё, вырвать из груди рыдания. Она написала два слова: «Люблю! Скучаю!» А он ответил: «Не грусти! Всё будет хорошо.» Аэлита услышала за дверью шаги, размазала слёзы и села на кровати. Дверь открылась и белым облаком в комнату вплыл букет белых роз, огромный, тяжёлый, из-за которого выглядывало улыбчивое лицо отца. Эмма шла следом с огромной корзиной шикарных пионов, обожаемых её дочерью. Цветы перекочевали на пол, к ногам именинницы, а она тут же оказалась в родных объятьях. Наобнимавшись, нацеловавшись с родителями, Аэлита переоделась, привела себя в порядок, вышла в столовую апартаментов, которые арендовала семья Конте. Подарки всегда родители дарили за завтраком. В этот раз было непривычно пусто, не было коробок, лент и прочей подарочной атрибутики. Аэлита вопросительно, с улыбкой посмотрела на отца и мать. Отец протянул ей увесистую папку. Аэлита открыла её и увидела документы на ввод в эксплуатацию трёх объектов на Орфее. Большой дом был готов, а также взлетно-посадочная полоса с ангарами и технологическими помещениями островного аэродрома. Это означало, что можно было навещать остров, обживать… Но до полной готовности был целый год. Аэлита была несказанно рада подарку. Сразу похвасталась Юзуру, но он на сообщение не ответил… Аэлита нахмурилась, но отбросила грустные мысли, решила отмечать день рождение весь день! А планы были обширные! Это и прогулки по Парижу, неизменный модный шоппинг! А вечером ужин с семьей! Правда придут ещё гости, родители пригласили. И Филипп тоже будет. Он же инициатор дня рождения в Париже. Спокойный, не навязчивый, в меру капризный и в меру галантный. Француз. С обаятельной улыбкой и задорным смехом. И которому очень нравилась Аэлита, как модель, как девушка. Но как профессионал, Филипп держал нейтралитет. Аэлита это чувствовала и ценила его деликатность. Шикарный выдался день для прогулки! Много солнца, красок невероятных! Бульвары пестрели бликами. Листва ковром устилала дорожки, золотилась на ветках, ожидая своей неизбежной участи. Шикарные фотографии улетали сразу в сообщения Юзуру, только обратный ответ не поступал. Аэлита боролась с желанием нажать вызов номера, но взвесив спокойно все за и против, отбросила эту мысль. Будет ещё время… Он ответит. 125. Гостиная апартаментов была украшена по-праздничному. В хрустальных канделябрах горели свечи, роняя неясные тени на окружающие предметы. Виновница празднества одевалась к ужину в наряд, который ей привезла Эмма. Длинное платье в пол из непонятно какой-то космической ткани, которая переливалась оттенками от бирюзового до темно-зелёного и даже синего. Открытая спина с экстремально низким вырезом до поясницы, а спереди, наоборот, было все скрыто. Цвет платья очень подходил к тону кожи, оттенял изумительные глаза. И разумеется, прекрасные бусы из мелкого неправильной формы жемчуга, скорее бисера, в несколько ниток, голубоватого и серого оттенков, которые спадали на открытую спинку. — Мам, не слишком ли это пафосно?.. — Аэлита надевала колечко Юзуру, осматривая себя со всех сторон. — Тебе решать! Снимай, только отцу покажись! Я старалась… — Эмма обиженно насупилась, поправляя прическу. — В конце концов джинсы никто не отменял! И майку. — Не расстраивайся! Отсижу официальную часть и переоденусь в гражданское! — Аэлита прижалась щекой к руке матери. Консенсус был найден, и Эмма сопроводила дочь к отцу. — Вау! — Артур восторженно встретил дочь, всплеснув руками. — Девочка моя! А ты в курсе, что тебе нет равных?! А ну-ка, где фотоаппарат! Это надо срочно заснять! — Папочка! Ты готов меня снимать даже спящей! — Не возражай! И слышать не хочу! — он быстро нашёл кофр с аппаратурой и через пару минут делал снимки. Аэлита блистала в свете свечей и ламп хрустальных люстр. Джон помог сделать семейные фото. Разумеется, можно было воспользоваться услугами профессиональных фотографов, но было не до них, да и не планировалось особо. Покончив с фотосессией, Аэлита отправила кадры Юзуру, с досадой наблюдая отсутствие его в сети. Собрались гости вовремя. Артур лично встречал и проводил в гостиную, где уже эстафету принимала Аэлита. Среди гостей были родственники, друзья родителей, разумеется Лешар был приглашен тоже. Как грустно шутил Джон: «Девочка моя! Это день рождения отмечают многие, но не ты!» — Ничего! Приеду в Лондон, завалюсь в паб или ночной клуб! Оторвусь! А пока пусть благородное семейство потешится! Это ж только официальная часть! А будет ещё и неформальная вечеринка! — Аэлита заговорщицки подмигнула Джону. Родня восторженно отзывалась об имениннице, превознося её красоту и прочие достоинства. Ужин плавно перешёл в неформальное общение по интересам. Аэлита кочевала от одной группы беседующих к другой. Лешар примкнул к компании друзей семьи и чувствовал себя в своей тарелке. Он имел дар находить общие темы в любой компании. Одно его появление в жизни Аэлиты с рубиновым шантажом говорило о недюжинном таланте. Аэлита каким-то шестым или седьмым чувством понимала, что вызывает у Филиппа не просто восторженные эмоции. Порой она ловила на себе короткий взгляд, прятавший в глубине тайные желания. Филипп был вдвое старше её и умело скрывал чувства и волнение, глядя на позирующую в свете софитов девушку в самых дорогих в мире украшениях. Только видел он лишь её. На этот день рождения он возлагал надежды сблизиться с ней, подружиться. Подарком был VIP-абонемент в ложу кабаре «Мулен Руж» с открытой датой. Нужно было лишь связаться с администратором кабаре и по коду забронировать столик. И уж точно, в знак благодарности, хотя бы один вечер в кабаре он проведёт с ней! Аэлита подходила к нему часто, понимая, что он новый человек в их обществе и ему надо было уделить больше внимания. И какое-то время они просто сидели на диванчике, мило беседовали. Гости постепенно покидали гостеприимное общество семьи Конте. Родня разъехалась, оставались друзья родителей и Филипп. Артур организовал маленький турнир в покер, по примеру салонных игр светского общества, и Эмма с Аэлитой присоединились к игре. В разгар игры Джон отошёл от стола с телефоном. Его вызывал Юзуру. — Привет, надежда нации! Не дозвонился до неё? — Джон предупредил вопрос Юзуру, почему Аэлита не ответила на его звонок. — Я понял, что она занята! Гостей много? — Разошлись почти! Вот партию в покер сообразили! Позвать? — Ты мне лучше её адрес скажи. — Так она всей семьей тут. Сейчас… — Напиши, пожалуйста! — О-кей! Жди! Джон ввел парижский адрес и отправил сообщение. Юзуру принял и послал подтверждение, что всё понял. Джон поскрёб макушку, явно что-то соображая, и пошёл вниз к портье, предупредить, что если будут визитёры с доставкой, то пропустить, и убедился, что у портье есть его телефон для связи. В гостиной шла азартная игра, лица игроков раскраснелись, у кого от напитков, у кого от азарта. Артур вопросительно глянул на друга. «Всё хорошо!» -показал условным знаком Джон. Игра продолжилась. Аэлите не фартило, она продула внушительную сумму. Эмма то отыгрывалась, то снова уходила в минус. Артур задорно смеялся над неудачами своих красавиц. Удача была на его стороне и проигрыш барышень покрывался его выигрышем. Но нужно было соблюсти статус-кво, чтобы не оставить гостей в обиде на хозяев в случае, если гости проиграют. Артур с Джоном аккуратно провели комбинацию, когда участники игры остались при своих средствах, и в качестве бонусов получили маленький выигрыш, к большому удовольствию последних. Гости готовились расходиться, лишь по какой-то неведомой причине Артур беседой удерживал Лешара. Они сидели втроем: Эмма, Артур и Филипп, когда Аэлита попросила разрешения удалиться. — Нет! Прошу! Не покидай нас! Хотя бы чуть-чуть побудь! — Артур подошел к дочери и поцеловал в лоб. — Да, пап! Хорошо! — она пожала плечами и подошла к окну с видом на широкий проспект. За окном стемнело, машины неслись в разные стороны. Филипп посмотрел на неё коротким взглядом, который не остался незамеченным. — Как Аэлита? Справляется с работой? — Артур посмотрел прямо в глаза Филиппу. — Она — великолепна! Не стану скрывать, Артур! Я очарован! — Вижу. И предупрежу! Не делай глупостей! Филипп грустно улыбнулся, тая надежду хотя бы на дружбу. — Я рассчитываю на дружбу! — слово «пока» Филипп не договорил. Артур пожал плечами. Вводить в курс, что Аэлита — невеста, было ошибкой. Весь бомонд узнал бы уже на утро! Всему своё время! Джона снова отвлёк телефонный звонок. Он вышел в прихожую. Звонил портье, убедиться принимает ли мадмуазель Аэлита службу доставки. Джон печально вздохнул и подтвердил, что можно пропустить. Он предусмотрительно заранее отворил дверь, чтобы не впускать визитёра дальше порога, а принять доставку самому. Лифт пискнул, и из него сначала выплыла плоская, но объемная коробка, как чемодан, а потом показался курьер. Джон расплылся в улыбке, распахивая объятья. — Милый ты мой!!! Вот истинный джентльмен! Как же я рад! Курьер был радушно препровождён в прихожую, там и оставлен, чтобы снять верхнюю одежду. — Аэлита! Там к тебе… Доставка… на дом… — Джон сиял начищенным пенни, наливая себе бокал шампанского. Артур и Эмма удивлённо смотрели на Джона, что до Филиппа, так тот вообще не обратил внимания. Ну доставка и доставка… Аэлита с обреченным видом королевы отплыла от окна и направилась в прихожую. Джон пошёл следом, потирая сзади руки. И слава Богу, что пошёл! Потому что от увиденного у Аэлиты подкосились ноги, и Джон подхватил её за талию. — И долго я буду её держать! Забирай своё сокровище! — Джон легонько встряхнул девушку и передал в руки вовремя подоспевшему Юзуру. — Пойду-ка я за коньяком! Иначе их надо будет обоих откачивать! Так же нельзя!!! — Джон и смеялся, и волновался. — Джон! Что там такое! — Ничего! Юзуру приехал! Что тут началось!!! Эмма с Артуром подхватились и бегом побежали в прихожую. А там Аэлита можно сказать висела на Юзуру, не шевелясь, не дышала даже, уткнувшись ему в плечо. Он тоже был мало вменяем. Просто крепко держал её одной рукой за талию, закрыв глаза. — Юзуру! Сынок! Аэлита! Ну идите к нам скорее уже! Вы дома! — Артур с Эммой окружили ребят, поглаживая обоих по голове. Юзуру открыл глаза и тихонько прошептал. — Простите. Устал. Долго летел. — И долетел! — Артур попытался забрать дочь, но оторвать её было невозможно. — Сейчас! — Юзуру виновато улыбнулся и тихо зашептал ей на ухо по-японски. Аэлита с глазами полными слёз оторвалась от него, пошатываясь отошла на шаг. — Ты приехал! Мой Юзуру! Ты приехал! — тут Аэлиту было уже не удержать! Она целовала его, отца, мать, Джона. Эмма поправила прическу, подозвала, точнее притянула дочь к себе: «Соберись! Мы не одни в доме! Веди себя пристойно!» — Ах! Простите! Это от неожиданности! Юзуру, мой Юзуру! Идём! Наконец-то все вернулись в гостиную. Филипп наблюдал, как Аэлита с возбужденным видом идёт под руку с тоненьким японцем, одетым в спортивную форму. Этикет обязывал представить гостя. На помощь пришёл Артур, понимая, что от Аэлиты сейчас трудно было добиться внятной речи. — Филипп! Позволь представить Ханю Юзуру! Олимпийский чемпион Сочи! Друг семьи! Мы обязаны ему жизнью нашей Аэлиты! — Юзуру! Это Филипп Лешар. Продюсер проекта, в котором снимается сейчас Аэлита. Юзуру поклонился учтиво. Лишь на миг их взгляды пересеклись. Юзуру увидел удивление и мужскую зависть. А Лешара словно обожгло кипятком от чайных глаз парня. Наверно не ему одному в этот миг показалось, что дрогнуло пламя свечей в канделябрах, а хрустальные подвески люстр качнулись, жалобно звякнув. «Шторм! Не гуляй!» — так обычно говорил Кикучи-сенсей, когда сталкивался с энергетической бурей, которую устраивал Юзуру, ещё плохо владевший своей аурой. «Соперник?! Мальчишка?! Ерунда! Уедет, а я останусь!» Лешар наполнил бокал шампанским, предложил всем присоединиться. Он произнес красивый тост в честь Аэлиты и откланялся, не сомневаясь, что удача будет на его стороне. Им предстояла ещё большая работа над проектом, вплоть до декабря. Времени достаточно! И он точно не упустит шанса! 126. Тонкий шелк шуршал, переливался, скользил по руке, как вода. Полотно ткани было соткано затейливым орнаментом. Рисунок был по большей части вышит так искусно, что и впрямь казалось, что он нарисован. Цветущая сакура распустила нежные цветы на фоне голубого неба на полотне. Нежно-розовая подкладка дополняла тон цветков. Когда Юзуру представил на суд свой подарок, вся семья замерла от восторга. Кимоно было произведением искусства. Аэлита боялась к нему прикоснуться, но Юзуру настоятельно просил надеть его, чтобы немедленно передать мастеру, подошло ли. Он сам помогал надевать все части наряда, потому что одной Аэлите было невозможно справиться. — Так! Повернись! Руки подними! Я завяжу оби… — Юзуру командовал, облачая именинницу в свой подарок. Изысканное кимоно в комплекте со всеми атрибутами, носочками и сабо, украшениями для волос было изготовлено известным мастером кимоно и стоило целое состояние. Когда облачение было закончено, Юзуру деловито отошёл, чтобы посмотреть на наряд в перспективе. Аэлиты приподняла руки в стороны и медленно повернулась, шёлк зашуршал, словно это листочки сакуры зашелестели на ветру. Юзуру остался доволен. — Примешь ли ты мой подарок, моя Аэлита?.. — он поклонился ей. — Мой Юзуру! Ты невероятный! Спасибо! Да! Я принимаю подарок! У меня больше нет слов… — Аэлита сияла прелестной улыбкой. Юзуру был сильно взволнован. Она подошла к нему мелкими шажками, стараясь не запутаться в слоях подола, и поклонилась ему с почтением. — Тогда я должен позвонить мастеру. — Юзуру достал телефон и позвонил. Он говорил недолго, быстро лепетал на японском. Аэлита с трудом успевала разобрать слова благодарности. Когда Юзуру сделал паузу, она проговорила, что благодарит мастера лично. Юзуру передал её слова, видимо услышал в ответ что-то приятное, потому что лицо озарилось улыбкой. Формальности были соблюдены. — А теперь я могу поблагодарить тебя? — Аэлита наклонила голову на бок, поднялась на носочки и поцеловала его в уголок губ. — Спасибо за такой дорогой подарок, мой Юзуру. Артур, Эмма и Джон ходили кругами вокруг Аэлиты, рассматривая все детали наряда. — Что сказать? А нечего сказать! — Артур покачал головой. Юзуру сиял от удовольствия. — Юзуру! Мой Юзуру! А ведь кимоно напоминает твой костюм! Hana ni nare! Юзуру! — Есть немного… — он сощурил лисьи глазки. Аэлита крепко обняла его. — Так! Всё! Гостя кормить-поить надо! Два часа уже наблюдаем красоту диковинную! А Юзуру, между прочим, с самолёта! — Ну не два часа, всего лишь час… — Юзуру смутился. — Боже! Мне страшно в нём садиться за стол! Я же не гейша! Чтобы так изысканно держаться… Хорошо, что я поела! — Аэлита расхохоталась. — Придется тебе опять в Японию ехать, учиться носить кимоно! — Джон заговорщицки подмигнул Юзуру. — Ох-х-х… — закатила глаза красавица. С помощью Юзуру Аэлита прошла в гостиную. День рождения был в разгаре! *** Юзуру не понимал, где явь, а где сказка… Его руки, которые чуть более двух часов назад помогали надевать чудное кимоно, сейчас нервно скользили по шёлку, чтобы аккуратно снять одеяние. Аэлита тихо поворачивалась, стараясь не смутить своего любимого неловким движением или словом. Она смотрела на него так, как смотрит самая счастливая женщина на своего мужчину в знак благодарности за доставленное ей удовольствие. Юзуру чувствовал это. И был так деликатен, словно это был тот самый их первый вечер в его сендайском доме. Они не были вместе почти месяц, и каждый волновался, боясь показаться излишне раскованным. Они снова находили друг друга… Уже под небом Франции. Юные кочевники… Один из которых — ярчайшая комета, быстрая и прекрасная! Другая — космический ветер… И непонятно, толи комета создавала этот ветер, то ли ветер подгонял комету! — Ты носишь моё колечко! — Юзуру целовал пальцы руки, поднимался губами выше по руке, чтобы найти губы самой желанной девушки. — Я так благодарна тебе, что ты приехал! Это чудо! Позволь мне быть благодарной… — Аэлита целовала его глаза, а он щурился от удовольствия. Она просто гладила его по голове, по лицу, по величавой длинной шее, вспоминая руками его тепло, рельеф мышц, нежность кожи. Юзуру жмурился от удовольствия, как мартовский кот, довольный, что рядом с ней. Она соскучилась по нему, по губам, рукам, по смеху, по такому своеобразному английскому говору. Мальчишеский задор Юзуру всегда вызывал в ней ответное чувство радости, детского восторга. Они порой оба впадали в какой-то детский драйв: то носились по дому, то обливались поливочным шлангом в саду. Каждый раз зачинщиком был именно Юзуру. Она перехватывала инициативу, и тут уже не было удержу разгула веселья и смеха. Но в минуты близости это был другой Юзуру! Нежный и заботливый, мужчина, который ценит женщину. Всё это открывалось в нём по крупицам, а может обреталось с опытом. Любовь до обожания вела их тайными тропами по пути взросления. Его усталость после перелёта улетучилась, как только они остались вдвоём. Аэлита проводила его в свою комнату. Помогла умыться, как обычно делала в Японии. Короткие взгляды и нежные улыбки будоражили кровь. Выйдя из ванны, ароматный и посвежевший Юзуру вызывал у неё трепет. Она не могла удержаться, чтобы не растереть его полотенцем, не взлохматить мокрые волосы и заглянуть в любимые глаза… Он целовал её теплыми губами, от чего бежали мурашки. Она в ответ робко прикасалась губами к его влажной ключице, шее, доводя его до восторга. И лишь когда Аэлита прижалась к нему всем телом, он перехватил инициативу, чтобы подарить любимой изысканное удовольствие, которое они разделили на двоих. Казалось, он уже выучил её любимое тело, которое исследовал руками, губами, но было всегда что-то, что давало ощущение новизны. Она стояла, прижавшись к нему спиной, ощущая его тепло и трепет. Ласковые губы шептали, целовали, а руки… О, его волшебные руки!.. Тёплым, нежным потоком скользила нежная ладонь по ложбинке её красивой груди, спускаясь по животу, ниже пупка, замирала и возвращалась обратно, чтобы снова пройти этой чудесной дорогой чуть дальше, чуть ниже… И замереть…чтобы затрепетать от охватившей страсти… Шёпот, как шелест шёлка, только жарче, живее! И она!.. Медленной лавиной спускается, скользя затылком по груди, вниз, по животу, сминая его упругость, путая в своих волосах его желание…нежной лаской укутывая его ноги… И взгляд… Снизу… Прекраснейшие глаза во Вселенной… А потом подняться, рассмотреть всю его нагую красоту с капельками испарины, со следами жёстких падений. Поймать губами пульсирующую венку на шее, а после отыскать нежные веточки сосудов, выступивших от сильного возбуждения сквозь тончайшую, как вуаль, кожу на пенисе, таком изящном и напряжённом…… …Как же чудесно оказывается звучит его имя, когда она то шепчет, то тихо вскрикивает, отзываясь на его ласки! И как же хочется слышать её голос долго… Проникнуть в каждую клеточку её тела, поселиться в нём, раствориться в тепле её нежного лона. А потом, чуть позже, поймать свою невероятную птицу, держать и отпустить, чтобы вместе лететь и парить… Как можно отпускать её?! Такую горячую, мягкую и податливую… Как же хочется дольше ощущать его приятную тяжесть… Сбившееся дыхание медленно возвращало сознание. Сил не было оторваться друг от друга. Юзуру подул на её веки, побуждая прийти в себя. Аэлита отклонила голову, не открывая глаза, Юзуру снова легонько подул на её лицо. Она улыбнулась в неге и чуть ослабила объятья. — Посмотри на меня, моя Аэлита… Она приоткрыла глаза, несколько раз взмахнула пушистыми ресницами. Он увидела её прекрасные глаза. — Я хочу, чтобы ты всегда смотрела на меня. — Я смотрю только на тебя, Юзуру…- она погладила его по голове, всё ещё не отпуская от себя, обвив ногами. — Я люблю тебя… — Моя! Юзуру подсунул руки ей под спину и ловко перевернул Аэлиту на себя. — Так тебе легче… — М-м-м! Я люблю, когда ты лежишь на мне… Но засыпать я люблю на тебе… — она захихикала, пряча лицо у его шеи. — А мы ещё в душ пойдём? — Да-а-а…- отвечала она с томностью в шёпоте. Они вернулись из ванны и рухнули в кровать. — А я тебе говорила, что я самая счастливая? — Нет ещё… — Вот, говорю… — А я хочу, чтобы ты была счастлива только со мной… — Ты меня ревнуешь… — Конечно! Этот дядька на тебя так плотоядно смотрит… Боюсь, что к окончанию контракта он тебя уговорит. — Уговорит на что?.. — На «быть друзьями»… — Мой Юзуру! Модель и продюсер не могут быть друзьями априори… — Прости… я не понял… — Это значит, что это не возможно! — А… Думаю, что просто стадия дружбы будет просто пропущена… — Юзуру! Я тебя покусаю! Не смей даже думать! — Я не думаю… Я чувствую… — Всё! Я кусаю тебя! Зверски! — Ай!..ш-ш-ш… — Ещё? — Не-е-е… Иди лучше на своё место! Иначе я одурею от ревности! И уже сам покусаю всех! — Мой горячий Отелло! Аэлита впилась в его губы, но через секунду Юзуру целовал её. Они обнялись и задремали, Аэлита, как обычно, устроилась на его груди. — Моя! — прошептал Юзуру сквозь пелену сна, почувствовал, как теплые губы коснулись его груди. — Спи, мой любимый мальчик… Хоть одна ночь, но с тобой… — Аэлита вздохнула и уснула, обнимая своего юного Бога. Ещё целая ночь и день были для них. 127. — Если бы ты знал, как я не хочу тебя отпускать! Даже жалею, что приехал! Вот честно! Разбередил душу… — Аэлита почти хныкала, уткнувшись в плечо Юзуру. А вокруг сновали люди, спешившие и, наоборот, ожидающие. Никто из них даже не обращал внимания на красивую пару, стоявшую сейчас в здание аэропорта «Шарль-де-Голль». Юзуру не сдавал багаж, маленький рюкзак проходил по параметрам ручной клади на рейс до Торонто. Он не отвечал ей, просто гладил по голове. — Молчишь! — Аэлита потрясла его за плечи, заглядывая в грустные глаза. — Молчу… Потому что ни одно слово не утешит от расставания. И ты не прилетишь в Барри и в Летбридж тоже… Это весь октябрь… В Нагано тебя тоже не стоит в конце ноября ждать… Остается только Барселона, финал… Я наверно в день рождения туда прилечу… — Ты сначала выйди в финал… — Мне в любом случае нужно быть в финале. Иначе мы так и не увидимся… — Только не говори, что ради меня… Я не хочу быть причиной твоих побед! — А кем ты хочешь быть?.. — Юзуру задал вопрос и лишь через мгновение осознал, что ляпнул. Аэлита зажала рукав его куртки в кулак и уткнулась носом ему в грудь. Время бежало, неслось, летело. Объявили посадку. Аэлита прилипла всем телом к Юзуру, словно хотела впечататься, оставить свой оттиск, слепок… Прощальный поцелуй был долгим… Оба понимали, что это неизбежно, говорили, что не фатально, что просто каждый будет занят своим делом… «Сколько можно быть так далеко…» Эти слова произносились обоими, но на разных частях света: Аэлита — в Старом свете, Юзуру — в Новом… *** На бархатной, черной подушечке лежала тиара леди Дианы. Филипп рассматривал драгоценность со всех сторон, пристально вглядываясь в игру света на каплевидных жемчужинах и бриллиантах. Фамильные ценности королевской семьи Британии были в числе экспонатов для альбома. Её Величество королева любезно согласилась предоставить некоторые ценности, учитывая давнюю дружбу с ювелирным домом Конте. Для Филиппа это была невероятная удача. Однако конечная цель задуманного со временем стала меняться. Если в начале работы над проектом целью было получение приличной прибыли, то к середине работы Филипп задумался над установлением более прочных связей с семьёй Конте, как надёжным источником доходов. Не трудно догадаться, что средством такой связи может стать Аэлита. Предпринимательская жилка и авантюризм позволяли ему раскинуть свои сети более масштабно. Разглядывая тиару, Лешар представлял образ модели и понимал, какие перспективы могут ему открыться. Его ничуть не смущало, что в день рождения Аэлиты он был свидетелем, что к ней приехал друг, хотя об истинных отношениях он не догадывался, и потому не считал Юзуру препятствием. Он обдумывал все варианты спокойно, методично, просчитывал и планировал. Главный вывод был им сделан: спокойно и основательно добиваться расположения девушки, не давить, не пугать. Как опытный охотник выслеживает добычу, не позволяя ветру донести его запах до чуткого обоняния… Филипп улыбнулся молча и отошёл от стола с тиарой. «Что ж, чемпион… Штурмуй свои вершины. Я не буду тебе мешать идти к ним. Занимайся своим делом… А я займусь своим… Пора… Дело к сорока годам… Пора думать о более серьёзной партии, чем юношеская влюблённость. Нужно строить будущее на вершине Олимпа. И она даже не ступень, она-трамплин! Просто пригласительный билет в высшее европейское общество! Нужно лишь вписать в него своё имя! И-вуаля!!!» Он снова улыбнулся, предвкушая сладость охоты. Водитель остановился у ворот особняка Конте, и через несколько секунд ворота плавно распахнулись. Филипп бегом поднялся по ступенькам к массивным дубовым дверям, которые перед ним отворил мажордом. «Ох уж мне эти светские изыски!» Филипп рассмеялся и остался в огромной прихожей ожидать приглашения. Артур был в кабинете и не ожидал визита, листал отчеты компаний, делал заметки. Эмма была на фабрике, а Аэлита в университете. Артур отложил бумаги в папку и пригласил визитёра. — Филипп, приветствую! Не скрою! Не ожидал! — он пожал руку гостю, приглашая сесть в большое кресло. Распорядился подать кофе. — Рассказывай! — Артур сел за стол, отодвигая папку с бумагами, давая понять, что внимательно слушает. — Артур! Работы по альбому в середине пути. А потому хочу сразу, на берегу так сказать, до его завершения поговорить с тобой об Аэлите. Артур не то, чтобы был удивлён. Видел, что Лешар увлечен ею. Однако никак не поощрял его. — Что ж… излагай… Хотя думаю, я догадываюсь о теме…- Артур наклонил голову на бок, побуждая собеседника начать. — Артур! Ты мне скажи, могу ли я надеяться на то, что, если твоя дочь будет не против, начать ухаживать за ней, как близкий друг? Бывать в Вашем доме?.. Не как продюсер… Отец был готов к такому вопросу, потому что дочь была в том возрасте, когда от соискателей её руки не было отбоя. Английское светское общество настолько немногочисленно в рамках страны, что уже наперечет можно было догадаться о всех альянсах. Артур потёр висок, всё-таки как бы не был готов к такому разговору, как всегда, невовремя. Он помедлил, внимательно вглядываясь в лицо Лешара. — Она учится. Ей бы контракты закрыть и погрузиться в учёбу с головой. Ты же понимаешь, что она наследница! — Ты считаешь, я не подхожу? — Это только она может сказать, потому что ни я, ни Эмма за неё выбора делать не станем. — Вот как… я считал, что ваше мнение определяющее… — Мы лишь можем сказать своё мнение… — Тогда я бы хотел спросить, ты не против, если я постараюсь сблизиться с ней. Ты знаешь обо мне всё. — Хочу предупредить, может не получиться. И я не стану помогать. — Хотя бы не препятствуй… — Филипп рассмеялся, понимая трудность своего положения. Ведь Артур не хотел стать посредником, а значит задача осложнялась в разы. И Эмма не пойдёт наперекор мужу. Они пообщались ещё на отвлечённые темы примерно полчаса. Артур не стал приглашать гостя к обеду и Лешар откланялся. — Вот чёрт! И что теперь делать… — Артур снова потёр висок, кажется, начала разыгрываться головная боль. Он позвонил Эмме и поведал о визите Лешара. — Боже, Артур! Что мы будем делать?.. Нужно как-то сказать Аэлите… Или не сказать… Я растеряна… — Если бы не контракт, послал бы его к чёрту! — Артур! — Ну что Артур! Артур!.. Меня к стене припёрли… Я не понимаю, как я должен поступить. Приезжай домой! Я хоть успокоюсь! — Да… еду…