Ты-мой мир.

116. Будильник с неумолимой точностью размеренным звуком будил сладко спящих Юзуру и Аэлиту. Деревенские петухи только начали пробовать свои силы в утренних трелях, а сонное солнце едва раскрасила зарёй склоны. Из-за гор не было возможности наблюдать восход и закат на горизонте, но красота рассветов и закатов в горах с лихвой окупала этот маленький недостаток. Сегодня все в шале вставали очень рано. Прогноз погоды был в очередной раз сверен, а под навесом стояли шесть лошадей. Тут же на больших крюках висела упряжь, сёдла. Багаж с вечера тщательно проверен, надёжно упакован. Две портативные рации с четырьмя трубками и зарядными блоками упакованы в специальный кейс, а пара спутниковых телефонов в специальном чемодане, были упакованы так, что ни одно случайное падение на землю или в воду не могло причинить вред. Можно было лететь и вертолётом, но топливо следовало беречь, несмотря на наличие весомых запасов. Да и потом, как же романтика?! Аэлита и Юзуру облачились в джинсовые комбинезоны и сапоги для верховой езды. Первые уроки парень усвоил, но всё же волновался, так как одно дело общаться с людьми, другое с лошадью. Учитывая, что с ними будет новичок, приняли решение сделать привалы каждые два часа. — Уж лучше заночевать в дороге, чем угробить золотого мальчика! — Бруно кряхтел, навьючивая лошадь, которая должна была первую половину дороги быть вьючным животным. Мужчины были опытными туристами, да и снаряжение при них было отменное. Две просторные палатки минимум на пять человек каждая, в которых можно было ночевать в снежном высокогорье, аптечка и, наконец, средства связи и оружие. Кроме того, всех участников похода концерн Конте застраховал на крупную сумму, а группа была зарегистрирована в горно-спасательной службе. Два часа сборов миновали, и группа вышла в поход. Им предстояло почти целый день пути и три полных дня провести на озере. Юзуру ехал рядом с Аэлитой и на его седле не было поклажи. Лошадь под ним была спокойная и опытная, ведь они, как и люди, тоже обретают опыт переходов. Шесть собак, включая Нобеля, сопровождали путешественников. Местные собаки, альпийские овчарки, были натасканы на волков и рысей, а также могли предупредить о других опасностях в горах. Как и решено было заранее, каждые два часа делали привал. Юзуру разминался или просто лежал на туристическом коврике, вытянувшись в полный рост. Первую половину пути они преодолели к обеду и встали на большой привал, потому что вторую половину пути нужно было идти вверх. Это и был второй перевал с затяжным подъемом, от которого закладывало уши, и за которым открывалась небольшая долина с озером и перелесками. Один берег озера был скалистым и к нему, кроме как на лодке, подойти было невозможно, а вот противоположный был пологий, с галечно-песчаным узким пляжем и небольшим заливным лугом, который весной заливало талыми водами. Само озеро в середине было глубоким и с кристально чистой водой, которая была очень холодной в середине, однако на отмелях у пологого берега прогревалась, и там роились стаи мальков, от которых вода иногда вскипала, когда те стремительно бросались на глубину от испуга. Озеро было неправильной формы, у восточного берега, в заводях густо росли камыши, с берега укрытые плакучими ивами. Там-то и селились лебеди. С западной стороны берег граничил с густым перелеском, по которому протекал небольшой ручей. К нему на водопой приходили благородные олени. Долина была укрыта от сильных ветров и сквозняков со всех сторон горами, поэтому летним днём было тепло, но не душно, а ночью прогретые скалы отдавали дневной жар. Кроме жителей деревни об этом дивном месте знали только горноспасатели, а Артур Конте добивался, чтобы ему присвоили статус заповедника. Путники, уставшие от перехода, прибыли к месту назначения под вечер, с отставанием от расчетного времени на один час. Выход в долину был экстремальным, именно там опасались камнепадов, следы которых наблюдались повсюду. Поэтому этот участок они проходили по одному, держа лошадей в поводу. Зато страх от опасности вознаграждался потрясающим видом, открывающимся, как сцена в театре. Юзуру помолился и пошёл следом за Бруно, потом Аэлита со второй лошадью. Джон завершал процессию. Миновав сложный участок, они благополучно вышли в долину. — Боже! Как же тут красиво! — Юзуру снял очки, чтобы рассмотреть краски природы. — Да! Это лучшее место на земле, какое я знаю! — Бруно, бывалый охотник и рыбак, очесал затылок. — Юзуру! Как ты? Сильно устал? — Аэлита подошла к парню, цепляя его за рукав рубашки. — Устал. Просто мышцы не те работают… Интересное ощущение. — Ну ничего! Сейчас разобьем лагерь и ляжешь. Много дел ещё. — Ты тоже устала, хорошая моя. Так что сейчас ты будешь лежать на коврике, пока мы оборудуем тут все. — Юзуру приобнял девушку и поцеловал в щёчку. От неё пахло солнцем. Лагерь обустроили довольно быстро. Одну палатку поставили прямо на лугу, перед пляжем, на месте, где было ровно. В предыдущие разы это место Бруно с односельчанами специально подготовил, очистив от камней, заросших травой. Вторая палатка расположилась поодаль на достаточно большом расстоянии, так же на более-менее ровном месте без камней. Так или иначе после весеннего паводка талые воды приносили с собой камни, поэтому ходить нужно было аккуратно. Бруно выкосил вокруг палаток траву, а Джон сделал импровизированную тропинку от одной палатки к другой, также выкосив траву и разложил крупные камни по краям. Аэлита с Юзуру нашли в кустах приспособления для костровищ: треноги с крючками, специальные металлические крышки с отверстиями. Ими накрывали костёр на ночь, угли медленно тлели, но не прогорали полностью дольше, чем на открытом воздухе, а если туда положить круглые гранитные камни, то можно было и баню соорудить и палатки обогреть, просто положить горячие камни в палатку на деревянные лотки или в спальник, обернув полотенцем. Лошадей надёжно привязали на длинные повода, чтобы они могли пастись и напиться, благо место позволяло. Собаки уже обежали территорию, пометив все доступные кочки, и теперь лежали гуртом под широкой приземистой ёлкой, которая не выросла ввысь видимо из-за подломленной молнией верхушки. Джон с Бруно на три раза обошли лагерь, для верности всё проверили и прокосили густую траву. Аэлита занималась ужином, а Юзуру разбирал кейсы и настраивал рации, утраивал освещение в палатках и развешал антимоскитные лампы. Особой необходимости в них не было, на этих высотах почти не бывает комаров, только когда озеро разливается весной, но с первым зноем комары пропадают. Все собрались у палатки ребят на первый туристический ужин. Аэлита заварила травяной чай с ягодами. Усталость накрывала всех, даже аппетит был плоховат. Но несколько глотков чая немного придали сил, и все поели. Юзуру впервые в жизни был в горах, в походе. Он ничего не знал, даже самых элементарных вещей. Джон был его инструктором и помощником. Рассказал, как можно умываться, как принять душ, и как сходить в туалет. Бедный Юзуру, привыкший к благам японской цивилизации, был не в себе, но он понимал, что иного комфорта на природе, в диком месте рассчитывать не приходилось, поэтому принял все условия со стойкостью. Аэлита волновалась за него, понимая, что ему трудно, очень. Хотя он вида не подавал. Ещё перед походом Джон объявил, что все должны слушаться Бруно, самого опытного альпиниста. Каждый день был расписан по часам, лишь вечер был свободен. И вот после того, как с ужином было покончено, вся утварь убрана, посуда помыта, все разбрелись по палаткам. Собаки расположились лагерем по три у каждой палатки, получив команду охранять. Ещё раз проверив связь по рации, путешественники уснули. Для Юзуру это было испытанием. Ему во всем помогала и Аэлита. И лишь убедившись, что он правильно упаковался в спальник и ему тепло, она уснула. Юзуру прислушивался к звукам ночи, к тому, как плескалась рыба в озере, как потрескивали угли в костре, накрытом колпаком, как шуршала трава и иногда фыркали лошади… В конце концов усталость начисто одолела его, а воздух, заряженный отрицательными ионами, пьянил похлеще сакэ. Он проверил в сотый раз рации и карман у куртки, поправил спальник и уснул. Отличный надувной матрас создал ощущение комфорта двуспальной кровати. Непривычно было не ощущать Аэлиту. «Завтра сцеплю два спальника в большое одеяло!» — это была последняя мысль, которая пронеслась в его голове и растаяла… Ночь в долине была тихая. Лошади дремали, не чуя опасности, собаки по очереди несли вахту, вскидывая свои белые головы, прислушивались и принюхивались. Они отоспятся днём. 117. Разноголосье птиц служило будильником для Аэлиты и Юзуру. Мужчины дали им возможность поспать подольше после дня перехода, нарушая распорядок дня. — Да уж, пусть понежатся… — Джон многозначительно хмыкнул, на что Бруно ответил. — Думаю, как легли, так и проснутся… Устали… Я лично спал без задних ног. — Ага! Даже не храпел! — Так я не храплю! Гретта бы сказала! А меж тем день обещал быть ясным. Джон надул лодку, приготовил удочки. Как ни странно, первым из палатки вышел Юзуру, потянулся осматриваясь вокруг, щурился от синевы неба. Он вздохнул глубоко, снова ощущая лёгкость дыхания, свободу движения. Удивительное чувство единения с миром, когда мысли чисты, и всё просто и легко, как дышать. Мышцы слегка побаливали, но это была приятная боль. Он заглянул в палатку, Аэлита ещё спала. — Спи, моя хорошая! А мы пока порыбачим. Юзуру оделся, умылся и присоединился к Джону. Когда Аэлита проснулась, лодка была на середине озера. Аэлита помахала им, а Юзуру показал, что поймали две крупных форели. Обед был обеспечен. Аэлита развела огонь и сварила кофе. Было невероятно приятно попить ароматный кофе на берегу красивого озера, сидя в надувном кресле. — Интересно, сегодня будет ясная ночь, Бруно? — Да! Прошлая была не очень, а сегодня должна быть ясной. — Это хорошо! Это здорово! — Аэлита смаковала кофе с маленькой булочкой, которые Гретта напекла целый мешок. — Бруно, а они поели? — Нет. Пошли налегке! Но Джон взял с собой перекусить. — Значить быстро придут. Она быстро приготовила всё нужное для обеда и пошла пособирать землянику, которой была просто усыпана поляна. Юзуру был сильно возбуждён тем, что впервые в жизни сам выловил две крупные рыбины. Ещё две поймал Джон. Из хвостов и голов сварили ароматную уху, а тушки запекли на дощечках с ароматными травами, которые Артур привез из Финляндии и рецепт приготовления тоже. Десерт в виде крупной земляники был просто божественный. День пролетал стремительно за делами: то дров собрать, то снасти подготовить, искупаться опять же тоже необходимо. Аэлита сидела под тентом и наблюдала, как Юзуру с опаской входил в воду. Дно было сплошь устлано круглыми камешками: большими и маленькими, которые были очень скользкие. Намочив ступни, он вернулся на бережок. Плавать парень не умел, а освежиться, страсть, как хотелось! Он, как лиса вокруг кувшина, то сунется, то вернётся на берег. Аэлита хихикала и наслаждалась земляникой. Вскоре эти печальные потуги Юзуру ей поднадоели, надо было избавлять парня от физических мучений и моральных терзаний. Тем более что Юзуру несколько раз основательно так поскользнулся на скользких камнях, и Аэлита не на шутку разволновалась. Она ушла в палатку и принесла специальные тапочки для купания, их обычно надевают на море, чтобы не уколоться о морского ежа. Прорезиненная подошва со специальным протектором защищала стопу от уколов, помогала устоять на скользких и острых камнях. Верх был сделан из плотной ткани, специальные стяжки крепко держали их на ступнях. — Ну что, Ихтиандр! Садись! Буду тебе коньки для плавания надевать! — Ихти… Что это?! — Не бери в голову! Садись! — она положила руки ему на плечи, побуждая опуститься на землю. Юзуру послушно сел. Аэлита натянула ему на ноги купальные тапочки. Юзуру крутил ступнями и вопросительно смотрел на подругу. — Всё! Вперёд! Пробуй! — Аэлита махнула рукой в сторону воды. Юзуру встал и шагнул. Шаг, два, три! Он пищал от холодной воды, которая была уже существенно выше колен. Аэлита тоже надела тапочки и с упоением смотрела на вход Юзуру в воду. — Да уж… Юзуру! Ты так умрёшь тут! Тут надо или сидеть на берегу или сразу плюхаться в воду! Сначала шок! Потом классно! Не стой! Плюхайся! — Холодно! — Тогда вылазь! Не морозь того, что в тепле держать надо! — А сама! Иди сама попробуй! — Ну считай, сам напросился! Аэлита размашисто вошла в воду, пищала, но тут же плюхнулась и поплыла. Поверхность воды была теплой, но внизу били ключи, и вода была холодной. Она легла на воду, наслаждаясь поверхностным теплом. А Юзуру всё стоял, удивленный и ошеломлённый её смелости. — Всё! Сейчас, Юзуру! Я к тебе! — Аэлита повернулась и подплыла к нему, коленями доставая дно. — Идёшь дальше или на берег? — она поднялась на ноги. — Иду с тобой! — Хорошо! Давай так! Шагни глубже и опустись в воду весь! Иначе смысла нет! — Угу! — он дрожал, но шагнул. Вода достала до теплых интимных местечек. Дыхание Юзуру сбилось! — Ну! Быстро! Вниз! Юзуру! Ап! Юзуру зажмурился и резко толкнул себя вниз! Вода мгновенно омыла его тело, словно обожгла, и тут же уже мелкими теплыми струйками стекла по телу. — Ах! — Отлично! Иди ко мне! — Аэлита вошла по грудь. — Иду! — он шагнул, а она раскрыла руки, принимая в свои объятья и целуя в прохладные губы жадно и горячо, оставляя вкус земляники на его губах. Юзуру стоял в изумлении от нахлынувшей какофонии чувств! Острое желание пронизывало снизу доверху, но прохлада воды остужала и отрезвляла. А Аэлита продолжала шалить! Она подпрыгнула и обвила его ногами. — Крепко стоишь? Не упадёшь! — Нет! То есть да! — Юзуру ошалел от её близости. Её открытый красивый купальник не скрывал совершенного тела, такого лёгкого и теплого, в водяных и солнечных бликах. А Аэлита отпустила руки и, держась за него ногами, легла на воду. Юзуру потянулся рукой к её груди и животу, но Аэлита раскинула ноги в стороны, гребнула руками и отплыла, скользя по поверхности. Она удалялась, а он смотрел, заворожённый. Через мгновение она вернулась. — Теперь я тебя покатаю! Сделай, как я! — Я — тяжёлый! — Нет! Я удержу тебя одной рукой! Юзуру крепко обвил её стан ногами, а Аэлита закружилась с ним вокруг себя, вспенивая воду. Юзуру не мог удержаться, чтобы не целовать её в губы. А она резко присела, и они погрузились в воду на миг. Оба фыркали и смеялись, Юзуру уже стоял на ногах. Он понял её игру и сам подхватил её под коленями, заставляя обнять себя ногами. Они накупались и вышли на берег. Аэлита сразу схватила полотенце и бросила его Юзуру. — Хорошенько вытрись и переоденься. — Тепло же… — Лучше пусть будет жарко… Чем ты заболеешь! Ты забыл? Я отвечаю за тебя перед всем семейством Ханю и Японией! Так что потерпи меня, пожалуйста! Иначе я себя не прощу! — А ты? — И я! Переоденься! Юзуру потянулся к ней с поцелуем, но она тихонько уклонилась, показывая на противоположный берег, где вдоль отвесной стены проплывали в лодке Джон и Бруно, деловито всматриваясь в воду. День клонился к вечеру, бросая длинные тени на долину. Юзуру весь день пребывал в каком-то состоянии эйфории и возбуждения. Мыслей почти не было. Зато были желания! Первобытные, непривычные! От простого желания напиться чистой воды, до страстного желания овладеть своей возлюбленной, зацеловать её всю до звона в ушах. Но она ускользала фантомом, оставляя только сладкое послевкусие спелых диких ягод на губах. «Невероятная! Но спальники я уже скрепил!» Он в тысячный раз проверил карман на куртке и вздохнул. Оказывалось, что эти простые и сложные желания жили в нём всё это время, только он их показывал на льду, скользил, глотая морозный воздух, взмывал вверх и приземлялся, разбивая вдребезги желание близости, чтобы даже мысли о нём не оставалось! Зато публика и фанаты ловили на себе искры этого желания, принимая за волшебство катания! «Надо же… Всю жизнь в коньках… И не опостылели… Даже плавать толком не умеет… Но если бы проигрывал и не любил это дело, то давно бы ушёл… Ты ждёшь меня… Ждёшь! Я вижу! Чувствую… Но мне трудно… Дав обещание, я могу стать обузой для тебя… А ты должен быть свободен! А можно ли быть свободным вдвоём… Наверно да… если полностью раствориться друг в друге… Но лето кончится, и мы разъедимся… Боже! Я не знаю! Не знаю, как мне быть!.. Может маме позвонить?!» Аэлита методично готовила ужин, скорее на автомате, мыслями уносилась к родным, глазами ловила Юзуру, который помогал Бруно с лодкой. В таком разобранном состоянии её застал Джон. — Хей! Аэлита! Ты уже на третий раз скребёшь эту морковку, она скоро на карандаш будет похожа! — Мне надо позвонить! — Чего?! — Позвонить маме! — А два дня не потерпишь?! — Нет! Это уже невозможно! Я извелась вся! — она бросила несчастную морковку в плошку с водой. — Ну идём! Только предупреждаю, что связь может плавать! Мы в чашке! — Спутники-то наверху! Не морочь мне голову, Джон! Она вбежала в палатку Джона и Бруно. Настроила передатчик, распустив зонтик антенны. Через пять минут связь установилась. — Пожалуйста, Джон! Пусть сюда никто не входит! Мне надо поговорить. — О-кей! Говори, девочка! Сигнал шёл долго. Эмма взяла трубку. — Мамочка! Это я! Всё хорошо! Все здоровы! -… — Я звоню, чтобы посоветоваться! -… — Когда я лежала в больнице, Юзуру просил меня стать его невестой. Помнишь? — Разумеется! Важные вехи твоей жизни я не забываю! — Мам! Пожалуйста, без пафоса! Что мне делать?! Он ждёт… Не требует… просто тихо ждёт… — А ты? Что хочешь ты?! — Я хочу быть его невестой! — Ну тогда чего звонишь? — Так это же обуза для него! Он свободен должен быть! — Это он тебе сказал? — Нет… — А почему ты за него домысливаешь? Или ты боишься? — Вот именно! Боюсь! — За себя или за него? — Да за обоих… — Значит ты не уверена в себе? — Не уверена! Если бы были вместе! Но мы разъедимся! Может случиться всякое… он встретит кого-нибудь… — Или ты… Ты это хочешь сказать? — Я не знаю… — Время идёт, родная моя девочка! Стать невестой, ещё не стать женой! И потом, это лишь статус. По сути, люди могут иметь статус, и вовсе ему не соответствовать, нарушать данные клятвы. А могут, не имея ничего, не произнося клятв, быть связанными друг с другом. — Понимаю. Но я не знаю, как у нас… — Тогда просто сейчас сядь и подумай ещё раз, что хочешь ты! Ты! Никто больше! И не думай о том, что из этого выйдет! Пожалеешь — не пожалеешь! Этого никто не знает! Даже Господь Бог! — Понимаю тебя! Я попробую. Постараюсь подумать прямо сейчас! — Вот и правильно! Спроси себя! Даст тебе решение стать его невестой счастье или ты почувствуешь тяжесть. Просто представь, что ты уже дала согласие. Что ты почувствуешь: счастье и радость или волнение и опасение. Ну и, как сама догадываешься, ответ будет очевиден! — Спасибо, дорогая мамочка! Я поняла! Поняла! Целую тебя! И папочку! — Целую, родная моя девочка! Юзуру поцелуй! И ещё раз думай, что хочешь ты! Аэлита простилась с Эммой. Собрала всё оборудование. «Дура! Издергалась сама и маму заставила волноваться!» Аэлиты вышла из палатки, а мужчины сидели под тентом, доделывали брошенный Аэлитой ужин. Она смотрела на них, понимая, что каждый ей по-своему дорог и любим. Но только смотря на Юзуру, она улыбалась особой улыбкой. Ей хотелось нырнуть в кольцо его рук и не выходить оттуда никуда! — Аэлита! Иди к нам! — Юзуру позвал её, заметив, что она вышла. Звук его голоса током прошил её сознание. — Я сейчас приду! Занимайтесь без меня. И ужинайте тоже! — Что ты задумала? — Джон подхватился, видя, что она бледная. — Джон! Всё нормально! Можно я покатаюсь верхом?! Мне надо очень! — Ну… Смотри… Собак возьми… Аэлита быстро оседлала свою лошадь. Побежала, оделась, нацепила на голову фонарик. Вспорхнула в седло и свистнув собак, унеслась на край долины. Юзуру лишь наблюдал за ней. Какое-то внутреннее чутьё подсказывало, что так надо! Так правильно! Она весь день была дёрганная, даже когда купались, от неё шли сильные волны хаоса. Она металась. «Девочка моя… Успокойся… Не будет ничего, чтобы ты не хотела!.. Люблю тебя… Лети моя невероятная птица и вернись скорее…» Аэлита скрылась, а топот копыт стих. Джон зажег яркий фонарь, как маяк. Они ужинали молча, лишь в конце ужина Бруно заговорил про планы на завтрашний день. Ловить рыбу впрок было рано. И молодь набирать тоже. Решили, что тоже проедут по долине, лошадей разомнут, а то застоялись. 118. Сумерки уже накрывали долину, и Аэлита решила вернуться пока окончательно не стемнело. Скачка охладила голову, но распалила тело. «Да что ж это за наказание!» Она соскочила с лошади, поправила сбрую и подозвала собак. Решение было принято! Она ясно представляла всё, что чувствовала! «И плевать, как он это примет! Это моё решение!» Лихо взлетев в седло, она пришпорила лошадь и поехала размашистой рысью на свет маяка, который то терялся, то появлялся между деревьев и кустов, разбросанных по долине. Джон принял лошадь, обтер бока и провёл к импровизированному стойлу. Аэлита шла рядом. — Ну что? Взболтала мозги? На место-то хоть встали? — Да! — Слава богу! Парень чуть не плачет! А ты фортели выкидываешь! — Всё же корректно! — Ну ещё бы!!! Иди, поешь! Может и он поест! Сидит у палатки вашей. Аэлита бегом побежала к их палатке. Юзуру сидел на пороге на валике из свёрнутого туристического коврика, обняв руками колени. Он услышал, как бежит Аэлита и поднял голову. Она опустилась на колени перед ним рядом, ещё запыхавшаяся от бега и скачки. — Мой Юзуру! Ты приболел? Джон сказал, что ты не ужинал… может составишь мне компанию? — Да. Идём. — Юзуру хотел подняться, но Аэлита задержала его за руку. Она взяла его ладонь в свои руки и поцеловала в ладошку и запястье. Руки пахли озером. Она подняла на него глаза. Юзуру вздохнул, махнул головой, словно отгонял мысли. — Ты прости меня, я оставила тебя… Мне нужно было немного времени… — Аэлита подсела поближе, чтобы дотянуться до его левой щеки губами, где были две маленькие родинки, умилительно манившие прикоснуться к ним поцелуем. Аэлита прикрыла глаза и дотронулась до его кожи, теплой и мягкой, как и руки, пахнувшей озером. — Аэлита… Ты сейчас вот это зачем делаешь?.. Ты же хотела поужинать… Идём, иначе останешься голодной… — Юзуру слабо улыбнулся, не выдержав её невинной ласки. — Ох… А я пахну лошадьми… Лучше я ополоснусь… а потом поем… Она поцеловала его в щёку с родинками и отправилась в палатку за ароматным жидким мылом и шампунем. Она окунулась в озеро, вымыла голову, и, заметно посвежевшая, пришла под тент, где Юзуру накрыл стол. Ей много хотелось сказать ему, но слова застревали в горле, совсем также как было тогда, в Токио, когда она рассказывала о своей семье и о себе. «Надо успокоиться! Подумай о том, будто ты всё ему сказала, что хотела… Думай! Чувствуй!» Она заваривала чай с успокоительной травкой, чтобы унять жар тела и духа. Юзуру неотрывно следил за ней, чувствуя бурю смятения и её отголоски. Говорить он не хотел, не мог, потому что волновался и даже паниковал. Они побродили по берегу, то обнимаясь, то расходясь, без слов, просто перебрасывались ничего не значившими фразами, пока Юзуру не решился прервать тягостное молчание. — Я бы лёг спать… Но я соединил два спальника в большое одеяло… Если хочешь, я их разъединю… — О… Здорово… Будет теплее… — Угу… — Ложись… Я тоже сейчас приду… Мне кое-что надо взять из багажа у Джона… — Темно… Провожу?.. — Не волнуйся, я возьму Нобеля… В долине мы одни… Юзуру отпустил её руку и вошёл в палатку, а Аэлита пошла в палатку Джона, взять большой пограничный морской бинокль. Она пришла к своей палатке, костёр горел ярко. Аэлита бросила сыроватые поленья и накрыла костёр крышкой с отверстиями. Окрестность погрузилась в сумерки. Огляделась вокруг. Собаки несли вахту, вдали светился маленький огонёк от костра палатки мужчин, которая уже слабо просматривалась вдали. Она вскинула голову и навела бинокль. Небо было чистое, но ещё слабо расцвеченное мириадами звёзд. Подойдя к палатке, Аэлита прислушалась, спит ли Юзуру. Было тихо. Трёхслойный полог надёжно скрывал всё, что было внутри, а спиральный вход, как прихожая, укрывал от прямого попадания ветра. Москитный полог из мельчайшей крепкой сетки защищал от всякой летучей и ползучей живности, нужно было лишь закрыть молнию. Аэлита вошла в палатку. Было темно и она, чтобы не промахнуться, зажгла маленький фонарик-летучую мышь. Фонарик был малюсенький, светодиодный, он, как ночник, освещал всё пространство неярким теплым светом. Она осмотрелась. Сбросила одежду и присела на край надувного матраса, высокого, как кровать. Юзуру спал, наполовину укрытый спальником-одеялом на нежном гагачьем пуху. Майку он снял, а может быть и совсем разделся, как всегда, когда спал с ней, даже если между ними не было близости. Он чувствовал её кожей. Аэлита присела рядом, тихо, чтобы не потревожить. Согнутые изящные пальцы раскрытой ладони едва заметно дрогнули, а рука, занесенная за голову, открывала взору нежную кожу подмышек. Спокойное дыхание приподнимало грудь Юзуру, рельефно очерченную натренированными мышцами. Аэлита улыбнулась, борясь с желанием прикоснуться к нему, к манящим губам, милым сердечком в сонной неге первого, самого глубокого сна, зовущих прикоснуться. Она рассматривала его лицо, вспоминая свои мысли и чувства, когда рассматривала его спящим в больнице. Он был красив. Сон стирал налёт суровости взрослеющего юноши, который уже был заметен в ещё мальчишеских чертах. Нервная пульсация сонной артерии на его длинной шее отзывалась пульсирующим ритмом в её животе. Аэлита закусила губу. Её руки инстинктивно, не касаясь, ощущали, насколько мягкой была кожа на шее, а взгляд уже скользил по сильным рукам Юзуру. И также, фантомно, тактильные чувства передавали рельеф выпуклых вен, терявшихся на кончиках пальцев, длинных, тонких, трепетных, когда они касались её кожи, груди, губ, нежного лона, доводя её до исступления и невероятно ярких ощущений. От этих тактильных воспоминаний у неё бегали мурашки. Ещё миг, и она припала бы к нему всем телом, заставляя его проснуться и потерять контроль от её ласк. Но её юный мужчина спал. Спал её маленький Бог, набираясь сил, давая отдых чувствам и телу. Боясь его разбудить сейчас, она аккуратно приподняла одеяло-спальник и скользнула в тепло от его тела. Юзуру вздохнул, инстинктивно чувствуя её присутствие, притянул её к себе. И да! Он был раздет! Аэлита потянулась отключить фонарик и проверила будильник, заведённый на 2.30 ночи. Обняв руку Юзуру, она задремала. 119. С атомной точностью будильник заиграл легкую мелодию посреди ночи. Юзуру сонно завозился, соображая, что к чему. Аэлита вскинулась вспугнутой ланью от тревожного сна, быстро вскочив. — Что случилось? Ещё темно… — Юзуру пытался открыть глаза, а голова падала под тяжестью сна. — Вставай! Можешь не одеваться! Одеяло возьми! Идём! — Аэлита тянула Юзуру за руку. — Аэлита! Зачем? Я спать хочу! — Просто иди за мной! — Аэлита ловко обернулась в лёгкий плед из шерсти альпаки. — Может я хоть курточку надену?.. — Ну без штанов и в шляпе! Нормально так! — Аэлита засмеялась, а Юзуру поняв каламбур, рассмеялся в ответ. — Я понял, ты меня утопить решила! — Ну слава богу, проснулся… Идем, мой Юзуру! И если ты пожалеешь, что я тебя разбудила, то можешь утопить меня сам! — она произнесла последнюю фразу на итальянском. Они вышли из палатки. Прохлада ночи сразу окутала их, заставляя крепче завернуть свои туники. Аэлита провела его несколько шагов ближе к озеру, за границу слабого света от костра. Она подошла к нему спереди вплотную, поднялась на самые носочки и глубоко поцеловала, пока Юзуру не начал её отвечать на поцелуй. Она отстранилась, понимая, что может дальше последовать. — Вот, мой Юзуру! А теперь открывай глаза пошире и подними голову! — она сделала шаг в сторону. Юзуру поднял голову и замер. Ночной небосвод, черный, как антрацит, от края до края, где только доставал взгляд был сплошь усыпан мириадами звёзд, а млечный путь, яркий, красочный, всех оттенков темного, черно-синего, лилового, рассекал черноту неба волшебным пером. Тишина стояла такая, что даже рыба не плескалась в озере. Безветрие превратило озеро в гигантское зеркало. Оно отражало звёздное небо, чуть подрагивая, покачивая отражение. Ключи, бившие в глубине, заставляли воду двигаться. В такие минуты Бог смотрит на землю и открывает врата Вселенной, чтобы та приняла желания и могла говорить с людьми. Молодые люди стояли, замерев от величия, открывшегося их взору. Юзуру первым качнулся, чтобы перевести дух, но увидел небо почти у своих ног, отражённое в озере. Сраженный этим оптическим эффектом, он задрожал. Губы безотчётно тихо произносили слова на японском. Аэлита заметила его смятение. — Не бойся, мой Юзуру!.. Не бойся!.. Этой ночью не случится ничего ужасного!.. Это Notte stellatа… Звёздная ночь… Ночь любви… Я хочу, чтобы ты помнил эту ночь и забыл ту… самую страшную и холодную… Юзуру повернул голову на её голос. По лицу текли крупные слёзы. Аэлита осторожно подошла к нему. В кромешной ночной темноте разглядела его лицо, поцеловала слезинку, катившуюся по щеке. Из её глаз тоже полились слёзы. Чтобы как-то удержаться от рвавшегося рыдания, Юзуру непонятно почему спросил её: — Что это? — Notte stellatа…- Аэлита глубоко вздохнула и продолжила на итальянском. Guarda che lago, che luna c'è Le stelle in cielo brillano per noi In questa notte stregata La mia serenata canterò per te Quanto ti amo tu non lo sai Nei miei pensieri tu sola sei Accanto a te sarò sempre Ti cercherò tra la gente Quanto ti amo ora lo sai Nei tuoi pensieri sempre io sarò Guarda che notte stellata D'amore per noi Io t'amo sai, tu mi ami già Guarda che notte stellata D'amore per noi Io t'amo sai, tu mi ami Già Юзуру пожал плечами, не понимая итальянского языка. Всхлипнув, прошептал: «Прости… Я не понимаю…» — О! Да, сейчас… я постараюсь… — Аэлита снова вздохнула и начала цитировать перевод… Посмотри, какое озеро, какая луна! Звезды на небе сверкают для нас. Этой чарующей ночью Я спою для тебя мою серенаду: Ты не знаешь, как сильно я люблю тебя, И лишь ты один завладел моими мыслями. Я всегда буду рядом с тобой, Я буду искать тебя среди всех людей, Теперь ты знаешь, как я тебя люблю. В моих мыслях Я буду всегда с тобой. Посмотри, какая звездная ночь: В ней любовь для нас, Ты знаешь, что я тебя люблю, И ты меня уже любишь. Посмотри какая звездная ночь: В ней любовь для нас, Ты знаешь, что я тебя люблю и ты меня любишь. Уже… Юзуру взял её за руки, с плеч Аэлиты соскользнул плед, она поёжилась от прохлады ночи. — Юзуру! Проси Вселенную обо всем, что хочешь сейчас! Звёзды слышат тебя!.. Я знаю… Я отойду… Чтобы не мешать тебе…- она шагнула в сторону, но Юзуру не отпускал её руки, крепко цеплялся. — Стой!.. Не уходи… Сначала ответь мне на моё предложение. Дальше будет понятно, о чём мне просить … — Любимый, я же только призналась тебе в любви в красивейшей итальянской песне… Но если ты ещё не разобрал мои слова… Ах, Юзуру… ДА… Аэлита опустила голову, а перед Юзуру небо качнулось, отозвалось тонким звоном… Он горячо заговорил на японском, со слезами, растворявшими горечь потерь, прощаясь со словами, не произнесёнными или сказанными сгоряча… Юноша отпускал потери и просил Вселенную принять его просьбу… Это был только его диалог со Вселенной… Аэлита дрожала, но не могла пошевелиться, чтобы не нарушать единения земного и вечного… Яркий метеор от края до края стрелой разрезал небосвод и в миг растаял… Юзуру отпустил её руку, чтобы помолиться о своём и лишь спустя время очнулся от транса. Аэлита зябко куталась в плед… — Ах, любимая моя… секунду подожди… я сейчас… — он рванул в палатку и тут же вернулся со своей спортивной курткой, быстро раскрыл карман, достал заветный шёлковый мешочек. — Вот! Будь невестой моей… — он наощупь надел маленькое колечко на безымянный палец левой руки. Аэлита ахнула, ощутив, как гладкое колечко скользнула по её пальчику и замерло у основания. — Юзуру мой… Мой прекрасный восторженный мальчик… Я не буду клясться тебе сейчас… Клятвы часто нарушают… и ты не клянись… — Не надо!.. Просто будь…моей… — ДА… Юзуру притянул её к себе, забирая под одеяло, теплый и нежный. Аэлита приникла всем телом, продолжая тихонько дрожать. — Ты же замёрзла! — Не очень… это от волнения… ох…пройдёт… Садись… Посмотри ещё на эту красоту… Я бинокль принесла… — Зачем мне смотреть на вечные звёзды… — Это не просто вечные звёзды, мой Юзуру… Это Notte stellatа… Я хотела, чтобы ты запомнил эту ночь вместо той… страшной… — Милая моя… Всё, что было… Оно останется… Навсегда… Как бы то ни было… И эту ночь я запомню навсегда… Я люблю тебя до сумасшествия… Знаю, так нельзя! Но если я люблю… Я загадал… Я попросил… И звёзды мне ответили… Аэлита! Мы — сумасшедшие! Говорим со звёздами! Но именно ты была проводником к ним… Я умру без тебя… — Просто пообещай мне, что ты не бросишь своё дело! Я не стою этого! Ты живёшь на льду… — Просто будь моей… Юзуру крепко прижал к себе свою любимую, ища губами желанные уста… Земля уходила из-под ног, и небо в алмазах звёзд качалось из стороны в сторону. — Ах… Подожди… Отдышаться дай маленько… — Аэлита слабела, стекая по его телу к ногам. Он опустился за ней. — Посиди… — А ты посмотри… — она протянула массивный бинокль, отключив в нем решётку наведения, чтобы ничего не мешало. Юзуру покорно взял устройство и начал осматривать: сначала небо, ахая от восторга, потом озеро, надеясь, что найдёт в нём утонувшие звёзды. Вдруг он заметил едва заметную рябь. Он тихонько повернул голову вместе с биноклем, надеясь, что это большая рыбина рассекает плавником воду. Но что-то светлое и большое возникло в объективе. — Аэлита! Что это там?! Он передал ей бинокль, рукой показывая, куда надо смотреть. Аэлита присмотрелась, попереключала спектр прибора, и вот в инфракрасном спектре перед её взором предстал белоснежный лебедь, скользивший среди звёзд. Она передала бинокль Юзуру. — Смотри скорее, милый мой! Это настоящее чудо! Юзуру приник к окулярам и увидел, как белоснежный лебедь, с длинной шеей, большими, мощными крыльями с пушистым опереньем скользил по водной глади. Он потряхивал головой, от чего его перья дрожали, а по воде бежала мелкая рябь… Звёзды плясали вокруг него, а он плыл по ним… — Боже! Великая Аматэрасу! Он сказочно прекрасен… Откуда он? Аэлита… это ты наколдовала… О! — Ну ка… я тоже глянуть хочу… — Аэлита щёлкнула кнопкой на бинокле, и он разъединился на два самостоятельных окуляра. Она взяла один и разглядела дивного лебедя, который выплыл из укрытия почистить пёрышки, покормиться мелкой рыбёшкой в ночной тиши. — Силы небесные! Он великолепен! А шея! Юзуру! Как твоя! Вот это подарок! Спасибо тебе, Господи, за эту красоту! Они любовались птицей, пока лебедь купался и кормился. Вскоре он уплыл в ивовую заводь, за камыши. — Да уж… спасибо Джону, что взял бинокль… может днём сходим туда на лодке… — Аэлита… — Что, Юзуру? — Ты реальна?.. — Думаю да… Потому что у меня замерзли ноги… — Тогда идём?.. — Да… пора…свежеет … а мы, мягко говоря, не одеты… Юзуру подхватил её на руки и понёс в палатку, где было тепло от нагретых в костре валунов. Юзуру опустил Аэлиту около их кровати, снимая с неё плед, за ним длинную рубашку. Она прилегла в сладкой неге тепла его рук, мягкого одеяла… Его губы скользили по шее, опускались по ключице к груди. Неясный свет ночного фонарика позволял ему разглядеть ягодки её сосков, призывной выпуклостью маня и возбуждая. Его теплые губы коснулись этих упругих ягод, и тихий стон Аэлиты отозвался мурашками по спине. Обойдя каждую красивую грудь поцелуями, Юзуру выдыхал тепло своего дыхания в ложбинку солнечного сплетения, заставляя вздрагивать мышцы. Юноша не остановился, а шёл дальше, оставляя влажные следы на её плоском животике. Аэлита металась, звала своего любимого, но Юзуру шёл дальше по холмику лобка, уже касаясь губами шёлка кожи в паху. Аэлита замирала от остановки дыхания. Теплые губы коснулись шелковистой кожи её лона, вызывая дрожь и утробный стон. И вдруг её тело превратилось в мёд, сладкий и тягучий, струящийся золотыми волнами. Юзуру чувствовал этот мёд на своих губах, жадно слизывал нектар, пока не насытился и не услышал тихий крик Аэлиты, выгнувшейся дугой и почти парившей в воздухе. Он отстранился и быстро подхватил её за талию, а Аэлита с протяжным стоном опустилась в его руки. Юзуру ждал, когда она придёт в себя, одаривая её поцелуями. Она обвила его шею руками, пряча своё смущение на его груди. — Юзуру мой…ты божественный… — Отдохни, моя Аэлита… — он сам едва переводил дыхание от возбуждения, — я, пожалуй, искупаюсь… — Нет! Не оставляй меня… Подожди… Милый мой… — Аэлита встрепенулась от неги. Обвила его руками и уложила рядом. Это была её сольная партия… Аэлита провела руками по волосам, шелковистым, чёрным… Взяла в ладони любимое лицо, покрывая его лёгкими поцелуями, с благоговением приникая к тёплым губам, раскрасневшимся после недавней ласки… Она наслаждалась каждым пальчиком, венкой на его руках, изысканно нежно проводила теплым языком по груди, замирая поцелуем на горошинках чувственных сосков. Искушённой жрицей склонялась над упругим прессом, оставляя смачные поцелуи на следах от операции… И вот уже настала очередь Юзуру стонать и трепетать от ласк любимых рук и губ. Его сильные ноги не миновали её ласки, а Юзуру приподнимался и падал со стоном, когда Аэлита целовала внутреннюю поверхность его бёдер. Мужская сила красовалась во всей красе, без стеснения и ложной скромности показывая степень удовольствия и наслаждения. С нежным благоговением Аэлита очерчивала нежными пальчиками очертания красивого члена, разглаживая мелкие складочки и венки, обнажая плоть. Абсолютно невинно касаясь губами шелковой кожи упругого основания, чувствуя биение пульса, вдыхая свежий аромат тела своего мужчины… Юзуру стонал, скованный её руками, губами, находясь на грани блаженства и пропасти, которую его вот-вот увлекут губы его любимой… Аэлита видела, чувствовала свою власть над этим совершенным телом, над разумом любимого мужчины. Теплым языком, как крыльями бабочки, она очертила круг по краям возбужденной плоти… Губы сомкнулись… Земля разверзлась, и лава безудержного наслаждения пронеслась сладкой судорогой по прекрасному телу юноши, билась в ушах звоном тысяч колокольчиков, рассыпаясь звёздами этой дивной ночи… Notte stellatа… …Отхлынули первые волны страсти… Как путники, изнывающие от жажды, они не могли оторваться от источника… Аэлита таяла восковой свечой в руках Юзуру, отдаваясь ему до дна, настолько, насколько могло принять его её тело. Нежность его и сила доводили её до края, заставляя нырять в глубину и снова возвращаться… Лишь убедившись, что Аэлита насытилась им сполна, Юзуру позволил отпустить себя и в очередной раз приведя её к пику, чувствуя новую нарастающую волну её оргазма, соединился с ней в одном полёте, отдавая ей себя целиком… Он был свободен, как ещё никогда в своей юной жизни!!! …Сколько звёзд угасло или родилось этой ночью, не под силу узнать никому! Лишь рождение двух прекрасных звёзд было значимо сейчас!.. Как нежные лебеди дремали в своей тихой заводи, так двое прекрасных влюбленных, утомлённых страстью, нежились и тихо спали в сладких объятьях. Тихая долина служила им убежищем от назойливых камер, папарацци. Им так нужно было отдышаться и осмотреться, а может быть найти себя, открыть в душе новые силы и чувства, чтобы идти дальше своей дорогой, вместе или врозь… 120. — Юзуру… Юзуру… — Бруно топтался возле входа в палатку, звал парня громким шёпотом, — ну, Юзуру… «Засоня! Рано же спать ушёл! Неужто дрыхнет?! Тоже мне, рыбачок-добытчик!» Бруно уже развернулся, чтобы уходить, как из палатки высунулась взлохмаченная голова Юзуру. — Да, Бруно! — Юзуру тоже шёпотом, едва продирая глаза, щурясь, смотрел на Бруно, не выходя полностью, потому что был голый. — Ты что ж это?! Мы ж собрались с утра порыбачить, а потом лошадей погонять! А ты прогуливаешь! — Прости… Виноват… Я заспался… — Ну уж раз встал, собирайся! Мы ждём! Две лодки готовы! — Ох! Сейчас… — Иди сразу на отмель! Юзуру потер затылок, вернулся внутрь. А Аэлита лежала на животе, в той же позе, как он её с себя осторожно спустил. Она не изменяла обретённой привычке спать на нём вместо подушки. Засыпала порой, как нормальный человек, обняв комфортную подушку, но утром было понятно, что это Юзуру просто был её подушкой! И не важно: на его руке, на груди, на плече, а уж на животе — это вообще традиционная поза! Сейчас девушка спала. Звёздная ночь сменилась ясным утром, но сон не покидал, слишком много эмоций было пережито… «И как мне уйти сейчас… После всего… И жаль будить… До слёз… Птичка моя… Колечко не сняла, милая моя…» Юзуру присел на край, чуть тронул её за плечо. Он знал, что, если и спит, то уже не глубоко. Стоило ему проснуться, она просыпалась следом, даже если он просто открывал глаза. Этот симбиоз, эта зависимость друг от друга крепла с каждым днём. Неосознанное чутьё на каком-то энергетическом уровне! — Девочка моя… — Юзуру тихонечко шептал, — я идти должен… Обещал… Он говорил так тихо, почти просто дышал… — М-м-м… Иди… Я буду ждать тебя… — Аэлита повернулась сразу, не потягиваясь, обняла его за шею, тёплая и мягкая, настоящая юная женщина, готовая отпустить своего мужчину, если так надо. Юзуру не выдержал и усадил её себе на колени, обнажённую, лёгкую. — Спасибо тебе за эту ночь, моя Аэлита! — Юзуру поцеловал её нежно и глубоко. — Ты-мой маленький Бог! Мой единственный! Любимый! — она ответила на его ласку, — иди, мужчины ждут. Только надень спасательный жилет, и за другими проследи, пожалуйста! Озеро глубокое… — Обязательно! — он ещё раз поцеловал её и опустил на кровать, — ох! Он резко поднялся и начал одеваться. А Аэлита созерцала с постели, как он двигается. Прощальный поцелуй, и Юзуру выскочил из палатки. Аэлита наконец решила рассмотреть колечко. Она вышла на свет, обернувшись в тот же плед, что и ночью. Тонкая работа ювелира говорила о мастерстве. Камни играли переливами, а металл дополнял блеск. Она потянула кольцо с пальца, решила всё рассмотреть. Мастер должен был поставить клеймо, если авторская работа. Жалко не было лупы. Но на внутренней стороне она явственно разглядела иероглифы «Ханю Юзуру». «Значит Юзуру будет со мной на моей руке… А я? Но если моё кольцо — это украшение, а для него — это явный знак. Ему не следует так палиться… Фаны и пресса сожрут, не запивая… Боже! Когда это кончится?! Когда же он будет свободным?! И хочет ли он сам этой свободы?!..» Она смотрела, как Юзуру бежал на отмель, где в нетерпении сновал Нобель, негодуя, что его не берут в лодку. Лодки плавно отчалили, и в лагере Аэлита осталась одна, не считая собак и лошадей. Ей было чем заняться. Быт так или иначе приводил в беспорядок вещи. Она всё тщательно собрала в своей палатке, Юзуру ей очень помог тем, что его вещи были в идеальном состоянии. Однако, курточка осталась лежать на берегу после того, как он отнёс её в палатку. Аэлита улыбнулась, вспоминая, как она плыла в его руках, прижавшись к его груди, как он снимал её рубашку, длинную, с длинными рукавами… Она вздохнула… «И где он набрался такого опыта?.. Я, конечно, много читала литературы по сексуальному развитию… Но одно дело теория…» Аэлита осеклась, тряхнула головой. «Видимо этому в Японии тоже учат… Надо доктора Кикучи при случае спросить…» В палатке Джона и Бруно был взрыв бомбы в локальном масштабе! Вещи валялись по обе стороны надувных матрасов, спальники вывернуты наизнанку. «Ну и с чего начать?..» Аэлита развела руки, почесала лоб и пошла по часовой стрелке. Собранные вещи просто сложила стопочками на матрас, около которого нашла. Проверила рации, их не оказалось. «Ага! Значит взяли с собой! Надо бы свои проверить!» Она побежала в свою палатку, взяла обе рации, зацепила крепко на поясе и принялась готовить лошадей, чтобы после обеда покататься. Проверила сбрую, насыпала овса в мешки каждой лошади. Дальше её поле деятельности сместилось под тент. Посуда была чистая. Чайник висел над огнём. «Не ели! Ну конечно! И Юзуру ушёл голодный… Может догадались хоть с собой взять…» — Джон! Ответь! — Слушаю! — Вы не ели! Взяли с собой? — Да! Уже пили кофе с сухариками. — Хорошо! А Юзуру? — Да ел твой Юзуру! — Хорошо! Жду вас! Ей очень хотелось услышать голос Юзуру, как он звучит по рации. Аэлита переключила канал на Бруно. — Бруно! Ответь! — Говори! — Юзуру с тобой? — Да! Сейчас. — Слушаю! — Как ты, мой Юзуру? Что-нибудь поймал? — Конечно! Мы с Бруно поймали три рыбины! — Да ты ж мой рыбак! Жду тебя! Не отвлекайтесь. Отбой! Она вздохнула и пошла делать заготовки на обед. Ей жалко было заниматься хозяйством с кольцом на руке, поэтому она сняла его и поместила в кармашек на молнии на её спортивной рубашке. «Потом не забыть надеть!» Собаки подхватились с места, когда лодки подходили к берегу. Аэлита уже успела искупаться и нагреть воды, чтобы мужчины ополоснулись как следует. Она быстро достала колечко и надела на пальчик, поправила косынку и побежала встречать мужчин. Точнее одного-единственного! Юзуру гордо поднял садок с уловом, демонстрируя свои успехи. — Ты-лучший! — Аэлита бросилась ему на шею, — только пахнешь рыбой! Иди быстро умываться, я воду согрела! И переоденься! Несёт, как от рыбного сейнера! Юзуру чмокнул её в щёчку и пошёл мыться. — А ну-ка, ну-ка! Ты берёшь украшения в поход? — Бруно вытаращил глаза, когда кольцо блеснуло на пальце Аэлиты. — Не всегда… — Аэлита раскраснелась, а Джон схватился за голову. «Согласилась значит!!!» — Припрячь! Потеряешь! — Бруно погрозил пальцем. — Да, Бруно! Припрячу… Попозже… Покрасуюсь немножко… Она помогла им разобрать вещи из лодок и хотела пойти помочь Юзуру, как Джон окликнул её. — Можно поздравить? — Да. — Удивлён! — Отчего же? — Думал, что ты более прогматична. — Ошибся! Я романтична! — Не пудри парню мозги! Ты ж из него верёвки вьёшь! Пользуешься, что обезумел от тебя! — Джон! Не говори того, чего не знаешь! Или ты забыл, что видел? Сам же рассказывал… Я люблю его! — Знаю! Только лето кончится! Просто помни об этом всегда! Не заставляй его прирасти к тебе… — У него своя голова на плечах! И он знает, что он делает! И я! Это мой выбор! Правильный или нет, только время покажет! — Хорошо! Иди ко мне! Обниму хоть! — Джон привлёк девушку к себе, — эх, девочка! Я рад! Но тревожно за вас… Молодые вы ещё… А жизнь длинная… — Спасибо, Джон! За то, что любишь нас… — Аэлита потёрлась носом о его плечо, — и ты тоже иди мойся! И Бруно бери! — Обязательно! Спасибо за воду! Иди к милому своему уже! — Джон разнял руки, выпуская Аэлиту из своей надёжной крепости. Она быстро упорхнула помогать Юзуру умыться. Вода лилась теплой струйкой на голову и длинную шею юноши, смывая ароматную пенку от шампуня. Потом перешла на торс, крепкий, гибкий, с отметинками родимых пятнышек по спине, которые срочно нужно было поцеловать, что и сделала Аэлита, когда смыла остатки мыла. Она купала своего мужчину на берегу озера, поливая теплой водой из мягкого туристического ведёрка, вдыхала запах шампуня и мыла, аромат которых усилился многократно на чистейшем воздухе. «Как же он красив! Мой Юзуру! Здесь! Где ничего и никто ему не мешает! Таким он может быть только на льду! И вот теперь здесь!!! Даже дома он немножко другой…» От потока мыслей её оторвал фонтан брызг от волос Юзуру. Он быстро мотал головой, стряхивая воду. — Пфф, Юзуру! Я мокрая теперь! — Аэлита хохотала. — Бесплатный душ! — Юзуру взял полотенце с её плеча, накинул ей за спину и крепко притянул к себе, впиваясь в теплые губы девушки. Аэлита ответила и тут же почувствовала жар в теле. Мысли унеслись, как легкий ветерок. Парень отстранился: — О! Я вытерся о тебя! И ты теперь мокрая! — он озорно прищурил лисьи глазки. — Ну посмотрите на него! Нашёл полотенце! Юзуру! Марш в палатку одеваться! Иначе рыба укусит тебя за твою красивую попку! — она легонько щипнула его за попу, а он, взвизгнув, рванул в палатку, волоча её за собой. Она поупиралась, но поняла, что ей тоже надо переодеться, последовала за ним. Глаза парня пожирали её, пока она меняла футболку и шорты на сухие. — Мой Юзуру, разреши мне пока не носить кольцо, пожалуйста. Я боюсь его потерять! Я то в воде, то с дровами… Боюсь повредить! — Конечно! Это же не цепи с наручниками. Подожди, я мешочек тебе дам. — Юзуру протянул ей шёлковый мешочек, — держи! — Спасибо, мой Юзуру! А может ты положишь туда, где хранил? А потом мне снова наденешь! А? — Я могу каждое утро тебе надевать его! Всю жизнь! — Ох! Замечательно! Я подумаю, как можно воспользоваться твоим предложением! — Аэлита погладила его по влажным волосам, которые от чистейшей воды стали ещё шелковистее и мягче. 121. Искры прощального костра уносились в черное небо и зажигали на нём новые звёзды. Тихий вечер на берегу уединенного озера готовился смениться такой же тихой ночью. Сейчас все собрались у костра, пекли рыбу с овощами на решётке, мужчины пили лёгкое вино, припасенное на такой случай. Юзуру с Аэлитой пили морс. Все по очереди произносили тосты. Когда очередь дошла до Юзуру, он благодарил за возможность побывать в этом месте, за новые навыки, которые получил благодаря поездке. Круг тостующих замыкался и снова повторялся. И вот в третий раз дошла очередь Юзуру. Он подобрался весь и тихо, почти шёпотом, произнёс: «За Аэлиту — мою невесту…» Бруно от услышанного заскакал, как олень в брачный период. — Красавица наша! Девочка наша ненаглядная! Как же хорошо! — он расцеловал Аэлиту, сгрёб в охапку Юзуру, потом обоих. — Так! А свадьба когда? — Мы ещё учимся! Дальше будет видно. — А и правильно! Отучитесь, отсоревнуетесь, а там и можно осесть! А то мотаться по земному шару! А наша красавица за сутки может в семи местах оказаться! — Да и Юзуру тоже! — Аэлита поддержала своего парня. — То-то Юми приезжала! Всё мучилась, бедная, поедет ли Аэлита в Японию или нет! Хвала Господу! Поехала! — Бруно ликовал, будто у его детей была помолвка. — Бруно! Ты остынь, а то разошёлся не на шутку! — Джон! Да ты что! Это ж счастье какое! Юзуру смущался, но по глазам было видно, что доволен до чёртиков! Аэлита поглядывала на Юзуру, умильно краснела и удивлялась, что к ней так относится Бруно, в принципе, чужой человек. — Бруно! Можно потише?! Хотя нет! Давай! Жги! Чтобы по деревне не трепался! Узнаю, что проболтался, прибью к воротам! Понял?!?! — Джон хохотал, глядя на товарища, но жёстко предупредил. Многолетняя дружба с семьёй Конте была проверена в разных обстоятельствах. Семья Бруно была порядочной и никогда не пользовалась положением, что помогает очень состоятельным особам. Даже если бы Джон не предупредил, из Бруно вытянуть что-то было очень сложно. Все посидели ещё часика полтора, пока совсем не припозднились. За разговорами время неслось стремительно. Однако пора было расходиться. На утро запланировали наловить рыбы, молоди набрать. Чтобы всё быстро довезти, вызвали из деревни мужчин на квадроциклах, которые должны были встретить их с обратной стороны у входа в ущелье, внизу того самого, второго перевала. Прощальная ночь на перевале была ясной. Юзуру посидел у входа в палатку, всё смотрел в звездное небо. Тишину ночи разрывали кузнечики своим стрёкотом и пение ночных птиц. Иногда все умолкали буквально на секунду, чтобы вдохнуть, выдохнуть и залиться песней с новой силой. Аэлита высунулась из палатки, положила руки ему на плечи. — Кроватку я расправила… Может спать пойдёшь?.. Или посидеть хочется? — Посижу… Ты ложись, если хочешь… Только завтра рано вставать… — Хорошо. Только недолго. Меня что-то в сон клонит… — Аэлита ушла, легла и быстро уснула. Юзуру вслушивался в тишину ночи. Она охватывала его прохладой, и лишь мерное потрескивание дров в прикрытом костре навевало мысли о тепле. Он взял бинокль и попытался разглядеть далёкие миры. Что-то говорил про себя, не осознавая, что и о чём… Потом пытался вглядеться в темную даль, где прошлой ночью они увидели белого лебедя. Безмолвная гладь озера иногда вздрагивала от плавников рыбы, которая плавала по поверхности в теплой воде. А лебедь не показывался. Парень зябко повёл плечами, вздохнул и хотел было уйти, как заметил у дальних кустов рябь на воде. Он переключил спектр на бинокле и настроил дальность. И вот у большой ветки он разглядел белую птицу… — Ах вот ты где, красавец! Не спится… — Юзуру улыбался, глядя на лебедя. А птица между тем тихонько скользила вдоль кустов. — Днём бы увидеть тебя… При свете… — Юзуру вздохнул. — Надо будет сплавать на лодке до тех кустов… Лебедь развернулся и заплыл за высокие кусты… — Я дождался тебя… Это хорошо… я задумал, если ты приплывёшь, то всё будет хорошо… Юзуру встал и пошёл в палатку. Внутри было тепло от нагретых камней. Аэлита свернулась калачиком и крепко спала. Юзуру быстро разделся и нырнул под одеяло, зябко прижимаясь к своей теплой подруге. Она посопела носом, потянулась и сгребла под себя его руку. Юзуру тихо засмеялся. Счастье заполняло его грудь теплом и покоем. Сейчас он был свободен и спокоен, как никогда. Раннее утро стелило туманом по воде. Лодки скользили тихо, а сидящие в них пассажиры дышали через раз. Юзуру удалось убедить всех сплавать на лодках к дальним кустам, где видели лебедя. И вот потому сейчас все притихли, чтобы шумом не спугнуть птицу или даже семейство. Аэлита настроила камеру. Лодка обогнула ту самую толстую ветку, из-за которой прошлой ночью Юзуру видел лебедя. Оказалось, что за зарослями была невысокая скала, которая выступала к центру и делала небольшую протоку. Лодки вошли в бухту… Стая лебедей из пяти пар грациозно скользила по поверхности бухточки. Глубина была небольшой, и вода хорошо прогревалась. Много растительности, мелкой рыбёшки привлекли птиц. Это было маленькое лебединое озеро! Аэлита предусмотрительно отключила звук затвора на камере и фотографировала. Потом снимала на камеру. А Юзуру смотрел во все глаза. — Может и птенцы есть?.. — Аэлита шёпотом прошептала в самое ухо Юзуру. Он пожал плечами. Они ещё минут сорок наблюдали за семейкой. Но птенцов не увидели, видимо те прятались в зарослях осоки. От невероятной красоты и грации сердце щемило и наворачивались слёзы. Даже суровый Джон вздыхал, и умильное выражение лица мужчин говорило, что их сердца растаяли, как воск… Утро удалось! Прекрасные птицы позволили себя поснимать, а богатый улов с трудом поместился в специальные емкости. Лагерь свернули и убрали за собой следы пребывания уже к обеду. Пора было выдвигаться домой. Юзуру снова ехал рядом с Аэлитой. Обратный путь он преодолел более бодро, нежели в свой первый переход. И когда миновали опасный узкий участок, он с радостью хвастался мужчинам, которые их встретили, утренним уловом. Джон с Бруно приняли решение отправить ребят в деревню на квадроциклах, а двое мужчин остались с ними, перегнать лошадей. До деревни добрались уже затемно. Гретта встречала ребят на крыльце шале. — Слава богу! Добрались! Живые и здоровые! — она расцеловала по очереди Аэлиту и Юзуру. — Так! Решайте! В баню или ужинать? — В баню! — ребята хором приняли решение и расхохотались. Аэлита распласталась на теплом полке, Юзуру покрутился и устроился рядом. Было приятно лежать в тепле ароматных масел, распаренных берёзовых веников и эвкалиптовых веточек. — Аэлита! А я хочу тебя искупать… — Ах! Это, конечно, хорошо… Только я думаю, что просто купанием это не закончится… А тут довольно жарко… Нагрузка на твои лёгкие тебе не к чему… Она говорила, а руки Юзуру уже начали своё дело. Он растирал её травяными мочалочками, смывал прохладной водой густую пену. Добрался до её шикарных волос. Мягкая вода и отличный шампунь сделали волосы мягкими и шёлковыми. Аэлита позволила ему ухаживать за собой, как за ребёнком. Его рукам она доверяла безраздельно! — Ах! Мой Юзуру! Прости! Я так разомлела, что похоже не смогу помыть тебя сегодня. — Я вымыт! Чистый! Вкусно пахну! — М-м-м! Это хорошо… Я очень люблю тебя чистого, вкусно пахнущего… — Продолжай… — Поздно уже! Гретта заждалась с ужином! Пойдём… Пора… — Аэлита потянулась, заворачиваясь в махровый халат, который держал Юзуру. Один рукав, второй… И вот уже его губы сводили её с ума! Теплые и такие любимые! Чистые и зацелованные, они сидели у камина в доме, наслаждаясь ужином и теплом очага. Гретта накрыла им ужин и ушла домой. — Юзуру… Ты не пожалел, что поехал со мной? — Ты о чём?! Как я могу пожалеть, если ты рядом!!! — А какие у тебя планы? — Честно? — Абсолютно! — В Сендай домой приедем, садом займусь… А ты мне поможешь… — А тренировки?.. — Их никто не отменял… А в августе мы с тобой в Канаду полетим… Медиа-день… Я должен… — И снова в Японию? — А ты как хочешь? — Я бы в Канаде осталась… Две недели и домой… в Лондон… — Ты так говоришь, словно тебе надоело всё… — Да что ты!.. Просто соскучилась по дому… — Уговорила, останемся в Канаде… Маме надо будет сказать… Квартиру снять. — Не надо… я и в отеле поживу… — Придумала! Вот ещё… — Юзуру… Мне неудобно… Это расходы лишние… Ты всё лето пашешь, как проклятый, а я за твой счет живу… — Значить так, будущая миссис Ханю! Чтобы я от тебя никогда и звука про деньги не слышал! Это моё единственное условие, которое я впишу в наш брачный контракт! — Отлично! Но пока никакого контракта нет! Юзуру! — Чёрт! — Юзуру хлопнул себя по коленке, — я раздосадован! — Вот именно! — она смеялась тоже. — Нет, моя Аэлита! Ты можешь снять номер, конечно! Но я не хочу остаток времени спать без тебя. Я сниму квартиру или домик на окраине… — Хорошо… я так понимаю, что этот разговор может затянуться до утра… уже два часа ночи… Идём? — Да… Они в обнимку поднялись в свою комнату. То, что они были одни в доме, давало ощущение свободы и раскрепощённости. Радость близости, не сдерживаемая ничем, сбивала с ног. Лишь насытившись нежностью и ласками, они тихо уснули на просторной кровати, кутаясь в объятья.