Ты-мой мир.

105. За несколько дней до отъезда в Киото Юзуру принял решение, что поедет с Аэлитой, даже если ей придётся задержаться. Он был готов оттуда поехать на следующий тур шоу и вернуться по окончании, но только чтобы быть непременно рядом. Благо было почти две недели перерыва. Однако было нечто, что не давало ему покоя… Он то вздыхал, что впадал в забытье, засиживаясь с плеером. Аэлита покорно приняла его решения, понимая, что несёт ответственность за Юзуру, если по её вине съемки затянуться. Юми-сан желания сына не разделяла. Шоу было хорошей возможностью выкатывать программы на публике. И считала, что рисковать не стоит. — Мам! Я просто буду в Киото, а потом мы вернёмся и всё будет нормально. — Конечно! Я не сомневаюсь. Однако, сынок, можно было бы обойтись несколько дней… — Мама! Лето короткое… Очень быстро закончится… Мы по разным континентам разлетимся… Я ни минуты не хочу упустить… Я долго ждал… И мне ещё долго ждать… — Ох, Юзуру… Тебе виднее… Я волнуюсь… Юзуру понимающе промолчал и продолжил сборы. Киото встретил их своим неповторимым колоритом. Аэлита снималась в интерьерах старинных зданий, старательно подобранных помощниками режиссёра. Все украшения тщательно охранялись как обычно. Были приняты все меры для безопасности. Финальная сессия была тщательно продумана: от павильонных до натурных съемок. Потребовались дополнительные рабочие по освещению. В назначенный час вся группа была в сборе, и работа началась. Юзуру старался находиться в поле зрения, потому что Аэлита просила его об этом. Ей важно было видеть его реакцию, его лицо, глаза. Можно сказать, что предыдущие фотосессии много потеряли! Её глаза, которые смотрели на любимого, светились особым светом, улыбка была наполнена нежностью. Просматривая отснятые сессии, режиссёр не мог определиться, какой снимок лучше другого. После колебаний в офис были отправлены все снимки, которые могли претендовать на публикацию. Фотографу и оператору оставалось только сделать последние финальные съёмки. В это время Аэлита находилась в импровизированной гримёрной, которую соорудили из легких конструкций, провели свет, поставили зеркала, столик, стойки для костюмов и одежды, пару стульев и любимое кресло-мешок. Несколько раз, пока она отдыхала там с Юзуру, заглядывал один рабочий — электрик, японец. Ему нужно было то протянуть провод, то что-то переключить. Он покрутился у стены, подсунул за направляющие провода и ушёл. Юзуру сидел на стульчике рядом с креслом, в котором развалилась вымотанная прогонами до предела девушка. Аэлита ждала финальную сессию, пила чай с грильяжем, болтала с Юзуру. Джон находился снаружи, наблюдая за перестановками реквизита, суетой рабочих, которые уносили лишнее и переставляли осветительные приборы по команде операторов. Всё шло как обычно. Юзуру был знаком с кухней фотосессий, поэтому особо ничему не удивлялся. Только одно его поражало, как можно было столько раз повторять одно и то же, чтобы поймать нужный кадр, в котором выигрышно бы смотрелась и модель, и рекламируемое украшение. Подход съемок японских рекламщиков существенно отличался от европейских, поэтому Юзуру наблюдал и брал себе на заметку некоторые интересные приёмы. Джон заглянул в гримерку, предупредил, что скоро позовут. Аэлита поднялась к зеркалу и занялась обновлением макияжа. Юзуру тихонько наблюдал со стороны. Только тихие вздохи нарушали тишину момента и иногда доносившийся снаружи шум. Аэлита закончила приготовления, обернувшись к Юзуру. — Ну как? — Я бы тут убавил, а тут добавил… — Юзуру лукаво прищурил глаза и указывал на какой щеке убавить, а на какой добавить румяна. — Ты издеваешься?! — Аэлита прыснула от смеха, кинула в него пуховку от ароматной пудры, которая попала ему в лоб, оставив след на волосах. Пудра лёгким облачком вспылила, Юзуру чихнул, а Аэлита заливалась смехом. — Эй! Вы там! Хватит хохотать! Идёт твой деспот! — Джон объявил, что режиссёр с фотографом идут осмотреть готовность модели. Украшения были надеты. Съёмка началась. С первых минут что-то не заладилось: то перегорел светильник, то оператор терял фокус. Аэлиту мучали командами, дёргали из одного места в другое. Она стоически выносила все капризы съёмочной группы, послушно выполняла все указания. Но и её терпению приходил конец. Юзуру нервно дёргал ногой, сидя на скамеечке позади софитов. Наконец режиссер скомандовал финишный прогон. Это был его конёк, когда всё основное время он выматывал всех, а потом его вдруг осеняла какая-то искра божья, и он сразу понимал, что и как нужно снять. Аэлита выдохнула и заняла нужную позу, эффектно демонстрируя украшения. «Надо же! Я бы так не смог! Сотню раз повторить улыбку, взгляд! И на разные камеры! Это мастерство! Ну я ни мига не сомневался в ней! С первого взгляда! У неё магия! Она живой источник, как сенсей сказал!» — Юзуру замирал, когда Аэлита меняла позицию для съемки, особенно, когда на соседних мониторах он видел её крупные планы. Наблюдая за ней, он не обращал внимание на работу команды, тех, кто обслуживал съёмки. Сновали гримёры, освежая макияж, придавая образу свежесть. Редкие минуты передышки Аэлита проводила тут же на площадке, только софиты были погашены. Глаза отдыхали. Юзуру она не подпускала, это было табу, точно также как зрители не выбегали на лёд во время его выступлений. Лишь только когда заходила за границу съёмочной зоны, она позволяла себе подойти к нему, погладить его по голове или взять за руку, ни говоря ни слова. И снова, повинуясь воле операторов, вспархивала в круг света. Самые чудеса начались, когда начались съёмки на вращающейся платформе. Девушке нужно было стоять то в арабеске, то в продольном шпагате, склоняясь над очередной изысканной диковинкой. А фоном был великолепный парк Киото. Выжатая, как лимон, Аэлита брела в пуантах по павильону. Юзуру кинулся было к ней, но она остановила его, едва подняв руку. Джон шёл следом. Он, по обыкновению, входил в гримерную, осматривался и оставлял девушку одну, находясь у дверей снаружи. Украшения были сняты и переданы менеджерам, формальности были соблюдены. Аэлита подошла к дверям гримерной, ожидая, когда сможет войти. Джон осмотрел комнату. Всё нормально. Всё на месте. Только одёжная стойка была чуть выдвинута в центр комнаты и… «Всё?» — Джон всегда задавал себе этот вопрос и ждал от себя ответ, утвердительный или отрицательный. Пара вещей не ускользнула от опытного взора: одежда висела в одну сторону, но несколько вещей вроде как приспущены с плечиков. Джон прошёл вдоль стойки и, не обнаружив больше никаких отклонений, вышел, впуская Аэлиту. «Всё.» Юзуру стоял тут же. Джон потрепал его по плечу. — Ничего, брат Юзуру… Пусть очухается… Это недолго… Она позовёт… Парень вздохнул и терпеливо ждал. Прошло минут пять или меньше, когда один рабочий знаками стал звать Джона, якобы его просят подойти поставить подпись на формулярах переданных ценностей. Джон не имел отношений к ценностям и не собирался отходить от дверей, когда показался менеджер. — Мистер Аддер, простая формальность. Съемки завершены, страховая компания потребует документацию, а там нужна подпись свидетелей, что драгоценности были возвращены. — Это не входит в мои обязанности. Я обеспечиваю безопасность мисс Конте. Привлеките кого-нибудь из съёмочной группы. — Режиссер и оператор уже расписались. Нужно троих. — Тогда ждите. — Ох…ну что может случиться…два шага и всё… — Два шага я уже сделал… — Джон и впрямь отошёл от двери на два больших шага и пока переговаривался с менеджером, а Юзуру стоял у двери. В какой-то момент он услышал, что будто что-то упало в комнате. Парень инстинктивно открыл дверь и вошёл. Стойка с одеждой была на полу, а Аэлиты не было. Только странное шипение, за ворохом одежды и креслом-мешком. — Аэлита! — Юзуру громко позвал, пробираясь на шум. Картина, которую он увидел, была жуткой. На полу, на животе лежала Аэлита, а на ней верхом сидел или лежал тот самый электрик. Через шею Аэлиты был наброшен пояс, которым этот человек душил её, а она выгнулась на сколько могла, чтобы сопротивляться удушению. Лицо уже покраснело… -А-а-а-а-а! — Юзуру заорал, что есть мочи и кинулся на душителя со всей силы, старясь сбить его с девушки, но пояс был намотан на руках и малейшее усилие привело бы к трагедии. Юзуру об этом не думал, летел и просто упал на него сверху, вонзаясь ногтями, зубами… Джон услышал крик и кинулся в комнату. Оружие он сдал. При нём был лишь бумеранг, который подарили ему в племени австралийских аборигенов. Юзуру удалось прижать руки к полу, чтобы душитель ослабил натяжение, но парень был лёгким, и тот просто, выпустив один конец пояса, отбросил его в сторону, как тряпичную куклу. Тут-то и пригодились Юзуру навыки падения! Он мгновенно вскочил и снова впился в напавшего всем, чем мог, вдобавок обвив его своими сильными ногами. Эту кучу-малу и застал Джон. — Юзуру! В сторону! Падай! — Джон крикнул, что было сил, потому что времени продираться сквозь ворох одежды не было. Юзуру, клещом вцепившись в душителя, валился с ним на бок. В этот миг Джон метнул бумеранг. Орудие пробило одежду напавшего и воткнулось в ключицу, проломив кость. Нападавший взвыл и упал на Юзуру, освободив наконец от своей хватки Аэлиту. Джон подскочил, схватил девушку и стремительно выбежал. На шум схватки уже прибежала охрана и зрители. Юзуру всё ещё впивался в воющего зверем, окровавленного человека, пока охрана не растащила их. Парня колотило, как на электрическом стуле! Было не понятно, толи он запыхался, то ли приступ астмы накрыл его… …Темнота… Боль… Темнота… Боль… Темнота… Боль… Это всё, что могла проговорить Аэлита сдавленным голосом после того, как Джон вынес её на воздух и привел в чувство. Через час с небольшим вертолёт уносил их и Юзуру из Киото в клинику Токио. Какие силы были подняты, можно было только догадываться. Артур и Эмма срочно готовились вылететь в Японию. Юми с семьёй ехала в клинику. Служба безопасности Конте была поднята в ружьё. Назревал международный скандал. У съёмочной группы были изъяты все видео и фотоматериалы. Режиссёр устало повторял свои показания японской полиции и службе безопасности Конте. Все рабочие, весь персонал, обслуживающий съёмки, подвергся допросу. Оливер от имени Артура Конте в Посольстве Великобритании готовил Ноту. Акайо-сан отвечал за информационную безопасность. В сеть не попало ни одного слога. Ситуация закручивалась в тугой узел, а напряжение готово было разорвать тонкие связи и прочные узы. Картина нападения обрисовалась достаточно быстро. Изнемогая от боли, нападавший раскрыл свой коварный план, который он вынашивал с первых кадров и первых баннеров рекламы с участием Аэлиты. Прекрасная девушка стала предметом его вожделения и мести за несчастье быть отвергнутым мужчиной. Так он решил самоутвердиться в том, что ему нельзя отказывать! Для осуществления плана он стал следовать по местам съемок, старясь попасть в состав персонала. Будучи профессиональным электриком, он прекрасно знал, что и как нужно сделать. Агентство объявило набор специалистов на время съёмок, так он был принят по договору. Оборудуя съемочную площадку, гримёрную, ему представилась возможность свободно входить в помещения. Так в стене просто был откручен один лист сборной конструкции. Поэтому, когда Джон осматривал комнату, он никого не увидел, потому что в комнате и правда никого не было. Нападавший проник туда, как только Джон впустил Аэлиту. В этот миг свет погас, а на шее у Аэлиты затянулась петля. Он повалил её на пол, не давая возможности крикнуть. От сексуального насилия девушку какое-то время спасала пышная балетная юбка и плотное нижнее бельё, специальные колготки. С этим нужно было повозиться и хотя бы включить свет. Чтобы быстрее избавиться от всего лишнего, он перевернул Аэлиту на живот, затягивая на горле пояс. Она беспомощно билась, хрипела и в какой-то миг случайно задела стойку с одеждой, та с грохотом повалилась, потеряв устойчивость. Этот шум и услышал Юзуру, его крик услышал Джон, благодаря ему была спасена Аэлита… *** …Медленно выкатывалась кушетка из бублика томографа, на которой лежала бледная, как простыня, девушка с лиловой полосой на шее. Через минуту её увозили на каталке с подключенной капельницей. Девушка свободной рукой держалась за руку мужчины. Это Джон шёл рядом. А на томографе уже обследовался Юзуру. То, как он падал, как бился с крепким мужчиной, могло причинить ему серьёзные травмы. Аэлиту закатили в палату. Она была под транквилизатором и уже спала. Джон отнял руку, укрыл тёплым одеялом и разрыдался. Медсестра предложила ему стакан воды и успокоительное. Воду он выпил, а пилюлю пить не стал. — Узнайте, что с Юзуру? Пусть его сюда везут!!! Это он спас её… Не я! — слёзы градом лились по щекам сурового и статного мужчины. Медсестра убежала и вернулась уже вместе с Юзуру. Его везли в кресле. Бледного, с искусанными губами, припухшими пальцами на руках. — Юзуру! — Джон упал на колени перед парнем, рыдал, уткнувшись ему в колени. — Что с ней?.. Спит?.. — Да…да… Спит… не бойся. Сейчас вторую кровать сюда привезут… Ты будешь с ней… рядом! Я обещал тебе… — Джон… Если бы не ты… мы бы оба… — Молчи! Я не уследил. Я его не видел… Я виноват… — Видимо не мог увидеть, потому что его там не было… Джон, ты не виноват… Двери в палату распахнулись, и санитары вкатили вторую кровать. Юзуру устроился с капельницей, попросил Джона подкатить его кровать вплотную, чтобы держать Аэлиту за руку. Успокоительное быстро подействовало и на Юзуру. Ресницы дрогнули, и он закрыл глаза, чуть ослабив пальцы на руке Аэлиты. Это была картина, которую описать не хватит слов! Джон смотрел на них и видел, как по разным сторонам синхронно капают капли лекарств в их вены, а свободные руки касались друг друга. В какой-то миг казалось, что по ним струится кровь, перетекая от одной руки к другой, от Юзуру к Аэлите и от Аэлиты к Юзуру. Джон протёр глаза. В это время зазвонил телефон Юзуру. Джон ответил. Акира Кикучи звонил. Узнав от Юми о случившемся, Кикучи бросил всё и летел на синкансене в Токио. По настоянию врачей клиники к ребятам никого не пускали пока, поэтому Юми покорно сидела в холле, отправив дочь и мужа перекусить. Чета Конте ещё летела в Японию. Вечер наступил, а Юзуру и Аэлита ещё спали под воздействием лекарств. Джон не уходил из их палаты, даже несмотря на то, что с ними была медсестра. На мониторе компьютера у медсестры отобразилось сообщение, что прибыл доктор Акира Кикучи, личный врач Ханю Юзуру. Джон встрепенулся, дал распоряжение обязательно проводить врача в палату. — Давно спят? — Часа два. — Заключение томографии есть? — Конечно. Вот. Доктор Кикучи деловито разговаривал с медсестрой. — Кто сильнее пострадал? — Девушка… Кикучи взял распечатку заключения, потом рассмотрел снимки на экране. Джон наблюдал за реакцией врача, надеясь по его мимике понять, насколько плохи дела у Аэлиты. А врач деловито всё рассматривал, в разных проекциях, каждую связку, каждый позвонок, что-то записывал карандашом на листе бумаги. Джон попытался заглянуть через плечо, чтобы хоть что-то понять, но врач писал на японском… — Не томите, сенсей! — Джон уже терял терпенье — Значит так… Переломов нет… Что хорошо… Межпозвоночные диски целые… А вот связки… Это плохо… Сосуды шеи… тут плохо… Мозг плохо снабжается кровью… Но это не фатально… Врач старался избегать чисто профессиональных терминов, однако видел недоумение Джона. Он тронул его за руку и продолжил. — Всё поправимо, Джон! Даже сейчас после капельницы у неё явно улучшилось кровоснабжение. Это от спазма. Медикаменты снимут спазм. А Стокс-сенсей приедет? — Да. Ему уже отправили томограмму. Он летит вместе с родителями Аэлиты. Кикучи старался сохранять спокойствие, внушая уверенность в благополучном исходе. — А Юзуру? С мальчишкой что? — Ушибы… Мышцы перенапряг… Позвонки съехали. Джон вздохнул, скорее всхлипнул. — Кататься сможет? — О, да! Он тренированный парень! Расскажите, что было? Джон присел на стульчик и поведал Кикучи всё без утайки. Сенсей слушал, вздыхал. — Эх! Проснулись бы… — Пусть поспят… Досталось им… — Вот потому и надо, чтобы проснулись. Они сейчас, как новорожденные. Узнают ли друг друга? — Сенсей, Вы о чём сейчас?.. — У Аэлиты сейчас нет ауры, Джон-сан! Она, как человек без кожи. Её мир изменился. Она тоже. У вас, европейцев, да и у нас тоже, это называют психологическая травма. Найдет ли она в себе силы вернуться к прежней себе, к прежней жизни? Примет ли она Юзуру снова? — Господи, сенсей! Он же спас её!!! — Спаситель не всегда может соответствовать текущему восприятию. — Не понял… — Гм… Это значит, что кроме благодарности у неё ничего может больше не остаться. Ни любви, ни страсти… — А Юзуру?.. — А Юзуру… может потерять любимую… воздух его крыльев… Ту, что даёт ему силу летать… — слёзы навернулись на глазах сенсея. Видно было, что он любил их обоих. — Чёрт… Простите, сенсей! — Джон дернулся телом, бледнея. — Отдохни, Джон-сан! Ноша твоя была хоть и по силам тебе, но тяжела. Ты двоих спас… — Нет! Это Юзуру спас. Я лишь помог! — Вовремя оказанная помощь — великая вещь! — Помоги им, сенсей!!! — Джон молитвенно сложил руки. Кикучи лишь пожал плечами и произнёс: «Карма!» 106. Ночь тянулась черной смолой, размеренно и неотвратимо. Моргали мониторы беззвучно отображая показатели двух людей в этом многомиллиардном мире, разделяя их жизнь на показатели. Врачи оставили наблюдение аппаратуре и ночной медсестре. Жизни были вне опасности, но учитывая тяжесть пережитого, нужно было понаблюдать хотя бы за дыханием и давлением Аэлиты. Юзуру, как астматик, тоже нуждался в таком присмотре. Пока действовали транквилизаторы, оба пациента спали. Медсестра проверяла данные параметров, которые передавались с мониторов, когда заметила, что девушка начала беспокоиться. Она быстро поднялась и подошла к Аэлите, за ней следом вошли в палату Джон и Кикучи. Ночное освещение не мешало пациентам, поэтому явно не от света проснулась Аэлита. Она застонала, ещё не открыв глаза. Только стон не получился. Скорее хрип. Сдавленное горло болело, болела шея, рёбра… Тело и голова! — Девочка моя, Аэлита! Это я — Джон! Тебе плохо. — Пить… — она пролепетала спёкшимися губами. Джон подал кружку-непроливайку с водой ей в руки и поднял изголовье кровати, чтобы она спокойно попила. Девушка сделала пару глотков, отдохнула и попила ещё. — Как ты?.. — Джон забрал кружку, устраивая её в специально приспособленное место у кровати. Аэлита поморщилась, губами показала, что хочет в туалет. Медсестра подкатила кресло, ловко усадила пациентку и покатила в туалетную комнату, тут же в палате. Вернувшись, Аэлита увидела, что рядом с её кроватью стоит ещё одна, и на ней кто-то спит. — Джон!!! Кто это?! — она прокричала сдавленным голосом. — Тише, милая! Не волнуйся! Это Юзуру… — Юзуру… — она смотрела на него, не моргая. Джон хотел уложить её снова, но она остановила его. — Я не лягу сюда… Зачем он здесь… — её свистящий шёпот раздавался угрожающе. — Аэлита! Он спас тебя! Он хотел быть с тобой! И он тоже пострадал… — Уберите его от меня… Или нет…я уйду… — она постаралась встать на ноги, однако приступ головокружения ей помешал, и она беспомощно плюхнулась в кресло. — Не дури! В больнице не ты одна! Есть и другие пациенты! Для вас и так отдельные апартаменты отвели, чтобы никто не беспокоил! А к Юзуру даже мать не пустили! Аэлита прикрыла глаза, отвернувшись, чтобы не смотреть на Юзуру. Посидела так минуты три, потом слабо прошептала: «Я вымыться хочу…» — Это можно устроить! Я всё твоё велел привезти. Только может быть потерпишь до утра, а то посреди ночи мыться… Аэлита замотала головой, от чего ей стало дурно. Ни нагнуться, ни встать она не смогла, лишь снова прохрипела: — Вымыться хочу… Джон покатил снова кресло в туалетную комнату, оставив девушку на попечение медсестры и санитарки. Пока Аэлита принимала душ, ей перестелили постель. Она уже сушила волосы, когда Юзуру проснулся. Первое, что он спросил: «Где Аэлита?» — Моется, Юзуру… Как ты? — Джон присел на край кровати парня. — Ничего… вроде бы… — Твой сенсей здесь… — О! Кикучи-сенсей! — Я здесь, дорогой мой! Как самочувствие? — Не пойму пока… — Хорошо, что проснулся. Ты можешь встать? Я осмотреть тебя хочу. — Могу. — Юзуру аккуратно сел на край кровати и поднялся на ноги. Кикучи осмотрел его спину. Что-то быстро сказал медсестре. И она тут же откатила его кровать в центр, с помощью пульта превратила её в массажный стол, сменив лишь матрасик на более жёсткий. Юзуру распластался на столе, а медсестра установила ширму, делая зону приватной. Юзуру рассказывал об ощущениях в теле, в позвоночнике. Ловкие руки Кикучи безошибочно находили нужные связки, порхая по телу. Минут через десять Юзуру несколько раз громко ойкнул, это встали на место позвонки, отзываясь болью в нервах и мышцах. Доктор исследовал руками всё тело, не оставляя без внимания ничего. Лишь когда убедился, что больше ему ничего не нужно сделать, отпустил пациента. Аэлита уже вернулась в кровать, заметно посвежев. Синяки проступили под глазами от удара носом и лбом об пол, когда сопротивлялась, а лиловая полоса на шее от пояса проявилась сильнее. Джон принёс ей тёплый бульон. Она выпила несколько глотков и отказалась. Она косилась на ширму, слыша за ней японский говор. По телу у неё пробегали мурашки. — Джон! Кто там? — Кикучи-сенсей…занимается с Юзуру… — А почему здесь?.. — А где ему быть, как не с тобой! И потом Кикучи-сенсей осмотрит тебя. Аэлита отрешённо смотрела в потолок, когда Юзуру вышел из-за ширмы. — Моя Аэлита! — он бросился к ней, но был остановлен Джоном и Кикучи. — Не спеши, брат! Тише! — Джон обнял Юзуру, нежно, но крепко удерживал парня, отгораживая его от Аэлиты. — она слаба и возможно не готова тебя увидеть… Тише… Сейчас сенсей её осмотрит… Подожди немного… Подожди, сынок! — Джон удерживал и старался успокоить парня. Тем временем, медсестра проделала те же самые манипуляции с кроватью Аэлиты, только пациентка была на месте. А Кикучи достал из большой сумки свои шаманские принадлежности: масла, акустические чаши, иглы, камни… Всё расставил на стойке рядом. Аэлита лежала перед ним на спине, в больничной рубашке, прикрытая лёгким одеялом. Кикучи растёр руки до того, чтобы ладони стали горячими. Глаза Аэлиты бесцельно блуждали по стене, ширме, словно искали на чём или на ком остановить внимание. Вид девушки не сулил ничего обнадёживающего, однако сенсей аккуратно взял её за руку, удерживая её ладонь в своих руках. — Аэлита… Ты узнала меня? — Да. Кикучи-сенсей. Я узнала Вас и рада видеть. Спасибо, что приехали… — Не говори много, девочка. Я постараюсь тебя быстро осмотреть, и ты будешь спать дальше. Давай договоримся, я буду осматривать тебя, если будет больно, ты похлопай рукой по кровати, знаешь, как борцы делают. Вот так. — сенсей показал, как, а Аэлита кивнула. — Вот и хорошо. А ещё, когда я попрошу тебя держать меня за руку и буду спрашивать, если ты захочешь ответить «нет», ты отпустишь мою руку, а если «да» — пожмёшь. Договорились? — Кикучи ловко вложил свою ладонь ей в руку, она пожала: «Да». — Я сниму с тебя рубашку и накрою одеялом. И буду открывать частично. Можно? — Да. — пожала руку Аэлита. Рубашка ловко выскользнула из-под спины, доктор начал осмотр, основываясь на данных томографии и своих руках. Несколько рёбер были сдвинуты из суставных сумок, от этого Аэлита не могла дышать свободно и было больно поворачиваться с боку на бок. Шейные позвонки сместились. Сенсей капнул ароматное масло на руки и начал процедуру, как обычно, с пальцев ног. Аэлита иногда дёргалась, щурилась от боли, когда врач цепкими пальцами находил нервные пучки и их окончания, как корешки у редиски. Временами боль была нестерпимой, и Аэлита колотила рукой по кровати, даже пищала сдавленно. Доктор давал передохнуть и снова приступал к своему ремеслу. Каждый новый подход был по ощущениям менее болезненный и лишь добившись полного отсутствия боли эскулап отпускал точку. — Сейчас я рёбрышки твои на место поставлю. — сенсей скомандовал «вдох-выдох» и в определённый нужный момент надавил на ребро. Боль исказила лицо Аэлиты. — Ш-ш-ш! Ещё постарайся, девочка! Так надо! — Кикучи поочерёдно вставил на место выскочившие рёбра. — Вот так… Дыши, Аэлита! Боль проходит уже… Вот… Уже и прошла!.. Аэлита удивлённо смотрела на врача и утвердительно закивала головой. — Так! Головой не двигай. С ней нам ещё возиться… — сенсей помог ей повернуться на спину. И снова начал с кончиков пальцев ног. Юзуру лежал на кровати, прислушиваясь к тому, что доносилось из-за ширмы. Джон подсел на край кровати. — Слушай, Юзуру… Не хочу тебя пугать, просто предупрежу. — Ох! О чем? — Аэлита… Короче! Не удивляйся, если Аэлита не захочет тебя видеть. Сенсей сказал, что это от потрясения… — Да. Он мне всё сказал… Про ауру… — парень обречённо повернул голову на бок. — Ох, Юзуру! Это трудно… Но потерпи… Я верю, всё будет хорошо! — Я тоже! Я люблю её! — Юзуру прикрыл лицо рукой, скрывая навернувшиеся слёзы. А за ширмой продолжал колдовать сенсей. Все позвонки уже стояли на своих местах. Аэлита снова лежала на спине, а на груди стояла акустическая чаша. Сенсей аккуратно, специальной ступкой касался краёв чаши, от чего она стала издавать звуки и вибрации разносились по телу и пространству вокруг. Иногда Кикучи наливал на дно чаши немного воды и снова касался её краёв. Вода в ней закипала, а звук менял тональность. Так врач работал с ментальным полем пациентки, восстанавливал потерянную ауру… Только одной чаши было мало. Это лишь подготовительный этап. Настройка. Близкие и любимые люди — вот настоящий эликсир жизни! Аэлиту вибрации то расслабляли, то будоражили. По телу бежали мурашки, а от вибраций в ушах казалось, что волосы поднимались дыбом. Поработав с чашами, надо было как-то успокоить её. Сенсей достал из горячей воды нагретые камни разных видов пород и положил в особые точки. От камней шло тепло. Тело расслаблялось. Аэлита задремала. Кикучи позвал медсестру, чтобы вернуть кровать на место и на нормальную высоту. Аэлита дремала. — Надо бы ещё одеяло! Пусть погреется… Юзуру вскочил и тихонько прикрыл сверху своим одеялом, поправляя его возле лица и по бокам очень осторожно, боясь разбудить. Аэлита не проснулась. Медсестра принесла другое одеяло Юзуру. Парень придвинул вплотную свою кровать к её, прилёг и приготовился нести вахту. Знаком показал, чтобы все ушли. Они остались вдвоем. Примерно минут двадцать Аэлита спала, не двигаясь, потом повернулась, утыкаясь носом в одеяло, которым накрыл её Юзуру и глубоко вздохнула… …Она ехала с горы в Сочи, мимо неё пролетали лыжники, уносились по склону вниз и исчезали, а она хотела разогнаться, но не могла, словно катилась не на горных лыжах, а на простых досках. Вот сбоку от склона она видит поляну и хочет остановиться, посмотреть, что не так с её лыжами. Сбрасывает их и оказывается по колено в снегу. Оказалось, что кто-то налепил на них лейкопластырь. Она отклеивает ленту и пытается снова надеть лыжи, ей удается с трудом. И вот уже она обгоняет всех. А склон не заканчивается и почему-то поднимается вверх. Аэлита видит подъём, и чтобы штурмовать его, ей нужно взять мощный разбег, что она и делает. Поднимается, а трасса упирается в олимпийские кольца, прямо на вершине подъёма. А разгон-то сильный! Аэлита понимает, что она сейчас со всего маху налетит на конструкцию. Тогда она резко ложится на кант, входя в крутой вираж. Снег вихрем летит из-под лыж. Кольца падают от фонтана снега, их можно объехать. Она объезжает и видит на снегу разбросанные плакаты с Юзуру на пьедестале в Сочи… Странно! Она рассуждает, но продолжает катиться, лавируя слаломом между плакатов… Юзуру!.. А где же он? Он же вроде бы должен был ехать с ней? Может быть она обогнала его? Или он уехал вперёд? Она тормозит, чтобы оглянуться. Но за ней никто не едет… Я сбилась с трассы? Но нигде не было съезда! Везде по краю красная или зелёная сетка ограждений, и ни одного промежутка… Она решает ехать дальше… Холодно. Замёрзли руки и ноги! Да! Перчатки-то висят на поясе, прицепленные за карабин… Нет времени останавливаться, в горах темнеет, а освещенная трасса рядом, но к ней просто так не проехать, ограждения и целина. А она не фрирайдер… Трасса тянется своей бесконечностью. Она чувствует усталость и холод. Ну хоть кто-нибудь! Почему нет лыжников?! А нет! Вот у края кто-то едет… Филипп… Странно… Она пытается притормозить и на ходу спросить, далеко ли ещё ехать, а он ей отвечает, что она уже приехала. Надо просто остановиться. Нет! Надо ехать! Внизу может быть её ждёт Юзуру или хотя бы Джон, или папа и мама… И если даже сейчас там их нет, то все лыжники все равно спускаются с горы… и они встретятся! Она катится дальше. По коже мурашки от холода и страха. Когда же кончится этот спуск?! Может быть позвонить можно? Она звонит на ходу Юзуру. «Ты где, Юзуру?» Он ей отвечает: «Ты проехала мимо меня. Не захотела остановиться.» — Так это был Филипп… Давай встретимся внизу… — Внизу мне нечего делать. Я иду наверх… И тут Аэлита понимает, что они идут в разные стороны, а вернуться она не может, и сил нет, и темно… Она плачет, но не останавливается, а разгоняется ещё сильнее. Воздуха не хватает, скорость такая, что лыжи просто едва касаются трассы, лишь на поворотах цепляя кантом снежную поверхность. — Мама, папочка, Джон, Юзуру… Где вы? Я еду к вам! Не бросайте меня… Юзуру, мама, папа, Джон… — она вперемешку, как заклинание, повторяла имена любимых людей наверное сотню раз, пока не увидела вдалеке долгожданный выкат с горы, где были люди, которые чествовали победителей. И вот Юзуру с медалью, как на плакате… Камин… Юзуру… Его руки… Аэлита металась на кровати, трясясь от озноба. Юзуру ловил её руки, холодные, как ледышки. — Ш-ш-ш-ш… Аэлита, открой глазки! Проснись… Я здесь! Тише! Она открыла глаза в пелене слёз. Сквозь свет ночников она рассмотрела лицо Юзуру. — Юзуру? Ты? — Я. Не бойся меня. Не бойся. — Я потеряла тебя… — Я знаю. Я нашёлся. Тебе холодно? Тебя трясёт… — Я не знаю… Это ты? — Успокойся, моя родная! Моя любимая! Девочка моя сладкая! Иди, я обниму тебя. Не бойся! Я не буду грубым. Всё хорошо. Вот видишь, я ручки твои согрею сейчас… — Юзуру осторожно коснулся её рук, холодных, тоненьких. Она не отдернула, почувствовав живое тепло. — Вот… Видишь… Тепло и совсем не страшно… Ну! Перебирайся ко мне под одеялко… или я к тебе… Я спинку твою согрею… Иди… Я местечко пригрел… — Как в Сочи… у камина… — Аэлита ещё была на границе яви и сна. — Да… Чудесная моя девочка… Как в Сочи… Счастье моё… Аэлита потянулась к нему руками, но движения приносили боль. Тогда Юзуру перебрался к ней, благо кровати стояли впритык. Он аккуратно помог ей развернуться спиной к его груди, крепко прижавшись к ней, окутывая кольцом своих рук. — Вот… Я просто обниму тебя своими крыльями, и ты согреешься и уснёшь… А утром всё будет хорошо… Приедут мама и папа, и Джон… А я рядом всегда… Юзуру заговаривал дрожащую в ознобе девушку, маленькую птичку, сбитую в полёте… Джон и Кикучи наблюдали эту сцену на мониторе с камер слежения за пациентами в смежном с палатой помещении. Джон хотел было вначале войти, но Кикучи не пустил его. — Они ищут друг друга!.. Не мешай, Джон-сан! — Но Аэлита уснула после тебя раздетой… — Какой ты всё-таки… Юзуру никогда не посмеет воспользоваться её слабостью! НИКОГДА!!! Он — самурай! Хоть и мальчишка ещё… Смотри сам и слушай, если ты ещё ничего не понял!!! — Кикучи ткнул больно пальцем в лоб Джону. В динамиках было четко слышно, что говорил Юзуру, а в мониторе видно, с какой неподдельной нежностью он обнял Аэлиту, согревая своим телом, закрывая руками, как крыльями, от всех страхов. Аэлита подрожала минут десять и успокоилась. Сон снова накатил на веки, делая их тяжёлыми. — Спи, счастье моё… — Юзуру тихонько поцеловал её макушку и тоже прикрыл глаза. А за стеной стояли, обнявшись, двое мужчин. Их плечи чуть подрагивали, они плакали. Один — от счастья за пациентов, другой — от воочию увиденного чуда любви… 107. После самой длинной ночи всё равно наступает утро, проникая светом в тёмные уголки. Именно утра ждут люди, чтобы принять важное решение. Утром всё видно, всё ясно и понятно. С этими мыслями Артур Конте выходил из салона своего самолета, помогая своей жене спуститься с трапа. Как только приземлились, он позвонил Джону, который провёл ночь в больнице. Кроме него и Кикучи Акиру врачи не пустили к пациентам никого. — Как дети? — Артур не тратил время на приветствия. — Спят, Артур. Кикучи-сенсей здесь. — Это очень хорошо! Мы не будем спешить сейчас. Но как только ребята проснутся, сразу звони. Эмма дергала мужа за рукав, стараясь привлечь внимание. — Артур! Артур! Я немедленно еду в больницу! Это не обсуждается!!! — Джон! Эмма настаивает. Встреть нас. Иначе она не угомонится. Кортеж Конте направился в больницу прямо из аэропорта. Джон растер лицо влажным полотенцем и глянул в монитор. Аэлита спала, привычно устроившись в кольце рук Юзуру. Медсестра настраивала капельницы, стараясь особо не шуметь. Когда лекарство было готово, она пошла к врачу. Первым проснулся Юзуру. Расправил одеяло на спине Аэлиты, не удержался всё-таки, заглянул под одеяло и улыбнулся. Аэлита бесцеремонно сложила на него одну ногу. «Спит… Пусть поспит… Хоть полчасика…» Он тронул губами её висок и устроился поудобнее в надежде ещё подремать. Только Аэлита всегда чувствовала, что Юзуру проснулся. Она поёжилась, привычно расправив пальцы рук, вдыхая воздух носом, утыкалась в грудь своего парня. Юзуру гладил её по голове, расправляя волосы, освобождая от вьющихся прядей, упавших на лицо его любимой. Она потянулась, морщась от боли. — Ш-ш-ш… Не спеши, девочка моя… Аккуратно… — Юзуру бережно переложил её голову на подушку, целуя её в лоб, в глаза, — おはようございます./Доброе утро! / — Доброе утро, мой Юзуру… — Аэлита хрипела. — Давай рубашечку наденем. А то ты уснула после сеанса сенсея, жалко было будить… Я помогу? — Юзуру смотрел в её глаза, замутненные, в темном обрамлении век. Аэлита кивнула и дала себя одеть. Через пару минут пришла медсестра с санитаркой, помогла Аэлите справиться с утренним туалетом. Ей было заметно легче дышать, поворачиваться. Она вернулась в постель, Джон прикатил столик с завтраком. — Родители уже в Токио. Едут сюда. Аэлита молча кивнула головой, задумчиво смотрела на Джона. — Ты бы поела, а то капельницу надо ставить, на голодный желудок нельзя. — Скажи, чтобы уменьшили снотворное, а то я вырублюсь… — она прошептала, заправляя салфетку за ворот рубашки. Поковыряв ложкой в субстанции, напоминавшей овсяную кашу, она отодвинула тарелку. Юзуру покачал головой: «Так не пойдёт! Съешь три ложки!» — Ты хочешь, чтобы меня стошнило?! — Так ты зацепи на кончик ложки, распробуй… Может и ничего так… А на обед поедем в ресторан! — Юзуру подмигнул, хихикая. — Издеваешься?! Ну-ну! Я не злопамятная! Но память у меня хорошая!!! Хотя, если в меня закачают ещё транквилизаторов, то и памяти не будет… — Аэлита шипела злобной кошкой. — Ты не шипи! Родители приедут, я им пожалуюсь! — Пф! — она дёрнула плечами. — Ну не капризничай! Попробуй… — Юзуру взял ложечку и зацепил на кончик непонятную субстанцию, — открывай ротик… Аэлита зажмурилась и открыла рот, стараясь не задержать содержимое ложки во рту, быстро проглотила. Было что-то сливочно-сладенькое. Она попыталась понять и открыла глаза. — Что это? — Вкусно? — Не так противно, как на вид. — Тогда ещё маленько… — Юзуру зацепил на ложечку чуть больше. Аэлита уже не закрывала глаза, распробовала. — М-м-м… Банан и творог… М-м-м… Да? — Угу! Я же говорил… Будешь ещё? Аэлита кивнула, а Юзуру продолжил её кормить. Чашечка скоро опустела. Аэлита промокнула губы салфеткой, а Юзуру смотрел и не смог удержаться, чтобы не поцеловать её. Он наклонился, отодвигая столик на колёсах в сторону. Тёплые губы коснулись её губ, обволакивая нежным теплом, чуть влажным шёлком. Как же она любила его поцелуи! Даже когда он просто целовал её в макушку, она приходила в детский восторг, а по спине бежали мурашки. Она это помнила и обрадовалась этому воспоминанию. Сейчас Юзуру не увлекался, хотя это было адски трудно. Он отпрянул от притягательных губ и посмотрел в её глаза. Её любимые глаза, глаза любимой…словно лес в дымке тумана… С отголосками пережитого ужаса, который затаился в тёмных кругах под глазами, как черные грозовые тучи, зацепились за верхушки самых высоких сосен, готовые обрушить бурю. Так хотелось стереть эти круги, сдуть туман, скрывающий красоту глаз, от взгляда которых он терял голову и обретал силу. Он погладил её щёчки, осунувшиеся и бледные, стараясь разгладить скорбное выражение. Привлёк её к себе и тихо произнёс: — Всё что я хочу от жизни, это состариться с тобой на одной подушке… — он проговорил эти слова тихо и серьёзно. Его чайные глаза заволокло влагой. А Аэлита забыла, как дышать. На уроках японского её сенсей рассказывал об особенностях отношений японцев. У них не принято говорить «я люблю тебя». Они признаются в чувствах иначе, проявляя заботу или стараясь завуалировать свои чувства в витиеватые обороты речи. Современное общество и молодые люди больше стали использовать западные приёмы ухаживания и признаний. Но то, как сейчас слова произнёс Юзуру, было бо́льшим откровением, нежели «Я люблю тебя». Это было признание — предложение… Аэлита растерялась, дрожащими пальцами откинула прядь волос со лба, чувствуя ком в горле. От риска разреветься её спасла медсестра, так кстати, а может, не вовремя проявив профессиональное рвение. Ловко подключив капельницу Аэлите, она занялась Юзуру. Убедившись, что все системы работают нормально, она ушла в другую комнату. Аэлита повернула голову в сторону Юзуру. Он неотрывно смотрел на неё. Пронзительно серьезный взгляд окутывал, как гипноз. Сознание мутилось, не то от лекарств, не то от осознания слов. Думать было больно в буквальном смысле. Она поморщилась. — Тебе нехорошо? — Юзуру тронул её за пальчики свободной руки. — Угу… не очень… Юзуру нажал кнопку вызова. Медсестра немедленно подошла к Аэлите, уменьшила скорость капельницы и позвала врача. У Аэлиты участился пульс и поднялось давление. Врач осмотрел, что-то сказал сестре. Через пять минут Аэлита отключилась, ей снова ввели лёгкий транквилизатор. Юзуру распсиховался не на шутку, внешне сохраняя самурайское спокойствие. Семье наконец-то разрешили встретиться с ним. Они общались в комнате для посетителей. Было много эмоций. Отец по обыкновению читал пространную лекцию о том, что на плечах Юзуру лежит ожидание целой Нации, что он не должен бросаться, очертя голову, в отношения, которые сопровождаются подобными происшествиями. И конечно, же ему не подобает думать ни о чем, кроме как катания, единственного дела, которое он выбрал. Юзуру слушал, соглашался, протестовал и снова соглашался. Когда водопад слов отца иссяк, сын выждал паузу, принимая во внимание сказанное, произнёс. — Пап… А если бы такая ситуация возникла с тобой… Ты бы как поступил?.. Отец открыл рот, понимая, что загнан в угол простым вопросом, и его карта бита. Сказать было нечего. Он обнял сына и прослезился. Юзуру обнял всех скопом. Так они немного постояли вчетвером, обнявшись. Семья… — Я не хочу вас держать в неведении… Катание я не брошу! Но и Аэлиту тоже… Сегодня я ей сделал предложение… Не пугайтесь… Я не женюсь сейчас, увы! Нам с ней надо много сделать: нам обоим доучиться, мне дойти до второй Олимпиады. Но Аэлита — моя невеста! По крайней мере для меня. Она пока не дала ответ… её выключили… Но я дождусь ответ… Если понадобиться, сделаю предложение ещё раз… Просто вы мои родные и должны всё знать… Вот… — он стирал с глаз слёзы, без разрешения рвавшиеся наружу. — Сынок… Ох… — Юми рухнула на диванчик. Сая металась от дивана к кулеру с водой. — Юзуру! Родители должны увезти её домой! О чём ты говоришь?! — Папа! Её родители насильно не увезут. Только если она сама захочет. Но я сделаю всё, чтобы она осталась и провела это лето со мной! — Я должен с ними поговорить! — Хидетоши был решительно настроен. — Пусть Аэлита оклемается. Им не до того сейчас. — Юзуру присел на диван рядом с Юми. — А нам значит до этого?! — Я же не пострадал. Думаю, что дня через три меня отпустят из клиники. — И сразу домой! Понял меня!!! — Нет! Я буду с Аэлитой!!! А она будет там, где ей комфортнее! Хидетоши беспомощно хлопнул себя по коленке, от чего Юми вздрогнула. Пора было заканчивать этот бессмысленный спор. Только в семье никто, кроме Юзуру, не знал, что она ездила в Швейцарию умолять Аэлиту приехать в Японию к её сыну. Это была тайна матери и сына. — Хидетоши… Не горячись, дорогой! Мы всё обсудим, обдумаем… Юзуру тоже обдумает… Вместе мы найдём нужное решение… — Юми уговаривала мужа с покорностью в голосе. Старший Ханю снял очки, протирая линзы салфеточкой для очков, без того безупречно чистые. — Ну хорошо! Я всё равно хочу встретиться с родителями без пяти минут невесты моего сына… она же ещё не дала согласия быть твоей невестой, Юзуру… Так что не торопи события… — Пап, я попрошу Артура встретиться с тобой… Они очень хорошие люди! Поверь! Убедишься, когда познакомишься… — надежда сквозила в словах юноши. Решимость, с которой он объявил о своём выборе, придавала его словам вес. — Сая… Ты ничего не скажешь? — он посмотрел на сестру, стоявшую напротив матери со стаканчиком воды, ошалев от услышанного. Старше брата на четыре года, она пока не помышляла о замужестве, занималась учебой, карьерой. А младший брат взял и решил жениться! — Юзуру… Ты не поспешил случайно? Это похоже на эмоциональное решение… Такие решения не принимаются на эмоциях. Эмоции улягутся, а решение уже принято и выполнено. Хорошо, если можно вовремя поменять… Юзуру! Так нельзя! Это похоже на проявление жалости или сочувствия… Может быть есть очень веские причины, из-за которых тебе необходимо жениться?.. — Сая была очень рассудительная девочка, рациональная и скрупулёзная. — Сая, я хочу, чтобы Аэлита знала, что это лето она провела со мной не просто так. Она живет в моем доме, а я в её! Мы вместе! Понимаешь ты это! Но так неправильно! Она должна знать, что ожидать! Как и я! Это не летний романчик в лагере! По крайней мере с моей стороны. Сая… И если ты о возможной её беременности, то нет! Не это причина! Я не могу сейчас говорить об этом… Дома я тебе всё расскажу! Обо всём! Понимаешь меня? Сая кивнула головой, удивляясь словам брата, его откровенности и такой по настоящему мужской взрослости. Она обняла брата, в глубине души завидуя его чувствам, его отношениям. Теперь для неё он был цельной личностью, с конкретными целями, желаниями, а не жертвенным барашком, который должен на своих хрупких юношеских плечах нести славу Японии, забывая о собственной жизни! 108. В блоке, где была палата Аэлиты и Юзуру, было людно. Доктор Стокс собрал консилиум, основываясь на данных томографии и осмотра Акиры Кикучи. Родители сидели у постели больной, ожидая терпеливо, когда она проснётся. Дверь в палату отворилась, Юзуру остановился от неожиданности, не понимая, может ли он войти или нет. — О! Простите… — Юзуру всё же решил не входить и попятился назад… — Сынок! Куда ты… — Артур вскочил и в два шага оказался рядом с парнем, — куда же ты, родной мой человек! — Артур уже заключал парня в свои объятья, по-отечески. — Приляжешь или посидишь с нами? — Артур завёл Юзуру в палату, передавая его в руки Эммы. Она, как истинная леди, удерживала слёзы. Но чуть дрожащие руки выдавали сильное волнение. Она обняла Юзуру, тихонечко поцеловала его в щёку. Юзуру чувствовал её волнение. — Как хорошо, что вы приехали! Мы так ждали! Не волнуйтесь, всё будет хорошо! С нами вы и Джон, и сенсей…и моя семья… Эти слова он сказал полушёпотом, проникновенно, от чего Эмма наконец-то оттаяла и из глаз хлынули слёзы. Артур усадил жену, подав салфетку. — Ох! Юзуру, милый! Прости мою слабость… — Эмма промокнула слезы. — Эмма! Артур! Простите меня! Я не уберёг мою Аэлиту…! Простите! — Юзуру стоял в низком поклоне. — Боже! О чем ты?! — они в два голоса почти прокричали. Артур снова его обнял за плечи, усаживая на маленький диванчик около окна. Эмма осталась сидеть у постели Аэлиты, давая возможность мужчинам пообщаться. — Сынок! Как ты себя чувствуешь? — Спасибо, Артур! Я, похоже, лучше, чем моя любимая… — Она долго будет спать, как думаешь? — Не знаю… Врачи что сказали? — У них там консилиум. Стокс всех собрал, пытает с переводчиком. — Артур… То, что она сейчас спит, вероятно моя вина… — Опять ты за своё! Не говори мне о своей вине! Слышать не хочу! Я всё знаю, в подробностях! — Хорошо. Но это действительно так… Потому что я утром просил Аэлиту стать моей невестой… Она разволновалась, вот её и отключили… — Ого! А то, что она проводит лето с тобой, это ничего не значит?! — Значит и многое… Только она должна знать, чего ей ждать. Я только что об этом сказал своей семье… Вот тебе тоже… То, что она проводит это лето со мной, для меня это не увеселительный уикенд. Я не пожелал бы, чтобы Аэлита так считала. Она доверилась мне, Артур! Я ждал её и дождался… И не хочу потерять… Я понимаю, время может изменить нас и наши отношения… Но я хочу постараться доказать ей, что она значит для меня. — И что она ответила? — Не успела… ей стало нехорошо… ей снова ввели транквилизатор… Так что я виноват. — Юзуру… Ты не поспешил?.. Ты может быть из чувства вины или сострадания решился на это?.. Не стоит так делать, сынок! Хоть я и знаю, что Аэлита очень тебя любит, и я люблю тебя и Эмма, но не спеши… — Вы сговорились с моими родителями? Я не тороплюсь. Я знаю, что мы должны закончить учёбу, по крайней мере Аэлита точно. Я иду на вторую Олимпиаду… Но учёба, соревнования и игры закончатся, а жизнь останется! И её я бы хотел прожить рядом с ней. Поэтому я бы хотел, чтобы она была моей невестой. Так мне легче будет ждать, так труднее будет мне прощаться, когда лето закончится… — Юзуру в последние слова вложил всю энергию, которую можно было передать, говоря полушёпотом. Артур обнял его за плечи. — Я хочу увидеть твою семью, сынок! Позвони, пожалуйста, узнай, можно ли встретиться. Я готов в любое время и в любом месте. Эмма тоже. — Они только что были здесь. Уехали. Я позвоню сейчас. Юзуру вышел из палаты, чтобы позвонить родителям, потому что в палате работал монитор Аэлиты и пользоваться мобильным телефоном было нельзя. *** Десять дней капельниц, физиопроцедур, массажей тянулись вязкой тиной. Аэлита шла на поправку. Около неё постоянно были родители. Лучшие врачи во главе со Стоксом, Акира Кикучи своим мастерством врачевали тело. Психолог тонко работал с её страхами. Душа оттаивала от шоковой заморозки благодаря нежности Юзуру, его утонченному ухаживанию. Их отношения вернулись в первоначальную фазу, когда они только общались. Юзуру на третий день выписался и просто проводил целый день в клинике с Аэлитой, рассказывал всякие истории из своей спортивной жизни, играл с ней в игры, выходил с ней на прогулку в ближайший парк, а вечером возвращался в апартаменты Конте. Артур и Эмма не отпустили парня. Семья Ханю была по-хорошему шокирована отношением Конте к Юзуру. Юми имела счастье видеть всё воочию в Швейцарии, а вот Сая и Хидетоши впервые были в доме европейских аристократов. Эмма познакомила их с историей семьи, с бизнесом, рассказывая, как бы от третьего лица. Показала с чего начинали, как учились, всё, без утайки и хвастовства. Хидетоши был приятно удивлён тому, что Аэлита оказалась благородного происхождения. А Сая отметила невероятную, неподдельную нежность, с которой Артур и Эмма общались между собой. Обаяние, искренность и любовь читались между ними. Глава семейства Ханю был польщён тонким отношением к традициям Японии, чего ожидать от иностранцев не стоило. Артур вкратце рассказал про филиал в Японии, о том, чем он занимается. Юми так волновалась, что откроется её тайна, что практически не говорила, предоставляя мужу общаться. Ни семья Конте, ни семья Ханю не коснулись темы предложения Юзуру. Да и не о чем было говорить, потому что официально пара не объявила свои намерения. Юзуру тоже не возвращался к этой теме. Он ждал. Ему нужно было ехать на шоу в Каназаву, потом в Кобе… Аэлите предстояло ещё набираться сил. Она решила, что в Каназаву она не поедет, а проведёт это время на песчаных пляжах Ибусуки, где закапывают в горячий вулканический песок, согретый вулканическим паром, прямо на берегу моря. Это благотворно сказывается на суставах. Потом понежится в онсенах Атами. Весь этот план реабилитации был аж до середины июля. Юзуру обреченно вздыхал, но безусловно понимал важность лечения. В день перед отъездом в Каназаву Юзуру с утра был в клинике. Аэлиту обещали выписать дня через два или три. Они вышли прогуляться в ближайший парк. Аэлита надевала темные очки, потому что синяки под глазами плохо проходили. Уже два дня, как они с Юзуру вместе бегали по утрам. Аэлита быстро уставала, но Юзуру подбадривал её. — Ещё 10 секунд! Один… Два… Три… — он отсчитывал секунды. Время истекло, и Аэлита упала в его руки. — Всё! Загнал! — Ты пробежала меньше минуты, Аэлита! Это очень мало! — Я буду стараться, тренер! Завтра я пробегу на пять секунд больше! Юзуру подхватывал её, кружил и вознаграждал поцелуем. — Ты-искуситель, Юзуру! Я так на семь секунд больше пробегу! — Аэлита висла на шее, ласкаясь. — Скажи, а в Кобе ты приедешь? Там классная группа будет выступать, а я — кататься! — Я приеду в Кобе, Юзуру… На одно шоу…- Аэлита аккуратно растягивала мышцы, опираясь на скамейку. — Ну я так не играю! — Юзуру уросил. — Так я же потом с тобой останусь, ты забыл? Или у тебя другие планы были? — У меня есть один план! Я тебе говорил о нем! — Какой? Я не помню… — Аэлита поменяла сторону, растягивая другую ногу, отвернувшись от него. Юзуру перешёл и встал напротив. — У меня план состариться с тобой на одной подушке… Ты забыла? — Не помню, Юзуру… Честно! Мне этими лекарствами мозги высушили… Как я учиться буду, не представляю… Юзуру сник, тень пала на его лицо. «Не ужели правда не помнит, или выделывается?» Аэлита выпрямилась и вплотную подошла к парню. — А скажи мне, Юзуру, что это означает? Может быть я не верно истолковала слова… — она вытерла испарину на лице и тронула его руку. — Гм… Это значит, что я хочу всю свою жизнь прожить с тобой. — А как же фигурное катание, учёба?.. — Аэлита наклонила голову на бок, всматриваясь в лицо Юзуру, в выражение глаз. — Я думал… Я прошу быть моей невестой до окончания твоей учебы… А потом мы поженимся…я прошу тебя… Я и так считаю тебя своей невестой. Ты приехала ко мне… Я люблю тебя… и с каждым днём сильнее… и хочу быть с тобой навсегда… Юзуру говорил сбивчиво, волнуясь. Голос дрожал, дрожали руки. Аэлита была серьёзной. У неё было ещё очень много вопросов, но она не решилась их задавать, чтобы не нарушать очарования момента. — А где кольцо? — она прищурила глазки, заглядывая парню в глаза. — Аэлита, я — балбес! — Юзуру хлопнул себя по лбу. — А я знаю, Юзуру! А ещё ты балбес потому, что я фактически твоя жена. — Аэлита засмеялась, вгоняя парня в краску. — Но мы вместе не спим уже почти десять дней! Какая-то такая не настоящая жена… — Юзуру в шутку упрекал девушку. — Вот как жить?! Ещё замуж не вышла! Кольца не получила! А уже упрёки! — она вплотную подошла, утыкаясь лбом в плечо. Глубокий вздох и она почувствовала аромат его парфюма, нежным флёром окутывающий её. — Юзуру! Пообещай мне после шоу хотя бы на неделю, а лучше дней на десять полететь со мной. — Куда? — Сюрприз… — Хорошо. Вылет когда? — Сразу после банкета по случаю завершения тура. — Отлично! Я буду готов. А визовые формальности нужны? — Не бери в голову, Юзуру! — Понял! Аэлита потёрлась о его плечо. Юзуру крепче обнял девушку, ощущая желанное до головокружения её тепло. Но ответ он не услышал… *** Время в онсене и горячих вулканических песках пролетели, как один день. Доктор Стокс отметил существенное улучшение состояния Аэлиты. Её личико очистилось от синяков, нежный румянец сменил мертвенную бледность, а дивные глаза наполнились свежей зеленью полей и густой хвои, отражая золотыми искорками лучи солнца. Тело окрепло, душа очистилась от скверны. Её не мучали воспоминания. Все дела с происшествием вели адвокаты, не терзая истицу необходимостью присутствия. К чести администрации журнала Vogue, ей была выплачена крупная, даже очень, сумма страховки, которая была оговорена в каждом её контракте. Страховая компания вынуждена была расстаться с очень внушительной суммой. Контракт есть контракт. Журнал не хотел терять такую модель, да и сама Аэлита не спешила отклонять предложения, лишь взяла отпуск до нового года. В таком приподнятом настроении тела и духа Аэлита прилетела в Кобе на последнее шоу в этом городе. Фанаты осаждали подступы к отелю, когда Аэлита подъехала ко входу в отель. Стало понятно, кого караулят фанатки. Многочисленные плакаты с именем Юзуру, его изображением были в их руках. Охрана отеля держала оборону. Аэлиту сопровождал Джон с бригадой помощников. Быстро они создали коридор для прохода. Фанаты ошалели, не понимая, кого сопровождают такие красавцы-японцы. Один чем-то напоминал знаменитого японского айдола Дзина Аканиси, певца и актёра, снявшегося в знаменитом фильме «47 ронинов», второй — вылитый Томохиса Ямасита, знаменитый японский актёр, айдол… Бедные фанатки аж присели в недоумении! Система распознавания была сбита напрочь! А пока они пребывали в шоке, Аэлита спокойно прошла в отель, получила клип-карту и поднялась в номер. Цветы, цветы, цветы! Красивые и изящные композиции заполнили номер. Аэлита ахнула и присела на пуфик у входа в гостиную. Ей даже показалось, что она возможно ошиблась номером, но на клип-карте было отмечено её имя. Она набрала по внутренней связи номер Юзуру. Он ответил сразу и через несколько секунд стоял в дверном проёме её номера с шикарнейшим букетом. — Юзуру! — Аэлита от изумления хлопнула в ладоши, приняла букет и тут же положила его на столик. А Юзуру стоял с распахнутыми руками, готовый принять её в свои объятья. Они обнялись… После долгой разлуки в две недели. — Дай мне посмотреть на тебя, моя Аэлита! Я не разглядел… — Юзуру отстранился, не выпуская её рук. — Боже, Юзуру! Я соскучилась по тебе! Меня аж трясёт!.. Ох… — Ах! Какая же ты красивая! И глаза твои волшебные… — Это потому, что я смотрю на тебя… — Аэлита старалась унять дрожь волнения, с которым она смотрела на любимого, от чего её щёки порозовели. — О! Боже! Как ты прекрасна!.. — Юзуру целовал её лицо, а она счастливо щурилась. Она открыла глаза с одной целью — увидеть своё отражение в его глазах. Его губы наконец-то накрыли её уста тёплым и долгим поцелуем, от которого земля уходила из-под ног. Они оторвались друг от друга, переводя дыхание. — Милый мой! Как я соскучилась!.. — Любимая… — Тебе скоро на каток… — Аэлита уже теряла контроль над собой, но старалась изо всех сил устоять от искушения раздеть его прямо здесь у порога. — Да… Ты бы пораньше приехала… — Юзуру зарывался в её волосы носом, тоже находясь на грани… — Ты бы отпустил меня, милый мой… Иначе мы опоздаем на шоу… Это нехорошо… — Угу… Совсем… — Юзуру с усилием опустил руки, касаясь её кончиками своих изящных пальцев. — Давай водички выпьем! — Аэлита отстранилась и пошла к холодильнику, достала бутылочку прохладной воды. Но ни вода, ни лёд не мог сейчас охладить пламя желания быть с ним. Только усилие воли ставило границы, воздвигая стены. — Мы же вместе поедем? — Юзуру взял стакан с водой и сел в кресло. — Ты думаешь, это нормально будет? — Ты давно не появлялась у нас, поэтому думаю, что ничего особенного. Встретились и приехали. — Ну хорошо. Как скажешь. — Я в отель входила сквозь строй твоих фанов… Если бы не парни Акайо-сана, я бы не прошла! Они просто меня бы не пустили! — Странно! Обычно они мирные… Стоят, кричат, машут… — Ох! Не уверена! — А что за парни? — Ой! Такие красавцы-японцы! Высокие, стройные, хорошо одетые! Просто картинки!!! Моя охрана, между прочим! — Аэлита нарочито похвасталась, — не было счастья, да несчастье помогло! — она рассчитывала его поддеть, раззадорить. — Гм… Каков объект, такова и охрана! — вот так просто он её обезоружил, не повёлся, — было бы странно, если бы у моей красавицы в охране были уроды! — Юзуру! Ты невозможный! — Аэлита рассмеялась, бросив в него диванной подушечкой. Юзуру ловко её отбросил. — Хорошая моя… давай будем собираться, а? Иначе всё!.. — Всё! Уходи! Скорее! — Аэлита подошла к его креслу и вытолкала парня из номера, периодически зависая на его шее. 109. Роскошный автомобиль Конте остановился у служебного подъезда ледового дворца Кобе, оставив позади толпы фанатов, загодя осаждавших подступы к зданию, карауливших звёзд. Они ожидали автобусы, а шикарное авто не дало им никакого намёка на то, что в нём едет целых две звезды: олимпийский чемпион и роскошная топ-модель. Аэлита оделась просто, однако наряд был настолько модным, что даже в бутиках Гиндзы не было таких моделей. Это были эксклюзивные вещи, созданные модельерами для неё. Утеплилась вязанным свитером из меха шиншиллы, который был длинным, как туника, крупной вязки, просторный и уютный. Она сунула его в широкую сумку вместе с косметичкой, телефоном и всякими нужными штучками. Юзуру, истинный спортсмен, был в неизменной спортивной форме. Приподнятое настроение озаряло его лицо улыбкой. Даже с солидным багажом он умудрялся откланяться всем, кто встречал его в помещении. Юзуру катил за собой большой кейс с костюмами, проходя по коридору ледового дворца. Аэлита шла рядом. Они переглядывались, не скрывая удовольствия от того, что идут вместе. И не важно, что только до раздевалки Юзуру! Главное вместе! Перед ними шёл сотрудник комплекса, чтобы проводить Аэлиту на трибуну. Юзуру остановился у двери в раздевалку. — Ну я пошла дальше… — Аэлита тронула его за руку, — спасибо… — Сейчас… Скоро увидимся… ну как обычно, разминка… Переоденемся и начнём… я сейчас быстро переоденусь и приду… — Аккуратно только, пожалуйста… — Угу… — Всё. Пора. Ждут. — Аэлита взглядом показала на сопровождавшего её мужчину. С момента происшествия Джон был с ней постоянно. Юзуру поклонился и вошёл в раздевалку. По обыкновению, он был первый. Зал был почти не освещён, внизу возились рабочие с аппаратурой. Аэлита спустилась на первый ряд, зная, что скоро Юзуру будет на льду. И правда, не прошло пяти минут, Юзуру появился в проходе и выпорхнул на лёд, приветствуя всех. Недолго думая, подъехал к Аэлите. — Устроилась? Тут будешь пока? Не холодно? — Прохладно. Пойду свой плед заберу. Он же там лежит? — Да! Сиди, я принесу! — Юзуру быстро надел чехлы на лезвия и пошёл к её месту, на котором в красивом пакете лежал теплый плед. — Вот! Укутайся! — Ты бы лучше разминался пока никого нет! Иди… — Не хочу… С тобой хочу… — Я без коньков! Иди! Юзуру вздохнул обреченно и пошёл на раскатку. Как только вышел на лёд, осветители включили подсветку. Он подъехал к группе рабочих, о чем-то поговорил. Через несколько минут на арене на поверхности льда появились красивые узоры. Они менялись по цвету и форме даже без музыки, создавая эффект праздника. Луч прожектора подсвечивал изящную фигуру спортсмена. Аэлита следила за ним. Когда он проезжал мимо, было отчетливо слышно, как хрустел лёд под лезвиями, визжал, пел на все лады, а Аэлиту окатывали волны стылого воздуха. Она соскучилась по нему. Насыщенные дни на курортах были заняты лечением, медитациями, работой с психологом, но когда оставалась одна, то ей не хватало его физического присутствия. Как было бы здорово, если бы он был где-нибудь рядом, на шезлонге, или на прогулке. Услышать его смех не по видео связи, а рядом. Но Юзуру был занят с утра до ночи. Шоу в Канадзаве, съёмки в рекламе, подготовка марафона доноров, поездки на Фукусиму. Порой он выходил на связь уже поздно вечером, ближе к ночи. И вот сейчас на катке был так близко! Аэлита сидела, погружённая в свои мысли. Вскоре на арене стали появляться фигуристы, постановщики, уже многих она знала лично и проговаривала их имена, когда они выезжали на лёд. Юзуру здоровался со всеми, и арена заполнялась спортсменами. На лёд вышел Хави, приветствуя Юзуру. Было понятно, что Юзуру ему что-то сказал, после чего Хавьер закрутил головой и увидел Аэлиту и наперегонки с Юзуру бросился к ней. — Моя королева!!! Боже! Как ты прекрасная! — Хави схватил Аэлиту в объятья, расцеловал и поднял над собой, как часто родители поднимают своих детей. — Ох! Хави! Дорогой мой! Отпускай меня! — Аэлита не дергалась, опасалась, что уронит. — Хави! Не смей трогать! — Юзуру готов был броситься, злющий, как сто самураев. Испанец опустил Аэлиту, присаживаясь рядом, сыпал вопросами. Юзуру «метал из глаз молнии» на Фернандеса, а Аэлита, стараясь сгладить возникшее неудобство, позвала проезжавшего Стефана. Через пару минут вокруг неё собралась приличная компания. Кто-то целовал её в щёчку, как Джонни Вейр, кто-то просто обнимал дружески. А Юзуру незаметно для всех и для себя оказался на втором плане. «Какая же она умница! Мы бы точно спалились! Ещё Фернандес!.. Задушу гада!..» *** Зритель Кобе насладился сполна! Великолепное катание Юзуру, его весёлость зал встречал овациями, не забывая про других участников. Даже прыжковый батл, который Юзуру не покорился, был принят зрителем душевно. Фанфары отзвучали, рабочие сворачивали провода на бабины. Большинство фигуристов уже покинули дворец, чтобы побольше насладиться прогулками по городу, но Хави с Юзуру ещё оставались в раздевалке. — Юзу! Ты куда её спрятал? Почти месяц не видно было… Я заскучал… — Хави! Я не прятал! У неё были дела. — Слушай, я что придумал. Она же ещё не ушла? Давай её покатаем?! — В смысле? — Ну пусть покатается! Тебе же не откажут, а она развлечётся. — Ты соображаешь вообще? Ей только травмы не хватает! — Так мы же вдвоём будем! Она лёгкая, как пушинка! А талия… Я её обхватить двумя руками могу… — Хави продемонстрировал миниатюрный обхват талии. — Он уже талию замерил! Ах, ты гад! — Юзуру кинулся на Хави, готовый вцепиться ему в глаза. Хави отпрянул, и лишь благодаря своей ловкости и силе избежал побоев. — Ты сдурел! Юзу! — он кидал в него вещи, полотенца, пока не послышался стук в дверь. — Да! — они синхронно ответили, дверь отворилась. Аэлита стояла в проёме. — Можно? Юзуру запыхался, глаза сверкали, а разбросанные вещи весьма красноречиво валялись на полу. — Я не вовремя… — Аэлита хотела уйти, но Юзуру ухватил её за руку. — Стой! Ты к кому пришла?! — он спросил быстро, вероятно не соображая совсем от ревности. — Я за тобой вообще-то… Джон ждёт… Или ты занят? — Хави! Слышал?! — Юзуру держал руку девушки, а она улыбалась сдержанной улыбкой. — Моя королева! Я предложил Юзуру покатать тебя, а он сошёл с ума и начал драться… — Хави жаловался, умоляюще смотрел своими большими глазами. — О! А можно?.. А то я один раз только в Крикете каталась… — она положила руку Юзуру на плечо, — Юзуру, можно?.. — А если упадёшь? — Юзуру смотрел на неё, волнуясь. — Я тихонько… — Аэлита молитвенно сложила руки. — Ох!.. Пойдём искать коньки… — Юзуру повёл Аэлиту в подсобное помещение, по пути обернулся и погрозил Хавьеру своим изящным кулачком, а Хави снова надел коньки и пошёл на арену, договориться хотя бы на полчаса. Его руки коснулись изящной ножки Аэлиты. «Боже! Какие коньки?! К дьяволу это фигурное катание! Я домой хочу! К нему в номер! В его руки!» — Юзуру! Туго не затягивай… «Я бы все резинки разрезал и пуговки расстегнул… Ну зачем тебе кататься сейчас… Поедем в отель!.. Я не дам тебе уснуть до утра, чтобы ловить губами твой голос!» — Так удобно? — Да! Спасибо! Они поднялись и прошли на арену. Хави уже караулил в нетерпении. Помог Аэлите снять чехлы. И вот Аэлита снова на льду с Юзуру! Шухх-шухх-шухх! Лёд застонал под лезвиями. Юзуру обнял крепко Аэлиту за талию, так, чтобы у неё не было даже шанса поскользнуться. — Юзу! Она дышать-то может? Отпусти хоть маленько! — Хавьер скользил рядом в надежде, что и ему удастся покатать Аэлиту. — Правда, Юзуру! Отпусти меня… я сама хочу! — Аэлита надавила на его руку на талии. — Держись! — Юзуру отпустил девушку. Она качнулась, но устояла. Шаг, другой… Она отталкивалась, как её учил Юзуру и Орсер. Тело помнило. А ещё оно помнило прикосновения рук и губ Юзуру. Она, как маленькая пташка, взмахнула руками, качнувшись, тут же оказалась в руках Юзуру и Хавьера. — Пожалуй, мы тебя покатаем, моя королева! Юзу, ты же тоже так думаешь? — Да! Так будет лучше, Хави! Покатили! — Юзуру перехватил руку, и Аэлита оказалась в надёжном кольце двух мастеров-фигуристов. Они катили по периметру катка, постепенно наращивая скорость. Ей было страшно и весело! — Не бойся, Аэлита! Я держу тебя! — Юзуру смеялся, радуясь, как ребёнок. — Я тоже тебя держу, моя королева! — Хавьер подмигнул Юзуру, начиная понимать, что тут он уже третий лишний. И на третьем круге, он крикнул: «Юзуру! Держи её крепче! И никогда не отпускай!» А сам разжал руки… Аэлита выскользнула из его рук, оставаясь с Юзуру. Они остались вдвоём на льду. Пульс стучал в руках обоих. Они скользили. Покатались по кругу в разные стороны. Юзуру иногда выезжал вперёд, давая ей возможность прокатиться одной. Рабочие укатили бабины с проводкой. Пора освобождать лёд. — Юзуру… может домой… — Аэлита заглянула в глаза Юзуру. Он резко развернул её, плотно прижимая к себе. Она чувствовала пульсацию его диафрагмы от дыхания, от биения сердца. Какой-то миг и ноги её подкосились, если бы не Юзуру, то она бы стояла сейчас на коленях на льду, от охватившего её чувства наслаждения. Она запрокинула голову назад, стараясь сдержать стон… …Летели прочь туфли, ударяясь о стену глухим стуком, опрокинутая сумка с выпавшим из неё содержимым не удостоилась внимания хозяйки. — Девочка моя! Как я скучал все дни! О, боже! Что ты… — он уже не мог говорить, губы с дрожью искали сладкие места на шее, на ключице, пробираясь к губам. Её руки горячими лентами опоясывали его торс, рельеф спины, нескромно опускаясь вниз по позвоночнику. — Юзуру… Ах… Юзуру… я с тобой… наконец-то я с тобой… Он просто нёс своё сокровище в комнату, запинаясь о чемоданы с формой… Дрожали руки, губы, ресницы… Дыхание срывалось на стон… Сколько раз она поднималась на вершину и падала в сладкую пропасть неги, она не смогла бы сосчитать. Тело благодарно отзывалось на каждую ласку обожаемого мужчины после вынужденной разлуки. Лишь когда все слова были сказаны, когда руки насладились прикосновениями и объятиями, а дыхание наполнилось запахами любимых волос, кожи, когда губы утратили способность смыкаться от счастливой улыбки, они выпустили друг друга от нежного плена, чтобы прийти в себя. — Юзуру… Боже мой… Ты — тайфун!.. Я люблю тебя… — она уткнулась ему в плечо, продолжая лежать сверху, наслаждаясь теплом его кожи. Он довольно улыбался, понимая, что счастлив сейчас до кончиков волос, благодарил священных Ками за её исцеление и молил, чтобы она согласилась быть его невестой. Он ждал ответа, главного ответа! 110. Нагаока был последним городом в туре фигуристов. Их ждал особенный сюрприз — фестиваль фейерверков. Фейерверки летнего фестиваля в Нагаока входят в тройку крупнейших в Японии. Во время шоу можно увидеть множество различных салютов: огромные шаровые заряды раскрываются словно небесные цветы, 100 залпов подряд ярко освещают ночь. Наибольшей популярностью пользуется фейерверк «Феникс», который начали запускать с 2004 года как символ надежды на восстановление после землетрясения Тюэцу. Его залпы длятся 5 минут, а площадь запуска растягивается на 1,7 километров в ширину. Есть также элементы шоу, сочетающие фейерверки с музыкой. Два дня фестиваля насчитывают около 20 тысяч залпов. Юзуру и Аэлита затерялись в толпе зрителей. Было так приятно, не таясь, стоять в толпе. Юзуру обнимал девушку со спины, периодически целуя её в макушку. Ему было так удобно это делать, потому что они стояли на пригорке, и Аэлита расположилась чуть ниже. Залпы озарили фиолетовое небо, вырастая цветами, деревьями, невероятными, космическими птицами такой же красоты. Изумлённые зрители ахали и кричали от восторга, заглушая криками грохот залпов. Даже грандиозный фейерверк Одайбы померк в сравнении с этим. Это был вечер перед финальным шоу, после которого должен состояться банкет. Аэлита понимала, что это приватное мероприятие для участников и её присутствие не совсем уместно, даже несмотря на то, что она уже близко подружилась с многими. Юзуру злился на себя за то, что не может её убедить в обратном, что её будут рады видеть многие участники шоу. — Не настаивай, Юзуру, пожалуйста! Это лишнее, поверь мне! Одно дело на мировых чемпионатах. Там много участников, спонсоров. А здесь камерное общество, которое знает друг о друге много, если не всё. Я не хочу вторгаться. — Тогда я не пойду. Скажу, что занят на съемках! — Ты не можешь не быть! Ты — прима всех шоу! — Тогда я буду просить Вейра и Фернандеса! Пусть они тебя убедят! — Знаешь, Юзуру! Если уж я тебе отказываю, то почему я должна принять их предложение?! Ну не упирайся! Пока ты будешь отплясывать джигу, я подготовлюсь к отъезду. Или ты забыл, что после банкета мы улетаем? — Помню! Я всё собрал. Ты мне скажешь, куда мы летим? — Увидишь! — Женщина — загадка! — Юзуру целовал её за ухом, пользуясь полным безразличием толпы. — Да! Думаю, что ты не пожалеешь! Я постараюсь, очень-очень!!! — Ого! Это обнадёживает! — Юзуру притянул её крепче к груди, — но я добьюсь, чтобы ты была завтра на банкете. Она подняла на него глаза, когда небо озарилось новой порцией зарядов, вспышки которых отражались в её глазах. — И даже твои невозможно прекрасные глаза не убедят меня! Всё! Смотри фейерверк! И помни! Я всегда добиваюсь, чего хочу! — Иначе ты не был моим любимым мужчиной и олимпийским чемпионом! Аэлита отвернулась, чувствуя снова прикосновение губ к своей макушке. *** «Сборы-разборы… Что ж на месте-то не сидится этой девчонке! Если она решит-таки стать его женой… Я ему не завидую… Это ей только девятнадцать, ага. Осенью двадцать. Она с каждым годом наберёт свою женскую силу! И тогда Юзуру, брат, держись! Кто из вас круче, я уже сейчас теряюсь! Но ей богу, спать спокойно ты не будешь! Даже если в этот момент она будет спать с тобой!.. Хотя может и наоборот, приручишь, привяжешь! И будет она примерной домохозяйкой! Пфф! Только не Аэлита!!! Нет! Хотя хозяйка она отменная!..» Джон раскладывал свои вещи, собираясь в дорогу, в которые раз рассуждая о судьбе своей подопечной сам с собой. Родители оставили самолёт в Токио, будто знали, что Аэлите вздумается куда-то рвануть. Джон знал маршрут и подготовил все формальности вылета и прилёта в пункт назначения. Он пошёл в ванну, чтобы побриться к финальному шоу и предстоящему банкету. В том, что Аэлита будет там присутствовать, он не сомневался. Джон умылся и глянул в зеркало. С момента происшествия виски подернулись едва заметной сединой. — Да… Мистер Аддер. Ещё немного и твоя помощь будет неэффективной! Пенсия не за горами! — он грустно вздохнул, разглаживая брови. В номере Аэлиты тоже царил хаос. Ей только что доставили официальное приглашение на банкет от организаторов шоу на две персоны. Это была очень красивая открытка в японском стиле. На одной половине текст был написан на японском, а на второй — на английском. — Вот же хитрец! Ну Юзуру! — она не могла злиться на парня. Она набрала внутренний номер Юзуру. — Дорогой! Ну и как это понимать?! Ты зачем меня за нос водил?! Сразу бы сказал, что добыл приглашение! — А я не добывал! Мне его сами организаторы принесли! — Ага! С впечатанным именем! Заметь! Не вписанным от руки! — Ну готовились! — Люблю тебя! И если я сегодня спалюсь, ты будешь виноват, Юзуру!!! — Аэлита смеялась в трубку. — Ты лучше собирайся! Чтобы на банкете от тебя было не отвести глаз! — Ну это легко! Иду голой! — Аэлита! Ты в своём уме?! — Юзуру шипел, не понимая, смеяться ему или злиться. — Сам же сказал! Тогда точно все будут пялиться на меня! — Ох! Я не могу! Давай так! Скромно, но со вкусом! — Ага! Тогда это простыня! Пара драпировок и вуаля! Скромно и со вкусом! — Чёрт! Я понял! Я — балбес! Даю совет топ-модели! — хохот в трубке был просто гомерический. — Ладно! Милый! Не отвлекай меня! Но сегодня я напьюсь шампанского! Надеюсь, будет настоящим? — Не знаю! Я не пью, ты в курсе? — Знаю! Правило! Я пошла драпировать простыню! — Хорошо! *** Вот и сыграны все роли, исполнены все песни, программы представлены на суд публике. Фигурнокатальная семья отмечала завершение тура в большом банкетном зале ресторана отеля. Развлекали публику японские артисты и диджеи, меняясь по очереди. Официальная часть сменилась разгулом веселья, в который не пустился разве что самый унылый человек во Вселенной! Все перефотографировались друг с другом бессчетное количество раз пока наряды и макияж девушек был свеж, а мужчины были исполнены достоинства и сдержанности. Юзуру отбывал фотоповинность с присущей ему стойкостью, выработанной на бесчисленных интервью. Аэлита понимала важность этого ритуала, а потому не спешила на банкет, учитывая, что ей совсем не к чему быть на официальной части. Джон наблюдал за ней в её номере. Он пришёл, чтобы отправиться вместе на банкет и заодно просто поболтать о том, о сём. — Подруга! Вот объясни мне, зачем парня тащить на другой конец света? — Джон! Ему надо сменить обстановку, и скорее это нужно мне! А то я тихо возненавижу Японию и всех японцев! — Ага! Значит всё-таки оскомина появилась? — Не то чтобы!.. Просто хочется упасть в сено, раскинув руки, и не оглядываться по сторонам, опасаясь папарацци. Это напрягает, Джон! — Понимаю! Это не моё дело, но Эмма что-то явно перегнула с твоими съёмками. Решила всё и сразу! — Ты же знаешь маму, Джон! Чему удивляться! — Я видел окончательные клипы и снимки. Их запустят в сентябре. Так что твоё возвращение в Лондон покоя тебе не добавит. Так что приготовься! А падающие жемчужины отметила сама Её Величество. Артур уже отвёз в Букингем пару колье. — Да. Папа говорил мне на днях. — Ты уже подумала, что ответишь Юзуру? — Думала я. Знаешь, я не хочу спешить. Это, конечно, очень прекрасно. Однако, перед расставанием зачем обременять себя обязательствами. Юзуру и так обязан всея Японии. Ещё я, как кандалы у каторжника… Ему хочется соревноваться, вот и пусть соревнуется. Не время для семьи. А то, что сейчас… что ж… Я рада, счастлива, что мой мужчина любим мною и любит меня! Но обязательств я не хочу! Успею ещё окунуться в бремя семейных забот! — Ты как скажешь, хоть стой, хоть падай! Какие-такие заботы наследница Конте себе представляет? Какие выбрать туфли, чтобы сходить в булочную, или какое колье надеть, чтобы отвести выводок детей в детсад? Аэлита! Я в шоке! Мне кажется или у меня дежавю?! — А вот представь себе! А дом? Его ещё устроить надо, чтобы подходил для всех. А светские обязанности? Даже если буду жить на Орфее основное время, то всё равно надо бывать в свете, дабы не одичать среди собак, лошадей, дельфинов… — А ты не думала, что Юзуру ждёт? Мучается… — Думала, Джон. Я же не кукла бесчувственная. Думаю, и я имею право понять, чего я хочу. Потому и не отвечаю. — А если спросит? — Он и спросил… — Аэлита вздохнула, — я все две недели на курорте продумала! Но я не хочу. Мне девятнадцать. Я хочу отрываться на дискотеках, в клубах, тусить в компаниях, а не киснуть с кольцом на пальце вдали от любимого! Если уж врозь, то без обязательств. Чтобы не мучаться от ревности… Хотя это неизбежно… И вот, когда я пойму, что всё, вот он мой предел и нет мне смысла и желания жить без него, тогда я отвечу… Хотя могу и опоздать! Ну тогда ничего не поделаешь! Карма!.. Если ты всё выпытал, то может мы пойдём, по моим подсчетам официалка закончиться должна, а Юзуру отдал дань фотографам. И, может быть, я с ним потанцую. Ключевое слово, как ты понимаешь, «может быть»! — Ну ты и стерва! — А ты сомневался?! Ох… Шучу я, Джон! Но когда меня припирают к стенке, я начинаю кусаться. — Вот и я думаю! Ну зачем ему такая жена, как ты! Это же всё равно, что с ядерной бомбой под кроватью жить! Покоя-то никакого! Чтобы тебя выдержать, это надо или сильно любить или быть на голову выше! А лучше и то и другое! — Ну вот он и выше! И любит! Ты же уже узнал про него всё, даже то, чего он сам про себя не знает! — Это точно! Он — Человечище! Такие люди — редкость! — Тогда пойдём! А то он будет меня искать, нервничать! Не будем омрачать праздник! 111. Банкетный зал ресторана отеля разрывался от децибелов «One ok rock», когда Аэлита вошла в полумрак зала. Её и Джона проводили за столик. Всматриваясь в неясное очертание фигур в зале, Аэлита искала Юзуру. Его трудно было не заметить, весь, как живая ртуть, отдавался ритму в паре со своей соотечественницей. Аэлиту кольнула игла ревности, она поёжилась, но, пригубив шампанское, успокоилась. Игристый напиток оставил не очень приятное послевкусие, она отставила бокал. Джон наблюдал за ней, как она поправила волосы, как коснулась изумрудных серёг. Простые движения выдавали её заинтересованность тем, кого она видит сейчас. А музыка заканчивалась. С финальными аккордами Юзуру вскинул руку вверх, и все вокруг него сделали такой же жест. Танец закончился, а толпа, запыхавшись, растворялась по залу, в поисках освежающих напитков. Юзуру увидел Аэлиту и быстро подошёл, оставив свою партнёршу на попечение подруг по сборной. — Добрый вечер, Аэлита! Добрый вечер, Джон! — Юзуру поклонился и подмигнул Аэлите. — Добрый вечер, Юзуру! Это с кем ты так лихо отплясывал? — Не узнала? Это ж Мао Асада! Уф! — А-а-а… Не узнала… В этот момент Юзуру кто-то окликнул. Он резко повернулся. Это его звал кумир его детства — русский фигурист, высокий блондин. — Женя-сан!.. — он подошёл к нему с неизменным поклоном, которым всегда приветствовал этого спортсмена. Они перебросились парой фраз. Юзуру снова поклонился и вернулся к Аэлите. — Что ж так поздно? Я уже хотел за вами идти… — Не хотела сидеть на официальной части. — А зря! Было интересно, смешно. Как шампанское? — Не совсем привычно… Так что напиться не удастся. — Жаль! Я бы посмотрел на тебя пьяненькую! — Юзуру хихикал, а Аэлита смотрела на него своими дивными глазами, любуясь его лисьими глазками. — Ну, я могу напиться! Правда, Джон? — она посмотрела на своего телохранителя, вспомнив расставание в Сочи. — Бывает… Только я не понял, мы здесь, чтобы предаваться воспоминаниям или веселиться? Оторвитесь уже по полной! В это же время Нобу искал Юзуру по залу и увидел его в обществе Аэлиты. «Вот так сюрприз! Аэлита тоже здесь! Это не просто так… На выяснить…» Нобу потёр руки и направился прямо к ним. — Хей! Добрый вечер, Аэлита — сан! — О, Нобу-сан! Добрый вечер! — А как вы оказались у нас? — он решил не тратить время на дипломатические уловки, просто прямо спросил. — Получила приглашение от организаторов. Решила воспользоваться последней возможностью увидеть вас всех. Вот Юзуру оказался первым! Познакомься, это Джон-сан, друг семьи. Нобу поклонился, соображая, какие отношения у Аэлиты и этого друга семьи. — Джон-сан, Вы не возражаете, если мы с Аэлитой пойдем поздороваемся с остальными? — Конечно! Я посижу полчасика и пойду. Дела. Я лишь проводил Аэлиту. — Тогда идём, повеселимся! Юзу, чего сидишь, бери Аэлиту и пошли! — Идем? — Юзуру протянул руку и повел её в центр зала. Вечеринка разгоралась, все веселились на славу. Аэлита перетанцевала со всеми знакомыми парнями в этой компании. Вейр гордился тем, что подружился с ней и усиленно сватал ей Хави. — Он-перспективный парень! Испания и Англия рядом. Идеальный вариант! У него карьера на пике! — Джонни! Спасибо за заботу! Я учту твой совет! А кроме, как Хави, есть варианты? — Аэлита подмигнула фигуристу, чтобы сбавить градус серьезности темы. — Юзу, конечно! Но тут дело — труба! Он помешан на катании. Девчонки липнут к нему, но что он такое делает, что они тут же отлипают, я ума не приложу! Общается со всеми. Хотя постой! Ты же с ним гуляла… И что? Не сошлись?.. Так я и знал! В этом весь Юзуру! Может не созрел ещё?.. Английский плох. Но в последнее время прямо квантовый скачок! — Да уж! Но ты мне меньше про Хави рассказал, чем по Юзуру… Кстати, почему вы так его зовёте? — Так быстрее, пока проговоришь… А тут просто крикнул «Юзу» и всё! — Не густо… Эх… Пойдём, коктейльчик выпьем! — Аэлита взяла под руку Вейра и они направились к барной стойке, где бармен виртуозно смешивал алкогольные и безалкогольные коктейли. Вейр продолжил расхваливать Хави, вспомнив его платонические чувства к образу Аэлиты в рекламе. Аэлита пила разбавленный апельсиновый сок, слушала болтовню Вейра и наблюдала издалека за Юзуру. Парень тоже поглядывал иногда в её сторону. В какой-то момент видимо совсем стало невыносимо быть поблизости, но вдали от неё. Он оставил своих соотечественников и подбежал к бару, где за милой беседой коротали время Аэлита и Вейр. — О! Юзу! А мы тут сплетничаем! Выпьешь что-нибудь? — Угу! А что ты пьёшь, Аэлита! — «Отвертку»… — Прости! Не понял! — Юзуру удивился новому слову. — «Отвертка» — апельсиновый сок с водкой. — Аэлита решила его разыграть. — М-м-м! А я алкоголь не пью! Мне просто сок. — Сделайте ему, пожалуйста, так же, как и мне! — Нет-нет! Мне нельзя водку! — Юзуру мотал головой. Аэлита тронула его руку. «Не волнуйся! Это вкусно! Если не понравится, не пей! Только и всего!» — Аэлита! Ну мне правда нельзя! Ты же… — Юзуру осёкся на слове «знаешь», а Аэлита звонко смеялась, видя его смятение. — Почему ты смеёшься?! — Юзуру насупился и собрался уйти. — Посиди с нами, Юзуру! Если коктейль не понравится, я могу его допить! — Аэлита продолжала смеяться. — Ладно! Так и быть! Я — взрослый! Значит, мне, как ей! — Юзуру утвердительно махнул головой, а бармен понял уловку Аэлиты и вида не подал, деловито выжал сок, отвернулся, чтобы парень не видел, добавил газированной воды и лёд. Юзуру взял бокал, выдохнул, как заправский пьяница, и залпом сделал большой глоток. Не почувствовал водки, он снова отпил, но глоток поменьше. — Гм! Не понимаю! Не щиплет! — Юзуру недоуменно смотрел на бармена, Аэлиту и Вейра по очереди. — Попробуй мой! Может в нем есть? — Аэлита подвинула свой бокал, вставив в него другую трубочку. — Оу! Дорогуша! Он так узнает все твои мысли! — Вейр хлопнул в ладоши. — Ого! Тогда я выпью! — Юзуру взял её бокал и отпил большой глоток, но водки не почувствовал. — Ничего не понимаю! У тебя всё так же! А элита развела руки и пожала плечами: «Ты уже прилично выпил, Юзуру! Сейчас свалишься пьяный!» Юзуру схватился за стойку, надеясь, что сейчас опьянеет. — Ладно, Джонни! Пойдём танцевать, пока Юзуру держит барную стойку! — Ах ты, коварная кицунэ! Это ж просто сок с водой! — Юзуру вскочил, преграждая ей дорогу, — за эти проделки ты будешь танцевать со мной до конца вечера! — Ничего себе! А если я не захочу! — А теперь это уже не важно! Идём! — Юзуру тащил её за руку, а Аэлита упиралась. — Не тяни меня! Я обещала потанцевать с Джонни! Юзуру остановился и отпустил руку девушки: «Потанцуй! Но один танец!» — Ничего себе! Аэлита! Да похоже Юзуру клюнул на тебя! — Вейр шептал ей на ухо, пока Юзуру оглядывал танцпол, а Вейр вел её в танце. — Думаешь?! Нет. Это обычно так парни делают, когда хотят показать своё превосходство. — Э-э-э… Только не Юзуру! Даже то, что он взял тебя за руку, говорит о многом! Заметь! — Ну так, когда танцуешь, то можно и за талию взять! Как ты меня сейчас! — Но он ни на кого так не злился! И не смеялся! — Джонни! Ты ж только что сватал Хави! — Аэлита хохотала, — ты б определился! Знаешь, я точно буду скучать по тебе! — Буду в Англии, заеду! Поболтаем! — Думаю, что даже если просто в Европе будешь, звони, встретимся и поболтаем! — Аэлита подмигнула, а Джонни поцеловал её в щёчку. Они завершали танец, а Юзуру уже кругами ходил неподалёку, ожидая. И вот он заполучил свой трофей! — Хитрая Кицунэ! Решила меня разыграть?! — Немножко! — И даже не оправдывается! — Моё оправдание — любовь! — Так! Мы договорились, Аэлита! Не приставай ко мне! Не заигрывай! — А сам! — Я не виноват! Я тебя люблю…