Держава Детства

      После того, как поделки были закончены, им позволили продолжить то, что они делали на прошлом занятии. Германия достала что-то из сумки и стала с этим возиться, другие ребята тоже стали что-то делать или доделывать.       К Израилю и России подошла учительница.       — Я попробую подтянуть вас по программе. Мы прошли несколько техник рукоделия и вам тоже нужно их знать.       — А что они делают? — спросил Израиль, имея в виду других детей.       — Германия — что-то для своего волонтёрского клуба, а остальные — панно на тему осени.       Она обучила их ещё нескольким техникам. Давиду больше всего понравилась ковровая вышивка.       Занятие шло около двух часов. Когда они вышли из Дома Пионерии, Израиль сказал Ване, что пойдёт к Палестине и объяснил ситуацию.       — Что за тупица... — процедил сквозь зубы Россия. — Ещё первая четверть не закончилась... Ладно, иди...       Давид кивнул и пошёл по уже известной ему дороге. Открыл ему уже не Осман. Это был его старший сын — Турция.       — Ты к Палестине? Отец сказал, что ты придёшь. Он в своей комнате. — коротко ответил он. Турция был довольно холоден. Ему было около шестнадцати, к евреям всегда был равнодушен, общался, как обычно и был очень жизнерадостным.       — Что-то случилось? — спросил Израиль.       — Как ты понял, зараза? — он вздохнул, — Моя Яся... Моя любовь... Она оставила меня...       — Мне очень жаль... — Давид опустил глаза.       — Прости, что оскорбил... Я не специально, просто вырвалось... — Турция поплёлся на кухню.       Израиль пошёл к Динару. Тот сидел на полу, строил башенку из кубиков.       — Дин, привет. — Давид осторожно прикрыл дверь за собой. — Я принёс задания из школы.       — Ты? — Палестина поднял глаза на него. Как жалко и несчастно сейчас выглядел этот драчун, — У тебя нет с собой еды?       Израиль всё чаще узнавал в нём себя. Однажды он задал тот же вопрос Германии, когда она случайно нашла его, сидящего возле ограды нацистского лагеря... Давида аж передёрнуло от этих воспоминаний. Жуть...       Он полез в портфель. Папа всегда давал им с собой в школу бутерброды, с тех пор, как они стали ходить на кружки и долго не возвращаться домой. Израиль достал контейнер, развернул фольгу и протянул Динару бутерброд. У того снова загорелись глаза.       — Ты добрый волшебник? Как в добрых, волшебных сказках? — спросил он, уже жуя бутерброд.       Израиль улыбнулся, по его щекам побежали две слезинки. Как по-детски наивно, мило и грустно одновременно прозвучали эти слова...       — И когда ты ел в последний раз? — спросил Давид.       — Вчера вечером... Отец собирался на работу и дал мне немного хлебушка с солью и водички. Хлебушек, правда, уже стал сухариком...       — И только?       — Отец сказал, что кормить такого, как я — только продукты переводить...       И это Осман?! Ужасно... Может он так злится на то, что Палестина набедокурил в школе? Да, скорее всего, так и есть!       — Помочь тебе с заданиями? — Израиль терпеливо выждал, пока Дин поест.       — Нет, я сам... — тот встал с пола и Давид увидел, что Палестина выглядит более маленьким, чем обычно. Израиль выпрямил спину и понял, что он ростом с Дина, а может и чуть выше.       Он достал из портфеля несколько листов с заданиями и положил на кровать. Палестина взял их и на его лице отобразилось непонимание.       — Помочь разобраться? — спросил Израиль.       — Угу...       Давид улыбнулся, они направились к столу. Динар взял ручку и раскрыл тетрадь. Израиль прочитал задание и стал объяснять, как его решить.       На удивление, Палестина вёл себя лучше, чем обычно и не был таким уж "неуправляемым", как говорил Осман. Может это последствие наказаний?       — Угу, я понял. Всё. — Динар отмахнулся от очередной подсказки. Израиль улыбнулся и отошёл в сторону.       Палестина дальше работал сам. Кажется, он всё понял. Давид сел рядом на кровать и стал делать свои задания. Он хочет ещё немного погулять. Может даже до тёти Зои сбегает...       Израиль наконец поднялся с кровати и засобирался домой. Динар тоже встал, быстро обнял его и сразу вернулся в свой уголок.       — Хочешь, я загляну к тебе завтра?       Палестина мотнул головой.       — Лучше не надо. Отец будет недоволен.       "Отец"? Это он так называет Османа? Немного непривычно.       — Уходи. — выплюнул Палестина, — И не приходи лишний раз.       Израиль кивнул, взял свой портфель и вышел из комнаты. Осман сидел на кухне внизу. Увидев Израиля, он сразу круто развернулся в его сторону.       — Ты, еврей? Ты приносил Динару задания?       — Угу. — Давид тоже повернулся к нему.       — Хорошо. Как он себя вёл?       — Спокойно вёл. Но под конец он меня выставил и велел не приходить.       — Хмм... Я с ним поговорю. Пока иди домой. Если будет время, можешь прийти и завтра.       Израиль кивнул и вышел. Он решил прямо сейчас пойти к тёте Зое. Может она на рынке?       Когда Давид дошёл на место, там уже был Россия. Он сидел рядом с лавкой тёти Зои и читал "Мурзилку". Ваня поднял голову и посмотрел на Израиля.       — Привет! Хочешь со мной почитать?       — Хочу... — Израиль подошёл к нему. Россия усадил его к себе на колени и они стали читать журнал вместе.       — Это новый номер. — отметил Ваня. Давид уже порядком замёрз, поэтому сидел, как воробушек. Это ведь так называется, да? Ну, Союз говорит так...       — Может, я отведу тебя домой? Ты выглядишь уставшим. — Израиль кивнул, — Тогда сейчас я дождусь тётю Зою и мы пойдём домой.       Она скоро подошла на своё место. Тётя Зоя сегодня тоже в более тёплой одёжке. Она была в вязаном платке и тёплой куртке. Выросла она не здесь и ей холодно даже при такой погоде.       Дунул холодный ветер и Израиль поёжился. Россия взял его за руку и повёл домой.       — Оня, а можно я возьму журнал или ты его ещё читаешь?       — Оня? — Ваня поднял бровь, — Почему Оня?       Давид опустил глаза. Холод на улице резко усилился.       — Сейчас дождь будет, пойдём скорее! — Россия ускорился и Израиль побежал следом.       Они бежали быстро, но всё равно намокли. Ваня помог ему высушить крылья и волосы. Давид прижался к нему и замурлыкал.       — Даня, братик... — Россия погладил его волосы. Израиль выпустил его и убежал к себе.       Вполне неплохой день. Давид достал из портфеля свою поделку и рассмотрел её внимательнее. Вдруг он кое-что придумал. А можно ли сделать в подобной технике игрушку? Когда-то ему на глаза попадались куклы вуду. Выглядели они жутко, но их ведь можно сделать милыми?       Израиль спустился вниз и зашёл в кладовку. В коробке с тканями он нашёл кучу лоскутков — больших и маленьких. Только как объединить их в единое целое? Давид отнёс их в свою комнату и сложил в коробку. Позже он с этим разберётся.       Сейчас Израиль устал. Он плюхнулся на кровать с книгой и читал почти до полуночи. Вскоре в комнату зашёл папа.       — Ты уроки сделал? — стандартный вопрос. Давид кивнул и папа ушёл дальше.       — Ложись спать, звёздочка. — папа выглядит уставшим. Может спросить его об этом?       — Папа, ты устал?       Дверь закрылась, папа ничего не ответил. Давиду стало немного неловко. Как будто он сам с собой разговаривает.       На улице темно. Он решил закрыть шторы и лечь спать. Но ведь в книге осталось всего несколько страниц... Давид взял её и сел на кровать.       Пока он читал в дверь постучали. Израиль вздрогнул.       — Давид, пора спать. Выключай свет. — папа не кричал, но звучал строго. Спорить с ним не хотелось, поэтому Израиль пошёл к столу, но не для того, чтобы положить книгу. Он взял из ящика фонарик и пошёл к двери.       Давид послушно выключил свет, запер дверь, как делал всегда и пошёл в кровать. Забравшись он включил фонарик и продолжил читать.       Книга такая интересная, а что там в третьей? Израиль выбрался из кровати и взял ещё одну. Всего один рассказ! Потом ещё один. И ещё один. И ещё... Когда Давид наконец-то закрыл книгу и убрал её под кровать, прозвенел будильник.       Израиль вскочил. На часах семь утра. Он проспал тренировку! Союз будет не доволен. Давид взял портфель и направился в школу. Тут он встал перед выбором: идти мимо дома Третьего Рейха или Союза?       Нациста Израиль боялся, поэтому он, наверное, пойдёт, к дому Союза. Хотя сейчас ему и с товарищем Свободиным страшно столкнуться. Может Третьего Рейха нет дома? Он ведь тоже должен работать, ведь так?       К сожалению, это было не так... Дирк был дома и словно ждал Давида.       — Ну привет, мой маленький ***ёныш! — он улыбнулся во весь рот, оскалив акульи зубы.       — Пожалуйста, не трогай меня! — Израиль попятился на другую сторону дороги.       — А чего это ты боишься? — нацист создал несколько своих копий, которые взяли Давида в кольцо. — Ты разве не хочешь поиграть со мной?       — Твои игры плохо заканчиваются потом!       — Правда? Давай это проверим! — Третий Рейх подошёл к нему, схватил его за хвост и Давид повис в его руках вниз головой.       — Отпусти меня! — из глаз Израиля потекли слёзы.       — Ну как же это так? Ты ведь расшибёшися, упав с такой высоты. — он делает вид, что беспокоится, но думает сейчас не об этом.       — Чёртов псих! Отпусти, мне больно! — Израиль пытался кричать довольно громко, надеясь, что его услышат и помогут.       — Я смотрю, твоя мать не научила тебя манерам! Ничего! Сейчас я это исправлю! — нацист направился к своему дому.       Давид попытался применить крав-мага, но ему заблокировали руки. Он попытался вырваться, но его держали довольно крепко.       — Отпусти меня! Я всё расскажу Союзу! — это было уже отчаяние. На удивление, Третий Рейх купился на это. Он тут же опустил Израиля и убежал в дом. Давид убежал — знать, что будет с ним, когда нацист вернётся, ему не хотелось.       Тут он вспомнил про свой нож. Вот ведь чёрт! Это же был простейший вариант решения проблемы! Израиль ударил себя по лбу. А потом ещё раз, ведь он понял, что забыл портфель возле дома Третьего Рейха.       Давид вернулся. Портфель лежал на месте. Чтож, хорошо. Израиль схватил его и снова рванул к школе. По пути он столкнулся с Германией. Она оглядела его с ног до головы.       — Я прикончу его. — Кай протянула Израилю руку. Тот боязливо коснулся её пальцами. Она улыбнулась и бережно сжала его ладошку.       У неё довольно тёплая и даже горячая рука. От этого как-то комфортнее становится. Давид тоже невольно улыбнулся и отвёл глаза. Германия приобняла его и помогла встать.       — Пойдём вместе? — спросила она.       — Ну... Пойдём...       Кай поправила его волосы и одежду и дальше они шли вместе. Израиль рассматривал Германию. Она везде ходила в форме волонтёра: платьице (или сарафан?) с голубыми разводами, белые гольфы, голубые туфли, белая кепка с логотипом движения и большая сумка через плечо. Сегодня на ней была ещё курточка, гольфы прикрывали штаны, а вместо кепки и туфлей были шапка и ботинки, ведь уже становится довольно прохладно.       — Что он сделал? — вдруг спросила Кай. Нетрудно догадаться, что она говорила про Дирка.       — Потаскал меня за хвост... — признался Израиль. Подул ветер, он качнулся и поёжился.       — Я поговорю с ним. — тут она заметила его поведение, — Ой, лисёнок, тебе холодно?       Израиль обнял себя за плечи. Да он замёрз, но говорить об этом совсем не хотел. Он заметил, что Германия изучает его одежду и он тоже оглядел себя. Толстовка уже была неплохо потаскана, штанишки тоже, да и были они довольно "худыми", как говорил дядя Серёжа. Ботиночки пропускали воду и в итоге и они и носки были мокрыми, а ноги замерзали. В дождливый дни Израиль возвращался домой с хлюпающей в ботинках водой. Шапка у него была только на зиму, а в то время, когда в ней уже жарко приходилось либо терпеть, что Израиль не любил, либо ходить вовсе без шапки.       Он прекрасно понимал, что папе сложно обеспечивать их всех, даже несмотря на помощь дяди Серёжи и остальных. Но рассказывать всё это Германии он не хотел. Только она, похоже сама всё поняла.       — Конечно, тебе холодно! Она же тонюсенькая! — она стала щупать его одежду, — Возьми мою куртку.       Несмотря на протесты Давида, Кай надела на него свою куртку. Ту самую — синюю с розовым мехом. Ммм... Всё-таки она очень мягкая...       Так они и дошли до школы. Израиль отдал Германии её куртку и они вместе вошли в класс.       — Даня, ты в порядке? — к нему подошёл Россия, — Папа сказал, что ты не пришёл на тренировку.       — Да... Я проспал... — признался Давид, — я не перевёл будильник...       — Понятно, — Россия усмехнулся, — Папа волновался за тебя. — они обнялись.       Учебный день прошёл спокойно и мирно. Даже никто не приставал к Израилю. Все хулиганы словно исчезли. Чтож, это очень хорошо.       После классного часа трое друзей направились домой. Теперь уже Ваня, пропуская мимо ушей все протесты Давида, уступил ему своё пальто. Оно такое тёплое...       Дома Израиль вспомнил про печенье, которое ему подарил Египет. Он достал коробку из портфеля, закинул в рот несколько печенек и убрал её обратно.       Нужно успеть сделать уроки до заката. Потом будет нельзя.       Давид заметил, что в Союзе к нему относятся намного лучше, чем где-либо ещё. Конечно, он знал, что это всё было организованно самим товарищем Свободиным, а всё же приятно, когда твои интересы и права уважают.       Израиль очень старался писать красиво и быстро одновременно. Но пачкать тетради не хотелось, поэтому он каждый вечер упражнялся в других тетрадках. Он уже достаточно натренировался и выработал свой почерк, который ему нравился и учительница его тоже оценила.       Вот уроки и готовы. Пора гулять. Давид побежал на пустырь, где наткнулся на своих одноклассников. Они играли довольно долго, но дождь им помешал. Пришлось быстро разбегаться по домам.       Этим вечером у Израиля заболело горло. Нет, нет, нет! Неужели он заболел? Давид решил пойти и рассказать об этом папе.       — Ох... — вздохнул он, — Чтож, я ожидал этого. Пойдём. Я дам тебе лекарство.       Израиль шмыгнул носом и пошёл за ним. Болеть не хотелось, ведь он пропустит школу! Для Давида это было недопустимо. Он лёг в постель и достал книгу, подаренную Ри. Он так и не взялся за её чтение за всё это время. Но больная голова этому помешала. Чтож, похоже, он действительно заболел.       Папа пришёл чуть позже, измерил ему температуру и снова ушёл. Вскоре он вернулся и принёс с собой баночки с лекарствами.       — Полежи в кровати, звёздочка моя. — сказал он, протягивая ему таблетку и стакан с водой.