Держава Детства

      С тех пор прошло пару недель. Израиль полностью адаптировался к школе и жить ему стало легче. Дядя Серёжа после драки стал немного меньше пить и общаться с ним стало проще, но скандалов между ним и папой не стало меньше. В такие моменты Израиль прятался под кроватью и обнимал Дени.       Германия пыталась сблизиться с ним. Она подарила ему ещё один конструктор, объяснив это тем, что не любит такие игрушки. Это была ещё одна иннерционная машинка. Внутри коробки лежала карточка и список всей коллекции машинок и карточек. На карточке был нарисован какой-то автомобиль. Отношения с одноклассниками тоже улучшились, разве что Тарас всё ещё недолюбливал его.       Но Израиля немного волновал Дин. Он появлялся в школе довольно редко, каждый раз его били его друзья или одноклассники Давида. Иногда Палестина уже приходил в школу побитым, но пытающегося помочь Давида к себе не подпускал...       Сегодня была среда и на физкультуру их повели в спортзал — впервые за время учёбы. Данила Тимурович научил их игре в вышибалы, поделил на две команды и они играли весь оставшийся урок.       — Израиль, ты уверен, что сможешь играть? — спросил физрук.       — Да, я уверен. Я ведь не немощный.       — Ну, хорошо, попробуй. Только встань с девочками, чтобы было честно.       Израиль встал на поле и держался достаточно долго, даже успев выбить одного из команды соперника. Но потом он получил мячом по голове, к счастью, успев закрыть лицо.       — Стоп! — физрук встал в центре поля. — Кто бросил?       Россия вытолкнул вперёд Тараса.       — Орлов! — Данила Тимурович строго посмотрел на него. — Марш на скамейку! А ты, Абрамова, встань. Первый и последний раз предупреждаю: за попадание по игроку буду наказывать! — он подошёл к Израилю, который всё время сидел на полу, — Ты как?       — Вроде...       — Сколько пальцев? — он показал ему открытую ладонь.       — Пять?       — Угу... — физрук встал, — Кузнецова, на поле, Гительман, посиди пока. — он отвёл Израиля на лавочку, а Маша вскочила с места и вернулась в игру.       Тарас обиженно сидел на скамейке. Израиль мог видеть его со своего места. В глазах всё ещё двоилось, но уже не так сильно.       Из зала ему помогли выйти друзья, хотя удар был не таким сильным и он уже мог видеть нормально.       — Осторожней, братец! — Россия держал его под руку.       — Видимо моя голова — это магнит для мячей... — Израиль усмехнулся.       — Хочешь я отведу тебя к медсестре? — спросил Ваня.       — Нет, я в порядке...       Не смотря на слова Израиля, Россия провожал его до дома. На крыльце его встретил Хаим, который зашёл навестить своего спасителя и помочь ему по дому. Он делал так всегда — папа почти всё время проводил на работе и совсем недавно у него закончился отпуск.       — Привет, Дава! — Хаим крепко обнял Давида. — Как я соскучился по тебе!       — Привет... — Израиль покачнулся и уткнулся ему в рубашку.       — У тебя всё хорошо?       — В него попал мяч и я думаю с ним что-то случилось. — ответил Россия.       На порог вышел Азриэль — он тоже пришёл сюда чтобы помочь папе. Азриэль был в своей рабочей одежде (он был врачом), в руках он держал кастрюлю. Он посмотрел на Израиля.       — Мяч? Куда? — спросил он.       — По голове... — ответил Россия. Он казался напуганным, как и Азриэль.       — Мне он не нравится. — он погладил волосы Израиля и присел рядом. — Дава, я вызову тебе скорую.       Израиль кивнул, так как пока они шли сюда он почувствовал, что его начало слегка тошнить.       Скорая приехала довольно быстро. В больнице ему сообщили, что у него лёгкое сотрясение мозга (это Давид точно запомнил). Азриэль всё время сидел рядом с ним с испуганным лицом.       — С ним всё будет в порядке? — спросил он.       — Всё будет нормально, просто пусть не ходит пока на физкультуру, пока симптомы не уйдут. — врач посмотрела на Израиля. — Понял? Пока лучше не станет, на физкультуру не ходи.       — Угу... — он кивнул.       Азриэль отвёз его домой на такси и отправил сидеть в комнату, пока он заканчивал с обедом. Кроме него и Хаима в доме ещё был дядя Серёжа, но Давид его так и не видел. Может он в гараже?       Израиль решился дочитать новую книгу (за эти две недели он успел сменить две и эта была третьей). "Человек-амфибия" — история о человеке, научившемся жить под водой. Давид сел с книгой на кровать и раскрыл её на месте, куда вчера вложил закладку, которой служил свёрнутый вдвое листок из тетради с рисунками Израиля.       Дени прыгнул на кровать и устроился на его подушке. Давид пытался читать, но после трёх попыток понять, что написано на странице, он сдался и убрал книгу на стол. Вскоре наверх поднялся Хаим и отдал ему тарелку с едой. Израиль кивнул ему взял суп и сел на кровать.       После еды Давид сразу выключился и проснулся через пару часов. Он спустился вниз и достал еду для Дени. Голова прошла и, накормив котёнка, он снова попытался почитать.       Папа вернулся к вечеру, явно уставший. Он появился на пороге комнаты Израиля и побежал к нему.       — Как ты?! Святые голуби, как это случилось?!       — Что "случилось"? — непонимающе спросил Давид.       Папа глубоко вздохнул и снова спросил, как он себя чувствует.       — Я в порядке... — соврал Израиль, ему не хотелось, чтобы папа переживал.       — Хорошо... — папа обнял его, потом вышел из комнаты.       На другой день Давид увидел на стене дома новый плакат и остановился возле него. Плакат был очень новым, словно его напечатали буквально пару секунд назад. Израиль рассмотрел его — с плаката на него смотрело знакомое лицо. Это был мальчик, лет двенадцати, с чёрными кудрявыми волосами длинной до плеч, лисьим хвостом и ушами, белыми крыльями, промокшими и нелепо волочившимися за ним и грустными карими глазами. Одет он был в грязную и порваную одежду, с мальчика бежала вода — он явно промок, замёрз и, почти наверняка, изголодал. Мальчик стоял на крыльце и плакат захватывал часть коридора и руку человека, открывшего дверь. Израиль прочитал надпись над мальчиком — "Не гоните меня!" — а потом перевёл взгляд на стихотворение внизу: "На войне я оставил папу, Мать, сестру и родного брата; Нет мне места в мире большом — Дом родимый дотла сожжен... Нас не любят нигде — прогоняют — Вам судьбы я такой не желаю: Голод, холод, жестокие пытки, Пережить этот ад попытки... Не гоните с крыльца своего — Больше нет у меня никого..."       Израиль тяжело вздохнул — он вспомнил о своём прошлом и слезинка прокатилась по его щеке.       Рядом с первым висел второй плакат — на нём был молодой парень, который и открыл дверь мальчику. Парень с короткими русыми волосами, синими глазами, ушами медведя и коричневыми крыльями улыбался мальчику и надпись над ним гласила: "Не прогоню". Израиль снова прочитал стихотворение внизу плаката: "Будь как Ваня, не трогай мальчишку — Ему некуда больше идти — Ведь сегодня ты дашь ему крышу, А он завтра тебе сапоги. Кто бы там не стоял на пороге: Африканец, еврей иль поляк, Немец, русский... котёнок голодный... В дом зови да согрей ему чай."       Плакаты с этими двумя в народе прозвали "Изя/Ваня" по именам их героев. Почему автором были выбраны именно эти имена никто не знал, но плакаты с двумя "братьями" вызывали умиление у граждан СССР...       Давид оторвался от плаката и пошёл в школу, вспомнив, что уже опаздывает. Сегодня был важный день — по арифметике они наконец перешли к решению примеров. Им даже выдали задачники!       Скоро будут каникулы, они уже заканчивают букварь и ему нетерпелось узнать, что будет после него. Вера Филипповна сказала, что после каникул она будет выставлять им отметки и Израилю нетерпелось узнать, насколько высоки его знания.       Шёл он бодро, практически бежал. За это время он успел привязаться к школе и, несмотря на все издевательства со стороны Палестины и других арабов, Тараса, а также Греты и Карла, любил ходить туда. Ему нравилось учиться и это стоило всего.       Двое немцев (Грета и Карл) учились в этой же школе, только сестра была в шестом классе, а брат в первом — ему было семь, а не восемь, как показалось Давиду. Карл не слишком доставал его, но Грета была сущим кошмаром, благо, она практически не пересекалась с ним.       — Шалом! — радостно воскликнул Израиль, входя в кабинет.       — Шалом! — человек пятнадцать хором ответили ему. Давид махнул хвостом и занял своё место.       Зазвенел звонок. По ушам ударило довольно сильно. В класс вошла Вера Филипповна, все с грохотом поднялись.       — Здравствуйте, дети! — сказала она и положила портфель на свой стол.       — Здравствуйте, Вера Филипповна! — хором ответил класс.       — Садитесь. — Вера Филипповна махнула руками вниз и класс с тем же грохотом сел за парты. — Итак, давайте начнём урок арифметики. Давайте начнём с проверки домашнего задания.       — Да, о домашнем задании... — Настя встала с места. — Можете объяснить, как решать третий номер?       — Пальцева, но это же просто примеры! — Вера Филипповна даже растерялась.       Настя опустила голову. Она не была глупой девочкой, но с арифметикой у неё были проблемы.       — Тогда давайте по очереди выходить к доске и решать примеры. Женя, начнём с тебя.       Женя вышел к доске и взял мел.       До Израиля очередь так и не дошла. Вера Филипповна попросила их открыть тетрадки и записать номер задачи.       — Кто хочет выйти к доске?       Давид поднял руку. Вера Филипповна кивнула ему на доску. Он встал, осторожно свернул свои крылья, чтобы не споткнуться, и пошёл к доске.       — Итак, задача. — учительница взяла задачник и стала читать, — играли трое котят. К ним прибежал ещё один. Сколько всего стало котят. Записывай.       — Было три котёнка... — Израиль взял мел и стал писать с собственных слов. — Потом прибежал ещё один... Сколько всего... Три котёнка плюс ещё один равно четыре... Всего четыре котёнка... — Давиду внезапно стало скучно.       — Верно! Садись.       Израиль решил не выходить к доске, поскольку задачи для него были слишком простыми и он решил дать другим возможность решать их. Может он действительно умный? Давид тут же отмахнулся от этой мысли.       Дина в школе снова не было. Израиль уже начал волноваться за него. После школы они с Россией и Китаем пошли на рынок к тёте Зое и Давид снова понял, как одинока эта женщина. Ей было чуть за пятьдесят, всё своё свободное время она проводила либо на рынке, за прилавком, либо дома. Она продавала одежду, которую вязала сама и "закатки" на зиму.       Тётя Зоя любила общаться с тремя друзьями, относилась к ним, как к родным детям. Они какое-то время гуляли по рынку, возле её ларька, а когда собрались домой, тётя Зоя подарила им тёплые свитера на зиму.       Пока они гуляли по рынку, Израиль присмотрел ларёк, где продавали книги. Может однажды он будет заглядывать туда почаще. Но сейчас он шёл домой, прижимая к себе мягкий свитер с двумя котятами, играющими с клубком, и больше ни о чём не думал...       Вернувшись домой, Давид взял книгу и лёг с ней на кровать. В дверь постучали.       — Кто это? — привычно отозвался Израиль, но ему не ответили. Тогда он встал, подошёл к двери и повторил вопрос.       Тишина. Давид приоткрыл дверь, но за ней никто не стоял. Решив, что ему показалось, он вернулся на кровать. Через минуту за дверью снова раздался стук. Израиль снова встал и открыл дверь.       На пороге комнаты лежала стопка из трёх книг. Давид взял одну из них — это были какие-то рассказы о животных некоего Пришвина. Он выглянул из комнаты — никого. Темнело рано и коридор был погружён в полумрак. Израиль забрал книги, чтобы никто не споткнулся о них, и ушёл в комнату.       Отложив в сторону "Человека-амфибию", он сел за уроки. Домашняя работа никогда не занимала у него много времени, поэтому вскоре он вернулся к чтению. Но глаза начали слипаться и Давид послушно отправился спать. ***       Утро субботы встретило его холодным октябрьским ветром с дождём (хотя ещё был сентябрь). Выглянув в окно, Израиль поёжился забрался под одеяло и обнял себя крыльями. Идти куда-то не хотелось по-понятным причинам, поэтому Давид взял книгу "Человек-амфибия", решив её дочитать.       Потом он взял одну из книг, подкинутых ему в среду. Израиль раскрыл первую страницу и вдохнул запах книги. Под одеялом ему было тепло и спокойно. Книга тоже была очень спокойной — рассказы о животных и природе. Мило.       В дверь постучали и Давид бросил "войдите". В комнате появился Россия. Он осторожно сел на кровать к Давиду и сказал:       — Пойдём к дяде Серёже? Он снова там что-то делает.       — Зачем?       — Интересно же!       — Не хочу. Мне и тут хорошо.       — Но он что-то собирает! — возразил Россия.       — И что? — Давид искренне не хотел выбираться из-под одеяла.       — О это Герины книги? — спросил Ваня и взял одну из подброшенных книг.       — Как "Герины"? — Израиль поднял бровь.       — Она спросила, чем тебя можно порадовать и я сказал, что ты любитель книг. Интересный выбор, похоже, она спустила все свои деньги на них...       Давид смутился. Германия решила его порадовать? Германия? Его? Так странно... Израиль так и не решился пойти с Ваней вниз и тот пошёл один. А в комнату зашла Германия. Она сегодня была одета в форму волонтёра вместе с кепкой и сумкой. Израиль знал её, ведь многие из его сводных и сами были волонтёрами.       — Тебе понравились книги? — спросила Германия.       — Ну, я вот... Сейчас читаю... — Давид смущённо опустил голову.       Кайли подошла к нему и взяла двумя пальцами прядь его волос.       — Такие мягкие... Но немного грязные, — она села рядом и стала разбирать их. — Может я их помою?       — Не стоит... — немного растерянно ответил Израиль и оттолкнул её руку от своей головы — Мы все будем мыться сегодня вечером.       — Уфф... Ну, как хочешь. — Германия стала собирать его волосы в небольшие пучки на висках.       — Убери руки. Не трогай мои волосы. — Давид отодвинул её руки от себя и сел чуть дальше.       — Ууу... Не будь такой букой! Я ведь просто ласкаю тебя! Ты не знаешь, что такое ласка? — она подползла к нему, взяла на руки и прижала к себе, как маленького. Потом она взяла его одеяло, покачала головой и укутала его в него.       — Худенький то какой, боже... — она уткнулась носом в его волосы и стала нежно поглаживать плечо. — А вы где моетесь?       — Ну, у нас баня есть. Её увеличили немного, чтобы быстрее мыться. — ответил Израиль.       — Оу... А ты когда-нибудь купался в ванне?       — Нет... У нас нет ванны, только душ...       — Ммм... Может я всё-таки помою тебе волосы?       — Нет.       Израиль взял книгу и продолжил читать. Германия нежно обнимала его, пока в комнату не зашёл Виталя, держащий тарелку в руках.       — Дава, Хаим велел тебе обед принести. — он поставил тарелку на стол и ушёл.       Израиль выбрался из одеяла, взял тарелку с едой и сел на кровать. Он обнял тарелку, как и во всегда во время еды, и стал привычно быстро есть.       — Так не пойдёт. — Кайли попыталась выхватить у него тарелку, но тут же получила ложкой по лбу. Она немного шокированно посмотрела на Израиля. — Ты чего?       — Это моя еда! — прошипел Давид и продолжил есть.       — Я хотела покормить тебя... — растерянно сказала Кайли.       — Сам поем. — бросил Израиль.       — Ну дай! — она вырвала у него из рук ложку, набрала немного еды и стала кормить его.       — Не надо! — на глазах Давида появились слёзы обиды. Германия сдалась и вернула ему ложку. Он продолжил есть и Кайли вышла из комнаты. Вскоре она вернулась и снова села рядом.       — Мне сказали, что я могу искупать тебя и у вас в бане есть ванна.       Израиль обнял свои колени. Как кто-то вообще решился доверить ей это? Может она врёт? Но тут в комнате появился Хаим и вручил что-то Кайли.       — Наденешь это перед тем, как идти с ним. — он перевёл взгляд на Давида и снова обратился к Германии, — Иди в коридор, я расскажу некоторые тонкости.       Кайли кивнула и вышла из комнаты. Хаим сел рядом с Израилем, приобнял его и сказал:       — Она хочет помочь. Сегодня она искупает тебя и ещё нескольких ребят.       — Почему ты вообще согласился на это?       — Кайли волонтёр. Им стоит верить.       Давид глубоко вздохнул и прилёг на кровать. Он слышал, как Хаим разговаривал с Германией о чём-то. Она спросила его про девочку с чёрными глазами.       — Карин? Она ещё не пришла, но я ей передам о тебе.       — Хорошо. Что касается Давида?       — Он упрямый и гордый, поэтому не позволяет тебе заботиться о нём и помогать. А ещё у него очень хороший слух и он довольно любопытный, поэтому, я полагаю, он сейчас слышит нас. Я не буду раскрывать тебе, как с ним управляться сейчас, лучше сделаем это потом и не здесь.       Ты сегодня также приставлена к другим детям. Перед тем, как будешь мыть Даню, помоги ему снять протезы. Даву веди последним, когда баня выстынет — он плохо переносит высокие температуры. Мила любит играть в ванне, поэтому, когда проведёшь её возьми с собой её игрушки. Жанна боится тишины и огня в печке— не отходи от неё надолго. Кеша не любит мыться — с ним нужно побыстрее. Йоська и Васька всегда ходят в баню вместе. Не позволяй им долго играть иначе это затянется надолго. И лучше веди всех вместе, так как это будет быстрее. Поняла?       — Поняла. Тонкостей много, но я думаю, что справлюсь.       — Мы с Раей и Элей будем переодически сменить тебя и друг друга, чтобы не упариться.       — Хорошо, я поняла.       — Через час поведёшь. Пока поешь и поиграй с ними. О, вот и Карин!       Израиль встал с кровати, подошёл к двери. Он выглянул в коридор и увидел, что Германия достала из своей сумки фарфоровый сервис для кукол в красивой коробке и вручила его Карин. Та радостно подпрыгнула, обняла её и убежала к себе в комнату.       Время тянулось жутко медленно, а дождь всё никак не хотел заканчиваться. Германия возилась с самыми младшими в их семье (они не были все одного возраста, кто-то был младше семи лет, но все они были сверстниками). Израиль закончил первую из трёх книг и решил выйти из комнаты.       Из подвала, служившего гостиной, раздавались какие-то звуки. Давид спустился вниз и остановился на лестнице — Кайли и ещё несколько девочек разыгрывали спектакль для всех обитателей дома. Израиль робко подошёл к толпе детей, которые сидели перед импровизированной сценой, и сел рядом с ними.       — Кто посмел обидеть такую красивую девочку? — раздался из-за сцены из белого покрывала один голос. Кукла ежа зашевелилась.       — Сказал Ёжик. — подхватила девушка, сидящая перед сценой. Она читала книжку.       — Красивую? — это был уже третий голос. Дёрнулась кукла девочки у которой Давид сразу заметил чёрные кудри. До этого девочка сидела в углу и всхлипывала.       — Удивилась Сара.       — Разве я красивая?       — Конечно красивая! — вновь заговорила кукла Ёжика. — Ты самая красивая девочка из всех, кого я видел.       — Но у меня ведь нет ни светлых длинных кос, ни голубых глаз, ни крыльев, и носик у меня не такой, и ножки не такие, и ушки не волчьи, а лисьи и хвост, и голос у меня не тот, и пахну я не так...       — А разве в этом состоит красота?       — Спросил её Ёжик.       — А в чём же ещё?! Все в городе так говорят!       — Это не красота — это только внешность. А внешность может кому-то нравиться, кому-то нет. Не стоит много думать об этом. А красота в другом! Красота в характере — если ты добрый человек, помогаешь, не бросаешь в беде — это и есть красота.       — Легко тебе говорить...       — Прервала его Сара и всхлипнула.       — А побудь-ка ты в моём теле! Когда все тебе твердят о том, какая ты уродливая и ненавидят за твоё происхождение. Меня даже из школы из-за этого прогнали и в Мюнхене меня видеть не хотят.       — А ты поменьше дураков слушай. Мало ли, что сплетники за спиной говорят.       — Не стесняются даже. Прямо в лицо плюют. А книжки-то, книжки! И чего только про нас не пишут, не придумывают, каких только сплетен не пускают! И людей мы обманываем, и ценнее денег для нас ничего нет, и животных мы мучаем, и вообще, избавляться от нас надо... Неужели мы действительно такие плохие, раз все так говорят?!       — И снова горько заплакала Сара. А Ёжик постоял, поглядел на неё и сказал:       — Горю твоему я помочь не смогу... Не могу я всю Германию переубедить. Но мой тебе совет, милая девочка, не верь ты всему, что рассказывают. Не надо думать глупость.       — И побежал Ёжик в лес, а Сара под деревцем осталась. Очень ей не хотелось обратно в Мюнхен идти. Но тут почудилось ей — идёт кто-то. — возле куклы девочки Сары появилась ещё одна и раздался голос Кайли, которая пыталась звучать как мужчина с сильным немецким акцентом.       — А кто это затаился под ёлкой?       — Раздался незнакомый голос. Сара подняла голову и увидела мужчину, смотревшего на неё. Он присел рядом с ней и улыбнулся. Да так по-доброму, словно она дочка его.       — Твои глаза не должны видеть слёз. Но не любят евреев в этой стране... Это станет её роковой ошибкой... Но оставаться тебе нельзя и возвращаться нельзя. Ходят по городу солдаты и всех, кого видят ваших, с дороги сметают. Я спрячу тебя в своей охотничьей избушке — не бойся меня, девочка. Нравитесь вы мне, лисята, с самого детства. Я вывезу тебя отсюда, нужно только поезд дождать.       — Мужчина поднял её на руки и пошёл назад. Не успела Сара испугаться, как уже оказалась в доме и сидела уже за столом и ела уже — впервые за неделю — и спала уже в чистой постели... Имени его она не узнала — вывез он её из Германии в другую страну и исчез, словно и не существовало его никогда. Но слова, что он сказал ей на прощанье, запомнила Сара на всю свою жизнь: "Много гадостей говорят про вас люди — всех и не перечислить — но ты пообещай мне, что верить всему не будешь. Не верь в то, что некрасива — в мире нет идеальных людей и все мы разные, со своими изюминками, и каждый единственный и неповторимый. Не верь тому, что пишут в тех газетах и книжках — небольшого ума тот человек, что породил это на свет. Понесло Остапа, хоть за ногу его лови, а всё равно не остановишь. Ты знаешь, что это ложь, так зачем верить в неправду? А самое главное помни, что к к людям нужно относиться взаимно. Если тебе протягивают руку, то будь готова сама помочь этому человеку. Но ненавистников старайся всё же избегать." И Сара пообещала. — кукла этого мужчины повернулась к зрителям и Кайли спросила, — А обещаете ли вы?       Дети хором крикнули "Обещаем!" после чего все куклы, даже те, которых Израиль ещё не видел вышли на поклон.       Спектакль закончился и из-за сцены вышла ещё одна, помимо той, перед сценой, старшеклассница в компании Кайли. Арина подарила одной из них открытку, к другой подошёл Мартин и приобнял её. А Кайли, заметив в толпе Израиля, подошла и присела рядом.       — Как тебе спектакль? — спросила она.       — Не сомневаюсь, что он был хорошим, но я только на конец успел. — Давид неловко улыбнулся.       — Хи-хи, не переживай, я рада, что тебе понравилось, то, что ты видел. Кристи и Рина сами писали эту сказку, а я помогала шить кукол.       — Здорово... — Израиль обнял себя за левое плечо. — Так ты волонтёр?       — Нет, что ты! Я всего лишь помошник. Я ещё маленькая для этого. Но потом я обязательно стану волонтёром.       — Ты хороший человек... — тихо сказал Давид, — Пусть у тебя всё получится...       — Спасибо, милый! — Германия бережно обняла его, — Я верю, что ты тоже очень хороший человек!       — Спасибо...       — Теперь я пойду купать твоих братишек. — Кай отпустила его и пошла наверх, — Иннокентий, Данил, Василий и Иосиф, пора купаться!       Мальчики последовали за ней наверх, а две старшие девочки остались следить за малышами. Давид попытался быстро сбежать оттуда и снова спрятался в своей комнате.       Примерно через полчаса Германия заглянула к нему.       — Я закончила. — она села рядом с Израилем и осторожно обняла его, — Можем посидеть вместе пока. Ты не против?       — Нет... — он мотнул головой и Кайли села с ним на кровать. Она достала из кармана какой-то пакетик и стала есть из него.       — Хочешь? — она протянула пакетик Давиду, — Это печеньки в шоколаде.       — Нет, не очень...       Германия взяла его руку и насыпала в ладонь несколько маленьких шоколадных конфет.       — Вот, попробуй. — она улыбнулась, погладила его волосы и Израиль тоже улыбнулся ей. Всё-таки она была очень милой девочкой...       Он немного боязливо вложил в рот конфету. Внутри действительно было вкусное хрустящее печенье. Израиль прижался к Германии и она осторожно усадила его к себе на колени. Давид даже не сопротивлялся — Кайли была очень ласковой с ним, держала очень бережно, гладила его и держала рядом пакетик с конфетами. Столько внимания к себе Израиль не испытывал очень давно.       Спустя время появился Хаим, который сказал, что все уже помылись, и остался один. Германия кивнула, подняла Давида на руки, взяла в шкафу его полотенце и пошла вниз.       В бане она организовала ему ванну и старалась бережно разбирать его волосы и чистить перья. Израиль прижал уши, Кайли отошла от него и отвернулась. Пока он мылся, она сидела возле двери.       Германия оставалась в их доме до самой темноты, те две девушки тоже, да и Хаим с Раей и Элей — они помогали менять постельное бельё и готовить ужин. Кай сидела на табуретке возле Давида и нежно поглаживала его плечо. Перед тем, как провалиться в сон, Израиль почувствовал, как его осторожно почесали за ушком.