Зверь

Болота Пылевых топей, обильно питаемые подземными водами, погубили немало неосторожных путников, сбившихся с дороги. Кто не погиб в зловонной трясине, тот наверняка сгинул в пасти притаившегося в болотных зарослях кроколиска. Если кому-то удавалось избежать встречи с кроколиском, то он с большой вероятностью попадался раптору или пауку. В тех редких случаях, когда счастливчик не становился добычей хищников, он становился жертвой болотной лихорадки, или же его досуха выпивали москиты, которых здесь было больше, чем грязи. В общем, Пылевые топи — местечко малоприятное, но ограм из клана Каменного Молота тут всегда нравилось. Они полной грудью вдыхали испарения прелой земли, купались в заболоченных озерах и умели жарить шашлыки из всех обитателей этой неприветливой местности. Когда Четуми только прибыла в деревню с говорящим названием «Гиблотопь», она ожидала, что огры завалят ее жалобами на удушливо-влажный климат, но единственным, на что они сетовали, были черные драконы, которые дотла сожгли их прежний дом. Правда, один из огров обмолвился, что гоблинам из Прибамбасска, недавно обосновавшимся на юге Пылевых топей, тоже приходится несладко. Жаждущие мести огры — это не то, ради чего сюда пришла друидка, так что она перепоручила заботу о черных драконах своему спутнику, а сама отправилась в Шестермуть — городок, основанный гоблинами. Зайниру не нравилась идея разделяться, но он быстро понял, что кроме него ограм Каменного Молота помочь некому. К тому же, эти огры ничем не походили на своих собратьев из клана Гордунни. Конечно, они были грубоваты, глуповаты и страшноваты, но то, как они оплакивали своих друзей, жен и детей, погибших от лап огнегривых захватчиков, не оставило тролля равнодушным. Подружившись с Драз’Зилбом — одним из самых рассудительных огров, которого Зар когда-либо встречал — он с головой нырнул в проблемы, которыми клан Каменного Молота его нагрузил. Что до Четуми, перед визитом в Шестермуть она решила пройтись по окрестностям, чтобы оценить здешнюю экологическую обстановку. Надо сказать, она была не такой уж плохой — земля и правда переувлажнена, но сырость не мешала произрастанию таких лекарственных трав как бледнолист, жизнекорень и златошип. Кое-где встречались заросли кадгарова уса и кустики королевской крови, не говоря уж о том, что в прибрежной полосе росло столько удавника, сколько хватило бы на целую цистерну с зельем маны. Сырость царила не везде — в пещерах, облюбованных членистоногими, было прохладно и сухо, а на востоке, где топь встречалась с водами Великого моря, воздух благодаря муссонам оставался свежим и чистым. К тому же, он был до того насыщен минеральными солями, что в пору было устраивать здесь курорт. Представители местной фауны друидку тоже не разочаровали — ни один из встреченных ею видов не был настолько приспособленным, чтобы расплодиться по всей территории, зато каждая из многочисленных популяций обладала большим потенциалом для дальнейшего развития. Друидка вспомнила, как в одной из лекций наставник упомянул о том, что болота отлично абсорбируют пыль — так что эти топи следовало назвать Грязевыми — а также при прочих равных условиях производят в два раза больше кислорода, чем лиственный лес. Это происходит за счет того, что болотная растительность становится торфом, не выделяя углекислый газ обратно в атмосферу, как это делает в процессе гниения растительность других экосистем. Данный факт был еще одним аргументом в пользу того, что в Пылевых топях все должно оставаться, как есть. И зачем вообще Хамуул внес их в маршрут ее экспедиции? Она умела отличать твердую землю от зыбкой трясины, а потому до Шестермути добралась быстро. Представившись Драззиту Кранотеку, который тут всем заправлял, она ничуть не удивилась, когда гоблин, узнав о ее друидических способностях, радостно воскликнул: — Наконец-то, хоть кто-то сможет осушить эти чертовы болота! За последнюю неделю в них утонуло уже пять рабочих! Можешь приступать к делу, мои ребята обеспечат тебя всем необходимым. — Нет. — Что значит — нет? — Осушать я ничего не буду. — Не можешь? — Не буду. — Как так? — опешил Драззит. — Зачем же тебя ко мне прислали? — В деревне Гиблотопь говорят, что дирижабль, который должен был доставить вам припасы, потерпел крушение… — …а значит, — перебил ее гоблин, — ты избавишься от окружающих нас трясин и заселишь полученные угодья кабанчиками или типа того. В принципе, подойдут и долгоноги — главное, чтобы не слишком жилистые. Иначе мы попросту умрем от голода! — Вокруг полным-полно жаб и змей, в чем же дело? — В том, что мы не питаемся жабами и змеями! — Это проблема ваших вкусовых предпочтений, а не здешней природы! — фыркнула тауренка. — Что вы вообще здесь забыли? — Пылевые топи — просто кладезь торфа, — объяснил Драззит. — Из него получается отличное топливо для гоночных болидов, которое мы поставляем в Мерцающую равнину. — Ты приехал сюда за торфом — и просишь осушить болота, без которых торфяники перестанут существовать! Какой в этом смысл? — К тому времени, как здешние залежи исчерпают себя, мы уже наладим добычу торфа в Болоте печали… Услышав это, друидка прожгла гоблина таким взглядом, что он, заробев, умолк. Тогда она отвела глаза и устало вздохнула. Ни один гоблин не начинает какое-либо коммерческое предприятие сам по себе — за ним всегда стоит картель, в данном случае — картель Хитрой Шестеренки. По мнению Четуми, он мало чем отличался от Торговой компании, а значит, с ним тоже можно найти компромисс. — Я понимаю, — сказала она Драззиту. — Погоня за прибылью — это то, что отличает вашу гоблинскую натуру. Хочешь добывать торф для последующей переработки и реализации — добывай. Я не стану облегчать тебе задачу, осушая болота, но могу научить твоих рабочих ходить по ним. Обещаю, что ни один гоблин больше не увязнет в трясине. Что касается пропитания, в Пылевых топях растет одна травка — «змейкин хвост», мне рассказывал о ней учитель алхимии. Она горьковата на вкус, зато очень питательна. На ней Шестермуть продержится до тех пор, пока не будут доставлены припасы с места крушения дирижабля. — Не такой помощи я от тебя, конечно, ожидал, — проворчал гоблин. — Но это лучше, чем ничего. По рукам!

***

Зайнир не только выгнал черных драконидов с того пепелища, в которое они превратили деревню Каменного Молота, но и обратил в бегство прежнего вождя огров, трусливого «властителя» Мок’Морокка, который больше думал о себе, нежели о своем клане. Теперь огры могли выбрать себе вождя, который защищал бы их интересы, и скорее всего этим вождем станет Драз’Зилб. Вместе с этим проницательным огром Зар быстро нашел источник бед, постигших Каменный Молот — им была Ониксия, дочь Смертокрыла. Узнав это, Зайнир понял, что пора сматываться. Ввязываться в битву с дочерью падшего Аспекта? Ну уж нет! К северо-востоку от логова Ониксии, на острове Терамор, располагалась резиденция Джайны Праудмур, величайшей волшебницы Азерота, вот пусть эта самая волшебница, вокруг которой постоянно вертелся то один, то другой бравый рыцарь, с Ониксией и разбирается, а ему уже пора. Так что, попрощавшись с ограми, Зар пришел в Шестермуть, надеясь встретить там Четуми. Тауренку он не встретил — по словам Драззита Кранотека, она ушла собирать реагенты для изготовления лечебных зелий, которые решила припасти для гоблинов на случай, если в Шестермути разразится эпидемия болотной лихорадки. Когда Четуми занималась травничеством или алхимией, ее лучше было не отвлекать — она зверела, если ей мешали сосредоточиться. Поэтому тролль довольствовался тем, что провел остаток дня в компании гоблинов, которые ему всегда нравились. Куда больше, чем таурены, до смерти ему наскучившие, или орки, осточертевшие своим солдафонством. Отрекшихся он побаивался, а в обществе эльфов крови чувствовал себя полным идиотом. А вот с гоблинами почти всегда было весело — литры сладкой газировки и соленой закуски, гонки на списанных крошшерах, взрывоопасные эксперименты с неисправными механизмами… От такого безбашенного времяпровождения Зару становилось легко жить. Он подустал быть серьезным и ответственным. Может, сложись его судьба иначе, он бы сейчас ходил под парусом по Южным морям, и в Пиратской бухте все знали бы его как настоящего сорвиголову… Но нет. Вместо этого он по всему Калимдору бегает за девушкой, которая, может быть, о нем ни разу за весь день не вспомнила. Уже стемнело, когда дверь хижины Драззита едва не слетела с петель, распахнувшись настежь от мощного пинка копытом — вошедшая тауренка вывалила на стол гоблина целую пригоршню склянок и наказала: — Здесь ровно сто штук, расходуй с умом! Если увидишь, что больной совсем плох, лучше добей и закопай… А, ты уже здесь, — заметив тролля, сказала она. — Мы немедленно отправляемся на Ведьмин холм, он переполнен нежитью. Как всегда — ни привета, ни ответа, ни поцелуя в щечку. Поставила перед фактом, развернулась и ушла. — Так и живем… — вздохнул Зайнир, попрощался с Драззитом и последовал за Четуми.

***

Неупокоенных духов и восставших мертвецов на Ведьмином холме и правда было пруд пруди. — Будь у нас знакомый экзорцист, он бы избавился от этой нечисти в считанные минуты, — прошептал Зар, осторожно выглядывая из-за дерева, служившего ему укрытием. — А вот к ударам моего копья эти ребята почти невосприимчивы. — Зато восприимчивы к моему гневу и лунному огню, — ответила друидка, разминая каждый пальчик для того, чтобы легче давались сложные пасы руками. — Так что отвлеки их внимание на себя, а я позабочусь обо всем остальном! — Мы будем биться с ними до тех пор, пока?.. — Пока не пробьемся к вон той сторожке, видишь? — тауренка указала на небольшой покосившийся домик вдалеке. — В ней точно найдется что-нибудь интересное. — Как скажешь. Ни призраки, ни упыри не расставались со своим посмертием молча — очистившись от порчи, души убитых успевали прошептать пару-тройку фраз, смысл которых что троллю, что тауренке был не совсем понятен: — Тьма поглотит всех… — Для нас все кончено… Уходи, если не желаешь себе той же участи! — Хватка этого демона слишком сильна… А один мертвец перед тем, как упокоиться навеки, даже завопил: «Вон с моего холма!» Когда же друидка с воином наконец добрались до сторожки, то обнаружили в ней двух людей, один из которых, судя по всему, уже попал под дурное влияние здешней нечистой силы. — Что с тобой происходит, Ярл? — Не мешай мне, я ем. — Ты ешь паучьи глаза! Паучьи глаза, Ярл! — Вкусно-вкусно ем… — Эй? — демонстративно постучав в открытую дверь сторожки, громко окликнула их Четуми. Увидев ее, мужчина, казавшийся более вменяемым, облегченно выдохнул. — Приглядишь за ним? — спросил он тролля, кивнув на своего друга. Не дожидаясь ответа, человек подошел к тауренке, взял ее за плечо и отвел на задний двор сторожки, где заговорщицким шепотом спросил: — Ты тоже это чувствуешь? — То, что твой приятель — чокнутый? Я это не чувствую — я это вижу, — хмыкнула друидка. — Что вы здесь делаете? Это место явно не для живых. — Именно! Я приехал сюда, чтобы уговорить Ярла вернуться домой, но что-то держит его на Ведьмином холме… А, где мои манеры! — человек хлопнул себя по лбу и представился: — Меня зовут Моргант Мрачник, и я давно ждал кого-нибудь, кто поможет мне разобраться, что тут происходит. — Судя по тому, что нам рассказали души умерших на этом холме людей, здесь хозяйничает какой-то демон, — сказала Четуми. — Но я не демонолог и не паладин, так что понятия не имею, что в этом случае предпринять. — Можно попробовать выманить этого демона, — предложил Моргант. — Насколько я знаю, они остро реагируют на запах всяких благовоний. — Что-то не заметила здесь ничего похожего на ладан. Постой-ка, — взгляд тауренки упал на ярко-красный стебель широколиственного папоротника, росшего у пруда неподалеку от сторожки. Она сорвала его, принюхалась — и едва подавила в себе тошноту. — Мне кажется, это отлично подойдет. Пока они с Моргантом собирали зловонный папоротник по всему Ведьмину холму, Зар нянчился с полоумным жильцом сторожки: — Что это? — спросил тролль, вынимая из походного рюкзака лягушачью лапку, которую надеялся сбыть какому-нибудь знахарю. — Еда! — радостно воскликнул Ярл, и с его губ закапали слюни. — А это что? — демонстрируя плавник мурлока, из которого могла выйти неплохая уха, продолжил Зар. — Тоже еда! Но когда Зайнир показал большую огрскую дубинку, оставшуюся у него на память, и задал тот же самый вопрос, Ярл оказался озадачен: — Это… не еда. Не еда. — Молодец, — кивнул тролль. — Не все еще потеряно. — Но ей можно добывать еду! — Можно. Ты сильно голоден? — Да, — закивал Ярл. — Меня будто что-то жрет изнутри, и чем дольше оно меня жрет, тем голоднее становится, и чем голоднее оно становится, тем больше мне хочется есть! — Вот оно что… А пить тебе никогда не хочется? — Пить? — переспросил человек. — Что значит — пить? Зар откупорил фляжку с огненной водой и протянул Ярлу: — Пить — это значит до дна! Безумец неуверенно забрал у тролля фляжку, повертел в руках, принюхался… и опорожнил одним залпом. Эффект был предсказуем — Ярл рухнул как подкошенный и громко захрапел. Теперь, когда сводившая его с ума дрянь была бухой в дрова, можно было перейти к другим делам. Например, узнать у двух умников, мастеривших какой-то несуразный веник, что они задумали. — Мы подожжем это, — сказал Моргант, размахивая связкой болотных папоротников у Зара перед носом. — Нечистый, почуяв зловоние, явится сюда и… Что смешного?! — Хороший вечерок мы устроили этому демону! — захохотал тролль. — Я ему залил за кадык, а вы ему забили косячок! Отлично! — Ты напоил Ярла? — спросила Четуми и заглянула в сторожку — Ярл спал как убитый. — Думается мне, от самого Ярла уже мало что осталось, — вздохнул Моргант. — А если так, то с пьяным в стельку демоном, которым мой друг одержим, справиться будет легче. Он вынул было спички, чтобы поджечь связку папоротников, как вдруг его остановил тролль: — Давайте-ка вначале заткнем чем-нибудь нос. Так, на всякий случай — может, это какая-нибудь дурман-трава? — Ты прав, — согласилась Четуми, вынула из сумки рулон льняной ткани и разорвала его на три части. Только после того, как все трое повязали на лицо лоскуты льна, Моргант поджег болотный папоротник — и по всему Ведьминому холму распространился такой мерзкий запах, что все животные в округе предпочли оказаться как можно дальше от сторожки. Не прошло и минуты, как сквозь багровый дым, которым чадила связка папоротников, начали проступать очертания огромного клыкастого нетопыря. Однако траектория, по которой он приближался к сторожке, была донельзя странной — нетопырь, неуклюже размахивая крыльями, вытворял в воздухе такие пируэты, что не оставалось никаких сомнений — он и правда был в дрова. — Эт-то мой холм-м-м! — с трудом фокусируя взгляд ядовито-зеленых глаз на противниках, пробубнил он. — М-м-мой! Эта з-земля… была моей задолго… ик!.. до того, как… ик!.. на нее впервые ступили ваши гн… гнусные сор-р-родичи! Не в силах нормально приземлиться, он грузно бухнулся прямо к ногам Морганта. — Что значит — «твой холм»? — тыча в рыло нетопырю тлеющим в его руках веником, спросил Моргант. — Почему ты так жестоко обходишься со всеми, кто приходит сюда?! А ну отвечай! Демон не ответил. Вместо этого он выдернул связку папоротников из рук Морганта и принялся ее жевать. Вкус оказался таким же мерзким, как и запах, но по какой-то непонятной для демона причине ему нравилось и то, и другое. — А поч-чему они так ж-жестоко обходятся с м-моим холмом? — фыркнул демон. — Я, Зелфр-р-ракс, был стр-ражем этой земли еще до Вел… ик!.. ого Раскола… И я остаюсь им до сих… пор… хр-р-р… Он уснул таким же мертвым сном, каким сейчас спал Ярл. Зар взял копье на изготовку, но Четуми отвела его руку в сторону: — Не надо, он всего лишь защищает этот холм от чужаков! — Когда-то, наверное, он и правда защищал, — согласился тролль, — но теперь эта сволочь сводит с ума каждого, кто осмеливается забрести сюда, и не дает покоя даже после смерти! Это уже нисколько не похоже на защиту, это самый настоящий садизм! — Мы ведь не знаем всей правды — может быть, те, кого он погубил, этого заслуживали? — Ты оправдываешь демона?! — ахнул Моргант. — Я всего лишь пытаюсь быть объективной. Дриады ведь тоже бывают безжалостны к тем, кто наносит ущерб их лесам… — И что ты предлагаешь?! — рявкнул Зайнир. — Оставить этого Зелфракса безнаказанным? Может, еще и похмелиться ему дашь, когда он проснется? — Нет, но… — Четуми неуверенно пожала плечами. — Это ведь разумное существо, мы можем найти компромиссное решение… — Я не стану искать никакого компромисса с чудовищем, которое причинило столько страданий моему другу и всем, кто жил здесь до него! — закричал Моргант, и в ту же секунду копье тролля пробило нетопырю горло. Собственноручно бросив останки демона в ближайшую трясину, Моргант поблагодарил воина, демонстративно прошел мимо друидки, взвалил Ярла себе на плечи и побрел в Терамор. — Вы даже не дали мне шанса, — прошептала Четуми, чувствуя, как на глаза выступают слезы. — Теперь столько вопросов навсегда останутся без ответа! Почему страж холма из духа природы превратился в злобного демона? Для чего сюда приходили люди, каким образом они навлекли на себя его гнев? Как убийство Зелфракса отразится на Ярле, вернет ли он когда-нибудь рассудок или навсегда останется помешанным? Я могла получить ответы на все эти вопросы, но вы даже не дали мне задать их! — Никого кроме тебя эти вопросы не волнуют, — холодно отозвался Зайнир. — И ответы на них тоже. Оставайся здесь, если хочешь — займи место Зелфракса и убивай любого, кто хоть как-то нарушит Баланс, о котором ты так печешься, но мне это все опостылело! Он вывел ездового ящера из зарослей ивняка, запрыгнул в седло и уехал, не дожидаясь Четуми. Она растерянно смотрела ему вслед, растирая по щекам горячие слезы, и ждала — когда же он за ней вернется? Он не вернулся.